Читать книгу Ведьмин корень - Ирина Владимировна Скидневская - Страница 2

1

Первое правило Бежки гласило, что если о неприятностях не думать, то многие из них не случатся. Однако когда на рассвете он вышел из тёткиного дома, с правым башмаком приключилась беда. Вчера старый башмак просил каши, а сегодня нитки окончательно истёрлись и подошва отвалилась. Надо же, в День всех кошек, расстроился Бежка. На праздник не заявишься босиком, ноги в толпе отдавят. Как потом работать?

Ладно, на этот случай имелось правило второе: если неприятность случилась, её нужно запутать, разжевать и выплюнуть.

Хорошо, что левый башмак цел. А если бы оба?

Хорошо, что не упал, запнувшись, и нос не расквасил.

Да хорошо, что вообще цел остался после вчерашнего! И после позавчерашнего, и после поза-поза…

Бежка поёжился и прислушался к себе. Кажется, отпустило – ведь всё хорошо. Он символически пожевал и сплюнул запутанную им неприятность, потом спрятал подошву в карман, взял правый башмак под мышку и, припадая правой ногой на носок, захромал по проулку. К Мягкотопу идти не хотелось, но другой сапожник потребует четвертак, не меньше, а в пояс и так зашиты только три мурра для подземщика Полосуна, не хватает одного…

Солнце только вставало, но знакомая дверь на улице Бытовиков уже была распахнута. Изнутри доносилось:

– Тук-тук… Тук-тук…

Сапожник в кожаном фартуке сидел на основательном низком табурете с сиденьем из переплетённых ремней и постукивал молоточком, поправляя каблук на туфле, надетой на чугунную лапу. Был он худощав и усат, и от его доброй улыбки Бежке всегда так уютно становилось, будто он только что Плюшика погладил.

Бежка, одна нога в носке, вошёл в тесное помещение, пропахшее кислым запахом резины и клея.

– Дядя Мягкотоп… – Он показал оторвавшуюся подошву.

– Вижу, мальчик, вижу. Что ж, дерево осенью тоже не может удержать свои листья. – Сапожник любил сказать что-нибудь такое, мудрёное. – Давно тебя не было. Болел?

– Нет.

– Покажи-ка свой башмак…

…Бежка сидел на табуретке и смотрел, как он трудится, прошивая подошву. От Мягкотопа не несло спиртным, как от других сапожников. Говорил, что не пьёт, потому что некогда. Покончив с правым башмаком, Мягкотоп потребовал левый, поставил на него латку, сменил оба шнурка, а потом достал завернутый в бумагу бутерброд с маслом и, разломив, отдал половину Бежке.

– Не успел позавтракать, – добродушно объяснил он, и они вместе сжевали хлеб.

Бежка избегал смотреть ему в глаза, старался думать только о Полосуне. Половинка бутерброда, возможно, станет единственной едой за день. Полосун бы это одобрил. Меньше ешь – меньше растёшь. В семь выглядишь на пять, жалко, что не на четыре. Сутулься, прячь плечи. На ребёнка внимания не обращают, так ты слушай и всё подмечай. Плохо читаешь по губам, тренируйся. Не принесёшь денег – мать голодать будет до следующего выходного, и ухо тебе оторву, гадёныш. Не вздумай выболтать тайну и потерять деньги. Хорошая история, любителям посмотреть на такое понравится. Мурров шесть тебе за неё дадут, нет, шесть – это слишком, но пять точно. А сейчас пошёл вон отсюда. Ну, и что, что добрый. Добрые для нас очень полезные. Потому что даром помогают.

– Спасибо, дяденька, за доброту вашу, – искренне сказал Бежка.

Мягкотоп улыбнулся.

– Котик твой как поживает?

– Хорошо…

Полосун предупредил о потраве, за это Бежка отдал ему двадцать мурров, которые скопил за год. И Плюшик остался жив.

– Пойдёте к кошачьему камню?

– Не решил, кто из главных кошек мне нравится больше, – отшутился Мягкотоп.

Бежка помнил, что он и в прошлом году не решил.

Он обулся, но не уходил, всё почему-то тянул. Мягкотоп чувствовал его беспокойство – взялся за вторую туфлю, повертел её в руках и сказал, явно приглашая Бежку к разговору:

– Чесноком от тебя пахнет, брат…

Бежка не ответил. Да, подземелья нынче сильно провонялись чесноком…

– Вижу, и браслет на тебе… рябиновый… Никогда ты раньше обереги не носил. В этом мы были едины, как небо и звёзды. Как тучи и ветер.

И вы носите, хотел посоветовать Бежка, но стиснул зубы и снова промолчал.

– Вот что, – сказал сапожник, видя, что Бежка не настроен разговаривать. – Приходи завтра, я тебе Котюнины ботинки принесу. Размер как раз твой. Крепкие, подошва как железная.

Бежка ссутулился на табуретке.

– А ему не нужны?

