Читать книгу Убить Первого. Книга 2 - Иван Шайдулин - Страница 4

Мастер Ганн задумчиво поглаживал подбородок, глядя на носик старого чайника. Вот уже много лет он находился в поисках просветления, рылся в древних свитках и общался с хранителями знаний, собирая по крупицам ценнейшие сведения о природе атры и сосуде души. Кто бы мог подумать, что побывавший за гранью мальчишка за каких-то полчаса попросту перевернёт его представление о мире. А ведь старый пройдоха Шан Фан утверждал – нет, Творцом клялся, – что ничего, кроме одного несчастного слова, умения махать кулаками да знания языка пареньку не досталось. Конечно, он догадывался, что познания юноши о природе атры несколько глубже, нежели у других учеников, особенно после его блестящих ответов и прорыва за третий ранг, но не думал, что настолько.

– Значит, секрет преодоления начальной фазы кроется именно в прочности сосуда? – пробормотал мастер, всё так же глядя на чайник. Эдван медленно кивнул в ответ, хотя его ответа никто не ждал. Вопрос был риторическим. – Подумать только… – прошептал мужчина и грустно вздохнул, запрокинув голову к потолку. – Творец всемогущий, сколько талантов мы загубили…

– Никогда не поздно исправиться, – сказал юноша, чем вызвал у наставника ещё один тяжелый вздох. Слова ученика сильно задели его профессиональную гордость. Ведь Эдван не только показал, что знает невероятно много – нет, он доказал делом правдивость своих слов. Поднявшийся за столь короткое время до второго ранга, Алан с его расколотым сосудом был ярким тому подтверждением.

– Свои душевные раны я залижу позже, – с грустной усмешкой сказал мастер, – продолжай о второй ступени.

– Да я, в общем-то, уже почти всё сказал. Размер сосуда не так важен, как прочность его стенок и плотность атры внутри. Поэтому многие ученики никак не могут перешагнуть стену четвёртого ранга. Их сосуды недостаточно прочны, трещины постоянно расширяются, и атра вечно утекает наружу, оттого удерживать достаточное её количество в теле просто невозможно.

– А заставляя их растягивать сосуды, мы делаем только хуже… – со вздохом заключил мужчина.

– Именно. Если хотите, можете прочесть ту тетрадь, которую я оставил для Алана. Там описаны нужные техники…

– А в другой?

– Там… ну… – Эдван отвёл взгляд и немного замялся. По какой-то причине ему было немного стыдно говорить о тетради, которую он написал для Лизы.

– Не мнись, как невеста перед брачной ночью, – поморщился мастер, – твоё желание помочь подружке и дать ей возможность завоевать хороший статус в семье увидел бы даже слепой. Если тебе от этого станет легче, я не стану обучать им группу этого года. Но техники для зелёных сосудов посмотрю, – жёстко закончил мужчина тоном, не терпящим возражений. Его глаза при этом жадно заблестели, как будто он добрался до какого-то редкого и невероятно ценного сокровища, которое был готов заполучить любой ценой. Увидев этот взгляд, парень зябко поёжился. Всякое желание противиться словам наставника у него сдохло в зародыше.

– Мастер, – хрипло прошептал он, – пообещайте, пожалуйста, что передадите её Лизе… это очень важно. Там… не только техники для зелёных сосудов.

– Ты ещё смеешь во мне сомневаться? – слегка раздражённо ответил мастер, изогнув бровь.

– Н-нет, – вздохнул Эдван. Большого доверия к словам мужчины у него не было, но, увы, он ничего не мог поделать.

– То-то же, – хмыкнул учитель, – а сейчас, пожалуй, давай вернёмся к тебе и твоим проблемам. У меня, разумеется, ещё очень много вопросов, но нам обоим будет лучше, если я задам их после прочтения трактатов великого Хранителя знаний Лаута, – произнёс он, с усмешкой вспомнив кличку, которую дал парню Алан. – Так мы сэкономим драгоценное время. Скажу сразу: уйти тебе придётся послезавтра, желательно ранним утром.

– На день раньше? – удивился Эдван.

