Читать книгу Кошмарный сон Олигарха, или Дорога в Рай. Остросюжетные рассказы - Иван Рахлецов - Страница 5

Чиновник, глядя восхищённо на необъятные просторы, распахнул окно и вдохнул полной грудью. При мысли о своих банковских счетах за границей сладко сделалось у него на душе, и он, раскинув руки, с патриотической гордостью за родину воскликнул:

– Велика матушка Россия, а сколько не воруй – всё, как бездонная бочка, сокровища её несметные, лепота! Это надо же, в какие кратчайшие сроки уложились, на одном только голом энтузиазме пол-России разворовали! А она, гляди, всем на зло: стояла, стоит и будет вечно стоять! Что там по сравнению с нами всякие Швейцарии, Германии, у них и воровать-то особо нечего, потому что всё давно разворовали и пропили. Теперь они заделались порядочными и приходится им от безвыходности изощряться честным трудом. Нищета, одним словом. А приедут к нам, обживутся маленько, и давай водку литрами хлестать, да красоток наших лапать, да высматривать, где что плохо лежит и как бы половчее стянуть.

Чиновник уселся за свой письменный стол и, с улыбкой вспоминая ночные развлечения с девочками и винные ванны, принялся рьяно перекладывать документы слева направо и наоборот. Порядок на столе и в столе он усердно наводил почти целый час. Устал, бедный, вымотался и взмок, как шахтёр в забое.

Совсем раскис, расплылся на стуле жирной пьявкой, опившейся крови, и шумно выпускал из себя остатки ночного алкогольного духа. Хлебнув прохладной минеральной водицы, ею слегка остудил в душе алчный жар, требующий продолжения пьяного праздника.

На него вдруг напала страшная скука и зевота: долго зевал, до тех пор пока челюсть не заклинило.

«Сгораем заживо на работе, не жалея себя, – подумал он. – Кто справедливо оценит наш титанический труд и вознаградит по заслугам от всей души? Только мы сами себя! Древние пророки заповедали: не соблазняй и на чужое не разгорайся. Но времена и понятия меняются… И появились совсем другие мудрецы, которые выстрадали на собственной шкуре – долгими сроками в тюрьмах – новое золотое правило: где воруешь, там не храни и не живи. Вот и приходиться нам, разнесчастным, деньги, добытые обманом, страхом и кровью, сберегать от проклятых завистников за границей. Но как мы велико славим величием своих капиталов Россию!».

Секретарша, с жёлтым блеском кошачьих глаз, жеманно внесла всю себя в кабинет как изысканное блюдо, как деликатес, держа в руке поднос с дымящейся чашечкой кофе. Поставила кофе на стол. Раздвинув алые губы, сверкнула рекламно блендамедными, со снежными искорками зубами, выдохнула белую морозную дымку и вышла. Чиновник взглянул на часы: сексом, нет, заниматься пока не время. Привык он придерживаться твёрдого распорядка. Под ним, словно котёнок, пропищал жалобно стул, и нейроны в мозге Чиновника закружились с удвоенной скоростью, и он недовольно подумал: «Всё суетимся, тайно скрипим, скрипим и скрываемся по кабинетам, как по норам. А толку что? Поголовье населения страны не растёт, а падает. Нужно сбросить нам с себя лицемерную маску приличия – секс надо массово выводить из офисов и закоулков квартир на главные площади и баррикады!»

Он раздражённо пихнул стол, и тот, качнувшись, скрипнул.«Невозможно становится жить, – хмурился Чиновник. – Не прошло и полгода, как сделали ремонт и поменяли мебель, и опять всё скрипит, а стены и потолок потрескались».

Вспомнил прежнюю Секретаршу и мечтательно улыбнулся: податливая, пышная и нежная, как кремовый торт; она в него была влюблена, и всё старалась его подкормить домашненьким. В её сладких объятиях он засыпал словно на лебяжьей перине, и мебель меняли всего лишь раз в пятилетку. А его приятели над ним посмеивались, как видно, из зависти. Говорили, что он безнадёжно отстал от прогресса и пышки давно уж не в моде. И чтобы не прослыть закоренелым ретроградом, пошёл у приятелей на поводу, поменял Секретаршу. Ну и что? Вот она, блистающая красотка, ростом с Эйфелеву башню. С виду изящна и, казалось, хрупка и слаба, но на самом деле мускулиста, крепка, до женских прелестей ни за что не доберёшься, вся закована в бронь мышц! Лежишь с ней в обнимку, как с сейфом! К тому же она в душе с ненасытным ледяным огнём тигрицы. И, пожалуйста, результат на лицо – кабинет не выдерживает бешеных нагрузок: мебель расшатана, а на потолке и стенах поползли трещинки.

