Читать книгу Поваренная книга дракона - Ив Але - Страница 4

Тесто, тесто, тесто. Черт, Левиафана тебе… Ба, прости, пробормотал он, хлопнул дверью парадной и взбежал на второй этаж.

Тесто уютно расположилось в раковине, оно было живо и готово к употреблению. Это удача, что он вытащил его только утром, а не вчера вечером. Сто лет не готовил пирожки с яблоками и корицей. Вообще что-то давно не брал в руки скалки.

Дракон раскатал тесто, придерживая кончиком хвоста банку с мукой. Воображала ты все-таки, подумал он про себя, и не глядя, в несколько взмахов ножа превратил лепешку из теста в десяток ровных квадратов. Яблоки, корица, ванильный сахар. Ох уж этот запах корицы и ванили. Ноздри заходили ходуном, сильно захотелось есть. Но надо держаться. Надрезав слепленные пирожки, дракон посыпал их сахаром с корицей и улыбнулся сам себе.

Противень был идеально чистым, но как бы он ни противился неведомо чему, его окунули в воду, протерли полотенцем и расположили на острове в центре кухни. Да, дракон любил свою кухню. Как ни крути, это было идеальное место. С лучшей в этом городе плитой, просторной раковиной, комфортным во всех отношениях островом и мощнейшей вытяжкой для некоторых курящих. Дракон не привязывался к вещам, но свою кухню собирал долго и придирчиво. Он хотел много поверхностей, просторных шкафов, удобных секций для хранения. И, по своему собственному определению, потратил возмутительно много времени, собирая кухню по частям в разных концах города.

Вытащив из ящика пергаментную бумагу, дракон заботливо уложил ее на противне. Как же хороши все-таки новые технологии, подумал он, приоткрывая духовку, которая уже была готова печь, запекать, выпекать. Даже кофе не успел завариться. Бабушка бы, конечно, не одобрила кофе в чашке, но дракон так любил. Насыпать кофе с сахаром в банку, залить кипятком и ждать, когда кофеинки (или как они называются?) опадут. Потом перемешать ложкой, подняв кофейную пену, и добавить горячего молока.

Засунув противень в духовку, он потянулся за чашкой. Лежащий на столе, смартфон вздрогнул, прыгнул в мучную горку и заморгал.

– Мам, привет.

– Привет! А ты где?

Дракон поморщился: она всегда так начинала разговор. Личные границы? Уважение к приватности? Нет, не слышала. Временами дракону казалось, что Эмили смотрит на него, как на свою собственность. Впрочем, не только на него.

– Дома я. Ты что-то хотела?

– Ну почему сразу хотела? Мне просто интересно, где ты.

– На улице темно, я уже дома, – съязвил дракон. – Ты как?

– Прекрасно! Чем занимаешься? Ты читал мое письмо?

– Нет, еще не читал, – он вздохнул и добавил. – Я делаю пирожки.

– Опять?

Эмили кашлянула в трубку:

– Сын. Ну как так? У тебя отличная работа, железобетонные перспективы, ты был рожден для этого. Буквально пару лет, и тебя ждет отличная должность, у Лили молодая, но очень перспективная компания. Скажи, ну вот почему ты не можешь жить так, как надо?

На слове «буквально» дракон улыбнулся.

Сын, готовящий пирожки, был маминой болью. Такой абсолютной, кристально чистой, справедливой болью родителя, чей ребенок не делает, как надо. Конечно, у всех ее кузин были дети как дети, ее старший сын Соул был совершенно идеальным. Все росли большими, сильными и зубастыми, такими, какими и должны быть настоящие драконы. Ну кто вообще сказал ему, что драконы должны готовить? Поглощение, слияние, доминирование – где в этих словах мука, начинка, духовка? Нигде, правильно, и мама расстраивалась. Вернее, не так, мама была расстроена. Каждый раз, когда в их разговорах возникала тема готовки, Эмили была расстроена, и каждый раз, как в первый.

– Потому что я пеку пирожки. Прямо сейчас. Кто-то доминирует, а я пеку пирожки.

В трубке повисло молчание. Дракон ждал.

– Слушай… а с чем пирожки?

– С яблоками и корицей.

– И ванильным сахаром?

– Да. Как ты любишь.

Еще пять секунд молчания.

– Я тут недалеко, на площади… Зайду к тебе.

Дракон улыбнулся, но совершенно серьезно кивнул в трубку покерфейсом:

– Конечно, я чайник поставлю.

Мама облегченно вздохнула. И хотя статус-кво был восстановлен, добавила:

– Вообще, я и так собиралась к тебе заскочить. Тут от бабушки письмо пришло. Она прислала тебе диск.

– В смысле диск? Почему ты решила, что это от бабушки, да еще и для меня?

В трубке послышался сдерживаемый вздох, и дракон даже увидел, как мамины брови слегка поползли вверх. Когда он был маленьким, мама всегда так делала, объясняя ему очевидные, как ей казалось, вещи (они и правда были очевидными, но попробуй объясни это подростку).

