Читать книгу К пирамидам. «…внидоша воды до души моея» - Ирина Прони - Страница 3

– В этот раз день рождения у тебя будет необычный. В посольстве мне сказали, что из Адена в Москву мы полетим с пересадкой в Каире и задержимся там на пару дней. Так что имеем великолепный шанс – съездить к пирамидам! – сообщил Глеб жене.

– Как здорово! В свой день рождения увидеть пирамиды – об этом я и мечтать не могла! Всё расстраивалась, что мы будем в дороге.

Эльвира и Глеб собирались домой в свой Ленинград после двух лет пребывания в Йемене. Они радовались, что срок контракта Глеба (переводчик арабского языка на строительстве военного госпиталя, сооружаемого с помощью советских специалистов) заканчивался и строили бесконечные планы к возвращению домой. Прошедшие два года были однообразны, скучны, трудны из-за местных специфичных условий и климата. Уже приступивший к работе в новом медицинском центре хирург Василий Николаевич, с которым Глеб подружился, заметил ему скептическим тоном:

– Сейчас вы соскучились, вас тянет повидаться с родными и друзьями. А побудешь дома пару месяцев, отдохнешь, да тут и обнаружится, что денежки-то, собранные за время командировки как в сертификатах, так и в рублях, катастрофически быстро заканчиваются. И, конечно, родина щедро напоит тебя берёзовым соком, но что касается прочего, то она предложит в перспективе лишь оклад на сто десять, да дальнейшее проживание в коммунальной квартире с соседями. И тебе сразу же захочется, чтобы родина снова послала тебя скучать по ней куда-нибудь в арабские края, где непростой климат компенсируется приличной зарплатой.

Объективно говоря, будущее четы Плотвиных зависело именно от того, как устроится Глеб. С одной стороны, он мог снова отправиться переводчиком в какую-нибудь арабскую страну. Но с другой – работа по контракту всегда временная, закончится срок и фималля! – что значит по—арабски «прощайте». Ищи новый контракт. Глебу хотелось стать журналистом со спецификой арабского направления и попасть на работу в ТАСС. Для этого, считал он, в дальнейшем им будет необходимо перебраться из Питера в Москву. А у его жены Эльвиры была универсальная специальность – воспитатель детского сада. На эту профессию спрос был всегда и везде.

В Каире они остановились у Генки Капустина, бывшего сокурсника Глеба, теперь он был референтом в советском посольстве. Капустин был рад принять их у себя. Он сводил их в Каирский музей, подробно и с гордым воодушевлением рассказывал о своем недавнем путешествии по Нилу, об Александрии, о Суэцком канале.

К пирамидам они отправились днем на такси. Эльвиру сразу поразила необычная картина: лаконичность линий пирамид на фоне пустыни.

– В поле зрения никаких иных объектов, словно специально всё лишнее удалено, чтобы обозначить совершенство их формы, – комментировал Капустин.

И череда пирамид, разрывающих своими вершинами линию горизонта, и охраняющий их сфинкс казались Эле не мертвыми сооружениями, а живыми, наполненными неведомой мощью. Как будто древность не состарила их, а аккумулировала в них за тысячелетия непонятную силу. Эля ощущала необыкновенный эмоциональный и душевный подъем. Ей казалось, что невидимая энергетическая волна, излучаемая пирамидами, давала почувствовать безграничность времени. Неужели всё это было всегда, и пирамиды стояли так же и сто, и триста, и тысячи! лет тому назад? «Люди боятся времени, а время боится пирамид» – такова арабская мудрость.

Неподалеку послышалась русская речь. Соотечественники держались в стороне небольшой группой.

– Наши люди, – отметил Капустин. – Строители из Александрии приехали на экскурсию к пирамидам. Сколько объектов строит в Египте наша страна! Народа из Союза здесь полно, – сообщал он, – все приехавшие хотят накопить денег, а также накупить чего-то, что можно выгодно продать дома. Публика самая разная: от по-университетски образованных интеллигентов до всякой строительной шушеры из разных городов. Но настоящих специалистов по современному Египту и вообще по Ближнему Востоку не так много.

– Похоже, тут в Каире ты успешно восполняешь собой пробел по недостающим экспертам-ближневосточникам, – ухмыльнулся Глеб.