Чиновник задумался, вялая рука, взяв карандаш, машинально вырисовывала на белом листе образ его сущих мыслей…

Чёртик получился обыкновенный: с рогами, хвостом и с пакостным взглядом – в общем, дрянь ещё та. Его подруга, Бяка, – ну и образина! – выглядела как клок свалявшейся грязной шерсти, из которой по-лисьи остро торчала отвратительная морда. Усмехаясь, Чиновник смотрел на своё художество.

Чёртик и Бяка ожили, задвигались по листу, стали приседать и взмахивать руками и ногами. Чиновник, как всегда, последовал своему неизменному правилу – ничему не удивляться. Да и чему в наше время можно удивить человека, закончившего университет, академию и имеющего учёную степень? Он раздражённо подумал: «Вот вам инновации и нанотехнологии. Я же предупреждал Министра, крайняя осторожность с новшествами нужна: от успеха до бездны один шаг.»

«А если это провокация, и направлена она против меня? – испугался он, и мысли лихорадочно забегали. – Вызвать срочно техников проверить кабинет. Бумагу и карандаш на экспертизу. Конечно, провокация! Службе безопасности поставить задачу: лоб разбить, но разнюхать гада – кто посмел! Я найду откуда дует мертвечиной. Постой, постой, уж не сам ли Министр, этот Вампир… Ой, чёрт, выболтал государственную секретную тайну! – Страшно побледнев и схватившись за голову, Чиновник испуганно огляделся вокруг и заглянул под стол. – Фу-у-у, – облегчённо выдохнул он, – хорошо, что никто не слышал, а то бы мне несдобровать. А всё же, скорее всего, это он, Министр, фокусничает с кадровой перестановкой и таким образом заметает свои тёмные делишки. Но руки у вас коротки, господа правители, за жабры вам меня не схватить. Посмотрим ещё кто кого!».

Проделав разминку, Чёртик и Бяка выдрались с листа и заковыляли по столу.

– Куда, проходимцы, – разозлился Чиновник, – а ну-ка на место, марш!

Они встали. Чёртик, с препакостной рожицей, задрал хвост, показал Чиновнику свою тощую задницу и прихлопнул по ней. Бяка не отставала, выкаблучивалась, лезла из кожи вон и, дразнясь языком, тянула себя за уши, издавая пискляво-ехидное: ня-ня-ня-ня…

– Ну и прохвосты! – рявкнул Чиновник.

– Ух ты, видали, от кого слышим! – насмешливо пропищала Бяка. – Сам-то прохвост чище нас, взяточник, вор!

Чёртик, с хамской физиономией, прогнусавил:

– Что-то ты, дядя, расхрюкался. Ты сиди да помалкивай и не нарывайся на скандал, а то греха с нами не оберёшься. А мы напакостимся в волю и сгинем с глаз долой.

Чёртик заржал – и нагадил на стол. Бяка расхихикалась – и тоже нагадила.

– Ах вы, мерзкие создания! Убирайте за собою, и чтобы стол у меня блестел. А потом вон из моего кабинета.

– Дурак, ты ещё не видел настоящей мерзости.

На Чиновника вдруг в эту минуту снизошло откровение: что если б сейчас в кабинете появился Главный Начальник и увидел бы нечисть, то представил бы к награде Чиновника за инициативу; ведь Главный Начальник любит говаривать: мне начихать какими средствами, хоть с помощью дьявола, но работа должна быть выполнена на все сто процентов. У Чиновника мелькнула беспокойная мысль: нечисть уйдёт, напакостит, её схватят, допросят, и она выдаст, что от меня произошла. Министр, конечно, свой человек, но на самом верхнем верху – упорно идут тревожные слухи – чертовщину перестали любить и жаловать. Тогда всё, конец моей блестящей карьере, вылечу с треском, с позорной формулировкой: за сношение с нечистью.

