Читать книгу Школа вождя. Книга первая. Таинственные Мысы - Ирина Нилова - Страница 3

Александр спал. Он давно так не отдыхал, как в этот приезд домой в деревню. Мать потихоньку ходила в соседней комнате у плиты. Картошка жарилась, разбрызгивая масло на большой сковороде…

Маленькое село в долине между сопками еще спало. Петухи перекликались хриплыми голосами. Утро разгоралось прохладной синью. Весна в этом году была поздней. Казалось, что лысины сопок никогда уже не прорежутся сквозь толщу тяжелого и мокрого снега, но весна брала свое.

Детская радость охватила Александра. Он вытянулся на скрипучей, продавленной панцирной сетке так, что ноги высунулись далеко за спицы задней спинки старенькой кровати.

Быстро собравшись с силами, он встал и пробежал босиком по холодному полу избы. В сенях натянул старые калоши… Там стоял откровенный холод и даже мороз. Хотелось вернуться в теплую горницу, но утренняя нужда, которая всегда пуще неволи, вытолкнула его во двор…

Вернувшись в избу, Александр тут же быстро стал Саней – маминым сыном. Завтрак стоял на столе. Горячая картошка в большой сковороде, трехлитровая банка с молоком, мед, серый деревенский хлеб, мисочка с конфетами и печеньем, простые разномастные кружки – вот нехитрое убранство деревенского стола.

Мать привычно расставляла видавшие виды приборы на столе, а Александр задумчиво попивал молоко из старой щербатой кружки.

Вчера его поход в район Мысов был бесполезным. Ну и что? Пришел туда, проваливаясь по колено, побродил вдоль возвышенности, рассматривая каждый след, оставленный птицами и животными, натоптал там и ушел несолоно хлебавши. Нигде никакого признака того, что в Мысы есть вход, так и не обнаружил.

– Мам, а ты точно помнишь, что хоровод видела именно около Мысов? Может быть, это было где-то в другом месте?

– Нет, сынок, на Мысах и видела. Не могла спутать, ведь каждый день ходила в детстве мимо них в школу. – Мама подобрала губы и уставилась куда-то в далекое прошлое…

– Мам, а как были одеты люди в хороводе?

– Я же тебе рассказывала, что одеты они были в красивые длинные одежды. На женщинах были сарафаны, кацавейки, кокошники, сапожки с подбоем… Мужчины были в сапогах, кафтанах, рубашках вышитых… Такие высокие!.. Да и женщины были не маленькие. Почитай, ростом выше, чем потолок в нашей горнице…

Александр задрал голову и посмотрел под потолок. Метра два с половиной все же было до потолка, значит, женщины были выше, а мужчины, похоже, головой доставали бы до застрехи, а может быть, и до конька крыши?.. – Это смотря дом какой, – поддержала его мысли матушка.

Да, такого роста люди не водились в округе никогда. Самый высокий мужик в селе мог похвастаться ростом примерно около двух метров. Да и то он с детства был болен какой-то врожденной болезнью, которая не дала ему развиться в гармоничного мужика. Длинный, кривой и сгорбленный получился Димыч.

Александр решил обследовать Мысы и с другой стороны. Сегодня он выбрал новый маршрут, чтобы заглянуть на Мысы уже с запада. Мысль о том, что рядом с его селом происходят какие-то таинственные события вот уже много лет, его никогда не оставляла. Каждый свой приезд в деревню на побывку к матери он начинал с того, что в очередной раз расспрашивал матушку о том ее юношеском приключении, в котором он теперь находит огромный интерес. Вот и в этот раз он решил основательно расспросить ее. У стариков же так: чем старше становятся, тем больше подробностей своей прошлой жизни вспоминают. Это о сегодняшнем дне голова не помнит, а из прошлого могут такие случаи вспомнить, словно сегодня их пережили.

– Ну, расскажи, мам, еще раз, как ты увидела в первый раз хоровод?

Матушка, видимо, уже привыкла к этому вопросу сына и не стала ему перечить, а начала рассказывать, глядя куда-то вдаль через окно.

– Ну, слушай, сынок. Было мне лет четырнадцать. Ходила я в сельскую школу из нашего хутора за Мысами. Каждый день километра три бежала туда утром, затемно, и обратно – вечером. А тут вышла я поутру, бегу по утоптанной тропинке и вижу, что в Мысах словно врата высокие открыты. Свет оттуда бьет, словно там внутри не подземелья темные, а дворец какой благородный выстроен. Глазам своим не поверила. Стою остолбенелая, жду, что же дальше будет. Смотрю, а из ворот высоких выходит женщина стройная, статная, как березонька… Одета так красиво, что описать невозможно, ступает плавно, словно летит по воздуху, а одежда едва на ней колышется.

Смотрю я на нее во все глаза, чтобы разглядеть, что надето на ней, чтобы девчонкам потом в школе рассказать в подробностях. Вижу, туфельки на ней вышитые, но потом пригляделась, а это союзки сапожек, которые ножку охватывают плотно, как чулочек. Потом гляжу, что чулочек тот ладно икру ноги прихватывает мехом драгоценным. Выше ногу не видно, потому что платье длинное закрывает. Из-под платья нежное кружево виднеется, как кипень белое. Платье само словно из тяжелого бархата с золотой вышивкой. Но видно, что бархат тот просвечивает и сам по себе волной колыхается от ветерка. Это только на вид платье тяжелое, а на самом деле почти прозрачно все смотрится…

Александр каждый раз на этом месте начинал раздражаться:

– Ну что ты, мама, все мне подолы расписываешь. Ты говори толком, настоящая эта женщина была или воображение какое?

– Ну, я тебе и говорю, сынок, что все кажется настоящим, а приглядишься, то все прозрачное какое-то… – Мама обиженно подобрала губы и уже была готова обидеться, когда Александр подлил ей чайку в стакан и миролюбиво перебил ее настрой:

– Ну, рассказывай же дальше, что там было?

– Вот я и говорю. Вышла эта женщина из ворот в стене Мысов, а за ней идут такие же женщины. Краса их просто невиданная! У каждой свой собственный наряд. И цветом, и фасоном, и тканями. И все они словно светятся в утреннем тумане. Выходят друг за другом, а из горы звуки слышны, словно там кто на гуслях играет. Вдруг вижу, выходит старик седой, высокий, длинноволосый, с перетяжкой драгоценной на лбу. Борода его на ветру развевается, лысина светит или ореол над головой – так и не поняла я. Остолбенела я, глядя на такого великана! Выходит тот старик в центр поляны и посохом, что в руке у него, начинает такт выбивать, да такой задорный, что я сама чуть в пляс не пустилась. Из горы все народ выходит и выходит. Солнце уж над горизонтом встало, а я стою и смотрю на все, что происходит. Сама не знаю, почему мне все это видеть позволили? А может, не видят меня, потому что маленькая я ростиком да за кустом примостилась. А может, и не считают меня себе помехой…

Вышли из горы и мужчины. Роста огромного, силы недюжинной. Видно, что каждый из них к красавицам приглядывается. Но более всего на одну из них. Других словно и не замечает. Встали они парами и стали ручеек водить, словно мы в детстве. Удивилась я, что ручеек у них значение большое имеет, раз следит за ним сам Старец. Внимает он, какую девушку выбирает тот или иной молодец, и выводит из ручейка то одних, то других молодых людей. Разговор с ними ведет тихий и строгий немного поодаль. Потом вроде бы все вновь собрались вместе, и стали они хоровод водить. Вышла высокая дева в синем платье, золотом вышитом, и стала слова гортанно петь, да так ладно и мелодично, что подхватил хоровод эти слова и возвысил их до небес.

Мужские голоса слились с женскими, и вот уже поет весь хоровод да еще и кругом ходит по всей поляне. Гляжу я на снежок, что утром выпал, и своим глазам не верю! Нет на нем ни единого следа от хоровода. Словно по воздуху летают люди те. А не скажешь. Ведь ритм Старец отбивает, и притопы даже слышно… Так сидела я за кустами долго. Любовалась на хоровод этот странный. Потом Старец пропел заключение и повел всех обратно в гору. Тут захлопнулись врата в боку Мыса, и стало пасмурно и холодно, как обычно утром по весне бывает. Сижу я в кустах и думаю: то ли мне привиделось все, то ли я в сказке побывала?!

Иду по той полянке, рассматриваю каждый кустик, каждую колдобинку, следочки на снежке оставляю, а не вижу я никакого признака, что были здесь люди такие необыкновенные. Вдруг глянула я на кустик, а на нем ленточка блестит. Такая тоненькая, словно из рядка выдернутая прошивочка. Сняла я ту ленточку и смотала в клубочек, чтобы подружкам показать. Только было собралась уже положить его за пазуху, как вышла из ниоткуда женщина высокая. Встала рядом со мной, и увидела я, что достаю ей едва лишь до пояса. Стоит она рядом и говорит что-то, а я ее понять поначалу не могу, потому что голоса ее не слышу. А слышится вроде бы он у меня прямо в голове:

– Ты нашла мою ленточку?

Я говорю:

– Нашла! – а сама со страху аж присела.

Она говорит:

– Покажи.

Я говорю:

– Вот, пожалуйста! – и отдаю ей клубочек. Она склонилась ко мне, взяла клубочек и говорит:

– Раз призналась мне, что взяла ленточку, подарю тебе подарок, – и протягивает мне камушек серенький, похожий на кристалл. Но не прозрачный он, а густо окрашенный лиловыми прожилками, поблескивает. Взяла я этот камушек, в ладони зажала, а он ее так и греет…

Говорит мне женщина:

– Береги камушек, а когда родится у тебя младший сын, подари ему. Пусть играет с ним с детства и хранит пуще глазу…

Побежала я тогда со всех ног в школу. Опоздала на два урока первых. Но не обижал меня тогда учитель и не бранил за опоздания. Знал, что живу я далеко, что семья большая, что не всегда могу прибежать в школу…

Перед подружками я тогда не хвасталась. Спрятала камушек за пазухой и домой принесла. Долго прятала я его от сестер с братьями по «секретам» заветным. Да так и позабыла, где схоронила его однажды. Знаю только, что в углу двора, под навесом, где отец мед качал. Вырыла ямку, устлала ее дно травой и цветами, поставила заветную коробочку с камушком, накрыла большим куском зеленого стекла, чтобы можно было откапывать и любоваться… И потом позабыла, где именно закопала!..Получилось так потому, что меня отец послал в город торговать медом, потом я поехала в соседнее село, к маминой сестре, в няньки… Некогда было заглянуть в тот «секрет» – заботы меня забрали уже взрослые. Где уж упомнить о детских забавах?

Матушка грустно вздохнула и словно вернулась из своего далекого прошлого. Перед ней сидел ее младший сын, который не находил себе места вот уже который год и искал возможности хоть что-нибудь узнать о тайне Мысов.

Александр сидел за столом, задумавшись.

– Мама, а ты раньше рассказывала, что тебе та женщина еще что-то говорила про кристалл.

– Сынок, да разве упомнишь?! Столько лет уж прошло. И ты уж взрослый стал, а что говорить обо мне?

Александр невольно покосился в зеркало, которое висело над столом. Оттуда на него смотрело лицо молодого крепкого мужчины с серыми проницательными глазами, у которого наметились уже резкие складки на щеках, указывающие на сильную волю и твердость характера. Крутой подбородок с ямкой, переходящий в высокие ладные скулы, гармонично завершал портрет. «Да и то правда, самому уже под сорок, а, словно мальчишка, ищу таинственные пещеры», – подумал Александр и недовольно отвернулся от зеркала. Матушка, между тем, вдруг произнесла из закута, куда зашла зачем-то:

– Ты, сынок, не журись, что возраст уже велик. Ты, если имеешь интерес, то доведи дело до конца. И мне интересно! Ведь тайна Мысов для меня всю жизнь была как звезда путеводная. Помню, что даже в самые тяжелые годы войны, в голоде и непосильном труде в колхозе, всегда находилась минутка, чтобы вернуться к памяти о таинственных жителях Мысов.

У Александра просветлело на сердце от этих слов матери.

– Мам, хочешь, я напомню тебе? Эта женщина из Мысов тебе говорила еще что-то о кристалле. Вернее, о том, что именно можно сделать с его помощью? Ты ведь рассказывала мне в детстве!

– Да, и правда, сынок. Она, кажется, сказала, что это – ключ к Мысам, и что им сможешь пользоваться только ты один…

Матушка задумчиво присела на лавку возле печи. Она словно заглянула внутрь себя. Немного помолчала и продолжила.

– Ты прости меня, сынок, но я, кажется, не выполнила еще одного наказа женщины из Мысов. Она сказала мне, чтобы я назвала своего младшего сына Владаром. А я не назвала тебя так, потому что не знала, будешь ли ты у меня последним сыном…

У Александра было четыре сестры и один брат. Все они были старше него. Матушка виновато посмотрела на сына. В этот момент Александр почувствовал, что это признание матушки меняет кардинально всю его жизнь.

– Мама, ты вспомни все, что сказала тебе та женщина обо мне, моем имени и кристалле. Вспомни, как именно связано мое имя и кристалл? Что я должен сделать с ним? В чем его тайна?

Матушка грустно сидела на лавочке возле печи. Она бы давно рассказала сыну все, что знала, если бы память выдала ей свои накопления. Но здесь был полный провал.

– Мама, давай тогда вспоминать, где был навес на вашей старой усадьбе?

Александр помнил место, где стоял когда-то хутор его деда. На том месте остался только старый заброшенный сад, несколько полуистлевших бревен, заросших бурьяном, остов от колодца, зияющий глубиной, с запахом гниловатого сырого дна.

Александр вынул тетрадь, нашел карандаш и уселся рисовать. Матушка подходила время от времени и делала свои поправки. Через некоторое время у них родился почти точный план дедовой усадьбы.

Клеть с навесом оказалась в нескольких шагах от колодезного сруба. Александр несколько раз уточнил ее местоположение, затем стал расспрашивать матушку об условиях, которые соблюдали девушки в те времена, когда закапывали свой «секрет». Решение было найдено почти сразу. Если мамин «секрет» был закопан вместе с довольно большим куском стекла, то обнаружить его можно было бы с помощью металлического щупа в виде куска твердой проволоки.

Александр очень быстро нашел такой кусок в гараже и собрался выйти на место старой усадьбы в течение получаса…

Александр пришел в дедову усадьбу ближе к полудню. Снег уже стаял на солнечной стороне, и места, где выступали старые бревна, стали доступны для обозрения. Казалось, что в этом месте прошла война. Дом был разрушен до основания. Печи разобраны, колодец зиял ямой без сруба.

Кое-какие выступы из земли говорили о той или иной постройке, но уже было трудно отличить простой пень от остатков хозяйственной постройки. Между тем, Александр быстро сориентировался благодаря плану, который они нарисовали вместе с матерью. Пройдя определенное количество шагов от условного дома, Александр оказался на территории бывшего сарая с навесом. Он когда-то служил складом для хранения всяких пасечных предметов…

Александр более часа тыкал в промерзшую пока еще землю острым концом провода. Так, на всякий случай. Он и не надеялся, что с первого раза может найти мамин детский «секрет» с таинственным кристаллом. Побродив по старому подворью, Александр присел на пень от старой яблони. Он помнил ее еще с детства. Солнце было высоко. Погода была яркая, с легким ветром и острыми ощущениями неминуемой весны.

