Читать книгу Школа вождя. Книга первая. Таинственные Мысы - Ирина Нилова - Страница 4

Итак, новое задание Старца было обозначено, но пока еще не занимало ум Александра. Сон закончился пробуждением, и день вновь занял все его мысли. Матушка встала уже давно, еще засветло. В доме приятно пахло разведенным тестом, а на сковороде зрел очередной блин. Матушка пекла их тоненькими и нежными, со множеством дырочек, сквозь которые просачивалось кипящее на сковороде масло. Другая мисочка с топленым сливочным маслом стояла на краю плиты и отливала густо янтарным цветом.

Быстро умывшись и побрив наскоро подбородок, Александр уселся за столом перед горкой испеченных блинков. Один за другим они таяли у него во рту, а масло, в которое он их окунал, бежало незаметно уже и по его подбородку. Теплое и нежное, оно успокаивало разгоряченные губы и делало все это утро каким-то драгоценным и ясным, как то самое состояние, что было сейчас на душе у Александра.

Матушка поглядывала на сына и с тихой улыбкой разливала новый блин на раскаленной поверхности сковороды. Сытость и нега уже давно посетили Александра, но желание продлить удовольствие, заставило его есть один блин за другим.

Наконец аппетит исчез совсем. Появилось чувство тяжести и недовольства собой.

«Ну вот, опять объелся! Теперь ничего не захочется делать и придется лежать как удаву и переваривать все съеденное», – думал Александр. Сердиться было не на кого. Разве только на самого себя за то, что объелся мамиными сладкими блинками.

Александр поблагодарил матушку и отправился во двор. Чтобы хоть как-то оправдать свой обильный и вкусный завтрак, он взялся колоть дрова, как это делал всякий раз, когда надо было о чем-то подумать.

Хрясь, и полено разлетелось на половинки. Хрясь, и половинка полена стала четвертинкой. Тело, сначала тяжелое и непослушное от еды, постепенно размялось, стало ловким, гибким и сильным. Желудок уж больше не тяготил, а мышцы налились силой, которая помогала ему совершать посильную и вполне полезную работу.

Хрясь, и вторая половинка полена стала четвертинкой. Вот новое полено легло на чурку. Взмах топора, и поленное чрево раскололось на ароматные половинки, а белая кора березы отвалилась от него и легла пластом, изогнутым по форме ствола.

Чувство необычайного счастья и благодати посетили Александра от того, что его тело здорово, что он силен, молод, что он живет на этом свете, чувства стали нарастать и окутывать его восторгом полноты жизни.

Хрясь, хрясь, хрясь! И следующее полено стало дровами.

Мысли стали приходить немного попозже. Мысль была выше, чем чувства. Если чувства клокотали где-то в груди, то мысль родилась в голове. Задание Старца взошло в его сознании, как солнце восходит над горизонтом.

«Как простая человеческая пища становится мыслью? – сначала замаячило у него в голове. – Так. Будем рассуждать по порядку. Вот я сегодня позавтракал. Наелся блинов до отвала, а потом вышел во двор, чтобы немного размяться и полезное для дома дело сделать – дров нарубить. Блины с маслом – это очень калорийная еда. Я вложил в свой организм энергию пшеничного зерна, яиц, молока, сахара, растительного и коровьего масла, энергию огня от печи… Все, что замешала матушка в квашню, стало, в конце концов, блинами, которые я съел. Энергия от этой еды поступила в мой организм и стала преображаться сначала в силу физическую. Мои мускулы налились, тело стало бодрым и сильным, настроение мое стало великолепным. Я рублю и рублю дрова и радуюсь при этом. Энергия продукта стала моей собственной энергией, мой желудок преобразовал ее в физическую силу, а потом и настроение поднялось. Так. Но ведь и настроение тоже создает энергию. Это ведь эмоции, то есть мамины блины стали не только моей собственной физической силой, но и эмоциями. А эмоции – это ведь тоже сила! Да еще какая. На высоких чувствах и эмоциях гораздо более спорится любая работа!»

Мысли Александра были коротки, но емки. Выходит, голова его тоже получила заряд энергии от съеденных блинов.

