Читать книгу Роса пустыни. 7 А Берешит, Шмот, Ваикра - Исраэль Дацковский - Страница 5

Из статьи «Эвтаназия» в Википедии:

«Эвтана́зия (от греч. εὖ – хорошо + θάνᾰτος – смерть) – практика прекращения жизни человека, страдающего неизлечимым заболеванием и испытывающего вследствие этого заболевания невыносимые страдания, по его просьбе. … Выделяются два основных вида эвтаназии: пассивная эвтаназия (намеренное прекращение медиками поддерживающей терапии [с точки зрения еврейского Закона это не является эвтаназией]) и активная эвтаназия (введение умирающему медицинских препаратов либо другие действия, которые влекут за собой быструю и безболезненную смерть). К активной эвтаназии часто относят и самоубийство с врачебной помощью (предоставление больному по его просьбе препаратов, сокращающих жизнь).

Помимо этого, необходимо различать добровольную и недобровольную эвтаназию. Добровольная эвтаназия осуществляется по просьбе больного или с предварительно высказанного согласия. Недобровольная эвтаназия осуществляется без согласия больного, как правило, находящегося в бессознательном состоянии. Она производится на основании решения родственников, опекунов и т. п. … Термин «эвтаназия» впервые употреблен Фрэнсисом Бэконом в XVI веке для определения «легкой смерти»».

Принятие рядом стран законов, разрешающих эвтаназию в том или ином объеме воздействия на больного с тем или иным участием медицинского персонала, родственников и самого больного, опять выдвинуло на первый план особо никогда не уходивший из общественного поля зрения вопрос о принятии решения закончить жизнь. К этому вопросу вплотную примыкает и вопрос о самоубийствах физически здоровых людей, но в современном обществе достаточно очевидно, что желание (и осуществление) самоубийства (если оно не вынуждено окружающим самоубийцу давлением извне, превышающим способности человека сопротивляться такому давлению) полностью лежит в области психиатрических отклонений мышления потенциального самоубийцы (при очень редких геройских исключениях).

Очень часто различные авторы, защищающие право человека на эвтаназию, строят достаточно удачные и вроде бы обоснованные логические конструкции, приводят различные, часто весьма авторитетные точки зрения, опираясь на неназванный базис или точки зрения, опирающиеся на разные базисы. Если общего базиса нет и логическая конструкция построена «на песке», то ее несложно развалить. И все-таки часто конструкция стоит на приличном фундаменте, тогда этот фундамент нужно оголить, проявить, чтобы серьезно понять как логическую цепочку мышления автора, так и заранее ожидаемые выводы, к которым он неизбежно придет.

Именно так построено здание классической геометрии: в основе имеются несколько аксиом Евклида, первые, базовые теоремы стоят на этих аксиомах, остальные теоремы опираются на предыдущие, следующие – на им предшествующие, и так до бесконечности. Измените хоть одну аксиому – и всё красивейшее здание геометрии Евклида рухнет (или при измененном наборе аксиом преобразуется в другую геометрию – Лобачевского, Ри́мана или др.).

Итак, к эвтаназии. Можно привести много различных точек зрения, авторы которых стоят на совершенно различных базисных позициях, и сделать выводы, опирающиеся на эти, в общем-то, похожие между собой базисы, являющиеся весьма общим и единым базисом. А этот базис прост и древен. Высший примат, получив возможность мыслить, оглянувшись вокруг, счел (не очень обоснованно), что конкурентов по мышлению у него нет, построил иерархическую систему созданного до него (или устроенного проще, чем он), поставил себя на высшую ступень иерархии и объявил свое мышление вершиной эволюции (естественно, он сначала принял в качестве аксиомы гипотезу эволюции). И стал, естественно, свои мысли и возможности считать вершиной прогресса (а прогресс достигнут действительно немалый, но ограниченный – тонкая технологическая оболочка цивилизации, мгновенно исчезающая при некотором изменении условий существования. Но за прогресс уплачено существенной потерей моральности человечества. История уже в середине ХХ века показала нам, как самый культурный и прогрессивный народ Европы при легком изменении условий мгновенно почти целиком превратился в диких зверей). И в своих решениях такой высший примат стал опираться на свое весьма ограниченное (хотя в наше время уже весьма сложное и разветвленное, но все равно весьма ограниченное в своем базисе, в своих основополагающих аксиомах) понимание происходящего без введения в свои размышления параметра сомнения в том, что его мышление может не охватывать всей реальности. Вершиной обоснования причины того или иного решения стали личные (эгоистические) взгляды этого весьма развитого примата – его желания (или невозможность их исполнить), его чувства и страдания. Естественно, если страдания стали слишком сильны, то естественное его желание – расстаться с БЕССМЫСЛЕННОЙ жизнью. И расстаться полегче.

