Читать книгу Ренессанс - Иван Аршинин - Страница 3

Автобус приехал в восемь часов десять минут, плюс – минус пара минут.

Из автобуса я вышел как всегда последний, не люблю лезть сквозь толпу, словно через вязкие джунгли, лучше подожду минуту и выйду спокойно.

Выходя, начинаешь натыкаться на знакомые лица. Вы встречаетесь на остановке каждое утро, ты знаешь их в лицо, они – тебя, но вы никогда не заговорите, без любой на то причины.

Хорошо, что от остановки идти совсем недалеко, минуты три, не больше. Зимой это очень помогает. Вот за углом уже показалось кирпичное здание, где я проведу свои двадцать четыре часа.

Настроение было дерьмовым, по-другому быть и не может.

Я шел быстро. Вот нога уже ступает на серую плитку, которой выложено крыльцо. Еще секунда, и я тяну на себя дверь. Берусь за обшарпанную длинную деревянную ручку. Она поддается легко, но звучно стонет пронзительным скрипом. Это даже хорошо, наверное, это понимает каждый работающий тут охранник, так как скрип довольно неприятен, можно с легкостью проснуться, если вдруг задремал.

– Ты сегодня как обычно, – голос летел из каморки, где мы переодеваемся.

– А как же иначе? Я уж знаю, как не терпится быстрее с утра уйти домой.

Это действительно так, утренние часы, когда ты ждешь сменщика, тянутся дольше всего.

Я прошел в комнатку, где стоит прохудившийся диван с подпертой ножкой, стол и монитор с какой-то штуковиной, к которой подключены все камеры. Экран монитора ровно поделен на двенадцать маленьких окошек, в каждом из которых показывается своя картинка.

Поспешно скинув сумку с ноутбуком на диван и поразмяв плечо, я, было, хотел пойти поздороваться, но ко мне подошли раньше.

– Привет, – мне протянули руку.

– И вам привет, – руки сошлись в рукопожатии.

Я ко всем охранникам обращаюсь на «вы», хоть они и говорят, «не нужно этого «вы»», но я так не могу. Родители так воспитали – к старшим строго на «вы».

– Ну, я тогда побежал, еще нужно будет успеть дочь с вокзала встретить в девять.

– Удачи вам, – это я сказал уже в спину уходящему охраннику.

Походка у него довольно смешная, как у пингвина, также смешно переваливается с одной ноги на другую, словно ноги короткие.

Я шумно вздохнул и прислушался, тишина, не считая мирно гудящей штуковины, к которой подключены камеры. Ночью особо слышно каждый скрип этого здания, порой даже вздрагиваешь невзначай.

Нужно переодеться, а так неохота быть одетым в эту ужасную форму, из ткани, от которой чешется шея, странно, почему только она.

Шаги гулким эхом разносятся по всему трехэтажному зданию, ударяясь об стены и уходя выше по этажам. Тут уж явно сообразишь, если кто залезет ночью, эхо будет такое, что среди ночи покажется раскатом грома. Плюс работают на нас и скрипучие половицы, каждый шаг по ним раздается натужным звуком.

Я наскоро переоделся и включил чайник. Хоть я и пил чай дома, но тут делать нечего, кроме того что, смотреть кино и просиживать в интернете, благо, здесь ловит вай-фай. Я, кстати, всегда поражался мужикам, которые тут работают, чем они занимаются все двадцать четыре часа? Тут и с ноутбуком со скуки умереть можно.

Разложив компьютер и поставив чашку чая, я достал пару молочных шоколадок и развернул одну из них. Обожаю шоколад, ем его просто тоннами.

Поймав вай-фай, я стал проверять последние новости мира.

Положив ноги на соседний стул, я ощутил боль в мышцах после вчерашнего кросса.

Я стараюсь чаще бегать. Бег – это превосходно, то чувство, когда ты бежишь, ноги перебирают твердую почву, как ты покрываешься испариной, майка начинает прилипать к телу, а ты бежишь, не зная усталости. Да и с сексом полный порядок, только я уже забыл, когда он был у меня бесплатным.

Так прошло несколько часов, я поглощал фильм за фильмом и постоянно что-то жевал. В небольших перерывах я прохаживался и думал. Я любил думать и вспоминать прошлое. Куда все делось? Вспоминая некоторые моменты, я знал, что поступил бы сейчас иначе, толи в силу возраста, толи просто ума набрался, но сейчас бы, наверное, многое было по-другому. Хотелось бы, но невозможно.

День клонился к вечеру, и небо застелила оранжевая пелена заката.

Было время, я наблюдал закат на море с любимым человеком в обнимку. Я не люблю романтику, но очень скучаю по тем временам. Тогда было все таким нежным, не то что сейчас.

Шум улицы стал меняться, на смену шума машин пришли стрекотать сверчки. Стала проявляться луна, озаряя своим светом траву и деревья, асфальт стал отливать серебром, красиво, только в мыслях крутится слово «ничтожный». Ничтожный я. Утерявший всех и вся. Но, как известно, время отлично справляется с поставленной ему задачей и лечит не хуже платных докторов.

Наверное, только в кино у человека никогда, ни на секунду не пропадает грусть по умершим, пусть это было даже двадцать лет назад, у них всегда в мыслях, как будто это было вчера. Но мы не в кино, и я уже привык к тому, что остался один, совершенно без родных. Бывает, конечно, грустно, но с годами грусть становится тише и слабее, привыкаешь к тому, как есть сейчас. Человек вообще ко всему привыкает, начнись завтра война, люди привыкнут к ней через три – четыре месяца, а потом будут вспоминать времена, когда было все спокойно, и им будет казаться, что все это было очень давно и словно в дымке сна.

Небо полностью заволокла тьма, только луна, как бельмо на глазу, светила ярко своим полумесяцем, и звезды, точно щетина на лице, проявились очень отчетливо. Время подбиралось к двенадцати часам ночи, и меня начало морить в сон.