«Понял! – Александр резко выпрямился и воткнул топор в чурку. – Мысль, эмоции и физическая сила вырабатываются моим организмом на базе энергии, получаемой от самой обыкновенной пищи!» – эта связь последовательных событий быстро вошла в его сознание и стала принадлежностью его сути.

Итак, ответ на вопрос Старца найден.

Простая пища в человеческом теле становится сначала физической силой, потом эмоциональной энергией, и, наконец, мыслью!

Александр, по своему обыкновению, вышел в огород. Он делал это всякий раз, когда ему надо было что-то обдумать. Деревенские огороды – это замечательные места. Они лучше любого парка с его ухоженными аллеями. Во всякое время года деревенский огород расскажет о своем хозяине очень многое. Он же продемонстрирует расторопность и чистоплотность хозяйки. Расскажет он также, какие именно люди живут на этой земле: добрые или злые.

Много ли детей в доме или их вовсе нет… Деревенский огород, как старый друг, всегда приходит на помощь, когда у семьи есть какие-нибудь трудности, он же, как доктор, лечит от душевных и физических недугов, а также располагает к философской мысли. Деревенский огород приучает к порядку, ритму и последовательности в делах. Деревенский огород не получает обычно дифирамбов как поле, но роль его в крестьянской жизни просто неоценима.

Александр шел по огороду и видел на поверхности просевшего снега макушки прошлогодних гряд, клочки неубранной ботвы и обкромсанные зайцами и мышами кочерыжки от прошлогодней капусты. Ветер обдувал его разгоряченное лицо, а мысли текли в его голове плавным потоком.

«Если представить себе, что все человечество вырабатывает физическую, эмоциональную и ментальную энергии, то все они должны где-то откладываться. Закон сохранения энергии требует этого неукоснительно. А пищи-то человек за свою жизнь потребляет ой как много. Получается, что пища, составляющая основу рациона каждого народа, затем становится… Чем же она становится?» Александр вышел на край огорода под холмом, который высился над их усадьбой, туда, где начинались кусты малины, и все еще стоял древний уже плетень. Усевшись на плетне, по-детски балансируя ногами, Александр задумался. Чем же становится энергия пищи, преобразованная целым народом? Пришлось начать все сначала.

«Итак, энергия солнца отложилось в зерне, молоке, масле, овощах, фруктах… Народ питает этими силами свое тело, готовя самые разные блюда. Энергия пищи становится физической, эмоциональной и ментальной энергией каждого отдельного человека и народа в целом. Но ведь физическую силу я тратил, к примеру, чтобы нарубить дрова. При надобности я мог бы совершать и другую физическую работу. Быть рабочим, к примеру, или крестьянином. Тогда вся моя физическая сила тратилась бы на производство продуктов питания или промышленных товаров… Но получается, что рабочие и крестьяне энергию пищи посредством своей физической силы, в конце концов, превращают в реальный продукт, полезный всему обществу!»

Александр чуть не упал с плетня, покачнувшись и потеряв равновесие от пришедшей новой мысли:

«Но ведь сами крестьяне и рабочие не могут организовывать свой труд. Ну, разве только самый примитивный, ремесленный… Им непременно нужно руководство, организация, снабжение, механизмы и современные технологии. Значит, другие люди должны помочь крестьянам и рабочим облегчить их участь.

Кто все придумывает для облегчения жизни? Конечно, люди ученые, образованные, способные выполнять работу не только руками, но и своими головами! Вернее, мыслями, рожденными в их головах.»

Александр вспомнил о небесном граде и о том, как великолепная огненная мысль, словно комета, пронеслась над его головой и стала причудливой звонницей, струящейся в пространстве… Но там было царство небесное, а кто-то же строит и земные царства. Да и не только царства, а хотя бы просто дома и дороги? Может, это люди не такой высокой мысли, а поменьше? Ну не всем же строить воздушные замки! Может, какой-то человек и не думает слишком высоко. Вот хочет он, к примеру, новый сарай в ограде поставить. Так что же ему мысль свою до небес поднимать?

Нарисует себе план двора, воткнет колья по углам будущего сарая, выкопает ямы, затолкает туда столбы да перекладины между ними прибьет. А потом все досками и обобьет. Долго ли умеючи?!