– Так. Потому что на нем написано: «Дро, послушай, это дорожка к Pulp Fiction, тебе понравится. Б.». К тому же, кто еще может отправить тебе диск в бордовом конверте с нарочным в этом веке? Ставь чайник, балбес.

А я у мамы балбес, улыбнулся дракон и поставил чайник. Эмили часто называла сына балбесом. Он уже перестал искать за этим словом эдакую завуалированную материнскую ласку и просто смирился с тем, что она действительно считает его балбесом. С ее точки зрения, для этого были основания. Старший брат Соул – совсем другое дело. Соул был воплощением материнской мечты. У всех был «сын маминой подруги», а дракон отличился, у него было «а вот у твоего брата…». В многоточие вставлялось буквально все, от «какие чистые ботинки у Соула» до «и работа у него, как надо». Как в эту синусоиду родительского воспитания вписывалось материнское «будь умнее, Дро», когда Соул его лупил, дракон не знал. Но со временем примирился с тем, что ему не понять замыслов создательницы, зато у него есть куча поводов посетить волшебный мир психотерапии. Ну, или на крайний случай всегда можно обвинить всех (а именно родню) в своих триумфальных неудачах.

Соул был неплохим, во всяком случае, дракону было спокойнее убеждать себя в этом, чем разбираться с зачем и почему. Просто они были совершенно разными, даже внешне. Соул был идеальным. Красивый верх, понятный низ, сбалансированные внутренности. Вся его жизнь шла по отличному, согласованному с Эмили маркетинговому плану. Закончил школу, получил медаль. Начал заниматься в тренажерном зале, стал к. м. с. Пошел в университет, получил диплом, не успел вздохнуть – заманили в головной офис крупной и престижной корпорации. Кажется, оставалось дело за малым, обзавестись семьей и назвать сына Соул Эмилий Цезарь Второй.

Короче, братья не ладили.

Дракон был не таким, как хотелось Эмили. Точнее, в какой-то момент он перестал быть таким. Сначала была школа, и все шло даже неплохо. Не самая идеальная, но «сойдет для начала», как говорила мама. Дракон учился без напоминаний, держал балл чуть выше среднего и не слишком ей перечил. То ли она не спрашивала, то ли он был не расположен рассказывать, но Эмили не знала, что дракон совсем не любил школу. Весь этот пафос, морализаторство, бестолковые программы и твердолобые зашоренные учителя выводили его из себя, сбивая с толку. Единственное, что примиряло его со школьной порой – друзья и приятели. И временами подружки. Но они не смогли спасти его от тотального непонимания того, чего он хочет дальше, при выходе из школы.

Однажды утром Эмили спросила:

– Эдриан, а как ты смотришь на факультет экономики и финансов?

– Смотрю, мам.

– Вот и прекрасно.

Так он и попал на факультет экономики на целых пять лет. Нет, каких-то особенно страшных воспоминаний об учебе у дракона не было, наоборот. Накопилась масса забавных историй, а тот факт, что рыба поступила на факультет филологии, и они жили в одном общежитии, вообще делал студенчество не таким уж уныло-одиноким. Им всегда было весело друг с другом. Чего стоили только тысяча свиданий ундины – от гамбургера до жизнерадостного ЗОЖ. На первых трех курсах Тали усиленно разыскивала себе жертву для построения отношений и потому целеустремленно ходила на все свидания, на которые ее приглашали. Результаты свиданий ундина приносила дракону, и они их поглощали вместе с хачапури, которые дракон отказывался готовить. В соседнем с общагой здании работала адская забегаловка грузинской кухни, и Дро был уверен, что приготовить хачапури или чашушули лучше Софи, хозяйки этой кухни, физически невозможно. Как невозможно стать грузином по собственному желанию.

Чашушули… Да, подумал дракон, Софи открыла ему мир кавказской кухни. Своими рассказами о еде и смысле жизни она напоминала ему бабушку. Софи считала, что нет ничего важнее, чем вкусно и вовремя поесть. И еще – что только еда может принести ответы на все вопросы. Главное, почувствовать, что именно тебе нужно съесть, чтобы получить ответ на свой вопрос. Ну, и «прауильно задать уапрос, ჩემი ბიჭი ფრთებით2». Лишь от этого зауисит ответ». Когда дракон спрашивал ее, а что она готовит для себя, когда не знает, что делать дальше, Софи хитро улыбалась и писала ему на салфетке: «ღვინო3».

Собственно, именно знакомство с Софи и ее едой стало той самой поворотной точкой, на которой дракон впервые задумался, а туда ли он идет. Как-то, выйдя из ее кухни, куда она периодически пускала его помогать ей готовить, и вспомнив, что завтра он должен сдавать очередной экзамен по основным макроэкономическим взаимосвязям и показателям, дракон замер. Вот он стоит, от него нечеловечески пахнет специями, этими умопомрачительными грузинскими специями, на руках резкий аромат сырого мяса, а в сумке греются невероятные, практически поющие грузинским хором, хачапури. И он должен сейчас прийти и сесть за учебники. Зачем? Это были конец и начало. Дракон до сих пор ухмылялся тому, каким способом он тогда закончил университет и даже получил диплом. Не с отличием, конечно, посмотрите на Соула, а обычный, но получил. Ундина назвала его тогда пронырливой гусеницей. Она единственная знала: дракону удалось получить диплом исключительно потому, что по стечению обстоятельств он все лето готовил семье декана еду. И декан продался. Не за черносмородиновые блинчики, конечно, а за буженину, но продался. А дракон получил диплом.