Вдруг краем глаза Александр заметил легкую тень, которая пробежала по синему снегу возле остова дома. Он пригляделся и увидел маленькую фигуру лохматого мужичка. Александр не поверил своим глазам. Перед ним стоял самый настоящий шишок! Так называли в его селе домовых. Шишок тоже вылупил на него глаза, но не приближался. Александр пытался запомнить его облик.

Это был крошечный человечек, высотой примерно сантиметров тридцать, а то и чуть выше. На нем был кафтан из овчины, вывернутый наружу. Шапка на лохматой голове сидела колом и едва прикрывала макушку. Лицо его было маленьким, сморщенным, но глаза выделялись особой выразительностью и величиной. Маленькие сухонькие губки что-то постоянно бормотали, а большой, выдающийся на лице, нос нервно шевелился.

Александр уставился на шишка, а тот – на него. Так безмолвно они простояли некоторое время, пока шишок скрипучим голосом не спросил:

– Ну, чего уставился? Домовых, что ли, не видел?

Александр растерялся от такого вопроса. Ведь он и правда не видал домовых сроду. Только слышал о них всякие небылицы.

Шишок, между тем, приблизился немного и стал внимательно разглядывать Александра. Потом он хмыкнул и, отвернувшись, сказал кому-то за возвышенностью, оставшейся от старой избы стены:

– Выходите, это – свой.

На его призыв из-за стены вышли еще два шишка, один совсем маленький и молодой, судя по лицу, а другой – старый, можно сказать, даже древний.

Все втроем они стояли перед Александром как свидетельство того, что мистический мир деревенской жизни действительно существует и даже вышел в реальную жизнь для общения с ним. Ощущение неловкости и легкий озноб от непривычности такого общения вызвали в Александре самые противоречивые чувства, но он решил не показывать своего смущения неожиданным пришельцам.

Шишки посовещались о чем-то, и первый обратился к Александру:

– Что ты ищешь, добрый человек, в этой старой усадьбе?

Александр почувствовал, что надо говорить правду и ответил:

– Я ищу в земле жестяную коробочку, которую закопала еще в детстве моя мать. В ней лежит кристалл, который принадлежит мне.

Шишки заметно заволновались. Они стали о чем-то спорить, но через некоторое время один из них вновь задал вопрос:

– А что ты будешь делать с этим кристаллом?

Александр не знал, как ответить на это вопрос, потому что матушка не донесла до него суть назначения кристалла, но понял, что надо действовать решительно и дерзко:

– Этот кристалл принадлежит мне по праву, а что я буду с ним делать – не ваше дело!

Шишкам, видимо, такой ответ показался неприемлемым, и они стали отступать за возвышенность. Александр в два прыжка приблизился к ним и встал над ними, словно гора, заслоняя свет солнца:

– Шишки, милые, вы не обижайтесь. Мне действительно очень надо получить этот кристалл. Я пока не знаю, что буду с ним делать, но матушка сказала, что он очень важен для меня…

Такой поворот дела почему-то в корне поменял настроение шишков. Они немного отступили от Александра, чтобы увидеть его во весь рост, и средний из них сказал:

– Ладно, отдадим тебе кристалл, но с условием…

Александр был готов на любые условия, однако осторожно спросил:

– С каким?

– Ты возьмешь моего сына Терешку к себе в усадьбу. Там есть невеста для него.

Александр уставился на Терешку и представил себе его невесту. Эта мысль показалась ему забавной, и он едва удержался, чтобы не засмеяться. Но решил не портить отношения с шишками, а только спросил:

– А как же вы Терешку хотите отправить жениться, если даже сватов не засылали? А может, наша невеста не примет его? Может, у нее есть уже жених?

Такой вопрос был явно неожиданным для старших шишков. Старый стал чесать в бороде, средний сдвинул шапку на макушку, а младший стал хлопать глазами, собираясь, судя по всему, просто заплакать…

Александру такая растерянность шишков показалась просто невыносимо забавной, но он на полном серьезе предложил:

– Вы отдайте мне кристалл, а я организую вам сватовство у нашей невесты. Годится?

Шишки посовещались и согласились. Старый шишок что-то прошептал молодому, и тот юркнул куда-то в щель между старыми бревнами. Через некоторое время он вылез с небольшим свертком в маленькой ручке. Тряпица была старая, почти истлевшая. В ней был предмет, который не выглядел драгоценностью. Шишок показал Александру на вытянутой руке кристалл и тут же спрятал его обратно. Средний шишок рассудительно сказал:

– Ты, мил человек, конечно, свой кристалл получишь, но условие наше таково. Сейчас возьмешь нас всех вместе и отнесешь к себе в усадьбу, чтобы мы сами устроили свои свадебные дела. А потом, когда мы обо всем договоримся, то и получишь свой кристалл.

– Нет уж, нет, так не пойдет, – заспорил Александр. – А если невеста Тимошке вашему откажет, так я тут при чем? Давайте так договоримся: я вас отнесу в нашу усадьбу, а вы мне отдадите кристалл сразу по приходу. Но зато, если вам дадут от ворот поворот, то обещаю всех вас доставить обратно.

Шишки вновь посовещались между собой. Младшему из них, совершенно очевидно, была абсолютно невыносима мысль о том, что он может получить отказ у невесты, но старшие приняли такое предложение вполне лояльно.

– Согласны. Неси нас в усадьбу…

Шишки оказались не очень тяжелыми. Одного Александр засунул за пазуху, второго в большой карман, а третьего – старичка – пришлось посадить в шапку и нести в руках. Старик был уже древний и мог рассыпаться в кармане или за пазухой. Александр сначала поморщился, когда увидел вблизи маленькое сморщенное личико старца размером с мордочку кошки. А тот, в свою очередь, внимательно уставился своими маленькими, острыми, но явно подслеповатыми глазками прямо в лицо Александру. От старичка пахло землей, весенним снегом и еще чем-то неуловимым, что делало его все же мистическим существом, а не физическим, как весь окружающий мир. Но Александр уловил этот запах именно как знакомый, ведь в его избе тоже был подобный оттенок запаха наряду со всей гаммой деревенских привычных ароматов.

Дорога домой заняла гораздо меньше времени, чем из дома в старую усадьбу. Так бывает всегда, когда ноги сами несут в родное гнездо и расстояние сокращается мыслями о тепле и радости возвращения.

Александр шел домой с необычными попутчиками, и от этого у него было весело на Душе. В кармане у молодого шишка был кристалл!

Шишки все же поначалу обманули Александра. Они поступили именно так, как собирались. Как только они прибыли в усадьбу и были спущены на землю, так их и след простыл между поленницей и сараем. Александр стоял раздосадованный посреди двора и пытался обнаружить хотя бы какое-то движение в углах двора. Матушке Александр не сказал ничего, чтобы не беспокоить ее. Она всегда верила, что у них в доме живут домовые, но увидеть их, да еще в таком количестве, наверное, было бы слишком большим потрясением.

Александр так и лег в этот вечер спать, не дождавшись от шишков обещанного кристалла. Но поутру на следующий день его ожидание все же увенчалось успехом. Тимоха, видимо, получил одобрение со стороны невесты, потому что Александр обнаружил у себя на столе перед кроватью небольшой сверток из полуистлевшей ткани. Подрагивающей рукой он развернул ткань и увидел в ней небольшой кристалл, матово-серого цвета с лиловыми прожилками, по которым, словно по ниточке, пробегает таинственная энергия. Ощущение в руке от этого кристалла было необыкновенным. Словно легкая волна пронизывает все тело, и оно наливается силой самой необычной, можно сказать, даже мистической.

Александр долго держал кристалл в руке и с закрытыми глазами пытался представить себе время и место, когда и где кристалл появился в этом мире. Перед глазами стали мелькать огненные картины иного мира, где время бежит совершенно по-иному. Его созерцание, наверное, продлилось бы и дольше, если бы не сильный шум из-под пола.

Александр открыл глаза, положил кристалл в старенькую истлевшую тряпочку и убрал сверток себе в карман. Надо было срочно выяснять причину шума под полом. Матушка уже вооружилась ухватом и стояла, склонившись над открытым люком, ведущим в подполье. Она шикала и грозила кому-то, приговаривая:

– Вот я вам, бесстыдники-дебоширы! – при этом она постукивала комлем ухвата по полу и стенке люка. Александр пришел на помощь матушке и решил спуститься в подполье, чтобы разогнать котов, которые иногда устраивали там свою весеннюю оргию вперемежку с боевыми действиями.

На этот раз в подвале происходили явно какие-то другие события. Там было темно, никто не мяукал, и шерсть, против обыкновения, не летела во все стороны. Наоборот, когда Александр спустился в подполье, там установилась глубокая тишина. Матушка спустила ему вниз зажженную лампу, и Александр оказался в небольшом круге света. Подполье всегда манило Александра своей таинственностью, а на этот раз разбирало любопытство: что же за шум тут происходит?

В одном углу подпола лежал картофель. Его гора стала заметно меньше той, что была насыпана осенью. Весна требовала уже более экономного расхода овощей для многих жителей деревни, но у матушки они всегда лежали до самого нового урожая. Кочаны капусты, свекла, морковь лежали в отдельном закуте. Консервы и варенье стояли на полках в отдельном помещении. Заглянув туда, Александр на минуту обомлел. Его взору открылась неожиданная картина.

За маленьким столом, сделанным из подпольной лавки, сидели шишки, наверное, со всей деревни разом. Сидели они молча, выпучив глаза на Александра, и умоляюще зажимали себе рты, словно говоря: «Не губи наш праздник! Не говори матушке о нашем застолье!» Александр, немного опомнившись, ухмыльнулся и присел на корточки. Ему стало интересно, какую же невесту присмотрел себе молодой шишок. Рядом с женихом, во главе стола, сидела девица. Она была мала ростом, с лицом землистого цвета, с выпуклыми глазами, но в довольно красивом платье. Бросалось в глаза, что оно было сшито из обрезков от новых матушкиных штор… Невеста была смущена и смотрела куда-то в сторону. К тому же присутствие постороннего человека и вовсе лишило ее равновесия.

Шишков за столом собралось не меньше дюжины. Все были своеобразны и неповторимы. Александр выделил из них сразу несколько семей. «Видимо, дружат целыми домами, – подумал он. – Но на столе что-то пустовато…»Шишки поняли, что Александр не намерен лишать их удовольствия посидеть за свадебным столом и потихоньку начали разговаривать между собой. Александр уже хотел было отступить, но голос матушки заставил остановиться. Она тоже спустилась в подполье, видимо, решила набрать картошки и моркови для обеда.

– Ну, что ты там обнаружил, Саша? – деловито спросила она у сына.

– Да ничего, мам, просто разглядываю консервы на полке. Тут есть уже и очень старые, с позапрошлого года еще стоят…

– Надо бы их раскрыть да домовым предложить, пусть полакомятся, – вдруг неожиданно предложила матушка. – Они целую зиму помогали овощи в подвале сохранять да и развлекали меня иногда своими проказами… – поддержала она, набирая картошку в старенькую миску.

Александр оглядел всю честную компанию и не стал себя просить дважды. Достал с полки варенье, огурчики, помидоры и, вскрыв их старым заржавленным ножом, который ему услужливо предложил один из шишков, поставил им на стол. Застолье оживилось преподнесенными дарами, а Александр решил больше не мешать происходящим событиям. Он подмигнул жениху и невесте, кивнул всем и приложил к губам палец, мол, не шумите здесь слишком. С тем и вылез из подпола.

На следующий день Александр встал рано утром. Матушка еще спала. Небо на востоке только наливалось новым днем. Петухи еще не горланили наперебой, а кукарекали поодиночке, да и то с неохотой. Сборы были недолгими. Александр взял только кристалл, карту, немного еды, спички на всякий случай. Складной нож и так обычно лежал у него в кармане куртки.

Быстрым шагом Александр пришел на Мысы примерно через час. День уже начался, когда он обошел возвышенности, называемые местными жителями Мысами, с восточной стороны. Затем, побродив вдоль их стен, поднялся на вершину, перевалил на западную сторону. Ничего особенного с первого взгляда в Мысах не было. Это были обычные в этих местах сопки, но не стоящие отдельно друг от друга, а сросшиеся между собой в самом основании. Четыре сопки срослись своими чревами, а вершинки их все же торчали каждая по отдельности.

На вершинах ничего не росло. От этого вид с них открывался просто чудесный. Кругом, доколе хватало глаза, виднелись поля, лесные околки, деревеньки, дороги… Казалось, что мир расширяется на много километров вокруг, стоит только забраться на одну из таких высот. Видимо, именно эта особенность – воспринимать окружающий мир таким широким – и делает сибирских людей обладателями огромных, щедрых и светлых Душ.

Александр мягко ступал ногами по утреннему насту, примерзшему от ночного морозца. Весна уже окончательно взяла свои права над зимой, но только днем. Ночью зима возвращалась и наводила свои порядки довольно жестко.

Перевалив через вершину, Александр стал спускаться по западному склону сопки. Это была средняя гора цепи, поэтому широкий фронт стоящих, пусть не высоких, но гор заслонял от ветра. На склоне было почти тепло. Пологий спуск оканчивался резким падением в почти отвесную расщелину. Александр стал придерживаться за камни и разные неровности почвы, чтобы не покатиться вниз этого небольшого оврага, образованного ручьем, стекающим днем с вершины. Не очень удобный спуск занял все его внимание, но вдруг он почувствовал легкое шевеление под ногами. Было ощущение, что словно гора потряхивала своей вершиной!

Он остановился, прислушался. Нет, сомнений не могло быть. Гора действительно гудела. Он стал внимательно слушать. В горе происходили легкие тектонические подвижки. Казалось, что он сидит прямо на вулкане. Ощущение было сродни тому, которое испытывают животные перед землетрясением. Страх сковал тело. Животный, бессознательный страх. Александр сидел в легком оцепенении и пытался успокоить себя. Ведь в данной местности никогда не происходило ни землетрясений, ни извержений вулкана. Правда, каждая сопка была когда-то давно маленькими вулканчиком. Как и обычный вулкан, сопка обладает собственным жерлом, она состоит из горы выброшенного на поверхность шлака и лавы, а на ее поверхности имеется кора из красной обожженной глины. Именно по цвету кирпичных разломов на сопках красноярские окрестности, видимо, когда-то были названы Красным Яром…

Александр усилием воли успокоил свой страх и продолжил спуск по западному склону. Шум из горы только нарастал. Это становилось привычным, да и подножие было уже совсем близко. Александр поставил ногу на крупный камень, но не заметил, что камень давно был готов сорваться… Падение было неожиданным и неизбежным. Крутой спуск стал стремительным настолько, насколько позволяет тело взрослого человека, катящегося кубарем с высоты двадцати метров.

