Читать книгу Кофе в сентябре - Ирина Шувалова - Страница 4

Первое, что привлекло в этом госте мое внимание, – реакция на одну из моих любимых кружек. Знаете, как бывает? У вас их миллион, все с полки выглядывают приветливо, нарядные, как дебютантки на балу. А рука тянется в лучшем случае к двум–трем самым любимым. И у меня такая была. Цвета некрепкого кофе с щедрой долей молока. В коричневого оттенка горох.

И что-то в этой чашке округлило его глаза до размеров, наталкивающих на мысли о скорой и моих небольших умениях оказывать первую помощь.

Он оставлял ощущение потерянности. Пока шел к столику, все время оглядывался и сверлил взглядом эту кружку. Скажу честно, я начала переживать за ее сохранность. Даже за свою.

Я тихо подошла к нему, чтобы предложить один из видов кофе. Мало того, что он на меня даже не взглянул, так я и рот не успела открыть. Уверенно, пусть и с блуждающим взором, он заказал эспрессо и стакан воды. Все сухо, по делу – четкие указания и отсутствие эмоций. Знакомый типаж.

Аккуратно поставила перед ним чашку с терпким кофе. Легкая кислинка и привкус утра из далекого детства – едва заметное, неуловимое послевкусие ягод.

Сразу и не различишь. Но его акварельность умеет проникать в самое сердце. Будить то, что давно убрано в темные кладовые, в «тещину комнату», закрыто на ключ.

Он даже не сразу заметил, что перед ним стоит напиток. Запах постепенно пробирался в его нутро, раскрашивал его монохромную реальность. Открывал замки, смягчал линии.

– У вас там чашка в горох… Знаете, она мою бывшую жену напомнила. Ну, не сама чашка, а рисунок. Жена безумно любила гороховый принт. Мелкий, крупный, на одежде, посуде. Меня иногда с ума эта ее любовь сводила, шутил, что однажды проснусь с Принцессой на горошине, а не с любимой. Помню, она купила длинное бежевое платье, а на нем горох этот огромный коричневый. У нас тогда проблемы уже были, и я себе язвить часто позволял. Ну и спросил: «Что это за парад советской моды? Решила одеваться, как старушка?». А она, обычно язвившая в ответ или молчавшая, подняла на меня темные уставшие глаза. И сказала одну фразу: «Я подаю на развод». Все, больше после этого она со мной не разговаривала до заседания суда.

Я смотрела на него и понимала, что сейчас внутри него один за другим мелькают слайды прошлой жизни. Случайное знакомство. Первый паршивый кофе в студенческой столовой, выпитый вместе. Дрянная снятая квартирка, первые работы, успех в карьере, свадьба. Взрослая серьезная жизнь. Именно она съела в них чтото важное, нагрузила проблемами с таким воодушевлением, что они стали думать, что кроме проблем и не существует ничего.

Потом все рассыпалось. Разбежалось горохом в разные стороны. Она, скорее всего, нанизала эти горошины на нить новой жизни. Он остался в том же дне, где было это длинное платье в коричневый горох. Финальные титры, счастливого конца не предвиделось.

Он держал эту чашку удивительно бережно. Пальцами отстукивал по столу все невысказанное. Лаконично поблагодарил и вышел.

Он приходил ко мне несколько раз. В самый последний я заметила, что счастье из его глаз рассыпается по моей кофейне, стучится об пол и столы, звенит и наполняет пространство.

Наверное, он понял, что жемчуг тоже похож на горошины, драгоценные бусы всегда можно починить, если приложить к этому усилия – или решиться наконец на то, чтобы открыть неизведанные для себя «жемчужины».