Читать книгу Краски. Путь домой. Часть 5 - Ирина Свисткова, Ирина Черенкова - Страница 16

Один бог знает, до чего кошмарны и невыносимы для него были последние недели. Только он смог бы сосчитать части, на которые раскололось сильное любящее сердце мужчины после того, как страшный взрыв в «Голден Гейт Парке» забрал из мирной жизни его детей. Причем, обоих, без оглядки на то, что Алекса отделалась легким испугом и гигантским шрамом на всю жизнь. Теперь она вынуждена была уходить плавно, угасая, словно свеча, достигшая окончания фитиля. Уж лучше бы все закончилось в раз, чем теперь изыскивать способы воссоединения с любимым.

Оливер и раньше очень тепло относился к Дениэлу, а после происшествия и вовсе осознал, что не видит разницы между ним и Алексой. Они были единым целым, равнозначными, равноправными. К сожалению, и для смерти тоже.

Он понял, что дети умирают, через пару недель после взрыва. И ничего не удастся сделать извне, это не им решать. Тут же восстала его дремавшая вера в бога, вспомнилась молитва, которую иногда в особых случаях читала мама, а сын улыбался, считая это забавной болтовней со странными словами. Теперь она осозналась им полностью и не выглядела такой уж смешной.

Перед глазами промелькнула вся жизнь Алексы, этой удивительной девушки, перевернувшей их с Мелани мир своим приходом. Светлая, настойчивая и любящая, она была гораздо лучше своих родителей по всем параметрам!

Была. Будто ее больше нет с ними.

Однако сейчас не до сантиментов, вскользь брошенных слов и не до чтения между строк. Факты говорили сами за себя – осталось недолго, и скоро все закончится.

Оливер видел, что девушка сторонится людей, словно опасаясь заразиться от них жизнью. И он предоставил ей возможность пройти свой путь, хоть часть него и умирала вместе с этой восхитительной парой. Он проворачивал в голове всю жизнь дочери и теперь уже видел в ее болезни благо: уж лучше пусть будет с приступами рядом с ними, чем уйдет молодой и относительно здоровой. Но его мнения никто не спрашивал.

Нет, он ни в коем случае не сожалел о том, что Дениэл появился в ее жизни! Напротив, он провел девушку по самым темным дебрям – домой, хотя никто не знал, как это сделать. А парень просто пришел, взял ее за руку и повел.

Сейчас Алекса все еще пыталась храбриться. Покупала мотоциклы, судилась с обидчиками. Но вскоре это не будет иметь никакого значения, потому что выглядела она с каждым днем все кошмарнее. Ее улыбка, раньше такая солнечная и задорная, казалась теперь насмешкой смерти над их семьей. Дочь фанатично верила в невозможное, гораздо сильнее доктора Фергусона, и светилась теперь этой мертвой ужасающей ухмылкой. А ее заверения в хорошем исходе и вовсе выглядели бредом неизлечимо больного человека.

Девушка трясущимися тощими руками вцеплялась в рукав его домашней кофты и, сверкая черными лихорадочными зрачками из потустороннего мира сообщала, что теперь все будет хорошо. Честно говоря, было страшно ровно настолько, насколько горестно. И благо, что Алексу в этом состоянии не видели специалисты по психическим отклонениям, иначе загреметь девушке в мягкие стены. Впрочем, в этом исходе просматривалось что-то спасительное: дочь подсадят на медикаменты – транквилизаторы и антидепрессанты, будут кормить через капельницу или насильно, через пищевой зонд, чтобы удержать ее душу тут. Тогда полуовощная, лишенная воли и права распоряжаться собственной жизнью Алекса сможет пробыть с ними чуть дольше своего возлюбленного, если, конечно, не закончит все мучения подручными больничными средствами типа шнура от капельницы или отобранного у зазевавшейся медсестры скальпеля. Но тогда их с Дениэлом души могут никогда не найтись в водовороте вселенной, если насильно здесь держать дочь.

Оливер содрогнулся. Неужели эти темные мысли – о его семье? Боже, как это все случилось? Как он допустил саму возможность этой трагедии?

Сегодня его дочь стала совершеннолетней. Всей командой они устроили ей, очевидно, последний в жизни праздник, которого у девочки никогда не было до этого, но Оливер всеми силами хотел показать ей напоследок, что такое бывает. Чем бог не шутит, может быть, Алекса бы поглядела на всех любящих ее людей разом и осталась бы с ними еще на сотню лет? Но нет, не сработало. Похоже, он снова не угадал желания своей малышки и сделал все еще хуже, как жаль. Когда же он упустил ее? Когда перестал понимать и поддерживать?