Слава богу, Александру хватило сноровки сгруппироваться и прикрыть голову руками, чтобы не расшибить ее о попадающиеся выступы и колдобины. Уже внизу, у подножия сопки, Александр встал и стал рассматривать свои колени и одежду на предмет порчи… И вдруг услышал негромкий голос, но не в ушах, а в самой голове:

– Ну что, не ушибся, мальчик?

От неожиданности Александр вздрогнул и не сразу повернулся на голос. Он не смог понять, откуда он звучит. Ведь к внутреннему голосу повернуться невозможно… Но голос повторился:

– Обернись назад.

Сзади никого не было. Александр нервно огляделся, но никого не увидел.

– Я здесь, рядом с тобой.

Александр скорее почувствовал, чем увидел легкую дымку, заслоняющую от него горизонт. Туманное пятно прямо перед ним выглядело как полупрозрачная фигура очень высокого человека. Но, кажется, эта фигура была скорее женской, чем мужской! Да, перед Александром совсем рядом стояла женщина. Она струилась в воздухе, как мираж, и в то же время была вполне реальной.

Александр протянул руку, как делают слепые, чтобы потрогать воздух перед собой и убедиться, что он не представляет опасности. Женщина немного отступила, словно не желая прикосновений к своему волнующему образу.

Александр смутился. Ведь он сейчас чувствовал себя как полусумасшедший, который еще не верит, что с ним случилась беда и пытается привести свои чувства и ощущения в привычный порядок.

Между тем женщина продолжала:

– Ты принес кристалл?

– Принес! – суетливо зашевелился Александр, выискивая кристалл за пазухой, ловя себя на мысли, что ведет себя как на проходной завода, ища пропуск, чтобы доказать свое право войти на территорию.

Кристалл вскоре оказался в его руке, и он предъявил его неизвестно кому доверчиво и открыто. Высокая женщина колыхнулась в пространстве и сказала:

– Следуй за мной.

Александр уставился на волнующийся в пространстве силуэт удаляющейся женщины, и как слепой за поводырем, без дороги и осторожности ринулся за своей проводницей.

Она прошла вдоль сопки до углубления между началом следующей горы и концом предыдущей. Казалось, что здесь не может быть никакого входа, но Александр уже увидел довольно широкую щель, которую с дороги было совсем не видно. Щель оказалась довольно широкой и высокой. Женщина вплыла в нее, а Александру стоило довольно большого усилия, чтобы сделать первый шаг внутрь горы. Ведь темнота мгновенно окружила, и ему на минуту показалось, что сквозь нее он уже не сможет следовать за своей провожатой.

Опасения были напрасны. Женщина, словно путеводная звезда, буквально засветилась в пещерной мгле и осветила своим присутствием всю мрачность пещеры. Дорога шла по каменистому, но довольно ровному полу. Внутри горы было тепло и свежо. Легкое движение воздуха говорило о том, что пещера велика и просторна, и что у нее есть выходы на две стороны, судя по легкому сквозняку. Александр пытался запомнить все повороты и считал шаги. Постепенно путь стал интересным, потому что стены внутри горы засветились уже своим собственным странным светом. При этом обнажились подробности, которые потребовали особого внимания.

Александр и не заметил, что уже перестал считать шаги и повороты. Он уж был во власти своего приключения. Женщина перемещалась невесомо, словно летела по воздуху, а Александр топал и шумел, как слон, которого привели в посудную лавку… Вдруг женщина приостановилась, обернулась и мягко сказала:

– Все, мы пришли!

Александр стоял в длинном коридоре, ведущем неизвестно куда. Темные стены были твердыми и казались непроницаемыми.

– И куда же это мы пришли? – подумал Александр и стал оглядываться еще внимательнее. Вдруг стена возле него засветилась, и он увидел в ней проход в соседнее помещение. Вернее, это была огромная пещера, освещенная неведомым сиянием, а в глубине ее виднелся небольшой трон или возвышенность, очень похожая на него.

Александр повернулся к входу в пещеру, заглянул внутрь нее, но войти все еще не решался. Он быстро оглядывал все, что попадалось ему на глаза, и, не увидев явной опасности, вошел. Женская фигура, которая маячила до сих пор перед ним, вдруг куда-то исчезла, и он остался совершенно один в этой обширной пещере.

Александр вошел в пещеру и стал оглядываться. Она показалась ему сначала очень большой, но постепенно он увидел все ее очертания. Это было помещение размером со среднюю церковь. Потолки высокие, воздух в пещере теплый и свежий. Немного пахло какими-то весенними цветами. В правом углу пещеры стоял высокий стул со спинкой, которая делала его похожим на трон. Резная поверхность кедра или другого драгоценного дерева была столь прекрасна, что с первого взгляда хотелось назвать ее просто роскошной. Александр приблизился к трону и стал разглядывать его со всем вниманием, на которое был способен. Тут же последовало поразительное открытие.

При внимательном рассмотрении выяснилось, что этого трона вроде бы и не существует. Да-да! Это был воображаемый или, скорее, умозрительный предмет, потому что он буквально струился в воздухе, а не был материальным. Похоже, что вся пещера изобиловала именно таким предметами. Это, видимо, была голограмма предметов, а не сами предметы. Вот стоял стол – массивный и немного неуклюжий от своей величины. Рядом с ним – стул. Казалось, что сидеть за таким столом сможет только великан. Александр примерился к нему, и вышло, что при всем своем достаточно высоком человеческом росте он может усесться на этом стуле только в том случае, если будет сидеть, как малыш, посаженный на взрослый стул, далеко не доставая с него ногами до пола.

Александр прошелся вдоль стены и увидел стеллажи. Они высветились из глубокой ниши своими ровными рядами, как в настоящей библиотеке. Но на полках стояли не книги, а какие-то цилиндры с непонятными надписями на неизвестном Александру языке. Цилиндры светились фосфорицирующим светом и просвечивали, словно в них была налита какая-то туманная жидкость.

Александр успел только оглядеть перспективу стеллажей. Она удалялась вдаль, словно пещера не имела конца. Вдруг за спиной у Александра произошло непонятное шевеление. Он быстро обернулся и оказался прямо перед человеком необычайно высокого роста. Это явно была фигура мужчины. Она имела более твердые очертания и не струилась в воздухе, как женская. Мужчина был виден отчетливо в полумраке пещеры со своим матово-белым свечением и полупрозрачностью.

Александр от неожиданности немного отступил, чтобы увидеть лицо высокого человека. Так делают дети, чтобы заглянуть в лицо своим родителям, когда хотят догадаться об их настроении.

Настроение мужчины показалось Александру вполне миролюбивым. Потому что сердечный стук его сам собой приутих. Перед ним стоял Старец высотой трех с лишним метров. Он был одет в белые одежды, если так можно сказать о полупрозрачных и слегка светящихся одеяниях. Старец был простоволос, его лоб перетянут плетеной нитью, на которой в центре лба сиял кристалл, очень похожий на тот, что лежал в кармане у Александра. Только в отличие от его кристалла, кристалл старца играл своими лиловыми прожилками так ярко и интенсивно, что иногда становилось больно глазам.

В отличие от женщины, Старец был немного тяжел при движении. Его перемещения по пещере казались основательными и почти материальными. Вот он отошел от настороженного Александра, вернулся к трону и присел на него, опершись на одно колено рукой. Он был внимательным хозяином и, видимо, поэтому в первую очередь дал своему гостю и оглядеться как следует, и приспособиться к необычной ситуации.

Когда Старец отошел от Александра, тот даже вздохнул с облегчением и стал чувствовать себя намного увереннее.

Старец сидел на своем троне и спокойно наблюдал за гостем, ожидая, когда Александр, наконец, придет в себя и станет более восприимчивым, чем просто растерянный человек.

– Подойди ко мне, дорогой гость! – прозвучало в голове у Александра через некоторое время.

Он машинально двинулся в сторону хозяина пещеры. Прошел немного и остановился прямо напротив трона. Старец сидел и от этого не казался уже таким великаном. Александр успел рассмотреть его одежды. Великан был в свободной светлой одежде из ткани, сотканной, казалось, из самого света. Каждая нить светилась тончайшим плетением, а все вместе нити сплетались в узор небывалой красоты. Это была ткань-драгоценность. Таких Александр не видывал никогда!

Платье старика, между тем, было еще и украшено тончайшей вышивкой. По вороту шла цепочка из розово-синего драгоценного бисера, которая сплеталась в какой-то замысловатый узор, больше похожий на рунические письмена. Рукава рубахи тоже были вышиты по обшлагам…

– Ты к нам пришел неслучайно, – прозвучало прямо в голове у Александра. Голос был глубокий, насыщенный и объемный, словно вся глубина пространства до небес зазвучала в нем. От неожиданности он вздрогнул, напрягся и вытянулся во весь рост. Ему захотелось стоять перед этим старцем по стойке «смирно» не потому, что рабская суть стала выпирать, а потому, что величие этого необычного человека было просто несоизмеримо с земной человеческой природой Александра.

– Ты не тянись так, стой спокойно, – улыбнулся сквозь бороду Старец.

Александра подобострастный столбняк немного отпустил.

– Ты сядь вот здесь, мил человек, – указал Старец Александру на место возле своего трона. Там стояла материальная скамейка, которую он сначала принял за ступеньку к трону. Величественный старик возвышался над ним, как гора, но в то же время это не казалось теперь Александру тягостным из-за легкости всего облика Старца, буквально струящегося в воздухе.

– Назови свое имя, мил человек! – Старец со вниманием обратился к Александру.

– Меня зовут Александром. По батюшке я – Иванович. А фамилия моя Кедров, – запинаясь, представился Александр.

– Кедров, говоришь, Александр Иванович?

Александр не понял, для чего переспросил его Старец, но на всякий случай закивал головой.

Немного помолчав, Старец сказал:

– Почему же ты не пришел к нам раньше?

Александр опешил от такого вопроса, но оправдываться не стал.

– А почему я был должен прийти к вам? Ведь меня никто не обязывал!

Старец ухмыльнулся и ответил:

– Твоя матушка в юности получила заботу родить, вырастить тебя и отдать нам.

Александр опешил:

– Как отдать? Почему отдать? Кому отдать? Кому это – вам?.. – вопросы Александра звучали слишком громко и дерзко.

– Не шуми так, Александр Иванович, – улыбнулся Старец. – Не совсем отдать, а на воспитание только… Ты наш от своего рождения, только живешь теперь среди людей…

Александр огляделся вокруг еще раз, словно стараясь признать окружающую обстановку хотя бы знакомой себе, если не родной. Ничего подобного в его Душе даже не шевельнулось. Родной для него была деревня, усадьба, изба… матушка родная. От мысли, что это не так, даже защемило сердце.

– Да ты, мил человек, не печалься так. Я ведь тебе еще ничего не сказал, а ты все так близко к сердцу принимаешь. Давай будем говорить обо всем по порядку. Итак, ты пришел сегодня к Мысам и вошел в них потому, что у тебя был кристалл, подаренный нами твоей матери еще в юности? – Да, – Александр кивнул утвердительно.

– Ты искал этот кристалл практически всю свою сознательную жизнь и стремился узнать тайну Мысов?

– Да, – опять утвердительно ответил Александр.

– Теперь подумай, какая сила тебя всегда неудержимо влекла к разгадке этой тайны?

– Наверное, любопытство, – слукавил Александр.

Старец немного нахмурился и сказал:

– Лукавство в разговоре со мной неуместно по той причине, что вижу я все повороты твоей мысли даже без слов. А уж говорю с тобой только для того, чтобы не превышать возможностей твоих на данном этапе развития твоего сознания.

Александр зарделся стыдом не только от того, что его сейчас обличили в лукавстве, а за те случайные мысли, которые могли проскочить у него в голове в то время, когда они со Старцем еще не разговаривали.

– Да не подслушивал я твоих мыслей до нашего разговора, – опять ухмыльнулся Старец. – Давай лучше перейдем к делу. Что ответишь мне, если скажу, что я твой дед?

– Но ведь у меня другие деды! И по матери, и по отцу тоже! – горячо возразил Александр. В этом-то он был вполне уверен.

– Нет, я твой дед от сотворения.

Александр открыл рот от удивления:

– Как это?

– Просто есть родня от роду-племени, а есть родня от сотворения. Так вот, я тебе родня от сотворения.

– Это по какой же линии? – все еще не понимал Александр.

– Это по линии твоей Души и Духа.

Такого поворота разговора Александр не ожидал.

– Значит, если у моего тела есть родня, то и у моей Души тоже есть родня?

– Именно так и есть! – Старец утвердительно кивнул головой. – Посмотри на свой кристалл.

Александр вынул свой кристалл, развернул его и положил на ладони. Он был как две капли воды схож с тем кристаллом, который сиял в перевязи на лбу Старца.

– Вот видишь, я не обманываю тебя.

Александр внимательно сравнивал два кристалла, и ему показалось, что вместе они составили бы единое целое. Небольшой отлом на одном конце его кристалла почти идеально соединялся с обломом кристалла на перевязи Старца.

Старец, видимо, чтобы утвердить Александра в его догадке, величественно снял перевязь со своего лба и протянул руку за кристаллом Александра. Два отлома соединились у него в руке! Они, словно родные, тут же срослись по излому и буквально выстрелили в пространство множеством лучей лунно-белого цвета…

Когда кристалл обрел свое полноценное состояние, игра живых огней в нем началась с новой силой. Его сияние усилилось, превратилось в зарево, и Александр вдруг почувствовал, что он уже не в пещере, а в долине изумрудной ясности и чистоты. Сияет солнце, но совсем незримо. Его сияние пронизывает все окружающее пространство, но его самого нигде не видно. Цветы великолепной красоты растут выше, чем деревья, их огромные венчики благоухают и покачиваются, издавая тончайшие звуки…

Александр огляделся вокруг и не смог припомнить ни одного места на земле, где была бы такая прекрасная природа. Ароматы переливались сияющими волнами, захватывали в свой водоворот и выплескивали из сердца целое море благостных переживаний. Радость, великая радость наполнила его Душу! От великолепных ощущений он переполнился, налился радостью и готов был взорваться песней, стихами или каким-нибудь неудержимым танцем…

Огненные ощущения его нарастали, когда он увидел, что находится на изумрудной поляне не один. Вокруг были люди, сияющие своей красотой и великолепием своих одежд. Александр стал всматриваться в окружающие его доброжелательные лица и вдруг стал отмечать для себя, что знает их! Это были родные лица, которые он знал когда-то давно. Они были рады Александру, протягивали к нему свои руки, прикасались к нему своими ладонями, обдавая теплом и лаской, они сверками своими уборами и искрились в неуловимых движениях воздуха…

Александр пробыл в такой блаженной обстановке довольно долго, пока вдруг не очнулся вновь в пещере. Старец сидел все в той же позе и внимательно наблюдал за Александром.

– Где это я побывал? – спросил он у старца, едва опомнившись от пережитых волнений.

– Ты побывал на своей родине – в том месте, где живут все твои родные.

Александр не мог отдать себе отчета в том, что именно сейчас он испытывает к тем лицам, которых он увидел только что в своем неожиданном видении. Только легкое тепло разливалось в его сердце и покой, которого он никогда не мог испытать в окружающем земном мире.

