Читать книгу В потоке творчества: путешествия и подвижничество. Терентiй Травнiкъ в статьях, письмах и дневниках. Книга четвёртая - Ирина Михайловна Соловьёва - Страница 21

Путешествия
Плёс. Ивановская область

Оглавление

«Бываю здесь, но чаще проездом, – пишет Терентий, – но вот выпал случай познакомиться с городом поближе, даже пожить в нём, прославленном в известном полотне моего любимого Исаака Ильича Левитана». Итак, Плёс!

Городок этот, хоть и туристический, но жизнь здесь размеренная и тихая. Я бы сказала, старосветская, а это Травнику всегда нравилось. Местные жители за холмистую местность называют Плёс «Русской Швейцарией». Слышала, что так называют и Звенигород за все ту же, холмистую местность. Остановиться тут несложно, если не привередничать, поэтому в один из визитов поэт присмотрел дом, комнатку в нем, оно и «славно все вышло». Большинство плёсовских заведений открыты не постоянно, более того, они даже закрыты в заявленные на дверях часы работы. Видимо, они открыты для туристов, которые приплывают на теплоходах, которые летом тут каждый день останавливаются. Как приплывает теплоход, так сразу почти все торговые точки на набережной открываются, как из-под земли продавцы сувениров вырисовываются, распахиваются всевозможные палаточки с пирожками да блинчиками, а еще с пиццей и шаурмой.


Из дневника поэта-путешественника:


«Дом, в котором я решил остановиться очень колоритный, может именно поэтому мой выбор и пал на него – строение, вобравшее в себя дух всего столетия, который постепенно и развалил его. Описать то, что я встретил, войдя внутрь почти невозможно, да и не хотелось бы смущать этим хозяев, но то, что этот, окружавший меня социально-бытовой сланец вдохновлял меня к писательству, спору нет, ибо всё в нём присутствовало, вся патина местного значения предстала моему досужему до интересности взору: скрипучие с какой-то фальшивой прелестью ступени, пистонообразно хлопающие двери, потрясающий запах дерева, переходящий в сырость и наоборот, много-много тишины, мерно посапывающей в малопроветриваемых углах здания и конечно же… привидения.


В этом доме останавливался Терентий, когда приезжал в Плес.


Без этих созданий в старорусских городах никогда не обходится, но, откровенно говоря, только для тех, кто не на машине разъезжает с остановками, для перекуса, а по-настоящему, как краевед вбуривается и вписывается в местный колорит со всем вытекающим из него чудодейством.

В день приезда я позволил себе отдохнуть, а заодно и наметить план по изучению городка, чтоб с утра следующего дня приступить к осуществлению намеченного. Первым делом отправился в музей Исаака Левитана… Музей небольшой, как и полагается, устроен в доме, где жил сам живописец со своей возлюбленной Кувшинниковой и другом Степановым. На первом этаже галерея с этюдами мастера, на втором комнатки художников. Люблю я такие места посещать. Зайдешь, побродишь, и как будто в гостях у мастера побываешь… А почему бы и нет, конечно же, в гостях. Поговоришь, поблагодаришь, откланяешься и всё, делов-то!

В этот же день зашёл в Музей пейзажа. Любовался очень даже неплохими художественными фото и картинами местных мастеров.


Конечно же Плёс местечко удивительной красоты, где в любую погоду пребываешь в душевном равновесии, восхищаешься обозреваемым, слушаешь тишину с сурдопереводом в виде плеска волн. Видимо Плёс – это и есть плеск в тишине. А еще в Плёсе изумительная осень, обычно сухая с солнечными днями и дивными лунными повечериями. В такие дни хорошо подняться на Соборную гору и оттуда любоваться разноцветными заволжскими далями, когда весь город тонет в золоте заката, что я непременно каждый и раз делаю, когда бываю здесь».


Насколько мне известно, то примерно к середине XIX века окончательно сложился архитектурный облик города, сохранившийся, в основном, до сегодняшнего дня. Город делится на две части: верхнюю – горную и нижнюю – подгорную. Подобная застройка определяется особенностями рельефа и рекой Волгой.

Главная улица города – Набережная, застроена, в основном, двухэтажными каменными особняками, возведенными в стиле провинциального классицизма, куда я, закупив по ходу пончиков, направляюсь побродить. Отсутствие вычурности и крикливости в плесских постройках придает этой улице скромный уют, особую теплоту и задушевность. Гуляю, жую пончики, а из промасленного пакета вместе с промасленной бумагой и жареностью пахнет осенью – старорусской чудесной осенью. Объяснить это невозможно, надо просто приехать в Плёс, купить пончиков, прийти сюда и сунуть нос в пакет…

Поднимаюсь выше: второй и третий уровень застройки Плёса в основном деревянные или деревянно-каменные дома с резными наличниками».


Плёс – один из древнейших городов на Волге. Народное предание гласит, что на месте нынешнего Плеса стоял когда-то древний город Чувиль. Археологические раскопки подтвердили существование на нынешней горе Свободы города-крепости XII века, который защищал Владимиро-Суздальское княжество от набегов волжских булгар в XII – XIII веках. Точная дата основания первой крепости в Плёсе неизвестна. Разрушена она была в феврале 1238 года во время нашествия Батыя. После утраты крепости город продолжил свое существование.