– Малы стали. Ох этот Котюня… – вздохнул Мягкотоп. – Ничего ему не надо, об электромобиле мечтает. Спрашиваю, а поскромнее у тебя мечты нет? Тебе ж ещё учиться и учиться, и отец у тебя сапожник, а не хозяин мурра. А он: буду старым – мечтать перестану. – Мягкотоп взглянул на Бежкины курточку и брюки, ветхость которых Полосун одобрял: чем жалостнее выглядишь, тем лучше подают. – И одежду тебе подберём, а то тётка, смотрю, никак новую не купит. Пьёт по-прежнему? А какая красавица была.

Бежка обречённо подумал, что тайне конец. Нельзя было сидеть тут так долго…

– Ваш Котюня хорошо ест? – спросил он хмуро.

– В последнее время не очень… А что?

– Вы его стерегите получше, дяденька. Знаете про молочную чашу?

– Ну, молоко жена наливает обязательно…

Бежка скривился.

– Мясо нельзя класть? – вспомнил Мягкотоп. – Не кладёт.

– Я не про то. Вот, допустим, человек умирает с голоду… Он может пойти к молочной чаше и попросить демонов-молочников, чтоб помогли с едой… или чего другого попросить. Они один раз помогут, за просто так. А если не помогут, то им плохое будет… не знаю что, мне не рассказывали. Но демоны видят, если человек голодает понарошку… ну, чтобы у них чего-нибудь выпросить. Они ему не поверят и утащат.

Мягкотоп застыл с туфлей в руках и проводил Бежку потрясённым взглядом.

Под лучами солнца улица Бытовиков ожила. В праздник никто не работал, не гремели засовы, не хлопали двери. Принарядившиеся владельцы мастерских и их семьи выходили из домов, здоровались с соседями, желали им рая и поспешали к своему кошачьему камню, чтобы по обычаю прикоснуться к нему до заката. Здешние обычно ходили к камню Сантэ и её мужа.

Бежка медленно брёл по улице в починенных башмаках, потеряв тайну, которую мог продать. Больше продавать нечего, но где-то нужно взять целый мурр, позолоченную монету с изображением мурры или мурра, и не позднее завтрашнего дня…

Бежка подумал, запутывая неприятность, энергично пожевал её и выплюнул. И побежал, ловко лавируя между людьми.

2

Самые важные празднования и гуляния в Дубъюке проходили на площади Мурров, самой просторной в городе. Располагалась она у подножия холма Монца, откуда открывалась красивая панорама с видами на окружавшие город холмы и реку.

Сегодня площадь заставили по периметру торговыми палатками со снедью и товарами для животных и украсили воздушными шарами, венками из живых цветов, иллюминацией. Посреди площади стояло высокое, толще, чем шест, но тоньше, чем бревно, идеально гладкое железное дерево. На стволе, увитом до верха широкой алой лентой, висели позолоченные ключи, а рядом стоял приз – новенький ярко-жёлтый автомобиль. Все знали, что приз никто не возьмёт, потому что железное дерево, очищенное от коры и ветвей, подобно льду – твёрдое и скользкое. И тем не менее, очередь из желающих испытать судьбу выстроилась длинная. Прошёл будоражащий шепоток, что среди прочих записался один претендент со сверхспособностями. Все твердили: что ж, удачи ему… Прежде чем допустить на столб, руки-ноги у всех проверят, а дурить организаторов с помощью магии никто бы не советовал. И всё же, всё же… Пошли споры, заключались пари.

Бежка успел везде сунуть нос и в деталях разузнал программу. Его не слишком интересовали многочисленные конкурсы – фотографий кошек, лучшего владельца, самой красивой кошки, лучшей игрушки для кошек и другие. Он мечтал посмотреть на мурров и, если повезёт, подобраться к ним поближе. Подслушать бы, как они говорят, и запомнить хоть одно кошачье слово, не просто – мяу или мурр, которые и так все знают, а выучить, как оно произносится. И ещё он должен заработать.

В одну из палаток привезли целую гору корзинок с кошачьими лакомствами и раздавали владельцам кошек. Бежка тоже подошёл.

– У тебя есть кошка? – с сомнением сказал парень со значком Ассоциации «Защита» на белой рубашке.

– Кот.

– Покажи паспорт животного.

Бежка достал маленькую фотографию: он и Плюшик. Парень хмыкнул.

– А где живёт? Адрес есть?

Бежка молчал. Подземелья – вот какой адрес у Плюшика…

– Ладно. – Парень что-то записал в тетрадь. – Возьми. Здесь не только корма, но и лекарства от блох и паразитов. Давать по инструкции.

Бежка получил запакованную корзинку. Сквозь плёнку просвечивала нарезанная кружочками кровяная колбаса, и Бежка разулыбался от счастья, представив, как угостит Плюшика этой вкуснятиной.

У палатки, торгующей лежанками для кошек, Бежку остановил Игровой, один из подручных Полосуна, велел ходить за Мемфи Ваном, когда тот появится, и каждый час прибегать с докладом к палатке. Это была обычная Бежкина жизнь, рутина, и она не отменяла необходимости заработать ещё один мурр.

– Стащил? – кивнув на корзинку, процедил Игровой, хотя знал, что Бежка никогда ничего не ворует. – Красавчик!

Бежка молча отвернулся и убежал.