– Зачем вы показали мне то, что я сейчас увидел?

– Затем, чтобы ты понял, что принадлежишь не миру сему.

– А что же я делаю в этом мире?

– Ты здесь обязан трудиться.

Александр задумался. Но ведь он и так трудится в этом мире. Впрочем, как и каждый человек, который вынужден зарабатывать себе на хлеб…

– Твоя работа на свой живот – это обычная земная суета, которой подвержен каждый земной человек. Настоящая работа наших в том, чтобы нести в мир свет. Ты пока еще свою работу не выполнял, – строго сказал Старец.

Александра обожгли эти укоризненные слова Старца. Он не ожидал, что его сердце надорвется от них и Душа буквально скорчится от стыда. Но неприятнее всего было непонимание того, что именно он должен делать?! В чем конкретно заключается задача его жизни? Александр уже было собрался произнести свои вопросы вслух, но Старец опередил его.

– Ты не виноват в том, что задержался с выполнением своей миссии. Но теперь, когда ты уже среди нас, настало время беспрестанной и быстрой учебы. Ты готов?

Александра пронзила настоящая радость. Он оживился, вскочил и сделал несколько движений, указывающих на его готовность начать что-то делать сию минуту.

Старец улыбнулся сквозь сияющую белизной бороду.

– Вижу-вижу твое рвение. Тогда не будем надолго откладывать нашу главную беседу.

– Александр, ты теперь знаешь причину своего прихода в эти пещеры. Я думаю, что у тебя есть много вопросов ко мне. Если ты будешь любознательным, я смогу тебе ответить на каждый из них…

Старец озвучил то сокровенное желание, которое уже созрело в мыслях у Александра. Тысячи вопросов буквально буравили его ум, но он не решался задавать их Старцу. Теперь «добро» было получено, и он даже набрал в легкие побольше воздуха, чтобы на выдохе выплеснуть их из себя…

Старец остановил его коротким, но понятным жестом руки.

– Погоди, мил человек, не торопись. Поразмысли над тем, что сейчас тебя мучает. Не любопытствуй напрасно о наших тайнах. Они тебе гораздо позже откроются, со временем. А спрашивай больше о земных делах, тебя окружающих в настоящее время. Земным людям именно от земного надо приходить к небесному, а не наоборот, – Старец умолк.

Александр задумался. Теперь он и не знал, о чем спрашивать Старца, ведь все его вопросы касались именно жизни в Мысах. Другие, земные, вопросы его не то чтобы не волновали, но были настолько не решаемы, что давно отбили охоту думать о них. В земных делах все было парадоксально: делай то, что претит твоей Душе, и будешь всегда «на коне». Успех приходит от кривизны твоей Души. А если, не дай бог, станешь жить по совести и чести, то и помрешь нищим и бездомным, потому что тебя с твоей правдой отовсюду вытолкают взашей…

Александр стал интересоваться всякими эзотерическими вопросами только лишь потому, что они позволяли ему отвлечься от реалий жизни, отмахнуться от них, как от назойливой мошкары, спрятаться в легкой туманности мистических тайн.

Своего рода наркотики – эзотерика, оккультизм и разные энергоинформационные практики по сравнению с реалиями жизни были гораздо более привлекательным занятием. Таких чудаков, как он, развелось великое множество, и все они разбрелись в самых разных направлениях. И Александр давно заблудился бы в этих лабиринтах, если бы не тайна Мысов, которая стала путеводной звездой его жизни.

Эзотерическая «тусовка» хоть и делилась на множество течений и направлений, но все же их представителей объединяло одно: они были совершенно недовольны своей реальной физической жизнью, а значит, каждый искал выхода в таинственном тумане.

Александр, когда начинал свои поиски разгадки тайны Мысов, даже не ведал, что когда войдет в них, будет вынужден вновь думать о реалиях его сегодняшней физической жизни. Он надеялся, что, найдя необыкновенные пещеры, он однажды приведет сюда множество людей, и они вместе станут разгадывать их тайны, а потом писать о своих приключениях разные отчеты и печатать в популярных изданиях.

И кто знает, может, он сам когда-нибудь станет лидером какого-нибудь духовного общества или движения… Мало ли поклонников Мельхиседека, Даниила Андреева, Блаватской, Рерихов, Крайона, Гоча, Грабового, Риклы, Виссариона, Марченко, Анастасии, Кастанеды, но могут ведь появиться еще и поклонники-последователи нового духовного лидера – Кедрова Александра Ивановича!..

Мысли Александра проскочили целым роем, но Старец, видимо, услышал и разобрал все их подробности, потому что покачал головой и ухмыльнулся в бороду.

– Ты, верно, думал, что я буду большим помощником тебе в привлечении твоих собственных последователей? А теперь перестал в это верить? Но почему ты не можешь допустить мысли, что я именно это и хочу помочь тебе сделать. Но для начала тебе надо понять, что прежде чем стать лидером в каком-либо деле, надо иметь четкий и понятный другим план или идею! У тебя в настоящее время есть такой план или идея, которая отвечала бы интересам большинства людей?

Александр поежился от такого вопроса. Ну, какой план, какая идея?! Он, как и все обычные земные люди в России, давно уже видит полный разгром и разорение в своей стране, но изменить ничего не может, потому что не влияет ни на один из происходящих процессов в обществе. Ему давно уже стали понятны уловки разномастных демократов, которых в народе давно уже называют «дерьмократами», чтобы набить себе карманы и обездолить всех остальных. Коммунисты, последователи Сталина и Столыпина, роялисты, националисты разного толка и фанатики от всех религий… Никто не может предложить ничего стоящего для объединения народа. Каждый лидер своей даже крошечной группы ищет своей выгоды, старается увязать свои личные интересы с интересами целой нации…

Законы, принятые в Думе, все больше напоминают цепочку государственных силков, загнав в которые, власть делает человека маленьким и беззащитным перед огромной паразитической бюрократической машиной и банками. Двадцать лет перестройки так изменили жизнь в России, что Александр, как и множество его соотечественников, уже не хочет смотреть на экран телевизора, потому что из него в жизнь проливается поток насилия, убийств из множества иностранных фильмов, маразма действий местных властей, лжи государственных мужей…

Он давно уже разложил по полочкам всех демократов и выстроил целую систему их экономических идей, суть которых заключается только в одном – ограбить Россию при своей власти, выудить из нее как можно больше всевозможных сырьевых ресурсов и отчалить за границу, чтобы проедать неправедно нажитое всю оставшуюся жизнь…

Отвратительные своей наглой сытостью лица олигархов, мелькающие на экранах либо с деланно-скромно опущенными глазами или, наоборот, с вызывающими улыбками, стали привычными уже всем. А их немыслимые доходы, переходящие все разумные пределы, уже перестали будоражить умы людей своей несправедливостью…

Александр ушел от всех этих переживаний Физического Мира в эзотерику, и вот теперь Старец пытается вернуть его к реалиям простой жизни? Это так неприятно и тягостно!

Что можно противопоставить существующим условиям жизни в России, когда все законы экономики перезрелого капитализма, которые стали решающими в повседневной жизни России, требуют рабства множества людей перед кучкой зажравшихся олигархов и предпринимателей бандитского происхождения, а также целой армии паразитирующих чиновников…

Отбери, убей, засуди, кинь в делах, заплати побольше мзду чиновнику, укрой налог, дай в рост денег своим ближним, спекулируй, продай свою Душу и тело, словом, умертви свою человеческую сущность и стань душевным и физическим уродом… Тогда в самом деле станешь преуспевающим и уважаемым в современном российском обществе человеком!

Как просто все в природе, в сельском деле, в ремеслах!..

Александр аж закусил себе губу и побелел от гнева, когда думал обо всех своих переживаниях, связанных с реалиями жизни в России…

– Вот и подумаем об экономике, – вдруг сам предложил Старец.

Александр не очень-то понял, какая идея может возникнуть у него из такого разговора со Старцем, но все же решил подчиниться и выслушать речь старика на эту тему.

– Ты что покупаешь за деньги? – вдруг спросил Старец.

– Как что? Еду, одежду, за квартиру плачу… Ну, что еще? Бензин покупаю для своего старенького Жигуля…

Александр немного задумался и продолжил через некоторое время:

– Еще билет покупаю на концерт, когда и книги покупаю, за интернет и телефон плачу. В отпуск летаю… иногда, – здесь он задумался и замолчал, вопросительно глядя на Старца.

Старец улыбнулся в бороду и сказал:

– А теперь иди домой и подумай, что именно ты покупаешь за деньги?

Александр от неожиданности привстал со своей скамейки.

– Как домой? Неужели мы на этом разговор закончим?

– Да, сегодняшняя наша встреча закончится именно на этом вопросе.

Александр хотел было возразить и привести множество аргументов для продолжения встречи, но Старец уже встал со своего трона и возвысился над Александром во весь свой огромный рост.

В то же мгновение в пещеру вошла высокая женщина, которая сопровождала Александра вначале. Она была так же легка и прозрачна в своих стремительных движениях.

– Власта, проводи гостя, – сказал Старец и указал жестом Александру направление, в котором он должен был следовать.

Александр хотел было спросить, когда же они вновь увидятся, но Старец опередил его с ответом.

– Увидимся сразу, как ты сам себе ответишь на вопрос: что именно ты покупаешь за деньги?

Александр даже не заметил, как проследовал в обратном направлении от пещеры Старца по длинным коридорам до самого выхода в расщелине между двумя мысами. Власта маячила перед ним немного впереди. Ее светящееся одеяние колыхалось призывно и заманчиво и, наконец, свежий весенний воздух обжег дыхание Александра.

Власта не стала выходить из пещеры, а указала жестом Александру направление его дальнейшего движения домой.

Домой Александр пришел к обеду. Ему показалось, что он пробыл в пещере в Мысах целую вечность, но на самом деле он был там недолгое время, которое вписывалось в разумение даже матушки. Она приготовила обед и поджидала сына, сидя у окошка.

Александр пришел домой задумчивым. На вопросы матушки не отвечал, а все теребил в кармане кусочек своей части кристалла. Матушка с тревогой глядела на сына, но все же дела своего не забывала. Вскоре на столе появилась тарелка с горячим борщом. Белая плюшка сметаны высилась посредине тарелки своей жирной гущей так аппетитно, что Александр на минуту забыл о том, что теперь стало его мучительным поиском.

Немного утолив свой непомерный в этот день аппетит, он вновь вернулся к своей мысли.

«Что я покупаю за деньги?» – сидело в голове у Александра.

Борщ был отменный. Матушка уже поставила на стол большую сковороду с рыбой. Это были жареные караси в сметане. Соседский мальчик Васятка принес целую миску свежих карасей из утреннего улова своего отца, чтобы порадовать соседку-старушку и ее городского сына. В деревне было принято делиться с соседями не только своими бедами, но и маленькими земными радостями.

Александр долго сидел у сковороды и добывал кусочки сочной рыбной мякоти. Выбирать косточки было немного лень, но и жевать мелкие колючки тоже не хотелось.

Обед был просто замечательным. Александр напился прохладного морса, сваренного из прошлогоднего варенья из жимолости, поблагодарил матушку и пошел в соседнюю комнату.

Здесь он мог предаваться своим мыслям, лежа поверх старенького застиранного покрывала на скрипучей и короткой кровати.

Александр закончил институт. Но политэкономия была вбита в его голову с младых ногтей. Знаменитая формула из «Капитала» Маркса – «Товар – деньги – товар» – так и крутилась у него в голове при размышлении о сути и содержании денег. Какие-то обрывки о всяких других экономических премудростях стали выплывать у него в сознании. Но все это было – не то!

Старец явно не случайно задал такой вопрос. Ведь он не собирался принимать у Александра экзамен по экономике.

Александр подумал бы еще немного на заданную тему, но матушка позвала его к себе. Александр встал и вышел в горницу.

– Сходи, Саша, в магазин. Вчера привезли сахар, да и хлеба надо свежего прикупить. У нас-то одни корки остались. Отдам собачкам, если свежего купишь.

Александр нехотя оделся и собрался в сельский магазин. Там можно было купить всякого товару нехитрого, предназначенного именно для села.

Дорога в магазин была не длинной. Надо было пройти через реку по мосту, потом повернуть через поле к роще, а уж за рощей пройти мимо сельского гаража. Там, напротив гаражных построек на другой стороне улицы, стоял магазин. Он был мало похож на городской супермаркет.

Деревня все еще жила старыми привычками. На корявой, обшарпанной двери магазина висел огромный амбарный замок. Видимо, обед у местной продавщицы, который должен был закончиться еще час назад, все еще продолжался. Народ толпился с пустыми авоськами и мешками и сетовал на продавщицу, которая не спешила облагодетельствовать своих покупателей. Александр пристроился в конце очереди. Благо, что очередь стояла на улице, и можно было понаблюдать за рощей на той стороне улицы.

Вершины берез в роще были сплошь усеяны гнездами воронов. Настоящий гвалт стоял в округе. Даже люди, которые стояли близко друг к другу, с трудом слышали, кто и что говорит. Вороны буквально завоевали рощу и, видимо, готовились вести своих птенцов к первому полету. Малыши сидели на краю гнезда и яростно орали во всю свою воронью глотку то ли от страха, то ли от обиды на родителей, которые издалека показывали им лакомства, еще недавно приносимые им прямо в клюв. Гвалт утомлял и раздражал людей, но они почему-то терпеливо сносили все эти неприятности от воронов.

Женщины из очереди наперебой показывали пальцами то на одну, то на другую забавную сценку из жизни птиц.

Александр давно уже не умилялся повзрослевшим птенцам. Беда от воронов в его усадьбе начиналась с ранней весны и продолжалась до поздней осени.

Вороны воровали птенцов у всяких малых птичек в округе. Они таскали цыплят и воровали еду у свиней и собак. Они разгребали огуречные гряды, чтобы доставать из них огромных белых гусениц и личинок хрущей.

Матушка тоже страдала от них и буквально переселялась по весне в огород, чтобы охранить от воров свои огуречные грядки. Но это было бесполезно. Стоило ей отлучиться хоть на минуту, как проворные вороны атаковали очередную огуречную гряду и разгребали ее навозно-перегнойное чрево до самого основания, чтобы добыть свою вожделенную гусеницу размером с большой палец руки…

– Вот и Россию точно так же одолели паразиты и хищники, – подумал Александр…

Магазин открылся неожиданно изнутри, несмотря на грозный замок, висевший снаружи. Оказалось, что он был закреплен всего лишь за одно ушко скобы, потому что недовольная и заспанная продавщица Катерина Степановна с усилием толкнула дверь, распахнула ее и закрепила обломком кирпича в дверной щели.

Народ ринулся внутрь и распределился через некоторое время все в ту же упорядоченную очередь.