– Да, – кивнул мастер, – поскольку ты больше не попадаешь под защиту закона, то по истечении третьего дня с вынесения приговора с тобой могут сделать что угодно совершенно безнаказанно. Уверен, семья Джоу и, возможно, кто-нибудь из солдат, подготовят тебе тёплый приём за стеной, – Эдван поморщился, но наставник истолковал выражение его лица по-своему. – Вижу твоё недоверие, – покачал он головой, – но они действительно не станут сидеть там три дня и три ночи. Обычно изгнанники ждут истечения всего отведённого им срока. Мало кому хочется броситься в лапы смерти раньше положенного.

– Понятно, – угрюмо кивнул парень. С его точки зрения, учитель мыслил излишне оптимистично.

– О снаряжении я позабочусь, – продолжал меж тем Ганн. – Ничего серьёзного не обещаю, но обычного солдатского набора тебе должно хватить. А теперь, пожалуй, пришла пора нам с тобой договориться о… самом главном, – губы мужчины искривились в жёсткой усмешке.

Эдван тяжело вздохнул, понурив плечи. «Ну конечно, самое главное», – усмехнулся он про себя. Слова. Наивно было предполагать, что, возможно, лучший преподаватель академии по счастливой случайности или душевной доброте забудет вытянуть из него как можно больше доселе неизвестных в городе слов творца. И выбора, увы, уже не было. Несмотря на огромное нежелание снабжать столь могущественным знанием благородных уродов, ему придётся раскрыть их мастеру, и единственное, что оставалось делать в этой крайне паршивой ситуации, – это изо всех сил притворяться, будто он почти ничего не знает.

– Я их знаю не так уж много, – осторожно начал Эдван, но наставник быстро остановил его жестом и отрицательно помотал головой. С его лица при этом не сходила довольная ухмылка.

– Не нужно объяснений, я всё понимаю, – сочувствующим голосом произнёс он, – поэтому предлагаю тебе сделку. За каждое неизвестное городу слово, которое ты мне откроешь, я дам… – мастер на мгновение замолчал, прикидывая что-то в уме, – скажем, три камня атры. Мои запасы, конечно, не безграничны, но я сильно сомневаюсь в твоей способности опустошить их хотя бы наполовину. В любом случае, – Ганн развёл руками, – я не собираюсь настаивать. Если тебе вовсе не нужны камни, можешь просто сделать вид, будто не знаешь ни единого нового слова. Я сегодня очень доверчивый, – произнёс он и вновь ухмыльнулся, – что скажешь?

«А ты тогда сделаешь вид, что семья Джоу совершенно случайно оказалась во второй день по другую сторону стены, да?» – подумал про себя Эдван, исподлобья глядя в глаза наставнику. Его вновь поставили перед иллюзией выбора с довольно жёсткими условиями: либо он продаст слова мастеру по названной цене, либо уже семье Джоу, но вместо камней оплатой будут выбитые зубы и сломанные пальцы.

Словно прочитав его мысли, Ганн легонько покачал головой. Он смотрел на ученика с лёгкой насмешкой в глазах, как старый матёрый кот глядит на рычание мелкого котёнка, и под давлением этого взгляда Эдван опустил глаза в пол. Ему стало стыдно. Наставник видел его насквозь, искренне желал помочь и старался выжать из сложившейся ситуации как можно больше выгоды. В конце концов, если бы мастер действовал только в интересах города, никакого разговора по душам у них не состоялось бы. Всё закончилось бы куда быстрее и печальнее. Только сейчас юноша осознал это в полной мере.

Вот только легче от этого осознания не становилось. Пока учитель терпеливо ожидал его ответа, парень серьёзно задумался над тем, что ему говорить. Он знал довольно много Слов. В разы больше, чем было известно в городе. Да, далеко не каждое из них можно было применять повсеместно, а для боя подходила разве что пятая часть, но тем не менее они оставались словами творца. Крайне ценными и опасными знаниями, которые ему совершенно не хотелось передавать в чужие руки. Особенно в руки трёх семей. Вновь прокрутив в голове слова наставника, Эдван вдруг усмехнулся и хлопнул себя по лбу, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться над собственной глупостью. И как он сразу не заметил такой толстый намёк? «Сделай вид, что не знаешь ни единого “нового” слова», – так он сказал. Ну конечно! Никто ведь не знает, сколько их в его голове на самом деле! А значит, он обязан передать лишь те, которые уже показал, и, может быть, немного сверху для правдоподобности, а всё остальное лишь на его усмотрение.