Площадь кишела народом, играла музыка, народ веселился от души; раскупали напитки и закуски, стреляли по мишеням, мерялись силой – молот так и мелькал. Под шумок кто-то организовал незаконные кошачьи бега, но копы быстро разогнали нарушителей.

Ради заработка Бежке пришлось проявить всю свою смекалку. Сначала он помог таскать коробки с кошачьими игрушками – за это дали бантик на верёвочке. Потом выпросил пачку рекламных листовок в ларьке с косметикой. Тут заношенная до дыр одежда сослужила плохую службу, никто не хотел брать листовки из грязных Бежкиных рук, но он убеждал всех, что выручка от продажи кремов пойдёт в фонд бездомных животных, раздал пачку и заработал один котик – четвертак. Помог официантке из палатки с уличной едой убрать бумажные тарелки и прочий мусор – получил пирожок и стакан чаю. За палатками мальчишки затеяли игру в ножички. Бежка ловчее всех втыкал свой ножик в землю, выиграл шесть кошачьих фигурок и еле ноги унёс – никто не любит проигрывать, особенно какому-то сопляку-оборванцу.

Перевалило далеко за полдень, когда толпа расступилась под натиском полицейского оцепления.

– Едут!

И вот они появились. В горку медленно продвигался кортеж из пяти автомобилей с откинутым верхом.

Вместе с другими мальчишками Бежка забрался на крышу ларька на самом въезде. Видно было просто отлично, Бежка рассмотрел всё в подробностях.

Первым на площадь въехал сверкающий чёрный автомобиль, и толпа взорвалась приветственными криками и аплодисментами. Водитель был темноволосым, с узкими глазами. Хозяйка сидела рядом с белой бархатной подушкой на коленях. На подушке царственно возлежала серая кошка, пушистая и невероятно красивая.

– Сантэ, – обмирая, прошептал Бежка. На заднем сиденье он увидел наследницу с распущенными чёрными волосами.

– Ничего так, – сказал про неё один карапуз.

Мальчишки засмеялись, а кто-то передразнил:

– Ничего… Да она… куколка!

И Бежка вместе со всеми закричал:

– Куколка! Куколка!

Рядом с наследницей на такой же белой подушке, как у Сантэ, развалился огромный тёмно-коричневый кот. Он прижимал уши, когда крики толпы становились нестерпимо громкими.

– Господин Миш! Сделай нас богатыми! Подари нам мурчонка! – надрывались мальчишки.

Бежке показалось, что мурр понял их, потому что на мгновение его жёлто-зелёные глаза расширились – удивился, наверное, просьбе о мурчонке. Он сел, широко зевнул и, удерживая равновесие, положил передние лапы водителю на плечи, вызвав новые восторженные крики.

Следующим на площадь въехал чёрный автомобиль Югаев. Водитель был важный и толстый, как повар из забегаловки на Мелких прудах. Свернувшись колобком, невзрачно-бурая Мягкая Кошка лежала на высокой плотной подушке между хозяином и мальчиком постарше Бежки. Время от времени мальчик поворачивался к мурре и гладил, как будто не мог удержаться.

В тёмно-синем автомобиле Бастетов какая-то девушка держала на коленях Нежную Миу. Мурра пугалась криков толпы, её тело с короткой, в голубовато-белых разводах шёрсткой сотрясалось от дрожи, и девушка успокаивала её ласковыми поглаживаниями.

– Поцелуй меня, Миу! – как ненормальные, принялись орать мальчишки – по поверью, поцелуй этой мурры приносил удачу.

Бежка тоже попросил Миу его поцеловать, удача была нужна как воздух. День клонился к вечеру, а у него всё ещё недоставало трёх четвертаков.

Меньше всего аплодисментов досталось чете Дрём-Лисов, везущей Рыжую Кучку в светло-зелёном автомобиле. Кучка, неинтересная рыжая кошка со свалявшейся шерстью, явно скучала. Хозяин любовался собой, вздымая руку в приветственном жесте, хозяйка была некрасива и спокойна, а наследница не смотрела по сторонам, и Бежка углядел лишь нос, торчащий из пышных светлых кудрей.

Зато когда появился огромный ярко-синий автомобиль, самый эффектный, самый дорогой, самый-самый, восторгам толпы не было конца. За рулём сидел Мемфи Ван, громадный, самоуверенный, рядом с ним наследник, парень по имени Первый, с такими же, как у отца, волнистыми волосами до плеч. На капоте развалился Сердитый Ван – пушистый кот цвета топлёного молока, и по этой причине Ван ехал медленнее остальных.

– Топленый – перетопленный! – кричали мурру мальчишки. – Поймай нам рыбку! Слови янтарника!

Мурр невозмутимо жмурился.

Чрезвычайно довольный Мемфи Ван давил на клаксон:

– Та! Та! Та-та-та!

Бежка отметил, что все прибывшие, кроме Хозяйки с внучкой и их водителя, были одеты в чёрное, на мужчинах под чёрными костюмами были белые рубашки, на чёрных платьях дам – белые пышные воротники на манер старинных, Бежка видел такие в книжке.

