Читать книгу Тайник в ковре: Империя в страхе - Иса Абдулла - Страница 5

Разукрасил свой стяг небосвод бирюзовый, но тут

С ним решил состязаться прекрасный земли изумруд.

Девственный опиум – это вещь умопомрачительная. Подумайте о чем-то реально важном и желанном – об одежде из красивого атласа с фамильным гербом, сказочно красивой молебне, сделанной лучшими мастерами Бухары или дорогой миниатюре, нарисованной на самаркандской бумаге. А теперь представьте, что все это полная ерунда по сравнению с девственным опиумом.

Обычно в курительный опиум добавляли измельченные до состояния порошка различные сухофрукты, травы и листья, чтобы при употреблении получить их привкус. Это могли быть апельсин, персик и что-то еще другое. Но, несколько столетий назад Амир Мерьва решил изобрести для себя сумасшедший опиум. Такой же сумасшедший, как и он сам.

Амир приказал привезти ему девственниц с самих разных концов света – белых, черных, смуглых, азиаток и индианок, – всех за хорошую цену. Далее он велел отвести этих девушек на большие маковые поля, когда коробочки уже начинали созревать. Сделав на недозрелом плоде легкий надрез, собиратели опиума давали нектару мака выйти наружу и в этот момент заставляли раздетых догола девушек бегать по полям под палящими лучами солнца. Надзиратель следил за тем, чтобы бегали они долго и без устали, да так, чтобы пот с них лился рекой. Если какая-либо из девушек падала от изнеможения, ее тут же поднимали и опять гнали по маковому полю. Бывало, что даже тащили за волосы, били и злили. Все ради того, чтобы пот не остывал.

Главная цель была проста – чтобы маковый сок, который прилипал к телу девственниц, смешивался с их потом. Потом все это грязное месиво соскребывали с уставших до полусмерти девочек и сушили. Так получали девственный опиум. Состава его никто точно не знал. Известно было только то, что при первом же глотке у человека происходил взрыв возбуждения. Хотелось горячей и пылкой любви с кем угодно, но только сейчас и здесь.

Я подумал, что место девственному опиуму именно в Тегеране. В его скрытных забегаловках среди дурмана, опиума и различных легких трав, во время сладких посиделок знати и духовенства, артистов и художников, смуглых, кучерявых танцовщиц с тонкими талиями и красивыми бедрами. Я сейчас развлекся бы с красавицами-рабынями из всех концов большой Империи.

Но я был в Баме, и прямо в эту минуту стоял на одной из тридцати восьми дозорных башен главной крепости города, построенной умелыми мастерами из смеси глины и пальмовых листьев. Солнце жгло мое лицо. Голая, безжизненная пустыня – вот и все, что было видно до горизонта. Только большие и маленькие дороги, как змеи, плотно окружали крепость со всех сторон.

«Восточные ворота Империи, восточные ворота Империи, восточные ворота Империи», – еще много и много раз я повторял про себя эти слова, как заколдованный. Думал, что чем больше я буду заострять внимание на них, тем быстрее найду, что здесь сделать важного и как удивить мир. Ага Ваис бегал вокруг, строители и надзиратели ходили по пятам и сообщали ему сотни мелких новостей. Кто и когда построил крепость, зачем одна башня выше другой и на сколько, как долго можно выстоять в окружении и почему в городе так много живности, особенно кошек. Оказывается, 200 лет назад во время нашествия полчищ Чингисхана благодаря кошкам и продержались последние месяцы обороны.

Дни пролетали медленно. В местной дафтархане я мог ознакомиться только с депешами. Гранд Визирь спрашивал о моих планах на город. Я отвечал очень расплывчато, мол, работаю над разными идеями, не сегодня-завтра все будет готово. Одним словом все хорошо и даже еще лучше.

Настроение становилось все мрачнее. Аллах испытывал меня. Здесь не росли даже чинары, которыми я мог бы любоваться. У меня во дворе был красивый и длинный чинар, и я любил прислушиваться к нему. Его посадил мой отец, человек, которого я не помнил. Он рано ушел от нас, и только малочисленные друзья хранили добрую память о нем.