– Образование, которое мы с тобой получили в университете, даёт неплохие возможности, – заявил бывший однокурсник. – Но сейчас в Египте много не только наших. Иностранные врачи оказывают помощь местному населению, толкутся ученые всех направлений от историков до мелиораторов. А сколько тут военных! Разведка разных стран шныряет повсюду! – Капустин старался выглядеть значительным и важным. – Всем ясно, что в будущем именно Ближний Восток станет настоящим ристалищем в силовых турнирах и политических битвах великих держав. Именно тут они будут соизмерять свои силы.

– По твоим речам не трудно догадаться, что отчетов тебе приходится писать немало, – пошутил Глеб.

– У любой работы своя специфика и свой стиль, – Капустин сохранял серьёзность.

На следующий день они поехали к пирамидам вечером отмечать дату рождения Эльвиры. На веранде небольшого ресторанчика, где они удобно расположившись, пили подаваемое здесь хорошее немецкое пиво, народа было немного, оставались свободные столики. Глеб и Генка продолжали свой разговор о перспективах полученного ими образования.

– Я решил, что буду поступать в аспирантуру, но не в наш Ленинградский университет, а в Московский институт международных отношений, – делился своими планами Капустин. – Рекомендацию в посольстве мне дадут. Но нужно заполнить еще две позиции, которые в моей анкете пока пустые: первое – жениться, второе – вступить в КПСС.

– Вступить в партию – это понятно: партбилет – пропуск на карьерную тропу. А почему для поступления в аспирантуру необходимо жениться? – удивился Глеб.

– Жена – очень важный момент. Женатые считаются более благонадежными. Их легче держать в нужных рамках, ведь от всяких неожиданностей удерживают уже сами семейные узы. Но главное, на ком женишься! Для карьеры правильная жена – тоже пропуск, а неправильная – может стать и шлагбаумом. – Капустин, наклонившись к Глебу, заговорил, слегка понизив голос. – Помнишь Витьку Зайцева? Так у его жены брат за фарцу сел на пару лет, и теперь всё, Витёк уже не выездной. А Валерка Мохин? Его жена окончила московский институт им. Баумана и получила распределение в какой-то закрытый НИИ. Просидела там всего один год до того, как Валере предложили в Сирию поехать. Тут-то и оказалось, что родина не может её отпустить в другую страну из-за того, что ей там, в Бауманском, какие-то технические секреты преподавали, да и в этом НИИ, куда она угораздилась, тоже всё с особым грифом. Волнуются начальники, вдруг она все эти секреты начнет сирийцам пересказывать, поэтому они и Валерку оставили дома. Вот ты, Глеб, как говорится, сироту взял, это не так плохо. Не обижайся на мои слова. Сирота, может быть, ничем не поможет, но ничего и не испортит.

Эльвира почти не слушала, о чем говорили Глеб и Генка. Она всматривалась ряд пирамид и с нетерпением ждала начала светомузыкального представления. Наконец яркие разноцветные лучи стремительно пробежали по пирамидам. Перекрещиваясь и смешиваясь, они причудливо окрашивали древние сооружения в разные цвета. Пронзительно светлые лучи внезапно выхватывали сфинкса из черноты пустыни, и он будто повисал в темном фантастичном пространстве. Напряженный ритм непривычной восточной музыки усиливал эффект невиданного и нездешнего праздника. Эля, захваченная зрелищем, сидела, как завороженная.

«Люди боятся времени, а время боится пирамид» – не выходило у неё из головы. – Сколько же здесь побывало людей, какие прошли эпохи? Что такое человеческая жизнь на фоне всей истории? Что такое собственная жизнь, каждому даруемая Господом в отведенный промежуток времени в созданном Им непознаваемом пространстве? Я обязательно, обязательно побываю здесь ещё раз», – мечтала она.

А почему бы не мечтать об этом? Конечно, они с Глебом побывают у пирамид снова! Сомнений нет. Какие тут вопросы? Арабский язык определяет профессиональную сферу деятельности её мужа. Значит, ему и ей – им вместе – придется ездить по странам Ближнего Востока. Их будущее не вызывало у неё тревоги. У них всё будет хорошо. Рассуждения Капустина по поводу карьеры ей были неинтересны. Это всё к ней не относилось.