Автомобили с муррами полукругом припарковались посередине площади. К столбу с призом выкатили небольшой помост на колёсах. Хозяйка с Сантэ на руках поднялась на него, Господин Миш сел рядом, к ним присоединились остальные мурры.

Неожиданно началось какое-то волнение, поднялся шум – на площадь вступила странная процессия. Возглавляла её сухопарая женщина в длинном чёрном платье с белым воротником. От воротника тянулся прозрачный шлейф, как у невест, только чёрный. За этот бесконечный шлейф держались с обеих сторон мужчины и женщины, тоже в чёрно-белом. Бежка ещё не успел слезть с крыши ларька, чтобы подобраться поближе к Мемфи Вану, и видел, как разгневалась Хозяйка при появлении нежданных гостей.

– Хозяйка Тьмы, Рьяна, – сказал кто-то из мальчиков.

Что-то будет, подумал Бежка.

В самом деле, узрев шествие, Сантэ раздражённо зашипела, и, вспыхнув, шлейф загорелся сразу по всей длине. Сторонники Рьяны с криками боли бросились врассыпную. В них полетели камни, и они вместе с Рьяной быстро исчезли из поля зрения Бежки.

Когда всё успокоилось, Хозяйка поздравила всех кошек Дубъюка с праздником и пожелала им здоровья и счастья. Награждение победителей конкурсов провели быстро, Бежка даже не успел утомиться, тем более что с ним поделились конфетой. Наконец началось действо, которого ждали с нетерпением, – розыгрыш главного приза.

Бежка знал, что этот конкурс каждый год проводил хозяин железного дерева, скользкий тип по прозвищу Туман. Деньги от устроителей праздника он получал немалые и, считай, ни за что: всех трат – на ленту для украшения столба да оплату труда помощников. И он ничем не рисковал, потому что приз оставался при нём. Даже старики, родившиеся в подземельях, не помнили случая, чтобы кто-то влез на ствол железного дерева с голыми руками, без вспомогательных средств.

Помост убрали, огородили широкий круг со столбом в центре, за который полицейские не пускали никого, кроме участников. Их набралось довольно много.

Представительный, хорошо одетый господин – сам Туман – объявил о начале испытания, дёрнул за алую ленту, обвивавшую столб, но сумел сорвать только с третьего раза. В толпе заминку расценили как плохой знак, и это только подогрело интерес к соревнованию. Теперь даже женщины пытались свистеть.

Туман наблюдал, как его помощники вызывают по списку претендентов, обыскивают-обхлопывают, проверяя, не запаслись ли чем-то запрещённым, что помогло бы им взобраться на вершину столба. Что это могло быть, Бежка даже не представлял. Верёвка? Клей? Металлические когти? Вряд ли их можно применить на глазах у всего города, а уж о том чтобы вкогтиться в железное дерево, и речи не шло.

Один за другим участники, подойдя к столбу, обхватывали его и – отсеивались, не сумев даже оторвать ноги от земли. Мужчине, раздевшемуся до трусов и прильнувшему к стволу, удалось немного подтянуться, но и он сполз под разочарованный свист зрителей.

– Госпожа Стефания Пума Монца! – вдруг зычным голосом объявил сам Туман.

Многим показалось, что они ослышались. Хозяйка тоже не ожидала такого поворота событий, пыталась остановить внучку, но та фыркнула и пошла к столбу, на ходу разминая кисти рук. Ветер развевал её длинные волосы. Мурры оживились. Мягкая Кошка стряхнула с себя скуку и оцепенение, выпрыгнула из автомобиля и потрусила за наследницей Монца.

Туман нервничал, но держался почтительно. На наследнице были брючки и белая футболка в крупных блестящих звёздах, с короткими рукавами. Вряд ли под этой облегающей одеждой можно было что-то спрятать, и Фанни пропустили к столбу без досмотра.

Стало тихо. Бежка подумал, что у Игрового и его подельников сейчас самая работа, и кто-то лишился своих кошельков, потому что все взоры устремились на красивую девушку, бросившую вызов непобедимому.

Фанни подняла голову, оценивая расстояние. Это было всё равно что взбираться на очень высокое дерево. Даже если влезешь только наполовину и упадёшь, можно убиться. У Бежки противно засосало под ложечкой.

Вот Фанни погладила ствол, убедившись в непревзойдённом скольжении, которое он давал, обхватила его ладонями, будто измеряла диаметр, и вдруг повисла. Все увидели – носки её спортивных туфель не касались земли!

Над толпой пронёсся вздох восхищения.

Фанни быстро взбиралась вверх, но, преодолев треть пути, остановилась. Похоже, у неё кончились силы. Она заскользила вниз, не подозревая, насколько коварно железное дерево, – даже слабое трение обжигало, вызывая сильную боль. Фанни пыталась затормозить, но не смогла, разжала руки и упала с высоты. Мягкая Кошка, ходившая кругами вокруг ствола, метнулась, подставившись под падающую Фанни, и та мягко скатилась с её спины на землю. Раздался громкий вздох облегчения и оглушительные аплодисменты. Туман и его помощники тоже выдохнули. Растерянно улыбаясь, Фанни наклонилась и погладила мурру.

