Читать книгу Убить Первого. Книга 2 - Иван Шайдулин - Страница 6

Городская стена исчезла из виду, спрятавшись за пологими холмами огромной равнины, и лишь верхушка Железной горы, в недрах которой клан Морето добывал свою руду, напоминала о том, что путники всё ещё находятся в относительно безопасных окрестностях города. Однако эта безопасность обманчива. Стоит небу полностью просветлеть и обрести, наконец, свой насыщенный голубой цвет, как солдаты выйдут на обход. И изгнанникам лучше не попадаться им на глаза.

Особенно бывшему благородному. Мало какой простолюдин откажет себе в удовольствии поиздеваться и вдоволь насладиться страданиями наследника великого клана, который больше не попадает ни под защиту своей семьи, ни под суровые законы города, где за убийство светит изгнание. Увы, теперь Марис был всего лишь отбросом, и жизнь его больше ничего не стоила. Именно поэтому, наверное, он так спешил оказаться подальше от стен.

Фигура юноши в доспехах давным-давно превратилась для Эдвана в крохотную точку на огромном зелёном ковре холмистой равнины, раскинувшейся до самого горизонта, где виднелся слегка размытый силуэт их цели. Ледяной пик, на склоне которого расположилась Башня отверженных. Сейчас он был настолько мал, что, казалось, мог бы уместиться на ладони юноши, и даже так размеры его поражали воображение. Ведь если гору было столь хорошо видно с такого огромного расстояния, то какой же громадиной она должна быть вблизи! Несмотря на незавидное положение, Эдвану всё же хотелось добраться до неё и вживую увидеть это чудо природы, а может, даже взобраться на вершину, чтобы потрогать самый настоящий снег, который для парня существовал лишь на страницах древних легенд и сказок.

Вздохнув, он отбросил глупые мечты и вернулся с небес на землю. Всё-таки сейчас было не самое подходящее время для проявления легкомыслия. Многие солдаты нашли так свой конец – попросту не вовремя задумавшись. Послышался еле слышный шорох, и Эдван тут же замер. По спине пробежал холодок, парень намертво вцепился в копьё, внимательно оглядел заросли высокой травы, которая густо укрывала склон холма, по которому он сейчас спускался. Вокруг было тихо, безмолвно, трава не шевелилась. Выждав несколько долгих, тягостных мгновений, он выдохнул с облегчением – показалось. Пошуршав копьём в траве на всякий случай, юноша продолжил путь, крепко задумавшись над тем, какую дорогу к цели ему всё-таки выбрать. Напрямик, по равнине, где он будет словно на ладони, либо по краю Туманной чащи, тянущейся тонкой чёрной полоской справа вдоль горизонта, где живут все самые опасные твари, но легче спрятаться.

Всё своё детство Эдван провёл у самого ущелья Ша-Суул, в тех местах, куда никто из городских жителей не отважился бы сунуться даже под страхом смерти. Он прекрасно знал все опасности того леса, знал его обитателей и чего от них ждать, их повадки и тайные тропы, и именно поэтому решил сейчас остаться на равнине. Предпочёл мягкой тени деревьев и прохладному туману широкое открытое пространство с высокой травой. Просто потому, что этот лес был ему незнаком. Он сравнивал его с родными местами и понимал, что простых рассказов городских охотников недостаточно для выживания в тесном соседстве с тварями. Сожрут и не заметят. При таком раскладе куда предпочтительнее быть с врагом в равных условиях. К тому же даже здесь можно было легко затеряться в зарослях высокой травы, на дне оврага или у ручья, и таким образом избежать прямого столкновения с хозяевами равнин – стадами копытных.

Вдалеке послышался какой-то звук, и юноша, толком не разобрав его, тут же нырнул вниз. Только голова осталась торчать над морем зелёной пахучей травы. Из-за небольшой рощицы на верхушке одного из дальних холмов показалась лавина могучих тел. Земля слегка задрожала, заставив Эдвана опустить голову ещё ниже и, скрипнув зубами, помолиться Творцу, чтобы твари ушли в другую сторону. Это было стадо шрии. Или, если по-простому, быков-твердолобов. Простых тварей парень, разумеется, не боялся, больше всего его беспокоили одарённые, ведь если одному дикому быку или копьерогу он ещё мог что-то противопоставить, то в единоборстве с этими тварями у него не было ни шанса. И дело тут вовсе не в силе вожака стада или охраняющих его особей, как могло бы показаться, а в невероятной живучести этих милых животных.