Александр подошел к прилавку, уже наполненный всеми деревенскими новостями: кто и при каких обстоятельствах вчера разбился на мотоцикле по пьянке; кто и кому набил морду на свадьбе местной красавицы Светланы и гармониста Василия из соседнего села. Александр также узнал и о том, почем нынче штраф за рыбалку с сетью на озере, о том, сколько наловили вчера мужики рыбы и как не могли поделить то ли сома, то ли огромную щуку…

Разговор в очереди был обычным ритуалом при посещении сельпо – так по привычке называли сельчане свой деревенский магазин. Встречи людей возле колодца были давно невозможны по причине появления во всех домах водопровода. Клуб при новой власти открывался для людей теперь чрезвычайно редко. Когда-то обычные для всего села походы в кино завершились по причине отсутствия кинопередвижек и самих кинофильмов, которые были бы по карману деревенским жителям.

Остался только магазин, где время от времени встречалось все село, чтобы насладиться общением.

Александр, между тем, все еще перебирал в голове все подробности встречи со Старцем.

В этой встрече было необычным абсолютно все! И то, как он встретился с Властой, и то, как она вела его по просторному коридору, не касаясь ногами пола. И пещера Старца, и огромной величины стеллажи со светящимися цилиндрами…

И сам Старец, и такой необычный для живого физического человека облик его до сих пор будоражил сознание Александра. Как это так? Человек едва лишь брезжится и состоит не из плоти и крови, а из чего-то невесомого и светящегося?!

Александр уже подошел к прилавку, когда его окликнула продавщица.

– Ну, что тебе подать, дорогой? – она приветливо кивнула головой покупателю, имея в виду свои товары.

Выбор на прилавках был не большой, но все самое необходимое было в ассортименте.

На полках стояли самые разнообразные товары. Лопаты и косы лежали на полу возле полок с моющими средствами. Заглушки для печи и решетки для поддувал соседствовали с совками и метлами. Далее толпились банки с краской и мешочки с негашеной известкой. Хлебные полки были пусты, а хлеб лежал в плоских ящиках, наставленных друг на друга опасной горой прямо на табурете. Стеклянный прилавок-холодильник надсадно гудел, охлаждая синюшные колбасы и маргарин самых разных заграничных сортов. Тут же лежал разрезанный сыр и множество мелких плавленых его сородичей.

Заморские фрукты и пряники стояли в ящиках прямо на полу возле продавщицы Кати. Она то и дело поворачивалась к очереди своей широкой спиной и натужно наклонялась над ними, чтобы набрать очередной килограмм или два в пакет. В правом углу сельпо высились полки с мануфактурой и мелким бельем. Носки, чулки и трусы, мужские и женские, лежали стопками вперемешку. Завершала картину ассортимента сельпо полка с женскими прокладками, которые, с крылышками и без оных, мелькают каждый день на экранах телевизора.

Александр не сразу рассмотрел, где лежат сладости, но потом убедился, что и они есть, но только лежат прямо в коробках на полу, под ногами у Кати, а на них крупно от руки нарисованы цена и название конфет.

Хлеб из деревянного ящика перекочевал уже в сумку Александра, как вдруг его осенила неожиданная мысль: «А ведь я покупаю за деньги энергию!» И действительно ведь, если посмотреть внимательно на весь ассортимент магазина, то можно заметить, что весь товар объединяется одним общим явлением: все это скрытая или явная энергия!

Александр не мог и надеяться, что так быстро ответит себе на вопрос Старца. Он приготовился решать этот ребус долго и надсадно, ведь не мог Старец задать простого и очевидного вопроса?! Не таковы условия, в которых они встретились.

Но факт налицо: Александр уже не сомневался в том, что ответ найден правильный.

Да, именно энергию он покупал сейчас за деньги!..

Весь оставшийся день Александр провел в размышлениях. Благо, что поводов для них было уже великое множество, а физический труд в усадьбе только способствует оному занятию. Что бы ни делал Александр, он уже не отступался от мыслей об энергии, которую люди покупают за деньги.

Сумка с продуктами, которые он принес из магазина, была наполнена энергией! Ведь не случайно на каждом пакетике и современной упаковке есть данные о калорийности продукта. Значит, энергия пищи, выраженная в продуктовой ценности, отражается и на цене продукта! Хотя политэкономия учит совершенно обратному…

Матушка в этот день сварила на ужин пшенную кашу. Это была его любимая с детства «каша из топора». Так называли эту каши его старшие сестры. Матушка, когда начинала варить ее, обязательно пользовалась присказками и вспоминала сказку о солдате и скупой хозяйке, которую обманул ее постоялец. Уговаривая скаредную старушку сварить кашу из топора, смышленый солдат предложил положить в его «бульон» немного пшена, немного соли, немного пряностей и масла… И получилась отличная каша «из топора». Правда, топор в сказке так и не уваривался, поэтому оставался до другого раза, но каша вокруг него была просто отменной…

Александр наелся каши, запил все свежим вечерним молоком и вернулся к своим размышлениям.

Итак, он понял сегодня, что за деньги в магазине была куплена энергия пищи! Перекочевав в его организм, энергия пищи стала его собственной энергией жизни! За счет этой энергии он дышал, двигался, думал, переживал разные чувства…

Стоп, нельзя отклоняться от темы задания Старца. Мысль, что энергия пищи стала какой-то иной энергией в его собственном теле, больше никогда не оставляла Александра, но он решил не отклоняться от темы.

«Что еще я покупаю за деньги? – в задумчивости Александр вышел на крыльцо. Он увидел во дворе свою машину – старенькие Жигули – и машинально подумал: – Надо бы бензину завтра на заправке плеснуть в бак, а то не доеду до города.» И тут его вновь обожгло: ведь за деньги он собирается купить все ту же энергию! Бензин горит, а значит, питает двигатель в автомобиле и крутит колеса… А сам Александр при этом сидит в кабине и рассекает пространство со скоростью 80 километров в час, вместо того, чтобы тащиться по дороге на своих двоих со скоростью пять километров!

Энергию топлива для автомобиля он покупает, когда оплачивает свой бензин, но ведь при этом он экономит свою собственную энергию жизни! Если бы он тратил свои собственные жизненные силы на пешую ходьбу, то вряд ли мог успевать делать столько дел одновременно!

«Итак, за деньги я покупаю именно энергию! Так, стоп! Надо еще поразмыслить. Что я еще покупаю за деньги?» – задал себе вопрос Александр и ушел в избу.

Матушка сидела в углу перед окном и шила себе новый фартук. Старенький уже давно выцвел, карман прохудился и уже не держал маминых секретов. В детстве Александр любил прижаться к матушке, и его вихрастый лоб, будучи прижатым ласковой рукой к маминому животу, всегда упирался в этот загадочный карман. Из него часто появлялась либо конфетка, либо чистая тряпица, которая немедленно вытирала его мокрый нос…

Как это все уживалось в мамином кармане, он так и не понял, даже став взрослым.

А теперь матушка сидела возле старенькой швейной машинки и мастерила себе новый фартук. Неизменный фартучный карман уже был пришит на живую нитку и приготовлен к последней швейной операции, когда Александра осенила еще одна мысль: «Да ведь и одежда тоже – энергия! Вернее, она помогает сохранять энергию жизни! Ведь стоит раздеть человека в лютый холод или жару, как он может заболеть или даже умереть. По существу, одежда – это прокладка между человеческим организмом и окружающей средой. А поскольку природа не всегда благоприятна для человеческого организма, то и защита от ее воздействия требуется каждодневная. Одежда, получается, это мобильный дом, надетый прямо на тело…А вот и еще одно решение для вопроса Старца! Ведь за деньги я покупаю еще и коммунальные услуги. То есть плачу за лифт, горячую и холодную воду, канализацию, электричество…» – Александр уже не мог остановить мысли о том, что все, покупаемое за деньги, больше не сбивалось с понятия энергия. Ведь все, что он вспоминал, той или иной стороной было прямой или скрытой – косвенной – энергией.

Итак, квартирная плата – это тоже плата за энергию.

«Что я покупаю за деньги еще? – уже почти лихорадочно стучало в висках Александра. – Неделю назад ходил в театр. Купил билет в партер, насладился оперой, а потом переживал все события «Снегурочки» в Душе, как мальчишка… Но ведь эмоции, которые мне подарили артисты этого театра, – тоже энергия! Значит, за деньги я покупаю не только физическую энергию в простых природных продуктах питания, но и эмоциональную энергию других людей в виде их искусства!» Александра буквально понесло. Книги газеты, кино, картины в галерее – это тоже эмоциональная энергия творцов, которые продают ее тем, кто в ней нуждается, именно за деньги! Очень трудно получить что-нибудь даром, ведь люди творчества тоже нуждаются в еде, хотят одеваться, жить с удобствами…

Но ведь Александр покупает за деньги не только простые и природные энергии в виде еды, одежды и топлива. Да и кроме эмоциональной энергии он постоянно пользуется еще и всевозможными техническими и научными наработками других людей!

Это и сложноорганизованная машина, и автобус, и поезд, и дом в городе с его удобствами… Это самолеты и технические устройства для промышленности…Ведь в основе всего этого существует чья-то мысль, которая рождается у людей, способных творению живых мыслей…

«Да, похоже, все, что покупается за деньги, имеет одну и ту же природу – энергетическую!» И только Александр пришел к такому выводу, как в пустом углу его маленькой комнаты забрезжил огонек. Вечер уже наступил, в сумерках уходящего дня Александр и не заметил, что давно сидит в потемках в своей маленькой комнате, а матушка уже улеглась спать на своей кровати возле мягко греющей русской печки в соседней горнице.

Свечение в углу постепенно разрасталось, и вдруг проявились очертания высокой человеческой фигуры… Перед Александром сидел Старец!

От неожиданности Александр вскочил, опять присел, потом попытался продвинуться вперед с протянутой рукой, чтобы убедиться в том, что ему не померещилась фигура Старца… Но полупрозрачное видение отодвинулось чуть назад, а фигура Старца сделала предупредительный жест рукой, чтобы Александр больше не двигался вперед. Да и то правда, где тут можно было проявиться в такой крошечной горнице?!

Александр немного оправился от неожиданности и вернул себе дар речи.

– Мне не мерещится? Вы действительно сидите в моей комнате? – хриплым шепотом спросил у видения Александр.

– Я же говорил, что как только ты поймешь, что именно ты покупаешь за деньги, то тут же мы встретимся, – с улыбкой в бороду сказал Старец. Он неотчетливо струился в воздухе над стулом, который стоял возле круглого стола. Немного согнувшись в пределах низкого потолка избы, старец был все же величественен, хотя и совершенно не вписывался в простенькую обстановку. И все же он был здесь!

Немного опомнившись, Александр был готов к разговору и уже собрался сделать отчет перед Старцем о своих изысканиях, о сути всего, что можно купить за деньги, но был остановлен его жестом.

– Я уже знаю! Ты совершенно верно понял, что деньги обеспечивают энергию в самых разных ее видах и помогают ее обменивать между людьми в хозяйственном обороте.

Александр хотел добавить, что он понял и про отпуск, и про учебу, за которую он тоже платит деньги, но было уже совершенно очевидно, что Старец видит его правильное понимание и уже не сомневается в том, что эта ступень познания Александром освоена.

Старец помолчал, словно ожидая, когда волнение от неожиданной встречи в Александре немного уляжется, и спросил:

– Теперь скажи мне, какую первоначальную природу имеет вся энергия, которая покупается за деньги в виде пищи, одежды, жилья, транспорта, отдыха?

Александр набрал воздуха в легкие, чтобы тут же начать отвечать, но призадумался. А действительно, какую? Ведь, говоря о пище, одежде, жилье и транспорте, можно сказать, что простая природная энергия лежит в основе. Пища практически вся приходит из сельского хозяйства, собирательства в лесу, охоты и рыбалки…

А вот что можно сказать о той энергии, которую он сам для себя назвал эмоциональной? Какова ее природа? А энергия мысли, которая заложена во всех технических наработках цивилизации? Он уж не стал пока думать о той высшей энергии, которую дарят миру светочи разных народов… Пусть они и не продают, а дарят эту энергию, но это тоже настоящая энергия, раз она может создавать целые эпохи и цивилизации. Энергия Христа стала началом эпохи христианства…

Александр так задумался на эти темы, что и не заметил, что в углу его комнаты уже никто не сидит. Старец неожиданно, так же как и появился, исчез в сумраке вечера.

Задание было понятно: надо срочно решить задачу о происхождении всех энергий, которые люди покупают за деньги.

Досада от того, что Старец так быстро ушел от общения с Александром, слабо, но надсадно дергала его за сердце.

«Неужели ему не о чем было со мной больше поговорить? И почему он не стал обсуждать со мной тему, которую сам же задал для размышления? – сетовал в Душе Александр. Но, видимо, Старцу было виднее: с кем, когда и сколько разговаривать. – Наверное, мои открытия не столь уж значимы для Старца. Ведь это только мне самому было невдомек, что я за деньги покупаю энергию. Впрочем, это пока неизвестно и другим людям! Они даже не задумываются, что энергия, полученная из пищи, сохраненная с помощью одежды, жилища, транспорта, становится частью их собственной энергией жизни!»

Но откуда же берется первичная энергия? Александр встал со своего скрипучего стула, прошел через горницу матушки, которая давно спала, вышел в сени, натянул калоши, стоявшие на крутой лесенке, ведущей из сеней на улицу, и вышел во двор. Пахучий деревенский вечер уже стал ночью. Куры давно угомонились на своих насестах, корова шумно вздыхала в хлеву, глухо топала ногами по деревянному настилу и хрустела прошлогодним сеном. Воробьи спрятались по своим застрехам. Круглая луна стояла высоко, показывая всем своим видом, что наступило ее время.

Село погрузилось в темноту и тишину. Только со стороны механического двора слышались металлические стуки и взвизгивания то ли пилы, то ли какого-то станка. Село готовилось к весенней посевной, и работы на механическом дворе шли уже не только днем, но и ночью. Людям надо было приготовить всю технику к весенним работам, а времени было в обрез. Вот и приказал председатель работать в две смены, чтобы к намеченным срокам посевной вся техника была приготовлена.

Александр присел на удобную скамейку, сделанную из старых автобусных сидений, под небольшим навесом рядом с крыльцом и стал смотреть на звезды. Небо раскинулось перед его взором, блистая множеством звезд. Но самым главным сиянием сегодня, как ему показалось, обладала луна.

Она буквально довлела своим присутствием над всем небосводом и приводила сознание в заостренное состояние. Александр стал вглядываться в лунное свечение и вдруг почувствовал, что рядом с ним есть еще кто-то!

Оглянувшись, он всей кожей почувствовал присутствие существа не из мира сего. Это был явно не человек, но и не животное. Существо, будучи абсолютно темным, словно провальная яма, обладал все же какой-то неимоверной притягательной силой. Александр направил на него все свое внимание и вдруг увидел «лицо», вернее, не лицо, а какое-то рыло, мохнатое и сморщенное. Лохматые острые уши, очень похожие на свиные, торчали по бокам головы выше надбровных дуг. Нос, больше похожий на свиной пятак, живо шевелился, а рот при этом ощеривался кривыми выщербленными желтыми зубами. Глазки мерзко помаргивали, а рожки на приплюснутой голове говорили о том, что рядом с Александром обозначился никто иной как обыкновенный черт! Александр опешил от такого соседства, но вида показывать не стал. Не пристало взрослому человеку пугаться всякой нечистой силы… Но ведь такой опыт в его жизни был первым! Еще ни разу он не видел рядом с собой черта! Может – померещилось?