Чинар, посаженный отцом, был очень добрым растением. Когда в ущелье Дербент дул сильный ветер, листья дерева, в один голос шумели, нет, скорее шептали все то хорошее и доброе, что не успел мне сказать отец. Наверно, точно так говорил бы со мной и он.

– Сердар, у меня для тебя сюрприз, – вернул меня в чаханнам¹⁷ Ага Ваис. – У меня есть особый ужин для тебя. Местные контрабандисты занесли мне черный рис. Ты представляешь? Черный, как помет наших рыб.

– Я знаю, есть такой рис. Он растет только в горах Тибета. Видел его во дворце.

– А пробовал?

– Врать не стану. Это все шло к столу Шахиншаха. Я пробовал только красный рис из долины кафиров¹⁸.

– А ты можешь представить, что я тебе заказал? Хан плов!

– Ты умеешь радовать гостей Ага Ваис, – весело ответил я.

Не каждый кулинар мог приготовить Шах плов, ибо это блюдо было только для высоких особ. Чернь не должна была знать о таких яствах. Дорогой рис, отменное мясо, молодой каштан, кишмиш и многие другие вкусные продукты заворачивают в тесто и бросают в печь. Всего в меру и в особое тесто. Наш мастер сделал свое дело на славу. Черный рис с легким привкусом ореха был восхитительным. Может, мне это просто показалось. Но спалось мне этим вечером очень хорошо. А на утро пришла важная новость.

В депеше говорилось, чтобы я срочно собирался в дорогу и направлялся на юг, к нашему главному порту в Бендер Аббас, а оттуда – к странам Большого моря¹⁹. Все остальные детали будут раскрыты уже в порту, отмечалось в письме. «Начинается подготовка к войне», – невольно подумал я.

Под утро, проскакав без остановки несколько фарсангов²⁰, я раскрыл второй конверт. Там красиво на фарси было написано, что должен покинуть порт и теперь уже плыть с иноверцами до конца морского пути, где мне предстоит найти все, что связанно со змеями. Интересовало все: что местный люд делает их этих тварей, употребляет ли в пищу, использует ли змеиный яд и для каких целей – одним словом все, что угодно и без разбору. Только сейчас мне стало ясно, откуда все это шло.

Еще до переезда в Бам, я знал, что любимой женой Тахмасиба была дагестанская кумычка Мавзали Султан. Их первенец Мухаммед с трех лет страдал кошмарами. Ребенок плохо спал. Лекари дежурили у его постели и наблюдали странности в поведении мальчика. Посреди ночи, не открывая глаз, он вставал с постели и, заливаясь слезами, быстро полз на четвереньках к стене. Достигнув цели, Мухаммед в истерике начинал стучать маленькими кулачками по красиво расписанным камням, а через некоторое время успокаивался. Но спустя час все повторялось снова.

Лекари успокаивали Шахиншаха, выписывали травы и разные снадобья и порошки. Муллы ночами читали суры Корана, пытаясь изгнать злых духов, повара готовили изысканные сладости и блюда. Охотники приносили красивых животных для потехи. Время шло, но ничего не помогало. Наблюдательный мушавир²¹ увидел, что болезненнее всего ребенок реагирует на змей. Когда при нем огромный удав заглатывал белого пушистого зайца или бился с ежом, ребенок хватался руками за няню. Змеи – источник его кошмаров, решили лекари.

Тогда и подумали попробовать вылечить наследника любовью. С самых ранних времен, когда первые арабские завоеватели появились на просторах Персии, они принесли собой тайны удивительного метода лечения. Оказывается, от многих болезней можно избавиться в дымящихся банях и, смешивая разные пряности, дурманящие растения и полезные травы, которые в несметных количествах растут на высокогорьях. Эти же лекари утверждали, что можно лечить с помощью любви.

У великого Низами, в поэме «Лейли и Меджнун», есть сцена, где Меджнун спокойно спит меж львов и тигров в открытой пустыне. Смысл бейта был прост – даже дикие звери чувствовали его влюбленность, настолько она была сильна, и не трогали его. Более того – оберегали от врагов.

Советники и лекари решили найти что-то связанное со змеями. Все, что понравиться наследнику. Быть может, тем самым они смогут его вылечить.