За столетия эти относительно мирные, медлительные и неповоротливые травоядные полностью отбросили попытки убежать от постоянно охотящихся на них хищников или противостоять им коллективно, как это делали их соседи по равнине. Вместо этого шрии превратились в самые настоящие ходячие крепости. Огромные горы мышц, закованные в непробиваемую броню из толстой шкуры и густой длинной шерсти, очень плотной и кудрявой. Единственное место, лишённое этой невероятной защиты, – лобная кость, стала настолько толстой и крепкой, что одарённые шрии спокойно могли брать на таран крепостную стену без последствий для себя. Невероятно живучие твари, от которых не так-то просто убежать. Опять же, отнюдь не из-за скорости, а из-за редкой, феноменальной упёртости. В конце концов, места для мозга в их гигантских головах было немного, и потому могучий твердолоб мог преследовать обидчика до трёх дней без продыху, пока не падал без сил. И поэтому на глаза им лучше не попадаться. Одарённые твари весьма болезненно реагируют на представителей рода человеческого. А потому на равнине стоило опасаться не только копытных, но и тех, кто может быть рядом – стай волков, шакалов, хищных кошек…

Всё это Эдван помнил из рассказов городских охотников и из своей прошлой жизни. Он неотрывно следил за движением стада, медленно двигался вперёд, стараясь идти как можно осторожнее, и осмелился выпрямиться, только когда проклятые быки скрылись за верхушкой холма. Вздохнув, он двинулся было дальше, но тут услышал шорох и замер на месте. Буквально в тридцати шагах от него трава покачнулась, зашуршала! Ухо уловило глухой топот чьих-то ног по мягкой земле, который с каждым мигом становился всё ближе и ближе! Кто-то приближался!

Эдван выругался, крепко сжал копьё и развернулся на звук, одновременно сбрасывая с плеча рюкзак. Весь мир для него сузился до короткой дорожки между ним и зверем в высокой траве. «Кто там? – метались мысли в голове парня, точно мыши, разбегающиеся от кота. – Шакал? Рысь? ТИГР?!»

Воображение разыгралось не на шутку, рисуя в голове юноши картины одна другой страшнее. Всё, что он видел сквозь травинки, – быстро приближающуюся тень, которая в его глазах выросла до невероятных размеров. Кто бы там ни бежал, Эдван уже готовился к схватке с тигром. Десятком тигров. Он попятился, не отрывая взгляда от шуршащей травы, крепко сжал копьё, выставил его перед собой и помолился Творцу. Оружие начало светиться от переполняющей его атры. Было страшно.

Бороться с самим собой в таком положении оказалось очень непросто. Липкий ужас токсичной волной расползся по его телу, сковывая движения, заставляя забыть обо всём, кроме приближающейся твари. В голове было пусто, кровь набатом стучала в висках. Желание броситься наутёк было всё сильнее и сильнее. Эдван закусил губу. Он даже не заметил боли, не почувствовал вкуса собственной крови, но не сдвинулся с места, лишь крепче сжал в руках копьё, готовясь к предстоящей схватке. В конце концов, сражение было единственным способом одолеть и свой страх, и врага. Это парень успел усвоить крепко.

Раздалось громкое хрюканье, трава расступилась, и оттуда прямо на Эдвана с визгом выпрыгнул кабан, со всей своей молодецкой удали налетев прямо на выставленное копьё. Наконечник прошил тушу от уродливого пятака до задницы, словно мягкий плод – столько энергии влил туда юноша.

– Чтоб тебя Первый забрал, тварь… – в шоке пробормотал парень и робко дёрнул древко на себя, в попытке вытащить оружие из мёртвого зверя. Тщетно. Копьё крепко засело внутри.

Сглотнув, Эдван взглянул на тело. Убитый кабанчик был ещё совсем молод – скорее поросёнок, чем взрослая тварь. Окрас не такой тёмный, на теле виднеются белые полосы. Клыков нет и в помине, но зато размер – да. Едва ли не превосходит обычного взрослого кабана. Очевидно, одарённый зверь. Видимо, поэтому и набросился…

«Но… что поросёнок делает на равнине один?» – щёлкнуло в голове юноши, и волосы на его затылке зашевелились. По спине пробежал холодок. Только сейчас он обратил внимание на шорох травы совсем рядом с собой! Послышалось громкое, недовольное хрюканье.