– Я согласен, – хрипло сказал Эдван, с улыбкой глядя в глаза учителю.

Мастер кивнул и, положив на стол перед ним небольшую стопку бумаг, вновь опустился в плетёное кресло и принялся наблюдать за тем, как Эдван сосредоточенно выводит древние иероглифы.

Сам парень в этот момент усиленно раздумывал над тем, сколько слов поменять. Бесспорно, природные вместилища концентрированной энергии в кристаллах, в простонародье называемые камнями атры, были невероятно полезны для развития. Однако за стеной их использование станет довольно затруднительным. Для правильного поглощения энергии камня нужны особые техники и, что немаловажно, время. Эти условия делают поглощение сил из камня в дикой природе крайне небезопасным. К тому же, если его путь лежит в Башню отверженных, где эти самые камни добывают, брать с собой слишком много – довольно глупая затея. Либо от них не будет никакого толку, потому что вокруг будет полно камней, либо их у него просто отберут, чтобы продать обратно в город за буханку чёрствого хлеба. В то, что он сможет охранять своё имущество и днём, и ночью без перерыва на сон, парень не верил.

Прикинув в уме, сколько штук понадобится для прорыва на следующий ранг, парень продал мастеру семь слов творца. Часть из тех, которые он расшифровал ещё на старом занятии по магическим знакам, немного других, вспомогательных, и, разумеется, скандально известное слово грома. Отрывать от сердца один из самых главных своих козырей Эдвану было труднее всего. Единственное, что его утешало, – это то, что во всём городе проживало не так уж много людей, способных нарисовать его чистой атрой в воздухе достаточно быстро.

– Это всё? – уточнил мастер, удивлённо приподняв брови. – Тебе больше не нужны камни?

– Увы, больше никаких слов мне не известно, – ответил юноша, поклонившись, и улыбнулся мастеру.

Несколько долгих мгновений тот рассматривал слегка обнаглевшего ученика, чем заставил последнего изрядно понервничать, после чего вдруг усмехнулся и, пожелав удачи с прорывом к седьмому рангу, удалился.

Стоило двери захлопнуться за спиной наставника, как Эдван сгрёб в охапку камни и направился в дальнюю комнату – туда, где очнулся после похищения. Для его нужд она подходила идеально, из-за размеров и полного отсутствия мебели. Раз уж он решил прорываться на следующий ранг, нельзя было обойтись без особых техник.

«Интересно, а какие техники знают тут для использования камней? – подумал Эдван, вынося из комнаты кучу одежды, которая до сего момента лежала в углу у двери. – Надо будет спросить у мастера…»

Поскольку в академии им никогда не показывали камни атры из-за их дороговизны, Эдвану захотелось узнать техники местных по обращению с ними. Вдруг они используют какие-то особые магические знаки или медитации, лучше трёх основных способов, с которыми он был знаком.

Первый, самый простой, назывался медитацией над камнем и не требовал никаких особых условий или умений. Достаточно было просто нанести на руку чем-нибудь слово поглощения и погрузиться в медитацию, спокойно вытягивая атру из кристалла. Однако заниматься обычной медитацией над камнем у Эдвана не было ни времени, ни желания. Слишком медленно.

Второй способ, которым он сейчас и собирался воспользоваться, назывался сферой концентрации атры. Это довольно сложная техника, для которой одарённому требовалось минимум семь камней атры, а лучше – больше, но общее число обязательно должно быть кратно семи. Сложной она считалась потому, что с каждой следующей семёркой камней менялся весь её рисунок, и чем больше их становилось, тем мудрёнее техника. Эдван знал девять уровней сферы, но с его шестым рангом замахиваться на что-либо выше третьего было равносильно самоубийству. Он и так немало рисковал, но того требовала сложившаяся ситуация. В конце концов, не каждый день возникала жизненная необходимость за сутки прорваться к следующему рангу.

Был, конечно, и третий вариант. Так называемый путь прорыва, но… думать о нём раньше вершин второй ступени не стоило. Существовали более лёгкие способы самоубийства.