Куплет песни из старого

советского кинофильма

«Человек-амфибия», 1961.

Музыка Андрея Петрова,

слова Юлии Друниной,

в фильме поет

Артур Почиковский

Ведь он, высший примат, воспринимает жизнь как свою собственность и в своем неограниченно раздутом самомнении считает, что волен ей распоряжаться и самому определять смысл жизни, смысл страданий и болезней, как распоряжаться и телом (это косвенно – к вопросам об абортах). И еще он считает, что продолжения у жизни нет, все кончается смертью. И если после смерти нет ничего, то и ответственности за свои прижизненные решения тоже нет.

На самом деле мы описали примитивненькую религиозную систему службы высшего примата самому себе – некую эгоцентричную религию. Эта система гораздо примитивнее древнего идолопоклонства, где б-гов было много, но они были независимы от человека, имели силы на него влиять и требовали службы себе, б-гам, а не службы человека самому себе.

Из этого аксиоматического базиса очень легко вывести не только право на самоубийство, в определенных случаях красиво называемое высоконаучным иностранным словом «эвтаназия» и требующее или не требующее помощника в выполнении собственного убийства (неважно, из-за чего человек хочет прекратить свою земную жизнь – из-за сильных и безнадежных физических мучений, из-за отвергнутой любви, из-за неудавшейся карьеры, из-за невозможности реализовать свои мечты и желания, из-за финансовых трудностей, да мало ли из-за чего жизнь стала не мила. Японские самураи совершали хараки́ри (яп. 腹切), или сэппу́ку (яп. 切腹, букв. «вспарывание живота»), – ритуальное самоубийство методом вспарывания живота, принятое среди самурайского сословия средневековой Японии. Эта форма самоубийства совершалась либо по приговору, как наказание, либо добровольно (в тех случаях, когда была затронута честь воина…). Совершая сэппуку, самураи демонстрировали свое мужество перед лицом боли и смерти и чистоту своих помыслов перед б-гами и людьми. (Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Харакири, дата обращения 15.01.2020).