Между тем, незваный посетитель не исчезал, а наоборот постепенно выдвигался откуда-то из непроглядной тьмы навстречу к Александру, и вот он уже уставился на него своими то ли подслеповатыми, то ли просто очень хитрыми глазками.

Пауза взаимного молчания затянулась. Александр глядел на черта, который приобрел уже вполне реальные физические очертания в сумерках наступившей ночи, а черт смотрел на Александра, словно определяясь в своих скрытых пока намерениях.

Скрипучий голосок прозвучал прямо в ушах Александра:

– Гуляем?

– Гуляем, – автоматически ответил Александр.

– Понятненько, – вновь проскрипел голос черта. – А поговорить не желаешь?

– Это с тобой, что ли? – заносчиво перепросил Александр.

– А хоть и со мной, – миролюбиво поддержал разговор черт.

– О чем с тобой можно разговаривать?

– О, со мной можно много о чем поговорить. Вот, например, о деньгах! – черт немного помолчал и добавил: – И о сокровищах!

Черт не просто произнес эти слова, но буквально сразу за ними сыпанул пачкой денег перед носом у Александра. Это были большие деньги! Александр, пожалуй, никогда таких и не видел раньше. Немного приглядевшись, понял, что вдобавок ко всему, перед ним не простые российские рубли, а валюта: евро, доллары, фунты, йены!

Александр почувствовал, что сердце его застучало чаще, чем обычно. Такие деньги могли решить все его финансовые проблемы в момент. Мысленно прикинув курсы таких валют по отношению к рублю, он уже понял, что здесь в этой кучке денег, раскиданной вокруг него, около миллиона рублей, а может быть и больше…

Сердце начало стучать еще громче, он уже не помнил, зачем вышел на улицу… Перед ним стоял черт и все вынимал и вынимал откуда-то деньги и бросал их вокруг себя. Бумажки летели, с шорохом опускались на грязный весенний снег внутреннего двора усадьбы. Запах от них шел какой-то сладковатый, теплый, а сердце от их шелеста уже буквально заходилось от бешеного стука.

Александр наклонился к земле, чтобы начать собирать деньги, но черт наступил на его руку своим копытом. Это мерзкое прикосновение вдруг совершенно отрезвило Александра, словно змея укусила его. Не в руку, а в самое сердце, а рука, скорее, почувствовала, что попала в самое мерзкое и вонючее дерьмо…

Отшатнувшись от черта, Александр встал во весь рост, встряхнул горловой, словно отстраняясь от наваждения, и наконец, уже трезво оглядел всю ситуацию. Теперь его взору отрылась другая картина. Перед ним стоял черт, вокруг в грязном снегу двора лежали бумажки, напоминающие деньги. Луна висела в небе и освещала всю эту сцену бледным и холодным светом.

– Оцени, как тебя возбудили деньги! – горделиво проговорил черт. – Это я для того сделал, чтобы ты понял, что деньги – это не просто энергии, как тебя учит Старец, а еще и огромная сила!

– По-твоему, сила – это не энергия? – переспросил Александр.

– Сила – это сила! Власть и сила денег движут этим миром. Если ты этого не поймешь, то никогда не станешь успешным. Заметь, сколько маленьких и жалких людишек находятся под властью и силой великих и могучих личностей, которые обладают деньгами? А ведь таких властителей – единицы! Всего один процент обладающих властью и силой денег управляют миром. А весь мир – их рабы и жертвы их прихотей. Хочешь стать хозяином своей жизни? Хочешь стать одним из них?

Александр выдвинул грудь вперед, набрал воздуха в легкие и хотел было послать его куда подальше, но… вдруг голос его застрял в горле. Он поперхнулся от того, что в сморщенных и корявых ручонках черта вдруг блеснули драгоценности такой невиданной красоты, от которой закружилась голова. Александр просто никогда не видывал так близко бриллиантового сияния драгоценностей, которые повисли между сморщенными и когтистыми пальцами черта. Это было огромное бриллиантовое ожерелье, кольца, нанизанные на золотую цепь, и еще множество нитей матово блестящего жемчуга …

Александр даже не подозревал, что внутри его сознания существует скрытое, неоформленное в реальные чувства, такое острое инстинктивное стремление к богатству. Он хрипло задышал, устремив глаза к лапам черта, но вдруг голос Высшего Разума в нем зазвучал мощно и властно, призывая к трезвости воспаленный ум. Александр потихоньку справился со своими низменными чувствами, сердце вновь пришло к ровному ритму, и драгоценности в когтистых черных ручонках черта перестали магнитом притягивать его внимание. Тогда черт выпустил драгоценности из рук, и они, скользнув вдоль его лохматого туловища, упали прямо ему под ноги, в грязь весеннего двора.

Александр невольно опустил свой взор и стал выискивать хоть какие-то признаки лежащих на земле драгоценностей. Но так и не увидел их вновь…

Подняв свой взор, он вопросительно уставился на черта.

Тот с явным удовольствием смотрел на Александра и продолжал испытывать его своими неожиданными выходками.

На этот раз у черта в руке оказался кусок золота. Это был огромный и тяжелый даже на вид слиток, от которого шел золотистый почти материальный запах такого немыслимого богатства и возможностей, что сердце у Александра вновь стало выпрыгивать из груди.

Золотой слиток привел Александра в замешательство. Магнит золота, словно живой, вцепился прямо в Душу Александра своим сиянием и потянул его дрожащие руки к себе. Александр сделал несколько шагов вперед, чтобы схватить, удержать и завладеть золотом! Но вдруг остановился. Жгучий стыд за свою слабость разлился в возбужденном сердце гораздо чувствительнее, чем золотая лихорадка.

Александр глубоко вздохнул и вновь стал тем Александром, который только что вышел на улицу подышать свежим воздухом.

Черт разочарованно мотнул головой и отступил немного в сторону, чтобы убрать с виду слиток золота.

Но торжество в его скрипучем голосе все же присутствовало:

– Ну что, понял, в чем сила денег и сокровищ?

Александр хотел было хоть что-нибудь возразить черту, хотя бы из вредности, но тот вдруг исчез из вида, словно его и не было.

– Тьфу, напасть-то какая! – пробормотал про себя Александр. А сам при этом деловито стал рассматривать свои следы на снегу, а также искать следы черта. Хотя в глубине Души он надеялся, что хоть часть тех денег или драгоценностей останутся лежать на земле. Но ничего он там не находил.

И тут, уже отчаявшись хоть что-нибудь найти, он увидел большой бриллиант! Он лежал в снегу и сиял своими гранями с такой силой и яркостью, что на миг ослепил Александра…

Схватив камень, он уже не стал думать о той энергии, которая заложена в деньгах. Он эту энергию чувствовал всем своим возбужденным существом. Эта энергия была алчность, жадность и еще что-то невыносимо отвратительное, не свойственное его человеческой природе…

Очевидно, именно сияние луны затмило его сознание, и он стал думать о том, как продаст этот бриллиант какому-нибудь ювелиру и быстро решит свои финансовые проблемы в бизнесе, поедет в отпуск. Потом у него в голове появился план покупки дома, больше похожего на дворец… Мысли о возможностях, открывающихся для него с находкой этого бриллианта, стали похожи на лихорадочный калейдоскоп, в котором замелькали роскошные вещи, возможность ничего не делать долгое время, возможность покупать все удовольствия, которые только может предложить развитая цивилизация…

Думать о спокойном сне при таких обстоятельствах стало совершенно невозможно. Александр сидел на мягкой и упругой лавочке, сделанной из старых автобусных сидений, а в мыслях уже летал по всему миру. Его носило с курорта на курорт, он пил и ел немыслимые деликатесы, его окружали самые красивые женщины…

Это наваждение длилось бы еще дольше, если бы Александру не помешал пес по кличке Соболь. Тот подошел к хозяину и мягко уткнулся в его колени влажным носом. От такого прикосновения, теплого и доверчивого, Александр вдруг пришел в себя. Его спина была покрыта испариной, сердце бешено стучало, голова лихорадочно работала… Он весь был похож на атомный реактор, в котором начались процессы распада, только в данном случае распадался не уран или плутоний, а сама личность Александра!

Прохладный нос Соболя ткнулся в руку Александра, и горячий язык лизнул его руку. От дружеского прикосновения верного пса Александр совсем успокоился и плюнул три раза через плечо. Потом машинально привлек к глазам тот камень, что крепко держал в другой ладони и обомлел. В руке лежала замерзшая… овечья какашка, которая начала таять в его разгоряченной ладони! Жгучий стыд еще раз за вечер пронзил его сердце. Рука автоматически отбросила какашку куда-то в сторону, а рука брезгливо стала вытираться о курточку, накинутую второпях на плечи…

Черт посмеялся над ним и в прямом смысле лишил разума, а потом и вовсе унизил… До уровня животного? Но ведь животные так не станут реагировать на какие-то там камушки или металлические изделия, какой бы красоты они не были! У животных в их мире все целесообразно! Значит, не до уровня животного опустился Александр! А до какого же?..

Кто еще в природе так низко пал, чтобы мгновенно забывать все действительно ценное и разумное ради денег и драгоценностей? Да, пожалуй, никто, кроме самого человека! Но тогда что же делает человека – дрянным человечишкой?

– Почему черту так легко было меня вывести из равновесия? Неужели у денег есть еще какая-то неведомая мне сила, а значит, и энергия, которая так изменяет человеческую личность? Александр еще долго сидел на мягкой лавочке под луной. Ему было холодно и одиноко, но стыд, который он сейчас переживал, был сильнее всякой муки. Неужели у него нет иммунитета против власти денег? Где сидит в нем эта рабская зависимость от дрянных бумажек и красивых цацок в виде камушков и кусков металла?

Ведь деньги – это простая условность! Бумажки, цветные фантики, которыми люди договорились обозначать стоимость товаров для их обмена! А украшения делают из природных камней и металлов, которые в природе лежат прямо в земле…

Никаких объяснений пока Александр для себя не находил. Ночь давила на него безысходностью, а луна нагло вошла в его сердце своим холодным светом, чтобы вконец расстроить его чувства.

Ничего не оставалось делать, как только вернуться домой и лечь спать. «Утро вечера мудренее», – сказал сам себе Александр и понуро пошел в избу.

Александр едва не заболел после пережитых ночью волнений. Утром матушка никак не могла добудиться сына, который лежал с закрытыми глазами и вздыхал так громко, что казалось, что он стонет. Она уже стала подумывать, не вызвать ли врача. Потом, когда Александр все же поднялся, он долго стоял перед зеркалом в закуте и делал вид, что бреется. На самом деле, намылив подбородок, он стоял и смотрел долго и пристально сам себе в глаза. Потом, так и не побрившись, он вдруг смыл пену водой, да так неаккуратно, что она осталась возле ушей, и, едва вытерев наспех полотенцем лицо, выскочил раздетым в сени, а затем на улицу.

Куры во дворе ходили с самого рассвета, матушка насыпала им корму в старые продавленные миски, и они дружно клевали свой завтрак, отталкивая и захлопывая друг друга крыльями. Александр выскочил на средину двора и стал что-то искать на утоптанном курами снегу, больше похожем на грязь.

Он шевелил губами и внимательно разглядывал все подробности замусоренного по-весеннему двора. Видимо, чего-то не находя, он вернулся в избу и вновь встал перед зеркалом. На этот раз взгляд его был осмысленным, и лицо стало свежим и проясненным. Намылив подбородок еще раз, Александр наконец-то его выбрил с большой аккуратностью, а потом и вовсе повеселел.

Матушка наблюдала за сыном из своего закута и тоже успокаивалась постепенно.

– И что это на него нашло? Уж не заболел ли, часом, сынок? Да нет, вроде бы повеселел, родимый, – бормотала про себя старушка, с усердием намывая дно старенькой сковороды. Она любила видеть свою посуду всегда чистой и опрятной…

Александр и сам не знал, зачем он выскочил поутру на двор. Просто хотелось убедиться, что ночное приключение было простым наваждением. И ведь правда, он не нашел ни одного признака того, что свидетельствовало бы о встрече с чертом. Нет ни одного следочка!

А боль на сердце и пульсирующая мысль о чем-то утерянном не проходила! Нет, не о деньгах мифических и богатствах пеклась сейчас его совесть, а о том, что так обидно он поддался на уловки черта. А самое главное, что ведь оставь ему черт хоть что-нибудь из того, что показал и пообещал, то совсем неизвестно, каковы бы стали поступки и мысли Александра…

Матушка подала на завтрак яичницу. Четыре оранжевых желтка сияли посреди ноздревато запекшегося белка и были похожи на солнышки. Александр объел белок вокруг желтков, а потом принялся макать хлеб в густую влагу желтков.

«Словно солнца эти желтки», – мелькнуло в голове у Александра.

И тут его вдруг осенило: Солнце! Это ведь и есть разгадка задания Старца! Все верно, первичная энергия всех видов товаров, которые я покупаю за деньги, есть энергия Солнца!

Александр больше не оставлял эту мысль. Наскоро позавтракав, он поблагодарил матушку и вышел во двор. Кругом, куда ни бросал он взор, виделось ему теперь только Солнце. Поля в округе были обширными и высились над селом распаханными сопками. По весне трактора выезжали на них и пахали, боронили, сеяли, чтобы к осени вырастала пшеница, рожь, овес, ячмень… Полный цикл сельскохозяйственных работ завершался только глубокой осенью, когда из полученного зерна вырабатывали муку и отправляли ее в город, чтобы приготовить из нее основной продукт жизни в России – крупы, муку, хлеб.

Александр вышел на огород. Там среди подтаявшего снега уже виднелись верхушки грядок, где в прошлом году созрел урожай картофеля, моркови, капусты, свеклы… Все овощи по осени были заготовлены и лежали в подвале, давая возможность деревенским жителям не ходить каждый день в магазин, а доставать их к столу по мере необходимости.

Матушкин подпол по осени был похож на полную чашу. Кроме овощей, там всегда хранились и сало, и яйца, и масло со сметаной… Но ведь все эти продукты тоже были произведены на основе первичного сельскохозяйственного продукта – сена, отрубей, картофеля, свеклы, моркови, которые скармливались скоту…

Александр мысленно увидел леса, наполненные ягодами и грибами, сады, благоухающие фруктами, реки и моря, наполненные рыбой… Всюду основой жизни и прибавления было Солнце!

Но ведь люди умеют получать продукты уже много тысяч лет, а значит, они пользуются энергией Солнца, накопленной в продуктах, которые научились впоследствии делать простым товаром, продаваемым за деньги…

А заводы? Разве не работают они на сырье, которое образовано в земле тоже под воздействием энергии Солнца?!

Получается, что весь сырьевой продукт, который люди научились добывать для своего жизнеустройства, является энергией Солнца.

Александр бродил по огороду и лихорадочно припоминал все, чем пользуется человек в своей повседневной жизни, и постоянно возвращался к мысли о том, что все, что его окружает, и есть скрытая или явная энергия Солнца.

Но ведь тогда получается, что люди – солнцееды!