Хозяйка хлопала вместе со всеми, но лицо её было белым, и она ничего не сказала, когда наследница вернулась в автомобиль. Возле Фанни сразу появились врачи.

Все решили, что состязание закончено. Туман, соблюдая формальность, указал на ярко-жёлтый автомобиль и зычным голосом спросил у собравшихся, не осталось ли желающих попробовать свои силы и забрать сей восхитительный приз.

К удивлению всех присутствующих, желающий нашёлся! Им оказался… Мемфи Ван.

Бежка торопливо слез с крыши, чтобы подобраться к Вану поближе, ведь Полосун обязательно потребует подробного отчёта. Когда он пробрался сквозь толпу, ликующую в предвкушении нового зрелища, Ван уже стоял без пиджака и закатывал рукава белой рубашки.

– Ван! Ван! Ван! – скандировали все, а Туман, похаживая перед толпой, разводил руками и сокрушённо качал головой.

То, что произошло дальше, не поддавалось никакому объяснению: грузный Мемфи Ван, даже не сняв туфель, полез, как медведь, по стволу железного дерева.

– Ван!!! – взревела толпа.

Когда Ван преодолел половину пути, Туман забеспокоился. В шуме толпы, от которого сотрясался воздух, Ван не слышал, что кричал ему снизу Туман, зато Бежка разобрал по губам: «Нет, нет, чёртов Ван!» Мурр сидел у подножия и пристально следил за каждым движением Тумана, и тот изрядно нервничал, натыкаясь на его тяжёлый взгляд.

Добравшись до вершины, Ван спокойно снял ключи, висевшие на крошечном сучке, и спустился вниз без всякого ущерба для себя, а потом, не обращая внимания на разочарованного Тумана, который с натянутой улыбкой что-то говорил ему, уселся в ярко-жёлтый автомобиль и, торжествуя, совершил круг почёта. Его любимый мурр сидел рядом на переднем сиденье.

Бежка не смог бы описать словами, что творилось на площади. Все ликовали, приветствуя героя. Рукоплескала даже Хозяйка, даже надменный Югай. Карманники во главе с Игровым, тоже в бешеном восторге, шныряли в толпе, как мыши. Праздник удался.

Автомобили с муррами потянулись следом за Ваном, последней уехала Хозяйка. Солнце медленно садилось. Осталось дождаться фейерверка, редкого и прекрасного зрелища, которое проводилось в Дубъюке несколько раз в году.

3

Мемфи Ван торопился, чтобы успеть до темноты сбыть завоёванный приз, красивую, но маломестную, а значит, бесполезную для большой семьи вещь. Одна радость – очень дорогая. Продаст вдвое дешевле, и даже эта выручка существенно сократит его долги.

Его ждали в условленном месте неподалёку от площади Мурров. Свернув в нужный переулок, он нашёл там двоих посредников, передал им приз, и, встав в тени, стал дожидаться сына. Парень запаздывал. Ван зорко поглядывал по сторонам и вдруг увидел на расстоянии вытянутой руки женщину, которой за секунду до этого не было в безлюдном переулке. Прислонившись к забору, она изучающе смотрела на него. На ней была скромная полуспортивная одежда, тёмные волнистые волосы ниспадали на плечи, голубые глаза были выразительными даже без макияжа. Неравнодушный к женской красоте Мемфи Ван назвал бы её красивой, но он узнал её, и его передёрнуло. Об этой молодой женщине, что служила экономкой в Спящей крепости, ходили настораживающие слухи, и Ван положил себе за правило избегать её. Однако сейчас она сама нашла его.

– Э… Что вы тут стоите?

– Надо поговорить.

– Мне некогда! У меня дел полно!

– У меня тоже, но я нашла время, – спокойно ответила Длит.

– О чём нам говорить?!

– Об Айлин. О вашей чёрной неблагодарности.

Он озадаченно уставился на неё и, шагнув поближе, навис как скала.

– Ну?

– Айлин согласилась оплатить половину ваших детских долгов, и ещё частями возмещает долг за украденные мурром драгоценности. Анонимно.

– Айлин? – вырвалось у Вана. Поняв, что невольно выдал себя, признал участие в кражах, он пробурчал: – Я думал, мои кредиторы…

– Они держат вас за горло, но вы продолжаете брать у них деньги. Может, пора с ними распрощаться?

Он закатил глаза, соображая, к чему она ведёт.

– А на что мне содержать семью?

– Пока окончательно не увязли, ищите другие источники дохода.

– Легко сказать!

– Вы сегодня блистали. Мне понравилось. Побольше бы таких представлений, – с прозрачным намёком сказала она.

– Не понимаю! Чего вы хотите?! – прошипел Ван.

– Узнать, зачем вы расшатали переговорную. Вас купили или шантажируют? У Айлин нет важных секретов, ради которых кому-то стоит так тратиться.

– Да я и сам не знаю, – сбавив тон, ответил Ван. – Я потому и согласился, что не видел опасности для Айлин.

Длит взглянула на его нагром, висевший на шее поверх белой рубашки – большой сапфир в оправе, на шнурке.

– Настоящий?

– Естественно!

