Читать книгу Шелест ветра перемен - Ирина Ярич - Страница 16

Сквозь птичий гомон, похожий на плач, раздаётся хруст, это кони наступают на валежник. Ждан покачивается на крупе за спиной Телепня и частенько бросает взгляды на рукоять его меча, который маячит возле пояса дружинника слева. Ему очень хочется схватить и махнуть на обидчиков, но руки его связаны. А может всё это сон, страшный, кошмарный сон? Он проснётся и примется хлопотать по хозяйству, а рядом его семья, его родные и здоровый отец! И даже крепкие верёвки, что врезались в кожу тоже сон? Трудно осознать свалившуюся беду, но беда всегда внезапна. И, обманывая себя, время не повернёшь назад. Порой действительность бывает ужасней любого сна. Потеря близких и любимых людей, да ещё подневолие, что может быть хуже?!

Он с возмущением думал, зачем ему словену с новгородской земли идти на подмогу русам и полянам, мало им что ль дани, ещё и воев подавай.

– Пошто насильно гоните в землю руськую? С какой надобности? – проворчал Ждан.

– Ты холоп радуйся, что на княжеску службу взят, – обернулся к нему Черныш, ехавший впереди. – Дале своего носа не видешь, а Великий князь Володимир весь славянский люд обозревает, о всех озабочен. Печенеги покоя не дают, а сколько их в степи неведомо. Вдруг они нагрянут тьмой необъятной, и ни селище, ни город, ни племя в отдельности не смогёт им противостоять. Вот и сбираем добрый люд, чтоб не токмо землю руськую, а всех славян вокруг Руси оборонить. Новгородская земля подвластна великому князю киевскому, в Новгород он отправляет наместником старшего сына. Нам мир с печенегам нужен, а чтоб его добиться, надо их победить, для того сила большая нужна, а она в таких как ты таится. Вот мы эту силушку и сбираем.

Ждану вопреки здравому смыслу хотелось верить, что отец поправится, что они опять будут жить как прежде. Но в то же время он чувствовал и понимал, что отец очень, очень скоро уйдёт в Ирий-сад22, что никогда они не свидятся, уж не услыхать ему боле отцовских советов. Ох, как охота Ждану вернуться туда, во вновь обретённый дом, сесть подле отца, ведь тому тяжелее и от того, что сына увели неведомо куда и неизвестно, что с ним станет. Каково матери? Мужа на глазах прибили, думал Ждан и доведётся ли ей свидеться с сыном? А Благуша? Милая его жёнка, она третий месяц носит в себе их второго ребёнка. Суждено ли тому узнать отца? А малышка Ягодка?! Ах, горемычные, каково им, всё хозяйство на их руках. Кто ж им поможет? Ох, беда, беда, от одной ушли, а другая нагрянула!

Думал Ждан и о побеге, и о мести непутёвым сыновкам Дюжена. Прикидывал, да смекал. Чуть не предпринял отчаянной попытки сбежать, но вовремя одумался – куда ему уйти от троих конных дружинников. Да и как он отомстит лиходейкам, не лишать же детей их матерей, не оставлять же сиротами. Не гоже множить зло!

А как же ему быть? Дружинники сказывали, что сбирают мужей со всех земель подвластных князю киевскому, чтоб дать отпор печенегам. Видал их Ждан на торжищах в Новгороде. Скот продавали, шкуры овечьи и коровьи, оружие меняли. Лошади крепкие у них. Любовался тогда Ждан бляшками на лошадиной сбруе и уздечках, медными, особливо хороши серебряные и золотые. До чего искусна работа! Хоть и хитры и ловки печенеги, да не страшны ему.

Кого он только на торжищах не видел: и важных греческих23 купцов, торговавших пурпурными и разноцветными полупрозрачными материями, льстивых иудеев, скупающих рабов24, смуглых волооких арабов, которые предлагали жгучий перец и расплачивались тонкими серебряными дисками с грецкий орех с выбитыми на них письменами – дирхемами.

Слышал Ждан, что с русами в союзе были печенеги, на Греческое царство25 вместе ходили. А теперь почему-то лютуют, терзают тиверцев и уличей, киевские земли грабят.

Будто ветка на ветру, куда подует, туда и гнётся. Если так, то, кто же у печенегов за место ветра? Так что же решил Ждан, пока ехал? А решил он живым остаться, для того чтобы к семье вернуться. Стало быть, надлежит ему смириться, что он теперь на княжеской службе, и должен её нести исправно. Всё примечать, да на ус мотать, чтоб ловчей с противником совладать.

Ехали они лесом, лугом, близ болот дорога шла, потом снова лесом, и лугом. И дружинники и Ждан были погружены в свои думы и не заметили, как серо-сизые тучи сложились в громадное лицо, от горизонта до зенита. Огромные тёмно-сизые глаза следили за передвижением путников.

Наконец, они прибыли в Новгород. Ждан много раз бывал здесь с отцом. И город вновь напомнил ему о безвозвратной утрате. Скорбь снова сдавила его душу. Изменения в Новгороде ещё больше опечалили его, несмотря на то, что на месте многих пожарищ уже строяли новые бревенчатые дома. Он помнил красоту капищ и храмов богам и величие идолов, которые располагались не только в каждом конце Новгорода, но и почти на каждой улице. Идолов простыл след, они сброшены в Волхов. Искусная резьба на стенах храмов, если они не обгорели, изрублена, купола проломлены, колокола низвергнуты и расколотые валяются в небрежении возле остатков некогда высоких колоколен. Уже им не звонить, не прославлять ни Даждьбога, ни Сварога, ни Макошь, ни славить духов предков, ни умилостивить духов природы. Красота и гордость не только Новгорода, но и всей земли Словенской искромсана, сожжена, покрылась сажей, поросла мхом, а ведь недавно храмами и капищами любовались торговые гости, не только печенеги замирали от восторга, но и арабы, иудеи, и греки. От увиденного у Ждана стало на душе ещё тяжелее, ему казалось, что с прекращением служению богам предков и сам Новгород сгинет, не простят великие боги такой разор.

Во вновь отстроенный, ещё пахнущий сосной постоялый двор набилось полно народа – дружинники и те, кого они нашли на подмогу киевскому войску. Некоторые из них смирились со своей участью, а большинству было любопытно посмотреть другие земли, кто-то хотел помериться силой, были и такие, что не прочь поискать лучшей доли в ратном деле.

К ночи дорожная усталость утихомирила всех. Ждан долго не спал, всё думал, потом всё же, и он ушёл в царство сна. К рассвету разразилась гроза. На удивление гром не громыхал, как обычно оглушительно, а слабо рокотал, будто боялся разбудить людей. Зато тихая молния била и била по городу. Ждану приснилось, что горит их землянка в лесу. Ягодка плачет возле хлева. Дюжен и Ячменёк вытащили Благушу и Мирославу, но мать снова бросилась в землянку, где остался Собимысл. Пламя охватило дверь и крышу… Ждан с сильно бьющимся сердцем проснулся в ужасе и …почувствовал дым…

Когда рассвело, пожар потушили. Сгорела часть кровли и обгорела одна стена. Ни дружинники христиане, ни новобранцы не пострадали, только перемазались копотью. На удивление в городе ничего не сгорело, только возле нескольких церквей обожгло траву.

К полудню мерно зацокали по деревянным мостовым Новгорода копыта лошадей дружинников и затопали сотни ног, обутые в лапти и сапоги. В пригороде новобранцы разместились на санях, их путь лежал на юг.