Александр огляделся вокруг. Сколько хватало глаз, стояли маленькие, подчас вросшие в землю деревенские домишки. Вокруг них ютились уродливые стайки, сарайчики, пристройки. Иногда двор был так плотно забит постройками, что разобраться в них постороннему человеку совершенно невозможно. Но самое неприятное, что эти неказистые постройки тоже выказывали все качества характера своих хозяев. А по существу, были отображением их повседневной мысли!

Что же можно сказать о человеке, если в его дворе множество построек самого разного возраста наплывали друг на друга и зияли прохудившимися крышами?

Бедняк, лентяй или разгильдяй? Но вот такой же двор, в котором все продумано и рационально, всегда будет отличаться своим простором и чистотой.

Хороший хозяин продумает каждый угол в своей усадьбе и не сделает ни одного закута, где будет копиться грязь и хлам.

Александр не на шутку разошелся в своих размышлениях.

«Получается, что и города все построены с помощью мысли, которую архитекторы вложили в городские планировки, конструкторы нарисовали в планах, а строители выстроили в соответствии с ними. Чистота и опрятность города тоже зависит от того, как горожане думают о себе самих и о своем городе в целом…»Александр уже подзамерз на утреннем ветерке, слез с плетня и отправился домой.

«Итак, получается, что мысль является основой всего окружения человека. Но мысль не может родиться из ничего или из ниоткуда. Ее порождает сам человек, а значит, эта мысль, по закону сохранения энергии, в конце концов становится городом, деревней, машинами, дорогами… словом, продуктом цивилизации! Но ведь человек не всегда мыслит созидательно и цельно! Куда же девается эта бракованная мысль? Александр был горд своими соображениями. Ему хотелось сей момент встретиться со Старцем и рассказать ему ход своих мыслей… Он вошел к тому времени в усадьбу, накрепко закрыв калитку в огород. Проходя под навесом над входом в баньку, он услышал подозрительный шорох. Невольно обернувшись на него, он вновь увидел того самого знакомого черта!

– Ну, чего ты ходишь за мной? – раздраженно спросил Александр.

– Неужели тебе больше нечем заняться? – ему претил этот бес, и разговоры с ним всегда оставляли неприятный осадок. – Чем это я опять проштрафился, чтобы иметь несчастье тебя вновь лицезреть? – Александр нападал, но в этом нападении была слабость.

Черт ухмыльнулся и проскрипел своим противным голоском:

– Ты про мысли человеческие думаешь, а ведь не знаешь, что большинство этих мыслей только на злые дела направлены.

– Неправда, люди всегда думают в созидательном русле, а зло в ум приходит только тогда, когда человека кто-нибудь обижает.

– А кто их обижает? Людей-то? Они же сами друг друга и обижают. Вот, к примеру, какой резон твоему соседу было на меже яблоню спиливать?

Александр поморщился. Да, действительно был такой случай, когда сосед спилил яблоньку на меже. Но это была дикая яблонька, и никому она не мешала, пока Александр не привил к ней несколько веток, на которых в конце лета стали вызревать мелкие, но очень вкусные яблочки. Вот тут-то яблонька и стала спорной. Сосед по глупости или от жадности своей взял да и спилил ее и выбросил на задний двор с молодыми недозрелыми яблочками… Ни себе ни людям…

– Вот и я говорю, что люди своими мыслями столько мусора и злобы производят, что деваться от них некуда. У нас в нижних мирах просто завалы из таких человеческих мыслей: грязных, неуклюжих и недоделанных.

Александр даже вздрогнул от совпадения того, что сказал черт с тем, о чем он думал накануне этого разговора. Но вида не подал:

– Врешь ты все. Не верю я тебе, – огрызнулся Александр.

– Я вру? Тогда пошли со мной.

Александр не успел опомниться, как оказался в каком-то темном коридоре. Кругом было сумрачно и скользко. Вода капала с потолка и воняла плесенью. Это была то ли шахта, то ли бункер какой-то. Кругом слышалось непонятное шевеление. Мрачные фигуры то появлялись, то исчезали в проемах то ли дверей, то ли ворот, ведущих непонятно куда. Александр опешил от такого неожиданного перемещения:

– Куда ты меня ведешь?