На глаз не определить, нагром или фальшивка перед тобой – копию изготовить легко. Айлин как-то сказала, это из тех вопросов, который надо бы решить, да руки не доходят.

– А я слышала, оригинал вы продали. Не боитесь детей сиротами оставить?

– Глупости, – проворчал Ван расстроенно и тут же хвастливо продемонстрировал Длит золотой перстень на мизинце. – У меня ещё это есть! От Рейна!

– Может, да, а, может, нет, – улыбнулась Длит. – Это деревяшка доступна любому, потому что Рейн так решил. Но некоторые его поделки отзываются только на кровь Монца.

– Всё-то вы знаете… Что у вас за работа? – не сдержал досаду Ван.

– Такая, что нам лучше дружить. Будем на связи. Главное, что она гарантирует полную защиту от прослушки. – Длит протянула ему телефон-деревяшку, и Ван схватил её без раздумий.

– О! Благодарю… а то моя износилась…

– По ней не видно.

– Так это… она?

– Выкупила в ломбарде.

Он помолчал, напряжённо ожидая, не напомнит ли она ему, что эта деревяшка стоит дороже выигранного им электромобиля, и не потребует ли возместить её стоимость в рассрочку… Но, словно почувствовав, она сказала:

– Это подарок.

– Вы мне нравитесь!

– Господин Горн заплатил вам, чтобы вы предупредили Айлин о первой атаке. Кто атакует, Мемфи?

– Не спрашивайте. Даже если б знал… – Оттопырив нижнюю губу, он мотнул седой гривой. – Лучше у Горна спросите.

– Ещё вопрос…

В проулок заехал ярко-синий автомобиль, и Ван заторопился.

– Не-не! Мне некогда! В следующий раз! И… спасибо за подарок!

Он зашагал к поджидавшему его сыну, но через мгновение остановился, кто-то вызвал его по только что полученной от Длит деревяшке. Он обернулся – и больше не увидел ловиссы.

Выезд из проулка перегородил микроавтобус; из него вылезли Туман и два его бугая, помогавшие с состязанием. Уже севший в машину Ван поднял стёкла и заблокировал двери.

– Вот он… самый умный лазальщик по деревьям… – вне себя, прохрипел Туман, приблизившись. – Открывай, обезьяна!

– Если я открою, тебе не поздоровится, – через стекло ответил Ван. – Это для твоей же безопасности, Туман.

– Ты бесчестная тварь, ты знаешь это? Как тебя земля носит? Мы же договорились, что ты лезешь до середины и спустишься, как будто у тебя прихватило сердце! Для пущего эффекта!

– Пойми, я просто увлёкся… Все эти аплодисменты, восторги… Восхищение толпы, как молодое вино, ударило мне в голову…

– Я тебе сейчас так ударю в голову… – Туман изрыгал проклятия и трясся от ярости. – Вылазь и поговорим как мужчины!

– Делать мне нечего с тобой драться. Я и так без сил. Руки вон до сих пор дрожат. Сам бы лез бы на это дерево!

– Зачем?! У самого себя машину выигрывать? Где она?! Куда дел?!

Спавший сзади Сердитый Ван проснулся, улёгся на спинку кресла хозяина и сквозь стекло уставился на Тумана. Он без конца зевал.

– Видишь, мой мурр тоже устал и хочет спать. Не зли его, Туман.

– Ещё и мурра на меня натравишь?!

– Мой мурр – мои правила. Отвянь уже.

– Где моя машина?!

– Заладил… Моя машина тю-тю. Я её продал одному человеку из метрополии. Вещи из Дубъюка там в большой цене. Даже побывавший у нас новодел.

– Ну, ты скотина… – простонал Туман. – Знал ведь, с кем связываюсь…

– Чего ты так убиваешься?

– Ты же меня разорил! Зарубил на корню мой конкурс! Сейчас Кыс торганёт липким заклинанием, и мне конец!

– Так не стой тут, иди и выкупи у него печать! Сам торгани! Озолотишься!

– Да?! По-твоему, я богат, как Югай?!

– Знаешь, не переживай. Скоро конец света, скоро конкурсы будут неактуальны.

Туман выпучил глаза и в двадцатый раз выругался.

– Успокоил… Чего ты меня пугаешь, Ван?! Да ещё с таким серьёзным видом! Конец света?!

– Не упусти момент, я тебе говорю.

Туман задумался.

– Сколько Кыс запросит? И где взять?

– Покумекай, подзайми… Успокоился?

– Да вроде…

– Вот и хорошо, – обрадовался Ван.

– Чуть не забыл. Тут тебя эта искала…

– Кто?

– Сама.

– Айлин?! – ахнул Ван.

– Да, Хозяйка, я на неё наткнулся. Очень ей твоя обезьянья ловкость понравилась. Просила передать… только это неприличное, не могу при твоём сыне…

– Что она сказала?! – Ван немного опустил стекло, чтобы лучше слышать.

Туман приблизил лицо к щели и тихо произнёс несколько слов, а потом отстранился и сказал удовлетворённо:

– Вот так. Сиди тут, урод, на своём прилипшем седалище. С прилипшими конечностями. – Он сделал попытку просунуть руку в щель, чтобы дотянуться до лица Вана, но мурр угрожающе зашипел, и Туману пришлось ретироваться.

