Читать книгу Как из чёрной полосы сделать взлётную - Ирина Швед - Страница 9

Зима. Полярная ночь. Холодно. Мне три года. Я стою, держусь руками за штакетник и плачу. Мама оставила меня тут потому, что я плохая. Я плакала, жаловалась, что устала и просилась на ручки. И меня оставили. Плохая дочь не нужна.

Видение нечёткое, размытое. Я не вижу лиц, только два силуэта передо мной. Один – высокий и очень злой. Это мама. Она кричит на меня, мне страшно, я плачу. Второй силуэт немного выше меня. Это моя сестра. Я не вижу лица, только мутное тёмно-серое пятно, но от него за версту разит злорадством и превосходством. Ещё бы! Она хорошая, а я – плохая.

И так я буду думать долгие тридцать семь лет, и всё это время буду пытаться доказать, что я хорошая.

Я выучусь читать в три с половиной года, сама выучусь. Учить будут не меня, а сестру, но я буду слушать и учить. Я не буду больше жаловаться, я буду молчать. Я выброшу любимого медведя, старого, безглазого, но любимого. Я послушная и хорошая, мама сказала выбросить, и я выполню.

Это сейчас я знаю, что этот был акт подчинения, но тогда я не понимала. Не понимала, но противиться не смогла. Ребёнку лет шести-семи сложно противиться матери. И я выполнила требование.

Я долго ходила с медведем по улицам, не зная, где его оставить. В конце концов я нашла какую-то коробку, лежащую на сугробе, посадила туда медведя и ушла, утирая слёзы. И я ни слова не сказала, я промолчала.

После того случая, когда меня оставили у забора, я буду молчать, я же хорошая. Но с трёх с половиной лет я буду болеть ангиной. В моей медицинской карте будет написано, что у меня хроническая ангина.

И знаете, эта хроническая ангина волшебным образом пройдёт, когда мне помогут вспомнить, с чего всё началось.

Поэтому, если у вас вдруг или вашего ребёнка появилась хроническая ангина, подумайте, а это не потому ли, что вы или ваш ребёнок боитесь что-то сказать?

– Не плачь. Снова закрой глаза, представь этот садик, посмотри, там так тихо, хорошо, спокойно, – говорит врач.

Я закрываю глаза, но в палисадник не смотрю. Вот ещё! Я разворачиваюсь и ухожу. Ухожу в другую сторону. Я вам не нужна? Ну и не надо, я пойду в другую жизнь, где на меня не будут кричать, где меня будут любить и поддерживать.

На этом моя жизнь в Хургаде почти закончилась. Судьба решила, что я получила необходимое мне для будущей жизни, и выставила домой. Поспособствовала этому начавшая «Арабская весна».

Жалею ли я? Нет. Всё шло своим чередом, всё было правильно. Я нашла человека, который вылечил мои старые раны, теперь нужно было научиться жить с этим.

В конце апреля 2011 года я улетела в Москву. Я планировала вернуться в Египет, но прошло уже двенадцать лет и, может быть, пройдёт ещё столько же, а я так и не доберусь до Хургады. Жалею ли я? Не очень. Иногда хочется глянуть, как изменился город, но… я лучше в Крым. В Севастополе я тоже очень давно не была, а хочется.

Кстати, вернувшись домой, я сходила к тому садику на улице Генералова. Палисадника уже нет, и дома того нет, а место есть. И я его помню и, как тогда у врача, я не стала там долго стоять, развернулась и отправилась в другую жизнь. Но это было потом, а пока…

Мавр сделал своё дело…

Я улетела в Москву, а мой бывший, предавший меня ради денег, чуть позже улетел в Вену. Он стал первым, кто ушёл из моей жизни.

Три года я мучилась, гадая, почему он со мной так поступил. Я хуже той? Я хуже? Чем? Тем, что вытащила из дерьма, отмыла, одела, раскрутила так, что его доход вырос в пять раз? Этим? Или слишком сильно любила и верила, что никуда не денется? Чем я хуже? Ну, чем?

Три года я задавала себе эти вопросы, переживала, думала-гадала, а как-то на Новый год он мне позвонил, да, он мне звонил, и небрежно между делом сказал: «Прости, я был таким ребёнком».