Когда дракона выпустили из университета, он сходу сообщил Эмили, что пока не готов посвятить свою жизнь работе в офисе с экономиками, анализами и отчетами. Тогда он сильно удивился, что мама отреагировала на это его заявление относительно спокойно. Эмили просто пожала плечами и сказала: поживем – увидим. Дракон ненавидел эту фразу в исполнении матери, сильнее всего за то, что она как нельзя более точно отражала ход жизни.

Они пожили и увидели. И дракон увидел вообще не то, что хотел бы увидеть, в отличие от Эмили. Спустя полгода после его публичного отказа от офиса мать пришла к дракону в гости и пожаловалась, что у ее лучшей подруги чудовищный завал на работе и катастрофически не хватает надежных рук. Дракон вежливо посочувствовал и уже был готов сменить эту тему, как Эмили по своему обыкновению использовала запрещенный прием. Она попросила дракона помочь. Так, сущий пустяк, поработать в офисе буквально пару месяцев, чтобы «Лилечка могла передохнуть, а ты же знаешь, как для меня важна Лилечка». Дракон подумал: ну что мне, сложно, что ли? Это же всего пару месяцев.

Посмотрев на светящееся окно духовки, дракон усмехнулся. С момента «буквально пару месяцев» прошло полгода. Дро вытащил противень с пирожками и поставил на стол. В дверь тут же позвонили.

– Привет! Как вкусно пахнет у тебя, – Эмили поцеловала воздух рядом с драконом и прошла на кухню. – Прям как в новом ресторане. Этот… который открыли около нашего дома.

Так себе, конечно, комплимент, подумал дракон.

– Здравствуй, мама.

– Вот, держи, – она протянула ему конверт. – Это от бабушки. Ты прочитал письмо?

– Я же сказал, еще нет.

– Ладно, на самом деле, можешь уже не читать, я все сама решила с Соулом.

– Супер, – дракон усмехнулся. – С тобой приятно иметь дело.

– Ой, все, – замотала головой Эмили. – С тобой разговаривать, конечно, невозможно. Ты, кстати, звонил Соулу?

– А должен был? – удивился дракон, наливая чай для Эмили и перекладывая пирожки на большое блюдо.

– Я же тебе говорила, у него было какое-то дело в офисе Лилечки. Он хотел тебя привлечь к этому.

– Не говорила, нет.

И слава богам, про себя пробормотал дракон. Ему было сложно сдерживать себя в беседах с братом. С Эмили его сарказм еще как-то поддавался контролю, но Соул был для него красной тряпкой.

– Да? Ладно, в общем, позвони ему на следующей неделе. Он сейчас в командировке, его начальство все-таки направило на заключение той сделки в Шанхай. Помнишь, я тебе рассказывала? Речь идет о нескольких миллионах евро.

Дракон молча кивнул.

– В принципе, я не удивлена, – после паузы, занятой пирожками, Эмили продолжила мысль. – Кому, как не Соулу, можно было бы доверить такой контракт. Так вот. Через неделю он должен вернуться, а ты ему позвони.

– Обязательно.

– Так, Эдриан, – Эмили прищурилась. – Что такого сложного в том, чтобы позвонить брату?

– Да ничего, мам, – дракон рассмеялся. – Я же сказал. Позвоню.

– Вот и позвони, – отчеканила мама, буравя младшего сына взглядом. – Все. Мне пора бежать.

Эмили быстро чмокнула Дро в щеку и убежала. Мама в своем репертуаре, подумал дракон. Практически каждая их беседа заканчивалась Соулом. Или дракон должен был позвонить Соулу, или посмотреть, как вот у Соула, или Соул куда-то опять уехал покорять вершины бизнеса. Дракона всегда это удивляло, часто забавляло, а иногда злило. Эмили знала, что ее сыновья с трудом находят общий язык, но сколько дракон себя помнил, она всегда делала вид, что не в курсе, и Дро опять себе что-то придумал. Где-то он, конечно, понимал, что мама хочет, наверное, чтобы они были по-братски близки и не расстраивали маму, но методы ее были совсем не эффективными. Это было странно, но чем старше становился дракон, тем отчетливее он понимал, что кровные узы совершенно не означают близких отношений. Вернее, они далеко не всегда означают близкие отношения. В чем-то сказки все же правы, например, «Кот в сапогах» или «Иван-царевич и серый волк». Хотя вот Гензель и Гретель дают какую-то надежду, да.

Засунув в рот пирожок, Дро вытащил из конверта диск и вставил его в дисковод. Он, собственно, только ради этих дисков и купил проигрыватель. Диск пшикнул и заиграл:

– Billy Ray was a preacher’s son and when his daddy would visit he’d come along4…