Тяжело вздохнув, Эдван взглянул на горку камней, которую сгрузил на пол комнаты, и приступил к подготовке. Сложить сферу концентрации третьего уровня, к счастью, было не так уж сложно. Немного неприятно и муторно, но ничего запредельного тут не требовалось. Вначале на относительно ровной и твёрдой поверхности нужно выложить круг из восьми камней так, чтобы расстояние от центра до края было примерно равно длине вытянутой руки. В каждой точке. Для этого юноша пошёл на хитрость – он положил в центр комнаты один из камней, а другие начал раскладывать вокруг, время от времени припадая к полу плечом, чтобы проверить, точно ли определил расстояние. Закончив с первым этапом, Эдван забрал камень из центра и, покинув фигуру, придирчиво её осмотрел. Убедившись, что получилась она более-менее ровной, он довольно хмыкнул, поднял оставшиеся кристаллы с пола и забрался внутрь.

Усевшись в самом центре круга, он высыпал оставшиеся камни рядом с собой, сделал глубокий вдох и, прокусив подушечку пальца, начал выводить на полу перед собой слово сбора. Этот короткий иероглиф использовался везде, чтобы стягивать атру из окружающего пространства и направлять в место, на которое был нанесён. Например, в магический светильник, что висел под потолком.

Правда, писал Эдван по-особенному. Его густая, алая кровь чуть светилась от атры, которую юноша щедро вливал в неё, а само слово он выводил не полностью, а с пробелами в нужных местах. Там, где потом будут лежать камни. Закончив, он с величайшей осторожностью развернулся, чтобы ненароком не повредить только что написанное слово, и принялся выводить на полу позади себя три особых символа. Те самые знаки, которые были основой всей техники, выделяя её среди прочих. Их количество и расположение менялось вместе с уровнем сферы.

Как только со знаками было покончено, Эдван поместил по одному камню атры в центр каждого символа, осторожно развернулся к слову творца перед собой и принялся затыкать в нём пробелы оставшимися кристаллами. И лишь чудом сумел удержать себя от фатальной ошибки, в самый последний момент отдёрнув руку, за мгновение до того, как камень встал на место последнего пробела. Сглотнув, юноша сделал глубокий вдох и скрипнул зубами от злости.

– Хвала Творцу, заметил, – проворчал он, стягивая с себя куртку, и метким броском отправил её через дверной проём в соседнюю комнату. Закрыв глаза, он несколько раз глубоко вдохнул, успокаиваясь, и вновь придирчиво осмотрел всю фигуру на полу. Лишь убедившись, что больше оплошностей не допустил, Эдван положил последний, пятый, камень, завершая рисунок.

В тот же миг свет, что исходил от кристаллов, начал усиливаться. Счёт пошёл на секунды. Разодрав ранку на большом пальце, парень быстро нарисовал на груди у шрама слово сбора, подхватил оставшиеся камни и принялся шустро, но всё-таки довольно аккуратно, класть их прямо на себя. Один на макушку, по одному на каждое колено и плечо. Стоило последнему кристаллу встать на нужное место, как воздух вокруг парня стал заметно теплее, а свет, исходящий от камней, вновь усилился, словно каждый из них превратился в маленький фонарь.

Эдван закрыл глаза и замер неподвижной статуей, изо всех сил пытаясь успокоить пульс и дыхание. Сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет наружу. В горле пересохло. С дикой смесью страха и нетерпения парень ждал момента, когда сфера концентрации наконец войдёт в силу. Он предельно чётко знал, что ему предстоит испытать, и сейчас чувствовал себя как преступник, что стоит на коленях в ожидании удара плетью. Палач уже замахнулся, всё нутро сжалось в предчувствии, что оно вот-вот придёт. То самое мгновение, которое длится целую вечность.

И вот – случилось. Жар усилился, дышать стало трудно. Воздух вдруг стал каким-то тяжелым и вязким, словно смола, а затем… явилось давление. Невидимая сила безжалостно обрушилась на него, словно могучий сапог на крохотного муравья, заставляя мышцы затвердеть до судорог, а вены вздуться от напряжения. И в этот же самый миг вместе с давлением в сосуд души ворвался могучий поток атры. Плотной и сырой. Слово творца на груди горело огнём, словно клеймо, стенки сосуда тряслись под напором неудержимого гейзера силы, которая всё вливалась и вливалась внутрь…

Стиснув зубы до скрежета, Эдван с огромным трудом пытался направлять непослушную энергию туда, где она была нужнее всего. Заполнял ею тело, пускал поток в дрожащие стенки вместилища и изо всех сил сжимал её внутри, сдерживая поток, что рвался сквозь трещины прочь. Тело горело так, словно его пытались сварить заживо, а давление всё росло и росло, заставляя кости трещать от напряжения. Никогда в жизни ему ещё не приходилось испытывать такого мощного натиска атры. Помянув про себя Первого, парень запоздало подумал, что, возможно, не стоило замахиваться на третий уровень сферы, но… назад уже не отыграешь.