Отпустив застрявшее копьё, Эдван одним прыжком развернулся на звук, но сделать ничего не успел – ему в грудь врезалась огромная голова вепря. Страшный удар вышиб воздух из лёгких и отправил его в полёт шагов на тридцать. Кувыркнувшись в воздухе, парень рухнул лицом в землю и кубарем покатился по траве, пытаясь затормозить. Лишь укрепление тела атрой спасло его внутренности от превращения в кашу из мяса и костей, а лицо и руки от многочисленных царапин.

Не обращая внимания на звон в ушах и головокружение, Эдван вскочил на ноги и с трудом отпрыгнул в сторону, пытаясь уйти от атаки твари, которой почему-то не последовало. Вепрь стоял у тела детёныша и осторожно трогал его копытом. Он грустно боднул пару раз пятаком мёртвую тушу и, шумно фыркнув, полностью развернулся к парню, вперив в него полный ярости взгляд чёрных глаз-бусинок.

Эдван сглотнул. Новый враг был воистину огромен. Настоящая гора мышц, в холке – по грудь человеку, покрытая бронёй из толстой шкуры и жёсткой щетины, со здоровенными клыками и мощными копытами. Страх снова стальной хваткой сжал сердце, подталкивая парня к бегству, и ему стоило огромного труда побороть это желание. В своём упорстве разъярённый кабан мало чем уступал шрии и, если судить по удару, силу которого Эдвану довелось испытать на собственной шкуре, развитие секача не сильно уступало его собственному, если не было таким же. По прямой от такого далеко не убежишь…

Кабан сорвался с места, в мгновение ока преодолевая разделяющее их расстояние. Эдван попытался уклониться, но из-за липкого страха, повисшего мёртвым грузом на мышцах, не успел. Ему удалось избежать лишь клыков, но тварь всё равно снесла его. Рухнув на землю, он перекатом ушёл в сторону, вскочил на ноги и тут же прыгнул вверх, каким-то чудом уходя от атаки разъярённой твари, и запоздало сообразил, что загнал себя в смертельную ловушку, поддавшись страху. В воздухе мгновения тянулись, словно остывающая смола. Секач развернулся, задрал голову к небу и, громко хрюкнув, топнул копытом. Грива на его спине встала дыбом, голова склонилась к земле.

Падая, парень наполнил атрой тело и боевые одежды так сильно, как только мог. Шрам на груди заболел, в животе образовался ком. Перед лицом встала картина из снов – стальные когти медведя сомкнулись на его сердце. До земли осталось несколько метров. Вепрь рванул вперёд, а Эдван зажмурился, молясь Творцу. Удар оказался ещё более жутким, чем первый. Воздух вышибло из груди, хрустнули кости, клыки твари больно впились под рёбра, подбрасывая его обратно в воздух.

Пролетев по широкой дуге шагов двадцать, парень тяжело рухнул на землю, словно мешок с мукой. Секач вновь налетел на него, боднул тяжелой башкой, протащил по земле, привстал на задние лапы, готовясь затоптать жалкого человечишку, и именно в этот миг короткой передышки Эдван перекатом ушёл в сторону. Земля вздрогнула от удара тяжелых копыт, обрушившихся на то место, где он только что лежал. Юноша с трудом вскочил на ноги и помчался прочь так быстро, как только мог. Каждая клеточка тела ныла от боли, особенно рёбра – казалось, будто туда его приложили осадным тараном. Бесконечный звон в голове никак не желал стихать, а на губах ощущался солоноватый привкус собственной крови. Топот приближающегося сзади секача набатом звучал в ушах, и, когда могучие клыки уже были готовы садануть его прямо в спину, он прыгнул в сторону, в последний момент уходя из-под удара. Тяжелая туша пронеслась мимо, а парень помчался дальше.

В глубине души разгоралось пламя злости. Прежде всего на самого себя. Разве он не убивал более опасных тварей во сне? Разве пасовал перед благородными в городе? Испугался драки с Амином? Нет. Так почему он всё ещё удирает от этого тупого свина?

Собрав всю волю в кулак, парень закусил губу и, сорвав с пояса подаренный мастером Ганном топор, круто развернулся. Секач был всего в двух шагах – казалось, песенка юноши спета, и сейчас разъярённый кабан протаранит его, но Эдван, не скованный липким ужасом, был быстрее. Резко шагнув в сторону, он обрушил могучий удар топора на переднюю ногу вепря, подрубая её. Сталь не сумела пробить усиленную атрой кость, но повредила мышцы и сухожилия. Раздался громкий визг, тяжелая туша рухнула под собственным весом и проехала с десяток шагов по земле, сминая высокую траву, а парень, даже не посмотрев на результат своих трудов, уже мчался в противоположную сторону. Туда, где его рёбрам впервые пришлось отведать кабаньей ярости. В голове всё ещё звенело, а в глазах всё немного двоилось, но времени на слово жизни сейчас не было. Вместо этого приходилось сжать зубы покрепче и сражаться.