Время плавно ползло к полуночи, но сон не шел. Мелани спала вместе с близнецами, сопевшими крошечными носиками в приставной кроватке, их мир катастрофа коснулась мельком, ударив по сердцу супруги лишь рикошетом. Оливер поднялся с постели и приблизился к младенцам. Спящие, они были похожи в темноте, как две капли воды! Хотя на деле оказались полной противоположностью друг друга, словно одна душа раскололась надвое и вобрала в себя причитающую ей часть качеств.

Вдруг на его тумбочке завибрировал мобильный. Недоумевая, кто мог звонить ему в такое время, он рванул к аппарату, переживая, чтобы гул не разбудил жену, а, завидев имя звонящего, почувствовал взрыв вселенского страха в груди. Бенедикт Фергусон.

Оливер пулей вылетел из спальни, на ходу прикладывая мобильный к уху.

– Дениэл уходит, – сообщил ему лечащий врач. – Его показатели резко ухудшились, мистер Траст, до утра парень не дотянет. Мне очень жаль.

Ну, вот и все.

Сам не соображая, что творит, Оливер вызвал такси и рванул в клинику. Он только в машине понял, что сидит в пижамных штанах и наспех накинутой футболке с длинным рукавом, сжимая в руках телефон и бумажник. Зачем он это делал – не понятно, ведь в клинику его никто не звал. Почему не сообщил Алексе, что ее возлюбленный умирает? Как оставил спящую супругу одну, не предупредив? Чем он собирается помочь Дениэлу, когда врачи бессильны? И еще сотня подобных вопросов, на которых не было ответа.

Дочь он решил не беспокоить лишь потому, что завтра у нее будет тяжелый день. Впрочем, как и сегодняшний день рождения. Впрочем, как и последний месяц жизни, что уж говорить. Алекса не простит ему, что отец не позвал ее попрощаться с самым близким человеком. Завтра, когда она получит сообщение о его смерти по окончании судебного процесса, все закончится и для нее, так пусть же в последние часы жизни Дениэла она будет уверена, что все в порядке. Последние часы относительного совместного счастья.

Слезы собрались навернуться на его глазах, когда таксист бросил назад себя:

– Приехали. Двадцать восемь семьдесят.

Оливер включился в реальность, насколько это было возможно. Он расплатился с извозчиком и вошел в клинику, ненавидя в душе эти мерзкие лиловые стены. Сколько боли и ужаса связано с этим гадким цветом!

В приемной его сориентировали по этажу и палате пациента, предупредив, что вне часов посещения его не пустят внутрь. Оливер кивнул и направился к заветной двери по пустым лестницам и коридорам, разбрасывая эхо шагов. После недолгих поисков он уселся на кушетку, стоявшую снаружи, и потер лицо, отозвавшееся на прикосновение шорохом жесткой двухдневной щетины. Почему так все завершалось? Безумно жаль…

Вскоре доктор Фергусон вышел из палаты и пригласил гостя внутрь. Оливер навещал своего водителя лишь в начале комы, когда он выглядел белой глыбой, прикрытой больничной простыней. Теперь же парень больше напоминал скелет. Замерев на входе, посетитель пошатнулся на слабых конечностях.

– Вы можете побыть с ним, – просипел Фергусон, скрывая покрасневший взгляд. – Попрощаться, если хотите. Алекса не приедет?

– Нет.

– Оно и к лучшему, тут уже ничем не помочь.

Начальник уселся рядом со своим работником и прикрыл веки, справляясь с эмоциями. Когда его взгляд вернулся к изможденному лицу потерпевшего, Оливер вдруг подумал, что Дениэл не так уж и плох, как говорят врачи. По крайней мере, когда он навещал парня в палате интенсивной терапии втайне от Алексы, тот был белого, словно полотно, цвета, полупрозрачный и бездушный, как манекен. Но сейчас он не выглядел таковым! Острые скулы на равномерно сером лице отливали легким румянцем, а брови Дениэла нахмурились и нависли над фиолетовыми пятнами век. Ведомый инстинктами, Оливер протянул руку и прикоснулся к кисти молодого человека, поразившись своим ощущениям: она была горячей!

Похоже, он начал понимать, о чем вещала Алекса с фанатичным жаром на лице.

Не успел посетитель додумать свою мысль, как аппарат, отслеживающий пульс, заверещал на всю палату, выдав прерывистую линию.

– Готовьте дефибрилятор! – Бросил подскочивший к кушетке Фергусон стоявшим поодаль помощникам. – Мистер Траст, Вам придется выйти.

Испуганно прикрыв рот рукой, Оливер попятился к двери, ошалело наблюдая, как горстка разномастных халатов облепили человека, отчаянно сражавшегося за жизнь все это время. Стало безмерно горько, что его конец таков.

– Держись, парень, – прошептал он, проглатывая ком в горле. – Ты нужен ей!

– Убрать руки! – Рявкнул Фергусон, и тело поверженного воина изогнулось на койке дугой от разряда, прошедшего сквозь грудь.

Дальше Оливер был не в состоянии смотреть на это. Он вышел вон, прикрыв за собой дверь.