Эдван давным-давно потерял счёт времени. Минуты, которые в самом начале этой невероятно мерзкой пытки ползли медленно, словно раненые улитки, давно перестали иметь для парня хоть какое-то значение. Он больше не поминал Первого и даже ни о чём не думал. Всё его сознание было сосредоточено на непрекращающейся борьбе с чудовищным давлением, которое оказывало на него его собственное творение. Атра, которую он с таким трудом сжимал внутри сосуда, давила на стенки, медленно расширяя их. В какой-то степени это, наверное, было даже похоже на преодоление первой ступени, с тем лишь различием, что держать энергию под контролем было в разы тяжелее. Её было не просто много, а очень много, и вся она врывалась внутрь сосуда неудержимым ураганом, с каждой волной угрожая смять его, раздуть и порвать, словно мыльный пузырь.

Появление седьмого кольца на внутреннем вместилище стало для Эдвана очередным суровым испытанием. Преодоление этого рубежа заставило его голову содрогнуться от чудовищного грохота, словно он прошиб ею какую-то прочную стену. Всё тело пронзило резкой вспышкой боли, как от удара хлыстом, и в этот пиковый момент напряжения парню стоило по-настоящему титанических усилий удержать контроль над той атрой, что всё ещё бесновалась в сосуде. Отпусти он её хоть немного, поддайся хоть на миг – и новых трещин было бы не избежать.

После преодоления критической точки Эдван смог вздохнуть чуточку свободнее. Давление сферы ослабло, сосуд души теперь изрядно вырос в объёме, а могучий поток атры немного истончился и уже не представлял для него столь серьёзной угрозы. Да, расслабляться было ещё рано. Энергия всё ещё врывалась в его тело, по лицу градом катился пот, а мышцы закаменели от напряжения. Однако наивысшая точка была пройдена. Осталось лишь дотерпеть до конца.

Тягостные минуты пытки развития тянулись одна за одной, поток атры всё заметнее ослабевал до тех пор, пока не иссяк окончательно. Ушло давление, с громким хлопком в закупоренные уши ворвался звук. Разгорячённое, измученное тело до озноба обдало прохладой. Из груди Эдвана с хрипом вырвался воздух, а затем так же втянулся обратно. Он сделал жадный, глубокий вдох, от которого закружилась голова.

С трудом парень разлепил глаза. Шея всё ещё дрожала, не в силах толком расслабиться после столь длительного напряжения. Он с трудом приподнял затёкшую, кажущуюся чужой руку и обомлел. Та была вся в густой, тёмной крови, которая медленно капала на штаны и деревянный пол. Голова закружилось, сознание помутилось, и Эдван, покачнувшись, рухнул на спину и распластался на полу. Под мокрой спиной с хрустом раскрошились опустевшие камни атры, а те, что лежали на голове и плечах, разлетелись по углам комнаты. Без энергии внутри они стали хрупкими, как тончайшее стекло.

Перед глазами всё плыло, магический светильник на потолке казался размазанным далёким белым пятном в бесконечной тьме. Пропали звуки. Его губы искривились в слабой усмешке, дрожащей рукой он потянулся к животу и отёр кожу. Почти без участия сознания нанёс туда слово жизни и, стиснув зубы от боли, влил немного атры. Приятная прохлада начала распространяться по телу.

– Получилось… – хрипло проговорил он и громко закашлялся, сплёвывая кровь на пол рядом с собой. – Получилось… – проговорил он вновь и беззвучно рассмеялся. Вновь закашлялся и, чуть успокоившись, уставился в потолок, где размытым далёким белым пятном висел светильник. Голова Эдвана была пуста, мыслей там не осталось. Пролежав так несколько невероятно долгих мгновений, он сам не заметил, как заснул. Измученный организм наконец истребовал заслуженный отдых. В конце концов, нечасто доводится сжимать месяцы упорных тренировок в одну-единственную бессонную ночь.