Эта мысль его потрясла. Значит, основа жизненной силы в людях – это Солнце, а все остальные энергии, которые производит сам человек – физическая сила, эмоции, мысли – абсолютно все является производной именно от солнечной энергии!

Это открытие буквально потрясло Александра. Казалось, что в этой простой мысли не должно быть подвоха, но ему показалось, что все не так уж и просто. Ведь если бы люди понимали такие простые истины, то не могли иметь такие ужасные последствия от своей жизнедеятельности.

Предположим, человек однажды всецело понял, что все первичные сырьевые продукты являются скрытой и прямой энергией Солнца. Только продукты сельского хозяйства, в отличие от природного сырья, нефти, газа, угля, являются ежегодно возобновляемыми, тогда как сырьевые ресурсы, заложенные на хранение в глубинах земли, непременно когда-нибудь приходят к концу.

Но тогда встает резонный вопрос: почему же деньги, которые вращаются в хозяйственном обороте каждой страны, ориентированы вовсе не на энергию Солнца, заложенную в сырьевом продукте? Они по какой-то причине ориентированы на ограниченное количество золота в казне и какую-то чужую валюту? Не от этого ли денег всегда не хватает?

А ведь если внимательно посмотреть на экономику, то по закону сохранения энергии вся вновь полученная энергия от всех видов сырьевого продукта никуда не исчезает, а только перерабатывается в самые разные виды… Чего?

Александр задумчиво бродил по огороду и пытался глазами отыскать место, где вскоре сквозь землю пробьется большой красноватый ком будущих листьев ревеня. Горячая слюна наполнила рот от одной мысли о кисло-горьком вкусе первых листьев, которые укромно лежали в чреве этого бурого кладезя весенних витаминов… Разочарованно потоптавшись у маленького грязного сморщенного сугроба, накрывающего грядку, где в прошлом году рос ревень, Александр перешел к поискам зелени у завалинки бани.

Здесь обычно по весне раньше всего пробивался тоненький лучок или крапива… Давно уже хотелось свежей зелени, но весна припозднилась и не дарила солнечного света даже для того, чтобы спасительная травка пробилась сквозь холодные комья земли на проталинах, окруженных зернистым снегом.

Между тем, мысли сами собой текли все в том же русле:

«Очевидно, что денежная масса остается почти неизменной, а ежегодный прирост энергии Солнца вместе с сельскохозяйственным и промышленным сырьем накапливается сверх возможностей вращения денег, и тогда наступает кризис перепроизводства сырья. Попросту крестьянам становится невыгодно производить свой продукт, и они сворачивают производство, режут скот, выхолащивают поля, ведь денег все равно не хватает, чтобы обеспечить вновь произведенные товары…

А когда нет производства сельскохозяйственного продукта, то очень скоро наступает инфляция…. То есть деньги обесцениваются тем, что на них можно купить все меньше и меньше энергии…. Отсутствие природного сырья от промышленности и сельскохозяйственных продуктов влечет за собой дефицит, вздорожание и… спекуляцию…»

Этот парадокс двух крайностей инфляции и перепроизводства вызвал у Александра шатание ума и недоумение. Получается, что деньги напрямую связаны именно с сырьевыми ресурсами! Но ведь в реалиях каждого дня они почему-то обеспечивают только золото-валютные ресурсы!.. В чем тут дело?

Надо еще подумать или спросить потом у Старца.

Теперь энергия Солнца виделась Александру уже везде.

«Боже, какие мы маленькие и зависимые от величия и щедрости Солнца!» – думал Александр. Он уже всем своим существом понял, что нет конца явлению присутствия энергии Солнца в окружающей его жизни. Вся природа трепетала солнечной энергией…

Он постепенно так переполнился этим размышлением над солнечными тайнами, что его ум просто стал отказывается воспринимать многое из того, что приходило в сознание, связанное с Солнцем.

Александр даже не подозревал, что так трудно принять солнечный мир в сердце, наполненное реалиями Мира Физического, просто так, без подготовки …

Матушка вышла во двор «управляться», так она сама называла все хлопоты во дворе. Сейчас она ласково оглаживала корову, стоящую посреди двора. Та мотала хвостом по своим широким бокам, шумно дышала, втягивая ноздрями весенний воздух. Ее грузное, крупное тело было теплым и благодатным, источающим молочный и одновременно навозный запах. Рядом крутились собачки, кудахтали куры, в застрехах сходили с ума от весенней любви воробьи… Двор на селе – это целая система жизни, которая происходит на самых разных уровнях. Все здесь наполнено смыслом и глубоким сакральным значением. И во всем есть тайна солнечной энергии в действии, к которой Александр только что прикоснулся.

Матушка увела корову под навес, а Александр решил занять свой размякший организм физической работой. Он вытащил из сарая широкую, видавшую виды чурку, выбрал подходящий топор и стал колоть дрова.

Березовое полено лопалось под ударом топора и становилось сначала половинкой, а затем и четвертью. Александр рубил дрова так страстно и напряженно, что не заметил, что за ним наблюдают.

Соседка Зина стояла у забора снаружи и заглядывала в их двор. Ее дом был следующим по счету на короткой деревенской улице. Она обычно приносила матушке свежий хлеб из магазина, но сегодня остановилась, чтобы полюбоваться Александром.

В ее дворе мужика не было вовсе. Сын давно уже вырос и уехал из деревни в город. А во время перестройки попал в тюрьму, откуда больше не выходил вот уже последние двадцать лет.

– Здравствуй, Сашенька! – приветливо окликнула она сына своей соседки.

– Здравствуй, Прокофьевна! – оглянувшись, ответил Александр. Ему было приятно увидеть соседку, впрочем, как всякого другого односельчанина. Здесь все чувствовали себя словно родственники.

– Как поживаешь, Саш?

Дежурный вопрос всегда требовал и дежурного ответа.

– Так, живу помаленьку, – ответил Александр.

Разговор бы не продолжился, если бы из дверей стайки не вышла матушка. Она приветливо обратилась к соседке:

– Ну что, Зин, будешь ли нынче кабанчика колоть? Вижу, большой он у тебя да толстый, и жрет, уж не в пользу будет.

– Да заколоть-то уж пора, а некому. Вот может твой Саша мне заколет кабанчика, а я уж ему за это от живота отрежу, да лопатки кусок в придачу отдам? Александр поморщился от неприятной перспективы, но пока еще не отвечал на предложение соседки. Колоть животинку ему, конечно, приходилось, ведь село живет тем, что выращивает на своих подворьях. Но вот резать громадного хряка ему совсем не хотелось.

Матушка почему-то ухватилась за это выгодное предложение соседки и уже почти с уверенностью, что Александр согласится непременно, пообещала:

– Вот порубит Саша дрова, да и зайдет к тебе заколоть твоего Ваську (так завали, пожалуй, всех хряков в деревне).

Александр хотел было возразить, но решил, что не станет огорчать матушку. Видимо, посуленная свеженина была матери нужна, а ослушаться он тоже не захотел.

Александр воткнул топор в чурку и вышел за ворота, где поджидала соседка. Она засуетилась и начала искать в сумке ключ от ворот или калитки. Наконец калитка заскрипела и открылась. Александр вошел в соседский двор вслед за хозяйкой. В углу двора стоял сарай, повернутый своими задними окнами в палисадник матушкиного дома. Сколько помнит себя Александр, из этих окон всегда летели большие зеленые мухи, слышался визг и хрюканье соседских свиней. В глубине Души матушка всегда была обижена на соседку за то, что та построила свой свинарник, не согласовав с соседями таких неприятных последствий.

Спор из-за свинарника был таким застарелым, что Александру даже не хотелось думать о нем. Сейчас надо было посмотреть свинью, которую соседка наметила к убою. Мысль эта была неприятна Александру, но отказывать соседям в помощи в их деревне было не принято.

Хряк был и правда здоровенный. Его огромное рыло повернулось к пришедшим и стало шевелиться, принюхиваясь к запахам, принесенным посетителями. Ничем съестным явно не пахло, поэтому хряк заверещал тонким и надсадным голосом, который, в конце концов, сорвался на разъяренный рев. Хрюканье-рев стало совершенно невыносимым, и Александр выскочил из свинарника, чтобы перевести дух еще и от запахов этого специфического заведения. Соседка вышла за ним и виновато пожаловалась:

– Да, вот такой здоровенный уже вырос, а колоть-то некому…

Она стояла возле хряка и старалась его задобрить, щекоча за огромным волосатым ухом. Хряк притих, засопел, завертел хвостиком и стал тереться всем телом о доски загородки.

Александр решил подойти к этому вопросу по-деловому.

– Давай-ка, Зина, неси мне нож, да побольше. Наточить его, да заколем твоего Ваську без шума и пыли.

Александр пытался шутить и храбриться, но в Душе уже чувствовал, что это испытание ему дано неспроста.

– А может еще не поздно отвертеться как-нибудь? – мелькнуло у него в голове.

Но Зина уже принесла большой и очень острый нож. Такой есть в каждом доме, где держат скотину.

– Подожди немного, я тут приготовлю все, что нужно еще.

То, что было нужно – это большой старый эмалированный таз, солома для обжига, большой крюк для подвешивания свиньи на перекладине.

Александр вливался в дело, которое было ему не по Душе, и казалось, что оно его затягивает в свой водоворот со страшной силой.

– Интересно, почему это я, как бычок на веревочке иду в русле чьих-то чужих планов, и не могу сделать ни одного шага в сторону? Что движет мной? Неужели эта Зинка заворожила меня? – с недовольством думал Александр. Ведь он невольно стал делать то, чего сам не намечал и не планировал. Как Зинаиде удалось вот так просто увлечь его своими собственными планами? Почему он так легко им подчинился?

Между тем, события шли по нарастающей.

Хряк был выпущен в загон, а у Александра в руках оказал острый нож. Попасть хряку между ребер даже самым острым ножом было мудрено, ведь он крутился по загону как заводной. Александр решил сначала оглушить его и повернулся к соседке Зине с намерением получить от нее большой молот. Но прямо за его спиной она стояла уже с молотом!

Александр растерянно опустил руки и взял увесистый предмет. Теперь отступать было некуда.

Хряк с жадностью наворачивал какую-то стряпню, которую жалостливо принесла своему ненасытному питомцу соседка, а Александр стоял и примеривался к его лбу, чтобы выбрать место, куда прилетит кувалда.

Момент был важный. В таком деле, как убийство свиньи, нельзя было промахнуться, ведь если он сразу не оглушит хряка, то хряк оглушит всю округу страшным визгом, от которого содрогнется сердце даже у самого сильного мужика.

Александр таковым себя не почитал и поэтому решил сделать только одно, но верное движение. Хряк помаргивал своими маленьким мутными глазками, вертел хвостиком, чесался о доски боком. Казалось, совершенно не подозревал, что именно замышляют против него хозяйка и этот посторонний человек.

В момент, когда Александр вошел в загон, чтобы подойти к хряку сбоку, тот вдруг повернулся к нему задом и сделал маневр подхода совсем невозможным. Тогда Александр стал заходить к нему с другого бока, чтобы вновь оказаться перед рылом хряка. Сделать это в загаженном загоне оказалось не так уж удобно. Пришлось отвлечься от самого намерения и поискать относительно чистое место, чтобы можно было поставить уверенно ноги и только потом нанести роковой для хряка удар.

Все повторилось вновь. Хряк вдруг вывернул свое рыло в сторону Александра и тут же довольно ловко повернулся к нему своим широким и грязным задом.

Такое хождение вокруг хряка показалось для Александра унизительным. Он начал уже злиться на этого поворотливого хряка, поэтому одним прыжком, разбрызгивая жидкий навоз, перелетел к голове хряка с кувалдой наготове и тут же нанес ему удар. Тот пришелся ровно в темя хряка, от чего оно хрустнуло, как расколотый орех, и хряк сначала обмяк, упав на колени передних ног, а потом и завалился на бок…

Самое страшное было позади. Хряк несколько раз еще вздрогнул ногами и… испустил дух. Теперь он стал похож на обыкновенную свиную тушу, которая требовала только умения ее разделки. Освежевывать тушу предстояло еще много часов подряд, но самые неприятные минуты после убийства животного были еще в сердце. Александр расслабился, присел перед тушей и заглянул в мертвые мутные глаза свиньи.

«Интересно, как же выглядит жизнь, если после ее ухода в теле больше ничего не происходит?» – Александр провел пальцем по розовому, заляпанному недавней едой пятаку. Ему вдруг показалось, что пятачок шевельнулся. От этого неожиданного движения он отпрянул и буквально вляпался задом в месиво из свиного помета, сена и снега. Хряк пошевелил ногами. Он был жив! Александр лихорадочно схватил нож из протянутых рук тетки Зины. Надо было сию секунду добить хряка, а иначе…

Быстрым движением Александр задрал ожившую переднюю ногу хряка и воткнул нож, как ему показалось, в самое сердце свиньи. От этого она дернулась, захрипела и сильно замахала ногами. Агония длилась еще несколько секунд. Александр невольно продолжал искать признаки того, как именно уходит жизнь из тела свиньи, но волнение и неуверенность в том, что он сделал все правильно, сильно отвлекли его внимание.

Через некоторое время он толкнул хряка ногой и не почувствовал ответного движения.

– Все, он уже готов, – хрипло сказал Александр, едва повернувшись разгоряченным лицом к соседке. Она в это время уже деловито подтаскивала солому, таз с водой, паяльник… Словом, готовилась к разделыванию туши по всем деревенским правилам. Александру оставалось только подождать, когда она закончит опаливать лохматое тело свиньи, а затем, зацепив крюком задние ноги свиньи, он подвесил ее с помощью рычагов вниз головой на перекладину…

Далее последовало перерезывание горла свиньи, отделение головы от туловища… Кровь густыми потоками полилась в подставленную посудину. Кровяная колбаса – одно из самых любимых блюд на селе… Немного погодя, из брюха хряка были вывалены все сизые и теплые пока еще внутренности… Кишки долго мыли, очищали от содержимого, потому что колбасы надо было куда-то упаковывать… Разделывать животину на селе умели. При этом никаких отходов не оставалось. Только визг свиньи пока еще никто не умудрился превратить во что-нибудь полезное…

Словом, живая скотинка вдруг превратилась в груду мяса, потрохов и крови…

«Так где же была в нем жизнь?» – думал Александр, орудуя ножом и топориком уже почти механически.

Хряк был забит. Обещанные куски свеженины уже был упакованы в чистый полотняный кусок и с благодарностью переданы в руки Александра.

Матушка будет довольна мясной прибавке к столу, но у Александра по этому поводу не было совершенно никакого энтузиазма. Человек, который только что погубил живую Душу, пусть даже свиную, не может хотеть мяса. Вот Александр и не хочет. И вряд ли захочет в ближайшее время.

Александр, грустно понурившись, пришел в свой двор. Свежее мясо оттягивало его руки, а его сладковатый запах вызвал омерзение. Настроение было ужасное. Он молча передал матери куски убитого животного и уселся под навесом на крыльце. Мягкий диванчик из старых автомобильных сидений принял его усталое тело, жалобно взвизгнув ржавыми пружинами.