Ван тяжко вздохнул. Он не мог пошевелить ни рукой ни ногой.

– Сынок, ты как? – спросил он, когда Туман с помощниками сели в микроавтобус и уехали.

– Тоже прилип, папа.

– Ваня! Можешь помочь? – Мурр жалобно мяукнул. – Ясно… Ничего, как-нибудь. – Ван сидел, приклеившись правым плечом к дверце. Между тем на город опустилась тёплая ночь и небо с неимоверным грохотом расцветилось красными, синими, зелёными огнями фейерверков. Вану пришлось кричать: – Хорошо, что голова поворачивается и можно видеть эту красоту! Если поднапрячься! Правда, сынок?!

– Да, папа!

Когда фейерверки стали стихать, в стекло постучали. Ван вздрогнул от неожиданности и совсем не обрадовался, снова увидев Длит.

– Вы за мной следите? Что вы ходите по пятам?

– У вас проблемы? – спросила она.

– Никаких проблем… Просто сидим, отдыхаем.

– Папа, может, нам помогут, – подал голос Первый. – У меня всё затекло.

– Помогу, – сказала Длит.

Через мгновение Ван с сыном почувствовали себя освобождёнными из плена неподвижности и вылезли из машины размять ноги.

– Я перед вами в долгу, госпожа ловисса, благодарю, – проворчал Ван.

– Мы недоговорили, помните? Сейчас у вас есть время?

– Найдётся.

– Вы в ещё большем долгу перед Айлин из-за Эдама Рица, Мемфи.

– Почему? – изумился он. – Я не имею отношения к его исчезновению!

– Когда Айлин узнала, что доктор – её внебрачный сын, то решила не сообщать ему, пока Милн не оформит его права на наследство. Хотела сделать всё как надо: щедрый жест, извинения… В это время вы развалили стену в переговорной, а горничная через щель в стене подслушала наш разговор с Айлин и сообщила доктору удивительные новости. – Длит съездила к Фелиси, та плакала и каялась, что в пылу ссоры с доктором приплела лишнее – что все в доме будто бы знали о его родстве с хозяйкой. – Доктор разнервничался, решил, что от него всё скрывали злонамеренно…

– Ядрёна плесень…

– В отместку он украл у Айлин тетрадь со знаками от Сантэ.

– Это всем известно, – вздохнул Ван. – Ну, сынка-то она легко простит.

– Проблема не в этом. Сел в машину, и больше его не видели.

– Он теперь почти наследник, вряд ли уехал далеко.

– Не можем найти. Выяснили, что на машине он Дубъюк не покидал. И я с вами согласна. Уехать в такой момент? Это противоречит здравому смыслу. Доктор обязательно вернулся бы, хотя бы для того чтобы разыграть перед Айлин сцену оскорблённого самолюбия. – Длит опустила ещё один важный довод: Эдам был увлечён ею, а теперь, когда у него появилось положение в обществе, он не мог не думать о том, что его шансы многократно возросли. – Мне кажется, он сделал ещё один необдуманный шаг и поплатился. Либо он мёртв, либо в плену.

– Вполне вероятно… С таким богатством, как знаки от Сантэ, нельзя разгуливать по улицам. Тут это быстро.

– Хотела посоветоваться. Доктор разговаривал с охранником и вскользь упомянул о превосходном коммерческом предложении, которое ему сделали на одной помойке. Я просмотрела рабочий журнал персонала. Недавно доктор ездил в предместья, к знакомому нашей кастелянши. И этот знакомый, некто Котай, хвалился дружбой с людьми из подземелий. Вдруг доктору предлагали выкупить тетрадь Айлин? Не посетить ли мне Котая?

– Оставьте эту идею! – нахмурившись, резко сказал Ван. – Вас там только и ждут в засаде. Всё, что туда… – Он указал пальцем в землю, – попало, то пропало. Пытаться вернуть своё значит погибнуть. Торговаться там не умеют и не хотят, а сил накопили… вы себе не представляете… Проститесь и с доктором, и с тетрадью. Расстроились?

– Думаю, как я скажу Айлин…

– А вы не говорите.

– Не самая хорошая идея, Мемфи.

– А если она наломает дров – после ваших откровений? Вас подвезти?

– Пожалуй.

– Только надо бы нам поторопиться, аренда этого автомобиля истекает в полночь.

Длит села на заднее сиденье, где досматривал десятый сон Сердитый Ван.

– Куда? В Спящую?

– Сначала заедем к Кысу.

– И про Кыса знаете?! Ну, уж нет, это без меня, – мрачно сказал Ван.

– Адрес-то дадите?

– Нет. Мне ещё детей растить.

– Ладно. Тогда в Спящую.

