Читать книгу Краски. Логово дракона. Часть 3 - Ирина Свисткова, Ирина Черенкова - Страница 12

Завтрак с папой не задался. Он пытался хоть как-то раскачать апатичную дочь, чем заставлял ее чувствовать себя виноватой, что растаивает отца своим видом, но веселиться у девушки не было сил. Хотя, будь ситуация в ее жизни чуть проще, она бы оценила весьма дельные шутки родителя, но сейчас они просто не входили в ее мозг, словно чувство юмора оказалось недоступным для восприятия реальности. Алекса просто упала мутным безжизненным взглядом в свою кружку с коричневым напитком и время от времени кивала, стараясь попадать в паузы между словами папы.

Из всего сказанного она уловила лишь, что на работе у него туго, а у мамы – дело пошло́. Скоро защита ее проекта, мамина «Тойота» неудобная, на дворе весна, в Париже холодно, но солнечно, мама скучает. Словно набор фактов из жизни, не касавшейся ее. Чужой жизни.

– Береги себя, ладно? – Произнес он, обнимая дочь на прощанье. – Мама вернется, и все наладится, вот увидишь.

Алекса лишь еще раз кивнула.

Опостылевшая дипломная работа ждала свою узницу. Словно клыкастый огнедышащий дракон, она извивалась в своем логове тугими чешуйчатыми кольцами, но теперь не вызывала в голове девушки ни единой эмоции. Она просидела полчаса, опустошенно уставившись в монитор, придерживая руками свою неприспособленную к написанию проекта голову.

Но вдруг руки сами открыли на компьютере новый документ, занеслись над клавиатурой и заставили свою хозяйку пропасть из жизни до тех пор, пока за окном не послышался приближающийся шум двигателя маминой «Тойоты». Ее завел в гараж Джозеф, вероятно, высадив отца у парадного входа. Только тогда Алекса очнулась и посмотрела на счетчик листов, показывавший шестьдесят шесть страниц готового текста.

Крылья, выросшие из отчаяния и пучины боли, отливали иссиня-черным, были хмурые и грозные, но при этом заботливые. Одаренная ими, она даже не отходила в уборную, вспомнила Алекса, и сразу же ощутила к этому потребность.

– Одним махом, – проговорила устало девушка, вернувшись за стол, но ответом ей была тишина.

– Эй, ты здесь? – Предприняла она еще одну попытку, напряженно прислушиваясь.

Пусто.

Словно изгнание красок в кладовку навсегда выдворило из головы и друга. Растерянная и понурая Алекса подошла к зеркалу и оценила себя цепким критичным взглядом. Уставшая, одинокая, опустошенная. Ей даже самой с собой стало неинтересно, что и говорить о других людях, которых не смогла удержать в Сан-Франциско дружба с такой девчонкой.

За ужином она попыталась поговорить с отцом. Дочь безмерно скучала по их общению, но совершенно не понимала, с какого конца его начать. За последние пару дней стимулы и мотивы к действиям в ее жизни полностью поменялись местами, сбились, перевернулись и поменялись вновь. Та глобальная бомбежка, которая произошла в голове у девушки, намекала, что после того, как пыль уляжется, прежним ничего больше не будет. Никогда.

– Как дела, пап? – Безынтересно начала она вечерний разговор. – Как мамин водитель?

– Джозеф хорош, но я очень скучаю по Дениэлу, Алекса, – протянул он.

Вот это да! С первого удара – и прямо под дых. Девушка закашлялась, едва справившись с ломом в груди, дробившим ребра.

– И я, – шепнула она, проглотив ком в горле.

– А ты чем занималась? – Поинтересовался он у дочери.

Оливер в который раз удивился, насколько тяжело восстанавливать отношения после ссор, хоть в их процессе и кажется, что ты бесконечно прав. Но счастлив, как оказалось, не тот, кто прав, а прав тот, кто счастлив. Он сейчас собирал всю свою мягкость, любовь и заинтересованность жизнью Алексы, чтобы хоть как-то начать общаться, но дочь была очень расстроенной и болезненной после воскресного скандала в «башне». Как обычно уже не будет. Он это понимал краем своего скупого на внимание родительского сердца.

– Я дописываю проект, завтра уже закончу, – отчиталась Алекса, ковыряя вилкой в тарелке с овощами.

Оливер отложил приборы и посмотрел внимательно на дочь. К ужину она едва прикоснулась. Что творилось в ее детском сердце? Неужели она так сильно переживает из-за мотоцикла? Или скучает по маме?

– Дорогая, у тебя все хорошо? – Не выдержал он, хотя знал, что подобного рода вопросы закрывают Алексу от обратной связи.– Ты очень неважно выглядишь…

– Пап… – Только и протянула она прежде, чем из ее глаз бесконечным потоком хлынули слезы.

Крепкие родные объятия были ей ответом, потому что ничего другого у родителя сейчас не было. Оливер уже много лет не видел слез дочери, он забыл, как это больно.

– Дорогая, все будет хорошо, уверяю тебя, – пробубнил он ей в мягкие каштановые волосы. – В итоге все сложится лучше, чем тебе кажется, даже лучше, чем ты ждешь, вот увидишь!

Похоже, они с дочерью разговаривали сейчас на разных языках, потому что вместо успокоения его слова перевели девушку в состояние легкой истерики. Она рыдала в его руках, горько и безутешно, пока не выдохлась и не опала обессилено.

– Я не чувствую себя частью этого мира, – прохрипела, наконец, девушка совсем не похожим на свой баритон голосом. – Мне кажется, что я никогда не смогу быть счастливой, понимаешь? У меня даже не получается общаться с людьми: с тобой, с мамой, с кем-то из сверстников! Как люди разговаривают? О чем?

Держа в объятиях свою повзрослевшую за неделю дочь, он был рад, что Алекса не видит его побледневшего лица. Оливер прекрасно понимал, что для этого разговора придет время в любом случае, но он оказался не готов к нему сейчас, когда на нем были корпорация, «Фонд», «Ювелирный Дом» и поместье.

А еще он понял, что это только начало. Эмоциональное развитие девочки, наконец-то, сдвинулось с мертвой точки, а значит, будут еще вопросы. Например, почему она почти не выходила из дома все свое детство? Почему не попыталась учиться в университетах как все? Или почему они никуда не ездили семьей? Почему, наконец, она никогда не видела своих бабушек и дедушек, хотя обе пары прародителей жили и здравствовали в пределах одного телефонного звонка от них?

– Детка, я верю, что ты будешь самой счастливой, – разжимая тиски сердечной боли за девочку произнес отец. – Просто твое счастье, видимо, очень большое, поэтому идет к тебе очень маленькими шагами.

Алекса подняла на отца заплаканный взгляд и поверила. Он и в самом деле так считал, хоть и смотрел на нее с огромной вселенской болью. Две пары покрасневших карих глаз долго держали контакт, пока не наполнили сердца своих владельцев любовью и преданностью. Именно тем, что нужно было сегодня этим людям, затерявшимся за стенами непролазно охраняемого особняка на окраине Мегаполиса холодным весенним вечером. Всхлипнув, Алекса вдруг нашла в себе силы двигаться дальше, что бы не ожидало ее впереди.

– Спасибо, пап! За все, – тихо проговорила дочь, почувствовав, что снова обретает в сердце стены безопасности, и ее голос запутался где-то в любящих объятиях родителя.