Солнышко шло к закату. Куры уже уселись на свои насесты в стайке. Петухи все еще покрикивали на своих подопечных хохлаток, размещая весь табор на двух жердях, перекинутых через стайку. Вечерние обряды отхода ко сну были известны Александру как свои пять пальцев. Деревня накладывает на человека отпечаток постоянного и неизменного ритма, который невозможно прервать. И если он все же когда-нибудь прерывается, то только потому, что участники этого ритма выходят из него: либо уезжают в город либо… попадают на кладбище. Другим способом избегнуть прерывания деревенского ритма невозможно. Он строго и властно подчиняет человека, и тот через некоторое время и сам не может жить без него. Год, месяц, неделя, сутки, часы дня и ночи, времена года. Все незыблемо, как сама жизнь в природе.

Александр справился уже со своим омерзением от проделанной работы. В конце концов, всех животных, которых заводят в деревне, ждет только одна участь: отдать свою жизнь и тело человеку.

Александр искал оправдания и себе, и множеству тех людей, которые убивали и будут убивать животных себе в пищу еще очень долгие времена.

Но почему-то сердце его было неспокойно.

Так просидел он довольно долго и уже было собрался покинуть насиженную скамеечку под навесом, как его внимание привлекло шуршание. Рядом с ним, прямо на его скамейке, сидел тот самый черт, с которым он виделся накануне!

– Ну, что, убивец? Как себя чувствуешь? – черт был вполне серьезен. Противные глазки его мигали и, похоже, даже были наполнены слезами, потому что заходящее солнце отражалось в его морщинистых веках и крошечных свинячьих глазах. Лохматые уши были опущены почти как у дворового пса, все тело черта было обмякшим и вялым. Александр машинально отодвинулся от него и даже чуть не свалился с лавки.

Черт, наоборот, придвинулся к нему и выставил свое противное рыло так агрессивно, что Александру немедленно захотелось убежать в избу. Но он удержался.

– Чего тебе надо? – хрипло спросил Александр.

– Мне чего надо? – ощерился черт. – Жил я в теле у Васьки себе припеваючи, пока ты не убил его. Где я теперь буду жить? Ты лучше скажи, чем тебе соседская свинья помешала?

Александр опешил:

– Как это ты там жил?

– Жил себе и жил, а ты убил тело и теперь мне негде жить.

– А разве тело свиньи может быть жилищем для черта?

– Для черта жилище может быть где угодно! – сказав это, он уставился на Александра, словно примериваясь к его телу.

От такой наглости черта Александр чуть не поперхнулся. Ему вдруг показалось, что черт вовсе не шутит. Чтобы не выказывать своего страха, он отсел еще немного и спросил:

– Уж не в моем ли теле ты собираешься на этот раз поселиться?

– А почему бы и нет?! – нагло протараторил черт.

Александр хотел было ретироваться с крыльца, но гордость не позволила, и он продолжил свою беседу с этим противным чертом.

– Как же ты помещаешься в чужое тело?

Черт ухмыльнулся и ответил:

– Я ведь не материальный. Вернее, я, конечно, в какой-то степени материальный, но тело мое состоит из уплотненной, астральной материи. Ты меня видишь только потому, что я хочу, чтобы ты меня видел. А так я могу быть и прозрачным…

Александр глянул на свою руку. Нет, она была далеко не прозрачной, да и черт имел вполне реальные очертания.

– Скажи мне, по какому признаку ты выбираешь тело, в котором живешь потом?

Черт охотно ответил:

– Я по себе выбираю. Чтобы мои вибрации совпадали с вибрациями тела существа, в которое я поселяюсь. Вот ты, к примеру, сейчас мне не подходишь для жилья, – презрительно сморщился черт и тут же продолжил:

– А когда нажрешься мяса этой свиньи, то твои вибрации станут более подходящими, а если еще и напьешься водки вечерком за столом, то уж точно можно тебя выбирать для моего подселения.

Черт тоненько захрюкал от предвкушения такой возможности. Он уже явно уже был в ударе, потому что его речь стала хвастливой:

– Я вот давеча жил в одном пьянице местном. Он меня устраивал по всем показателям. Тело его было не защищенным. Вибрации в нем были грубые, тяжелые от водки и самогона, что он пил беспрестанно. Вот и пользовался я его телом до тех пор, пока он не сгорел.

Александр хорошо знал об этом случае, когда бывший деревенский сапожник Лешка-Забулдыга действительно сгорел весь изнутри, хотя одежда на нем осталась абсолютно целой.

– Что ты называешь вибрациями? – Александр решил подначить и расспросить черта обо всем, что его интересовало, пока тот был разговорчивым.

– Я вибрациями называю то, что в тебе есть в виде особого звука. Вот Душа твоя, к примеру, тоже имеет вибрации. Я твою Душу знаю. Она больно уж высоко звучит, и мне пока не доступна. А вот Души других людей я достаю запросто. Вот, к примеру, хочет человек возвыситься, денег много получить, профессию прибыльную заиметь или место занять не свое. Начинает он вибрировать, то есть выть как сирена в пространство: мол, я – алчный и жадный, хитрый и злой!.. Мол, мне много чего надо, и я ни перед чем не остановлюсь! Я тогда прихожу к нему и предлагаю свои услуги, мол, я тебе все, что ты пожелаешь, а ты мне всего лишь Душу свою отдашь, что вибрирует для меня так сладко.

Тот, глупенький, Душой своей не дорожит, а вожделенного желания исполнения ищет. Вот тут-то его Душа у меня в кармане и оказывается. В ней я, в этой Душе, завожусь и живу там до тех пор, пока она не кончится или не сгорит дотла.

Глядя на оторопевшего Александра, черт довольно добавил:

– Питаюсь я этими Душами, неужели не понятно?!

Александр поежился, встал и снова отсел от черта на самый кончик лавки, словно тот мог сей момент вселиться в его Душу.

– А что же ты делал в свинье? Неужели у свиньи тоже Душа есть?

– Нет, у свиней общая Душа, коллективная. Каждая свинья есть только маленькая часть этой коллективной свиной Души. Но она, вообще-то, очень и очень схожа по вибрациям с Душами тех людей, которые едят свинину и которые тяготеют ко всяким спиртным возлияниям. У таких людей Души сродни свинским, а значит очень полезны для моего существования.

Черт явно разболтался, но Александру стало даже интересно, и страх ушел куда-то в подсознание.

– А как ты видишь смерть? И чем она отличается, по-твоему, от жизни?

Черт ухмыльнулся.

– Ты, видно, не понял. Я ведь не учить тебя пришел, а тело твое примерить для жизни своей.

Александр выдержал характер:

– А вот не буду я сегодня мясо есть от этой свиньи и пить водку не буду за столом. Да и матушке велю, чтобы она и вовсе не приглашала соседей.

Черт явно не ожидал такого поворота событий. Он обиженно засопел и стал буквально таять прямо на глазах у Александра. Куда он подевался, Александр так и не усмотрел, но разговор это запал ему в сознание как гвоздь.

В этот вечер Александр лег спать, умывшись особенно тщательно. Усталость от пережитых волнений сегодняшнего дня была столь велика, что едва голова коснулась подушки, а тело растянулось на скрипучей панцирной сетке, он уснул. Провалившись в первоначальное беспамятство и пробыв в нем некоторое время, Александр вновь вернул себе сознание, но это было сознание не внешнее, а внутреннее. В снах так бывает, словно туман рассеивается вокруг, и человек видит совершенно реальные картины каких-то событий, мест и даже эпох.

Александр вдруг увидел себя плывущим по спокойной реке на плоту, с кормовым веслом в руках. Плот медленно плыл по гладкой поверхности вод в русле, обрамленном прекрасным зеленым нарядом из невысоких деревьев, лугов и садов. Птичий щебет и благоухание фантастических цветов оказалось столь необычным, что Александр забыл о своих волнениях и направил все свое внимание на обзор преходящих картин.

Река медленно повернула в своем русле, обогнув невысокую скалу, и вновь открывшийся пейзаж просто поразил Александра своими перспективами.

Насколько хватало взора, была разлита вода, но по горизонту со всех сторон были видны великолепные постройки какого-то города, который высился над озером как прекрасный мираж. Храмы, только так можно было назвать те дома, что высились друг над другом. Сияние, исходящее от них, было столь ярким, что Александр был готов зажмурить глаза, если бы они не были зажмурены глубоким сном, в котором он находился.

– Что это за город? – подумал он. И вдруг прямо в его сознании прозвучало:

– Это твоя родина.

– Кто это сказал? – переспросил Александр.

– Я – твой дед, – теплота этих слов, словно мед, захватила Александра. Он обернулся и увидел Старца, который удобно сидел на коврике посреди плота.

– Оставь руль и садись рядом со мной, – повелительно сказал Дед.

Александр машинально подчинился. Сидеть рядом с Дедом было приятно и спокойно. Плот сам продолжал движение, а Старец, приобняв Александра за плечи, заглянул ему в глаза.

Огненное тепло разлилось по телу Александра. Захотелось прижаться к родному плечу, расслабиться и рассказать все свои беды, задать самые сложные вопросы, утвердиться множество раз в счастье общения с таким родным и единственно важным существом на свете, как этот необычный Старец. Никогда и ни с кем Александр не чувствовал себя так уверенно и спокойно. Рядом с ним был родной дух, который наполнил все его маленькое человеческое существо такой великолепной начинкой, что и сам Александр возвысился и стал значимым и сильным даже в своих собственных глазах.

Старец внимательно смотрел на Александра, и теплота его глаз проливалась прямо в сердце, прямо в Душу.

Молчаливая близость двух едва знакомых людей была столь прекрасна, что передавать что-то словами не было сил.

Между тем плот приблизился к берегу. Громада великолепного, светящегося неземным сиянием, города стала столь реальной, что Александр невольно зажмурил глаза. Прекрасные ворота, ведущие в городские приделы, были широко раскрыты, а плот стоял рядом с пристанью, плавно переходящей в ровную дорогу.

Старец поднялся и возвысился над Александром во весь свой рост.

Александр тоже встал и, следуя призывному жесту Старца, направился за ним в направлении открытых ворот.

Город был построен из сияющих неземным и невесомым светом блоков. Словно вырубленный из солнечного света, камень был креплен голубоватыми прослойками сияющих переплетений. Все струилось и благоухало. Музыка, прекрасная музыка разливалась повсюду. Это были нежные мелодии, иногда переходящие в ритмичные прозванивания. Ароматы разливались при каждом движении по дорогам этого города.

Александр шел за Старцем и удивлялся всяким подробностям. То тут, то там мелькали жители этого города. Они были столь же величественны в своем росте, их одеяния были великолепны и скорее напоминали туники, чем определенные земными канонами одежды.

Путь Старца и Александра вдруг прервался. Они оказались в огромном, обрамленном постройками дворе, где посредине бил фонтан, в неглубокой золотистой чаше его резвились прекрасные рыбы, а вокруг колыхались какие-то чудесные цветы без корней и почти без стеблей. Казалось, что только сияющие всеми цветами радуг и головки цветов огромных размеров сами собой парят в воздухе вокруг фонтана и живут влагой световых излучений, идущих от его струй.

От всего увиденного у Александра кружилась голова. Он не мог сложить все увиденное в единую картину, потому что как только начинал рассматривать что-то по отдельности от другого, так тут же рассматриваемый предмет приобретал очертания огромных размеров. Он сам словно проваливался в него и начинал быть где-то внутри.

Едва выбравшись, Александр направлял свое внимание на что-нибудь другое. Но все повторялось, и собрать все увиденное в единую и полную картину казалось совершенно невозможным.

Такое блаженное проваливание в реалии небесного города, наверное, продлилось бы и дальше, если бы не вмешался Старец.

– Ты пока не смотри на все сразу. Попробуй сосредоточиться на чем-то одном. Вот я, например, мог бы удержать тебя от шатания своим вниманием и разговором. Хочешь ли?

Александр, конечно, хотел хоть как-нибудь закрепиться и не проваливаться в блаженную истому каждый раз, когда его взор останавливался на каком-либо предмете этого странного города.

– Конечно, хочу. Мне надо сосредоточиться и дать себе отчет в том, что со мной сейчас происходит. Ведь это сон?

– Конечно, сон, – улыбнулся Старец. – Все, что происходит с человеком в то время, когда он спит, – это сон. Но не всегда сон является иллюзией. Вот ты, например, сейчас не просто в фантастическом мире своих грез, а в реальном мире, созданном посредством мысли…

Александр оторвал свой взор от лика Старца и попытался вновь оглядеться вокруг. Струящиеся потоки света формировали реальный облик сияющего города, и он никуда не исчезал, а, наоборот, приобретал все больше подробностей.

– Ты сейчас видишь город-мечту. Земное человечество по крупицам складывало этот город своими мечтами, строя воздушные замки в тишине своих тайных грез. Здесь есть абсолютно все человеческие замыслы небывалой высоты. Мечтатели многих стран и континентов слагали стены этого сияющего города, наполняли его своими мечами о счастье, и потом сами переселялись в него после ухода из физических тел. Впоследствии этот прекрасный город и все его природные окрестности стали называть небесами обетованными.

Сейчас ты пребываешь в них, потому что и сам когда-то привнес в этот город часть своих мыслей.

Тут Александру стало вдруг понятно, почему у него было чувство знакомой обстановки в некоторых частях города, куда обращал он свой взор.

Старец, между тем, продолжал:

– Мысль, порождаемая человеческим мозгом, имеет вид огненной плазмы, которая, отрываясь от мозга, несется в те области, которые соответствуют по своим вибрациям замыслу творца.

Великие, высокие, светлые и созидательные мысли собираются здесь и во многих других великолепных местах прямо над поверхностью Земли…

В это время Александр увидел огромный огненный сгусток, который пролетел над их головами как комета, и внедрился в городские постройки, возвысившись в нем великолепной звонницей, украшенной всевозможной лепниной колоколами разной величины и звучания.

Старец, улыбнувшись, кивнул головой в сторону звонницы:

– Вот видишь, еще один мечтатель выдал ком своей психической энергии мысли на создание православного храма, а она приобщилась к нашему городу и встала здесь проектом его замысла. Пройдет немного времени, и на физическом плане вырастет эта звонница, именно по этому проекту и именно на том месте, куда мысленно поставил ее творец сего сооружения.

Александр вдруг увидел, что всякий раз, когда над городом зажигается новая комета из огненной мысли, в нем тут же появляется новое строение и какой-то сияющий уголок. Город строился беспрестанно и наполнялся подробностями постоянно.

Старец обратил к Александру свой огненный взор и спросил:

– Ты сможешь ответить на мой вопрос?

Александр машинально кивнул и приготовился слушать этот вопрос. Старец вновь обратил свой взор к городу и спросил:

– Знаешь ли ты, откуда берется огненная мощь человеческого мозга?

– Откуда? – тут же переспросил Александр.

– Не знаешь? Тогда вот тебе другое задание. Найди взаимосвязь обыкновенной человеческой пищи и высокой человеческой мысли.

В это мгновение Александр проснулся дома, на своей скрипучей кровати, но последняя фраза Старца так и осталась в его сознании как заноза.