И опять он взмок, но уже не как шахтёр в забое, а как укротитель среди разъярённых хищников.

– Стоять, проходимцы! – крикнул он и, вскочив как ужаленный со стула, догнал Чёртика и Бяку, преспокойненько ковылявших по ковровой дорожке к двери, схватил их, бегом унёс на стол, посадил на бумагу и стер с неё нечисть резинкой. Облегчённо вздохнул.

За окном, на пёстрой широкой улице, было солнечно, суетно, шумно. В кабинете вдруг потемнело, стало мрачно и тихо… Визгливый скрип открывающейся дверцы сейфа мерзко прорезал тишину. Изумлённый, Чиновник оглянулся: из открытого сейфа шлёпались на пол пачки денег. Потянуло холодом и запахло моргом. Листы, подхваченные сквозняком со стола, шурша закружили в воздухе. В фиолетовом сумраке из сейфа по пояс вылезла голая костлявая фигура человека с тусклым блеском неподвижных стеклянных глаз. В страхе таращась, Чиновник хотел подняться – и не мог. Тяжело ворочая языком, спросил:

– Кто вы?

Пришелец, будто не слыша вопроса, когтистыми пальцами с хрустом скрёб горло, заросшее иссиня-зелёной щетиной плесени. И наконец, с некоторым злоехидным весельем, взглянув на Чиновника и убрав рукою с чёрного рта паутину, прохрипел:

– Я из разведки.

– Гм, из разведки… Но что вы делаете в моём сейфе?

– Что за дурацкий вопрос!

– Извините.

– Чёртовы нанотехнологии и все эти инновации, – проворчал Пришелец, – довели государство до ручки.

– Согласен, и я того же мнения. Разорили страну, обнищал народ.

– Ползай теперь по сейфам с проверкой.

– Вы с проверкой? – Чиновник рванул на себе ворот рубашки. – Я под подозрением? Так и думал…

Пришелец презрительно сплюнул, и чёрный зуб, как железный шарик, запрыгал с громким стуком по полу. Он прошепелявил:

– Пашем в поте лица! Не щадя своей жизни, горим на службе как спички и последние зубы теряем! А в благодарность что? Брат, дай мне лапу твою, помоги мне вылезти. Застрял я в этом железном гробу, будь он не ладен.

Жутко Чиновнику, озирается: хоть караул кричи – да язык не поворачивается; и рад бы бежать – да ноги не слушаются.

– Я по-пойду за подмогой… м-можно я приведу…

– Не надо, брат, – зловеще улыбнулся Пришелец и подмигнул, – сами управимся.

– Хорошо, хорошо, – торопливо закивал Чиновник в ответ и, как под гипнозом, поднявшись со стула, безропотно приблизился и подал дрожащую руку. Ледяные закостенелые пальцы впились в его ладонь и сдавили до хруста…

Встревоженная пронзительным вскриком, Секретарша вошла в кабинет и, потрясённая холодным сумраком и запахом гнили, охнула, ноги подломились, и она опустилась на пол, выстукивая зубами похоронный марш.

Чиновник был погружён головою в чрево сейфа по плечи. Застряв крепко в проеме, он скулил, переступал с ноги на ногу и тоскливо думал, как бы этот довольно-таки странный и неприятный случай отрицательно не сказался бы на его блестящей карьере.

На небе толстая сизая туча прятала солнце, и поэтому не было прямых и сильных лучей, а только рассеянные и слабые. И, вливаясь в окно кабинета, лучи пробиться сквозь вязкий сумрак не могли и копились, стыли у окна бледным облаком. Прохожие на улице, задрав головы, с любопытством наблюдали необычное явление: бледно-светящееся облако, подрагивая, висело у верхних этажей высотного здания.

Но как после ночи – какой бы она не казалась мрачной и бесконечной – наступает светлый день, так и здесь, подул долгожданный ветер, прогнал тучу, и на небе снова засияло солнце. Стынувшее облако переполнилось золотистым жарким светом и лопнуло, заливая сумрак кабинета…