4

Бродить в толпе, когда там орудует компания Игрового, было опасно: обнаружат пропажу кошелька и первым схватят мальчишку-оборванца. Так что Бежка держался поближе к палаткам. Таскать с собой корзинку было неудобно. В укромном уголке он распихал по тайным карманам обретённые богатства: четвертак, бантик, кошачьи фигурки, пуходёрку, кружки кровяной колбасы, пакет сухого корма, двух мышек из твёрдого, будто каменного, сыра, кошачьи витамины и лекарства, а также гремящие шарики и зубную щётку для кошек. Над последней посмеялся, но не выбросил. Теперь от него разило колбасой и кормом, и Бежка вдруг почувствовал, что о ногу кто-то трётся. Он посмотрел вниз – рядом стоял Господин Миш!

У Бежки чуть сердце не выпрыгнуло из груди.

– Мууу-рр… – сказал Господин Миш. Он протяжно произнёс у и, не закрывая рта, – рр. Вышло так, будто он картавил.

Бежка дал ему кружок колбасы, мурр съел и смотрел выжидающе.

– Можно вас погладить? За кусочек?

– Мууу-рр! – согласился Господин Миш.

Хоть двадцать раз – за двадцать кусочков, понял Бежка. Он присел, скормил коту второй кружок и осторожно провёл рукой по гладкой шерсти.

Мурр просил ещё колбасы, но Бежка сказал с сожалением:

– Не могу. Это Плюшику.

Господин Миш не обиделся и больше не приставал – ушёл в темноту, покачивая толстыми боками.

Бежка – от счастья рот до ушей – повторил, чтобы не забыть:

– Мууу-рр… – Длинное у, картавое рр.

Стемнело. Бежка ждал фейерверка, но сначала на площадь выехала огромная чёрная карета, обтянутая тёмно-красной тканью! Везла её четвёрка прекрасных белых коней с плюмажами. Следом за каретой чёрные кони тянули несколько телег, гружённых огромными сундуками. Управляли поездом крупные и высокие слуги в старинной одежде, с горящими факелами в руках.

Шторки в карете были задёрнуты, но всем казалось, что в ней сидит сам жестокосердный Уго, который четыре тысячи лет назад таким же манером въехал в Дубъюк. Было жутко и весело. Ребятня сбежалась к телегам – из сундуков горстями раздавали яблоки и сладости. Набив карман гостинцами, Бежка пробрался к карете. В небо взлетела сигнальная ракета, и фейерверк начался. Бежка в жизни не видел ничего более прекрасного, чем эти пылающие огни в небе. Детей поднимали кверху, сажали на плечи, на телеги – чтобы лучше видели расцветающие и гаснущие над ними грозди петард. И вдруг Бежка с трепетом обнаружил, что дверца кареты распахнута и на него смотрит человек в чёрной полумаске и чёрном плаще. Улыбаясь, человек показывал Бежке мурр – его позолота сверкала в отсветах фейерверков. Все смотрели на небо, а Бежка уставился на монету. Она была так нужна ему! Со всех сторон Бежку пихали возбуждённые люди, но кто-то, стоявший за ним, мягко, почти незаметно напирая, подталкивал его к человеку в маске.

Бежка поддался, сделал резкий выпад и выхватил маячившую перед самым лицом монету. А когда тот, что сзади, схватил Бежку под мышки, Бежка уколол его в кисть своим остро наточенным ножиком. Раздался крик боли, хватка ослабла. Бежка извернулся, упал на землю и ловко нырнул под карету, тут же вылез с другой стороны и затерялся в толпе. Жизнь на улице многому его научила, на всё ушло несколько секунд, и мурр, ради которого он рисковал жизнью, остался в его грязноватом, крепко сжатом кулачке.

…Привычной дорогой, где был знаком каждый поворот, Бежка шёл по подземелью. Его сопровождал шелестящий шёпот, в котором натренированный слух мальчика различал каждое слово:

– Бежка идёт…

– У него колбаса для Плюшика…

– И корм…

– И кошачьи игрушки…

– Ел яблоко…

– Конфету…

– Пирожок с капустой…

В этой части подземелий всегда было темно, но слепые отлично распознавали запахи. Они жили тут повсюду, в вырубленных нишах, семьями и одинокие, и знали каждого, кто зачем-либо спускался под землю.

Когда Бежка добрался до уголка матери, она уже ждала его, сидя на жёстком дощатом ложе.

– Сыночек…

Он встал перед ней на колени, и она истово обняла его, быстро ощупала голову и лицо, несколько раз поцеловала в макушку. Слепые по цепочке вызвали Плюшика, он примчался в Бежкины объятия, а с ним и другие кошки – в подземельях их кормили кто чем разживётся.

– Кошки едят колбасу…

– Плюшик играет бантиком…

Бежка раздал конфеты и яблоки и не лёг спать, пока не описал в красках свой долгий день. Во все концы полетели новости:

– Чинил у Мягкотопа башмаки… отдал тайну за так…

– Бежка видел мурров!

– Наследница попробовала залезть на железное дерево…

– Мемфи Ван выиграл приз.

– Бежка погладил Господина Миша!!!

– Видел фейерверк…

– Бежку хотели украсть…

– Бежка добыл мурр…

– Бежка засыпает…

Сон уже подбирался к нему на своих мягких лапах. Какой хороший был день, думал Бежка. Самый лучший в году…

– Бежка спит.