В 1410 году, когда московский князь Василий I, сын Дмитрия Донского, оказался в Костроме, спасаясь от татарского хана, он повелел построить здесь укреплённую таможенно-сторожевую заставу. 1410 год основание второй Плёсской крепости, считается официальной датой основания Плёса.

Являясь одним из древнейших русских городов, Плёс неизменно привлекает любителей истории и археологии. А вот что особо вызывает в нем уважение, так это то, что Плёс сохранил все составные части города XII века: крепость, ремесленный посад и торгово-вечевая площадь, курганное кладбище и языческое святилище.


Пришло время заканчивать наш рассказ о путешествии Терентия в Плёс. Чуть ранее, в одном из дневников он обмолвился о… привидениях. Предвижу читательский интерес по явно непростому вопросу, а потому жду момент, когда мне удастся у Терентия об этом все-таки спросить. Не прошло и месяца, как такая возможность представилась, а потому передаю на страницах книги всё, как есть, услышанное мною из рассказа Травника:

«К вечеру готовился дождь, а потому уже к десяти на улице изрядно стемнело. Накануне мои хозяева ненадолго уехали, оставив мне ключи, дабы я, по возможности, поливал цветы в их комнатах. С Волги тянуло холодком и запахом речной тины. Все более усиливающийся ветер проникал сквозь рассохшиеся стены дома и свободно погуливал внутри. Как ты понимаешь, в такие моменты создается впечатление, что кто-то в доме есть, как никак то там, то здесь что-то скрипнет, что-то упадет и покатится. У страха глаза велики, а потому, дабы отвлечься, я уселся за стол, и налив свежего чайку, занялся дневниковыми записями. Вскоре ветер стих, а на улице, сперва медленно, а потом все сильнее и сильнее пошел дождь. На душе как-то сразу взгрустнулось, и в голову полезла всякая несусветица. Сверкнула молния, и почти одновременно, надломлено то ли ударил, то ли треснул по крыше гром. Я подошел к окну, и придерживая рукой занавеску, попытался немного прикрыть расхлябанную створку. На какой-то момент дождь прекратился, и я, опершись на подоконник, стал разглядывать темно-синие силуэты заоконного пейзажа, медленно переводя взгляд от сарая к соседскому дому. Там не спали, сквозь старенький ситчик проникал свет, а потому сразу как-то полегчало. В этот момент откуда-то с угла послышались звуки во многом походившие на цокот лошадиных копыт. Прислушался – не ошибся – они самые. Стал дожидаться, когда появится ездок. Видимо немного не доехав, некто вполголоса осадил лошадь, и я довольно-таки отчетливо расслышал женский старческий шепоток:

– Ладно, Кузьма, ступай, ток, смотри мне, шоб не пил, а то выпороть прикажу…

– Вот это да, – мелькнуло у меня в голове, и я резко подался вперед, дабы получше разглядеть нежданных пришельцев. Справа, с угла дома, показалась мешковато-сутуловатая женщина небольшого росточка в длинном черном платье и каком-то несуразном, как будто бы чепце. И всё ничего, но уж больно одежка на ней несовременной была. Интуитивно пригнувшись, почти расплющившись на подоконнике, стараясь как можно дальше вытянуть шею, я затих и с интересом стал наблюдать за гостьей. Пройдя вдоль дома до подъезда, барыня, иначе и не скажешь, легко, не открывая дверь, как бы сквозь стену, вошла внутрь. Впрочем, мне могло и показаться. Ярко вспыхнула молния, и я поспешил отойти от окна. На цыпочках, подкравшись к двери собственной комнаты, прижался к ней вплотную и, затаив дыхание, стал прислушиваться. Из коридора явно доносились шаги человека с трудом поднимающегося по известной мне скрипучей лестнице. Часы показали без четверти одиннадцать, я поежился, почему-то ухмыльнулся и вернувшись к столу, безо всякого желания продолжил литературную учебу. Ирина Михайловна, вы не поверите, но тогда мне почему-то показалось, что к моей двери, только с её обратной стороны кто-то очень тихо крадется. Это нехорошее ощущение меня не покидало, и я вновь стал прислушиваться. И тут, как оно обычно и бывает, некстати зазвонил сотовый, в окно резко подул ветер и сквозняком распахнуло дверь. Сбросив звонок, я подошел к двери и тут почему-то меня потянуло выглянуть в коридор. В душе возникло то самое пренеприятнейшее чувство одновременного и страха, и любопытства. В такие минуты понимаешь, что если не удовлетворить любопытство, то страх только усилится. Сделав пару шагов вперед, я нехотя выглянул за дверь. Со стороны лестницы, ведущей на первый этаж, в пролете, подрагивая светила слабая лампочка. Дождь вновь усилился, и сквозь нарастающий шум воды, я вполне явственно услышал, как по ступеням кто-то то ли поднимается, то ли наоборот, поспешно, слегка покряхтывая, спускается. Скрипнула входная дверь, и снизу донесся женский, довольно-таки противный приглушенный смешок. Закрыв дверь в комнату на крючок, я лег спать. Ночь я провел с включенным светом, что для меня не свойственно, а утром, поговорив с соседкой, узнал от неё, что в последний год зачастило к ним приведение – старая купчиха, некогда жившая в этом доме. Что ей нужно непонятно, знать ходит себе и всё, а вот приезжает сюда она на своем кучере, так-то».

В потоке творчества: путешествия и подвижничество. Терентiй Травнiкъ в статьях, письмах и дневниках. Книга четвёртая

Подняться наверх