Из этого аксиоматического базиса очень легко вывести и право на убийство, и право на присвоение чужого (включая чужую жену), и право на лжесвидетельство, ведь высшая ценность мира в этой системе – желания, чувства, интересы высшего мыслящего (по его личной оценке, без объективного подтверждения даже самого факта наличия мышления) примата. В общем, идя по этому пути, мы быстренько отменяем вторую пятерку из 10 заповедей Торы (Библии в христианской традиции) и живем счастливо (а первая пятерка этого Декалога автоматически потеряла смысл и отменена из-за постулата об отсутствии объективной реальности, стоящей выше понимания нашего «высшего» примата). В общем, если Б-га нет, то всё позволено (сошлемся на Ф. М. Достоевского, хотя точно такой цитаты у него нет, но весь роман «Братья Карамазовы» это утверждает всем своим текстом). Несколько перефразируем это общеизвестное выражение: «Если нет Б-га, то всё бессмысленно». На иврите такой подход емко и точно сформулирован в короткой фразе «нет Суда, и нет Судьи». Вторым, альтернативным первому, базисным подходом для рассмотрения этого вопроса (и еще очень многих других) является признание, что имеется Высшая Сила, которая как приматов, так и человека (очень сильно, принципиально отличающегося от приматов именно наличием высшей психической деятельности – наличием сознания и мышления) СОТВОРИЛА, поставила перед сотворенными людьми задачи и цели жизни (выходящие далеко за рамки материального, земного существования человека), задала человеку правила жизни и пути достижения поставленных перед ним целей, установила, что земная жизнь – только этап гораздо более длинной жизни (и не только материальной), и установила ответственность перед Ней Самой, перед этой Высшей Силой, за поведение человека, за его моральность (по объективной, не созданной человеком и независимой от его взглядов и мышления шкале), за выполнение поставленных перед человеком целей и задач его земной жизни. Эта идея столь же емко, кратко и точно на том же древнем иврите сформулирована как «есть Суд, и есть Судья». В этой второй системе эвтаназия и любой другой вид самоубийства (как, впрочем, и убийство, воровство, прелюбодеяние) строго запрещены. Жизнь (и тело человека!) объявлена собственностью Того, Кто ее дал, а не самого человека. Он и только Он решает, когда, где и как завершить данную Им человеку во временное пользование жизнь. Физические (и моральные!) мучения объявлены не бессмысленными, а частью плана Тв-рца по приведению человека к выполнению поставленных перед его душой (а не перед телом!) целей. Мы вошли в знаменитый вечный философский спор между Афинами (греческой философией) и Иерусалимом (еврейским взглядом на мир). Первый базис последовательно занимает в этом споре позицию Афин, второй базис – позицию Иерусалима. Но ведь человек мучается, мучается сильно и безнадежно, возврата к нормальной жизни уже не будет (неразделенную любовь, моральные, финансовые трудности и ощущение бессмысленности и бесперспективности жизни (экзистенциальный вакуум) мы сразу и безвозвратно выводим из вроде бы обоснованных причин добровольного расставания с жизнью). Так что же делать? Спокойно и великодушно дать ему терпеть огромные мучения и по пути объяснять ему, мучающемуся, великий вневременно́й смысл его мучений? Плохо звучит, совсем плохо. Но мы ведем это обсуждение не во вневременно́м состоянии, а во вполне реальном сегодняшнем времени с имеющимися у нас сегодня возможностями современной медицины. В частности, возможностями болеутоления вплоть до погружения в медикаментозный (морфиевый) сон (сейчас это называется: погрузить пациента в искусственную, или медикаментозную, кому). Иудаизм запрещает сокращать жизнь даже на секунду, но не запрещает, облегчив страдания больного (а облегчать страдания иудаизм как раз требует!), дать ему уйти из мира самостоятельно, без внешней помощи именно в уходе из мира. Но уход человека из этого мира НЕ должен быть решением самого человека – ведущей нитью должно остаться только облегчение страданий ЖИВОГО И ПРОДОЛЖАЮЩЕГО ЖИТЬ человека (даже при отключенном сознании – ведь путей души и ее функционирования при отключенном сознании тела мы не знаем). Именно это позволяет государству тратить огромные ресурсы и в специальных учреждениях десятилетиями (!) поддерживать жизнь находящихся в безнадежной коме людей. Фашисты на этот вопрос знали и на практике широко применяли быстрый и легкий иной ответ – убийство; но что взять с приматов, даже высших? По сути, мы сильно расширяем смысл жизни, выводя его далеко за ограниченное определение этого смысла, данное ярким представителем философии Афин Рене Декартом (жившим намного позже расцвета греческой цивилизации, в 1596—1650), который в своем труде «Рассуждение о методе» (1637) написал: «Я мыслю, значит, я существую» (фр. Je pense, donc je suis, лат. Cogito, ergo sum). Кстати, из этого определения невозможно строго вывести легко принимаемую на интуитивном уровне альтернативу «если я не мыслю, то я не существую», что и позволяет поддерживать жизнь коматозных пациентов. Сложный вопрос находится совершенно не в области активной эвтаназии (с ней-то всё понятно: нельзя никогда и никак, и точка!), а лежит в области применения и времени отключения сложных приборов, поддерживающих жизнь: ИВЛ (искусственная вентиляция легких), диализ, аппарат ЭКМО «сердце – легкие». Успехи изображения жизни трупа сейчас огромны: не столь давно мы читали о том, что находящаяся на третьем месяце беременности женщина попала в автокатастрофу, ее мозг умер, а нижняя часть тела сохранилась. Так немецкие врачи приборами искусственного жизнеобеспечения поддерживали функционирование мертвого тела до того момента (несколько месяцев!), когда из трупа удалось извлечь полностью сформировавшегося здорового (физически здорового! Остальное не опубликовано) ребенка. И именно вопрос о целесообразности применения и времени отключения сложных приборов, поддерживающих жизнь (так как жизнь нельзя сокращать, но нет обязанности ее продлевать, а грань между этими понятиями весьма тонка), должен быть заботой мыслителей (не только и не столько врачей, а именно всесторонне образованных мыслителей, часть из которых вполне может быть крупными или не очень крупными врачами). Тут пока готовых решений нет, и не нам их предлагать. Нам достаточно указать болевую точку и снять вопрос о допустимости эвтаназии для обществ людей, опирающихся на объективную, а не самим человеком придуманную мораль. Добавим, что современный еврейский мыслитель Моше (Моисей) Файнштейн (1895—1986) установил на уровне еврейского закона, что смертью следует считать прекращение электрической активности в стволе головного мозга, что легко фиксируется современными приборами, хотя для диагностирования смерти мозга имеется четкий набор не измеряемых сложными приборами симптомов (вечный вопрос трансплантологов: можно ли изымать органы из тела человека, мозг которого умер, но сердце еще бьется? – этот вопрос практически решен в пользу состояния остановившегося сердца; смерть мозга позволяет только отключать приборы жизнеобеспечения).