Копьё всё так же торчало из трупа детёныша. Упершись ногой в тело, Эдван быстрым движением вырвал оружие и, перехватив его поудобнее, принял боевую стойку, слегка согнув ноги в коленях. Остриё смотрело прямо на вепря, который медленно приближался, прихрамывая на одну ногу. В животе парня всё ещё стоял ком, а сердце гулко стучало. Жутко трещала голова, хотелось блевать, было очень страшно, но этот страх больше не сковывал, наоборот – он подстёгивал, заставляя боль немного отступить. Юноша заметил, что с каждым шагом кабан хромает всё меньше и меньше, а после десятого тварь замерла и, недовольно хрюкнув, рванула прямо на него. Этот рывок он видел уже десятки раз, и уклониться от него оказалось несложно. Молниеносным, длинным прыжком Эдван ушёл влево и, приземлившись, оторвал одну руку от копья. На кончике пальца загорелся огонёк чистой атры.

Секач вновь пошёл в атаку. Как всегда, напрямик, в лобовую, но на этот раз его ждал сюрприз. Палец юноши очертил ломаную спираль, проткнул её, и атра, обернувшись яркой белой молнией, сорвалась в полёт. Раздался дикий грохот взрыва, а следом за ним по округе разнёсся полный боли визг вепря. Кабан покачнулся, тряхнул обгорелой башкой, но не успел сорваться с места, как его тут же накрыл огненный вал.

Слово пламени ещё не закончило действовать, как из ревущего огня вырвался обгорелый сгусток тупой животной ярости. Вырвался – и со всего маха налетел на копьё. Оружие вонзилось в основание могучей шеи, не позволяя свирепой твари добраться до Эдвана. С трудом удерживая древко в руках, юноша попытался пригвоздить зверя к земле, но ничего не вышло. Кабан, озверев от боли, крепко упёрся ногами и изо всех сил пёр прямо на него, всё глубже и глубже насаживаясь на копьё, не обращая никакого внимания на страшную рану – усиленное атрой тело могло выдержать и не такое. Эдван скрипнул зубами, пустил ещё больше энергии в оружие, навалился сильнее и упёрся в конец древка плечом, вгоняя остриё ещё глубже. Кабан взревел, замотал башкой, рванулся вперёд изо всех сил, и тут древко, не выдержав, с треском сломалось.

Парень не успел среагировать. Он повалился вперёд и тут же поймал тяжелый удар разъярённой твари, лишь чудом не получив в пузо древком собственного копья, которое всё ещё торчало из тела зверя. Кабан отбросил врага на десяток шагов в сторону, помчался следом, но сослепу не попал и принялся злобно метаться в поисках проклятого человека.

Эдван не дал ему шанса на второй удар. Обрушив на секача ещё одну молнию, он быстро начертил в воздухе круг и вписал внутрь два слова пламени. Кроваво-красный огненный шар засиял на его ладони и тут же отправился в тварь, ударившись о голову которой, и взорвался. Кабан взревел от боли, заметался из стороны в сторону, но Эдван был уже рядом, и топор в его руке сиял от атры.

Беспощадный удар вновь пришелся по колену, заставляя секача рухнуть мордой в землю, ещё глубже загоняя в тело торчащее из основания мощной шеи копьё. Следующий удар обрушился на голову. Горелую плоть оросила кровь, череп раскололся, но лезвие не вошло глубоко. Кабан взбрыкнул и отчаянно боднул обидчика в грудь, оттолкнув парня на пару шагов. Эдван не растерялся, изо всех сил пнул зверя в бок, не давая тому шанса подняться. Топор вновь мелькнул в воздухе, обрушился на башку вепря, а затем ещё раз и ещё. Кабан брыкался, ревел, пытался боднуть проклятого человечишку, но все старания были тщетны, и с каждым следующим ударом он дёргался всё слабее и слабее, пока, наконец, не замер после двадцатого по счёту рывка.

Смерть врага парень заметил не сразу и ударил ещё раза четыре, превращая череп и его содержимое в кашу. Вырвав топор из головы твари, Эдван невольно попятился. Оглядел мёртвое тело, куски плоти и кровавые пятна на боевых одеждах, обломок древка, торчащий из могучей шеи, после чего недоверчиво усмехнулся и расхохотался. Громко, счастливо.

