Читать книгу 30 вопросов, чтобы влюбиться - Ирина Воробей - Страница 10

После уроков мы собираемся в актовом зале для первой репетиции нового спектакля. Мне редко дают роли, поэтому на репетиции я почти не хожу, обычно сижу в это время в мастерской, с Ксюней или одна, готовлю реквизит и костюмы либо бегаю по блошиным рынкам в поисках нужного.

Гимназия выделяет небольшой бюджет на постановки. Бюджет более чем скромный, поэтому нам с Мариной Антоновной приходится креативить. Я у нее многому научилась за пять лет. Как наносить грим, как шить простые платья и рубахи, как делать что угодно из папье-маше и вообще. В принципе, такая работа руками успокаивает и легко завлекает. Мне грех жаловаться.

Но я радуюсь каждой возможности побыть с Валентином. И когда мне дают роли, не пропускаю ни одной репетиции. А в этот раз я аж главная злодейка. Даже Ксюня не прошла этот кастинг, наверное, она слишком розовощекая и милая для злого привидения.

– Так, первая сцена, действующие лица, выходим, – командует Марина Антоновна.

Она сама выглядит сошедшей с Чеховских страниц героиней. Высокая, плечистая и в очках. Волосы по-монашески прилизаны и собраны в низкий хвост. Платья всегда темных оттенков, длинные, с высокими воротниками и рукавами-манжетами.

В первой сцене меня еще нет. Там Валентин забредает в темный лес со своим верным другом – говорящим псом, которого играет Кузьмин.

Я любуюсь Валей, всегда, когда есть возможность. Глаз не отрываю. Пока мне не прилетает сообщение в телеграме. От Бархатова. Причем не из публичного канала, а личное.

Это настолько удивительно, что я даже открываю.

«Подготовил сет для осеннего бала. Вся классика в фирменной Барховской обработке. Зацени. Между прочим, тебе первой даю послушать, как самой верной фанатке».

Что? Ты успокоишься когда-нибудь, звезда? Реально, кем он себя мнит?

Но я почему-то послушно достаю наушники и включаю высланные им аудиодорожки.

Хм, а действительно, звучит… интересно. Легко узнается знаменитая мелодия Чайковского из «Щелкунчика». Перезвоны колокольчика в ней заменяют электрические вставки. Да, именно такие, по-другому не описать. Я чувствую их фибрами, даже если не знаю, что это вообще такое. Но пробирает.

– Лераа! – тянет Марина Антоновна грозно.

Блин! Я что пропустила свой выход?

Неуклюже слезаю с высокого табурета и бросаю на него телефон. От волнения не сразу соображаю, что выйти надо медленно, как положено по сценарию, и буквально вылетаю пулей. За мной раздается грохот, а затем и музыка кричит на весь зал. Наушники остались в моих ушах, а телефон теперь валяется на полу.

Все замирают и следят за каждым моим движением. В глазах Марины Антоновны назревает ярость. Валентин тоже хмурится. А Ксюня, наоборот, сначала удивляется, а потом улыбается. Я несусь обратно к табурету.

Фух. Стекло треснуло, но экран вроде работает. Вытираю пот со лба и тыкаю пальцем на кнопку «play». Музыка не утихает.

Черт!

Я тыкаю еще раз, и еще, потом двумя сразу. Экран не слушается.

– Наушники воткни обратно, – не выдерживает Валентин.

Он уже скрестил руки и угнетает меня взглядом.

Господи, надо же так испортить свой первый значимый выход.

Я делаю, как сказал Валентин, и воспроизведение, наконец, останавливается в самом приложении. Блин, еще и телефон разбила. Мама меня убьет.

Бархатов, зазвездившийся гад!

Ладно, надо брать себя в руки. С телефоном потом разберусь.

Во второй раз я выхожу гораздо медленнее, но понурой. Совсем не выгляжу грозной. Понимаю это по закатывающимся глазам Валентина.