Читать книгу Умер, шмумер, лишь бы был здоров - Ирина Мороз - Страница 17

Александр Тарнадин в 32 года стал подполковником МВД и сотрудником главного московского управления благодаря исключительной природной интуиции и умению сохранять нужные связи. В начале 30-тых годов дед Александра Устиновича был направлен в Хакасию государственным уполномоченным для осуществления плана ЦК – массового раскулачивания области. Там он обзавёлся семьёй и очень скоро стал председателем русского животноводческого совхоза. Маленький Саша учился технике выживания на примере деда и отца, которым удалось не только избежать трагической участи множества земляков в страшные годы репрессий, но и существенно продвинуться по партийной линии, приноравливаясь к любой среде, подобно некоторым рептилиям, путём изменения окраса.

Решив переждать смутные Горбачёвские годы вдали от Москвы, Александр Тарнадин вернулся на Алтай в посёлок Майма, заранее обеспечив себе должность начальника колонии строгого режима.

Новая должность оказалась по плечу бывшему МВДешнику. С подчинёнными он находил общий язык, а жаргон заключённых освоил нахрапом, призвав в учителя некоего Кузьму Вертухаева, лагерного повара по прозвищу Торпеда. Бывший вор в законе, отбывающий восьмилетнее наказание за вооружённое ограбление, ботал по фене так, что иначе, как искусством это не назовёшь. Перед Тарнадиным раболепствовал, надеясь на досрочное освобождение.

Немалые средства, получаемые на содержание колонии, Тарнадин распределял по своему усмотрению. А смотрел он преимущественно на непоколебимость собственного материального благополучия, постигая виртуозную технику бухгалтерских махинаций.

Так случилось, что заместитель Тарнадина Е. Б. Гнусин случайно обнаружил документы, свидетельствующие о суммах денег, на которых хозяин нагрел руки. Моментально настрочил в центр донос, но зная, что вся без исключения корреспонденция проходит цензуру начальника, носил письмо в кармане, ожидая подходящего случая отправить его с посыльным за пределы колонии.

Но то ли Тарнадин обладал сверхъестественным чутьём, то ли на лице самого Гнусина читалась подозрительность, – через два дня произошёл несчастный случай. На заместителя начальника с крыши барака свалился сто килограммовый мешок с цементом.

Торпеда действительно вышел на волю раньше срока, оставив хозяину адрес старухи-матери в Рязани, куда и отбыл в добрый час, получив пачку «деревянных» рублей на необходимые нужды.

После распада СССР Тарнадин вернулся в Москву. Досконально изучив ситуацию, сделал ставку на беспроигрышную, по его убеждению, лошадку – компартию, став за короткий срок доверительным лицом и помощником генсека, Завьялова Юрия Геннадьевича.

Утром на рабочем столе Тарнадин нашёл записку: «Александр Устинович! Сейчас 11 ночи. Загрузил 80 файлов. Очистил ноутбук, как Вы просили. Осталось определить степень допуска к документам. Просмотрите файлы и оцените каждый в отдельности от одного до пяти. Результат запишите в моём блокноте. Приеду к двенадцати утра, не раньше. Нужно выспаться. Веня».

Работать с компьютером Александр Устинович не любил, да и не умел. Он прочитал Венино сообщение, страдальчески сдвинул брови и нехотя включил экран. Появились документы секретного отдела ЦК КПСС и КГБ. Они описывали проводившиеся в 1951-ом году кампании террора против граждан страны. Список файлов, с выставленной Тарнадиным оценкой секретности, успешно перелез на третью страницу блокнота, как вдруг… откуда ни возьмись, на экране мелькнуло число – 1916.

«Странно, – подумал. – Что здесь делает этот документ? 1916-ый год? И написано по-немецки».

Немецкий язык Тарнадин учил в школе, азы помнил, так что прочитанное кое-как переводилось, с каждым понятым словом повергая Александра Устиновича в шок. Он увидел старинный вексель, выданный 28 декабря 1916 года господину В. И. Ульянову, в скобках – Ленину – на сумму в двести тысяч немецких марок, находящихся на его личном счету (номер счёта 611361) в банке «Credit Suisse», по адресу: Цюрих. Улица Парадеплатц 8.

О том, что Германия финансировала большевиков, и октябрьская революция, фактически, была оплачена немецким правительством, Александр Устинович знал ещё от деда. За 70 лет стараний, партии так и не удалось вытравить этот позорный факт из памяти народа. Но память памятью, а наткнуться на реально существующий вексель, который за девяносто один год, наверняка, накопил умопомрачительную сумму денег, ясное дело – подарок судьбы.

Тарнадин сидел отрешённый, перечитывал вексель, изучая каждую печатную и рукописную закорючку и, автоматически, повторял: – какие бабки, какие бабки, какие бабки!..

Возле кабинета послышались голоса. «Никак Веня пришёл?» – подумал Тарнадин. Неожиданно в его голове пронеслась фраза: «Звуки атас цинкуют»[7]. Вздрогнул, рука с мышкой заёрзала в лихорадочном поиске команды «удалить», которая, как назло, не находилась. Успокаивал себя мыслью, что мальчишка не читал содержимого папок. И тут, на тебе, явился!

– Здравствуйте, Александр Устинович! Извиняюсь за опоздание.

– Что ломишься без стука? – внезапно, потеряв над собой контроль, рявкнул Тарнадин. – Напряги бестолковку, медикованный! Вали отсюда! Или не волокёшь?[8]

Замолчал. Сморщился до боли в скулах и, не отрываясь от экрана, перешёл на понятный Вене язык.

– Мне ещё минут на пять-десять работы осталось. Сущая ерунда. А ты, Вениамин Анатольевич, иди на кухню, попей кофе с крендельком. Вон Света-секретарша коробками со сладостями весь кухонный стол завалила. Кровь стучала в висках так оглушительно, что он, не услышав собственного голоса, сорвался на крик, – чего стоишь, иди, тебе говорят!

Оглянулся, Вени в комнате не было.

«Где эта чёртова кнопка?» – изображение векселя издевательски не исчезало. Наконец обнаружил долгожданное окошко. Облегчённо вздохнул: «С Богом! Готово! Поехал дальше». Раскрасневшийся, потный, читает, записывает, выставляет коды. А годами тренированный мозг уже чертит план последующих действий.

Одно бесспорно – нужно торопиться!