– ДА! Сдохни, отродье Первого! – заорал он, отвесив трупу крепкого пинка, и, снова рассмеявшись, вдруг потерял равновесие и рухнул на землю. Эмоциональный накал чуть спал, и у парня отчего-то резко закружилась голова, его начало мутить. С трудом сдержав рвотный позыв, он выпустил топор из рук и принялся себя ощупывать. Прикосновение к правому боку вызвало резкую вспышку боли. Скрипнув зубами, Эдван опустил взгляд и увидел торчащий из тела кабаний клык. Вернее, ту его часть, что виднелась из дырки в тканевой броне. Должно быть, это случилось во время последней отчаянной атаки твари…

«Надо же… совсем не заметил», – подумал он, удивляясь отсутствию боли. Перед глазами всё начало двоиться, сознание поплыло, он начал заваливаться на бок, но в последний момент сумел усидеть на месте, до крови закусив губу. Короткая вспышка боли помогла остаться в сознании. Не теряя больше ни секунды, Эдван смахнул кровь и начертил на щеке слово жизни. Просто потому, что больше ни одного чистого участка на его теле не было.

Преодолевая внезапно накатившую слабость, он спешно принялся расстёгивать ремешки боевых одежд, скинул броню, затем распахнул куртку, задрал рубаху и осмотрел рану. Клык вошёл глубоко и плотно сидел в теле. Из дырки медленно вытекала тонкая струйка крови, которая ранее, видимо, впитывалась тканью одежды. Прикрыв глаза, Эдван попытался успокоиться. Сосредоточился на внутреннем сосуде и удивился тому, что тот был заполнен на две трети.

Парень аккуратно смочил палец в крови и вывел целых два слова жизни на своём боку, чуть выше раны. Символы вспыхнули тёмно-зелёным, тело пронзил заряд бодрости, а Эдван, набравшись смелости, одним резким движением вырвал из раны кабаний клык и зажал дыру тканью рубахи. В голове вновь помутилось, но на этот раз терять сознание он не спешил. Чувствуя, как атра обращается заживляющей силой и уходит в дыру, словно в бездонную пропасть, парень мысленно обругал сам себя. Не будь у него столь могущественного слова, он бы не надолго пережил убитую тварь. Штука, которую он вытащил из собственного бока, была длиной с ладонь. Ровно от запястья до кончика среднего пальца.

Смерть прошла совсем рядом, легонько похлопав парня по плечу своей костлявой рукой, как бы напоминая о том, что она всегда бродит неподалёку и ждёт, когда он, наконец, оступится, или когда от него окончательно отвернётся удача. И вновь всё из-за проклятого страха, который, словно яд, отравляет его тело и мысли, стоит только встретиться с опасным зверем лицом к лицу. Сурово нахмурившись, Эдван поднял над головой зажатый в кулаке клык секача. Он был довольно большим, и снова всё из-за проклятого страха.

– Больше… я не отступлю! И не испугаюсь! Клянусь! – крикнул он, сжимая свой первый трофей окровавленной ладонью.

Несколько долгих секунд он сидел, глядя на клык и свою руку, после чего, вздохнув, быстро накинул все свои одежды, бросил последний взгляд на поверженного врага, мысленно поблагодарил Творца за жизненный урок и, подобрав с земли топор, побежал прочь, сжимая в ладони клык. Он и так слишком задержался на месте драки.

Уже через полчаса после его ухода туда сбежалось с десяток одарённых тварей, которым было очень любопытно, что же такое произошло. Это были те, кто находились ближе всех: пара шакалов, волк, несколько шрии, не испугавшихся клыкастых соседей. Учуяв запах человека, они сильно разозлились и даже немного пошарили по округе, но, ничего не найдя, спокойно разошлись. Хищники уже были сыты и не хотели преследовать опасное существо, а у травоядных попросту не было такой возможности. Чего не скажешь о том, кто посетил это место через два часа после их ухода.

Из зарослей высокой травы медленно показалась огромная кошка. Гладкая, тёмная шерсть с зеленоватым отливом делала её совершенно незаметной среди обильной зелени равнины, а плавные движения животного были полны грации и абсолютно бесшумны. Могучая тварь осторожно приблизилась к мёртвому секачу, жадно обнюхала торчащее из трупа древко копья и, оскалившись, медленно скрылась в траве. Если бы кто-нибудь из городских солдат видел её, то моментально помчался бы за подмогой, ибо это была хассира, прозванная в простонародье сумеречной смертью. Самый опасный хищник на всём правом берегу Белой.