Черт деловито ковылял впереди, противно загребая своими копытцами и виляя задом и облезшим хвостом с жалкой слипшейся кисточкой на конце. Александру ничего не оставалось делать, как следовать за ним. Вскоре они пришли в место, очень похожее на кабинет начальника цеха большого завода. Здесь были окна на все стороны, но не цеха, а целого мира. Они светились всполохами грубых и тяжелых ударов и толчков. Черт проковылял к обзорным витринам и поманил за собой Александра.

Там, за окнами, внизу, происходили странные события. Множество крошечных на вид человечков суетились в огромных городах, которые мало чем отличались от тех городов, что стоят на поверхности Земли. Но эти подземные города выглядели страшно, сумрачно, тяжеловесно, как будто из них был выкачан воздух и все живое и веселое, что окружает человека на поверхности Земли. Только напряжение городского ландшафта, уродливые в своей примитивности и серости кривые дома, без украшений и зелени, коробки стандарта, в которых каждая квартира просматривается как уродливое отображение самой замызганной и безысходной жизни среднего горожанина-обывателя.

Александр вдруг почувствовал вкус отчаяния и безысходности маленького человека, который вынужден каждый день вставать рано утром, чтобы ехать в переполненном транспорте на свою ненавистную работу, затем коротать там множество часов в отвратительных до одури делах, непонятно кем навязанных ему. Потом, отдав все свои силы, вновь возвращаться к себе, на свои законные девять квадратных метров на человека, чтобы на другое утро все повторилось вновь… Тоска и безысходность охватили Александра, словно он прожил уже множество лет в этих стесненных обстоятельствах жизни.

Мысли о том, что завтра надо вновь куда-то идти и что-то делать против своей воли, вывели его из себя, ему захотелось что-то испортить в этой устоявшейся системе, которая при первом же прикосновении к ней стала нещадно его насиловать и обламывать его человеческое достоинство.

Яростная злоба поднялась в его Душе. Ему захотелось если не сломать эту систему, то навредить ей чем-нибудь, Но тут же в его подсознании вырос страх. Страх, который жил в его крови, переданный ему по наследству, видимо, кем-то из его предков. Страх того, что он один не справится с системой, что она его сломает и разрушит его последний оплот, крошечный островок его спокойствия и возможности восстановить свои силы после треволнений каждого серого и безысходного дня…

Черт все это время стоял рядом и с удовольствием наблюдал за всеми переживаниями Александра.

– Ну, что ты уставился? Неужели ты думаешь, что я не понял, зачем ты меня сюда притащил? Ты, видимо, хочешь мне показать, что человеческие мысли бывают не только созидательными? Но я и без тебя об этом знаю!

Тут черт подхватил Александра и понес его в черно-бордовом пространстве над призрачными городами, поселками, заводами, тюрьмами и лагерями, кладбищами. Встречались им и больницы грязно-желтого цвета, плантации, шахты, всевозможные конвейеры и надсадные производства… Везде люди были рабами, а все, что их окружало, имело настрой и вид тяжелой безысходности и тупика.

– Видишь, все это люди сами для себя придумали, а теперь сами же здесь и пребывают! Ничего нет в этом мире, что придумали бы черти. Мы только снимаем сливки с этих страдалищ.

Александр совсем неудобно висел у черта под мышкой, но ему хватало любопытства не выпускать из внимания все подробности пролетающих под ним построек. Да, мысль человеческая была безудержно пролита в этих мирах самой грязной и отвратительной своей стороной.

Александр увидел непонятных чудовищ, эшафоты, орудия пытки и множество переломанных и исковерканных человеческих тел… Он увидел здесь оружие самого разного назначения, которое беспрестанно стреляло, взрывалось и убивало все живое. А оно, живое, не будучи смертным в этих мирах, все возрождалось в мучительных конвульсиях и вновь умирало…

Александр взмолился:

– Боже, спаси меня! Убереги меня от этих страшных мест!!! – и тут же увидел себя в усадьбе на своей мягкой скамейке под навесом. Его сон длился недолго, судя по тому, что матушка вышла поискать его и позвать к обеду.

Черта никакого рядом не было. Но память о нижних мирах была такой явственной, что дух захватывало только от одной мысли вновь оказаться там, да еще в компании самого черта.