Читать книгу Сахарная вата - Жаклин Уилсон - Страница 4

Я немного повеселела, только придя в школу. Я люблю мою учительницу, миссис Хорсфилд. Когда я вошла в класс, она широко улыбнулась мне и сказала: «С днем рождения, Флосс», а на перемене дала сладкую булочку с глазурью. В день рождения она дает такую булочку каждому ученику своего класса, но моя булочка была особенной – очень большая, с розовой глазурью и вишенкой наверху.

Рианнон с завистью смотрела на мою булочку. Она обожает вишенки.

– Хочешь половинку? – предложила я.

– Нет, она твоя, – ответила Рианнон, с надеждой глядя на булочку.

Я отдала ей бо́льшую половину булочки, ту, на которой была вишенка.

– Мм! – промычала Рианнон, обсасывая вишенку, словно леденец. – А теперь открой мой подарок, Флосс.

Она протянула мне пакет из розовой бумаги, перевязанный розовой же ленточкой, под которую была засунута поздравительная открытка. Мне действительно хотелось, чтобы мы вместе с Рианнон отошли куда-нибудь в сторонку, чтобы я могла спокойно открыть ее подарок, но ей непременно надо было, чтобы я распаковала его при всех.

Поздравительная открытка была покупной, не самодельной, с двумя обнимающимися девочками. Вдоль верхнего края открытки шла надпись розовыми буквами: «Ты – моя лучшая подруга». Теперь я даже была рада, что вокруг нас вились Марго, и Джуди, и вся их шайка. Мне хотелось сказать им: «Смотрите! Рианнон – моя лучшая подруга!»

– Открывай свой подарок, Флосс, – сказала Марго. – Какая же ты… копуша!

Я знаю, что она имела в виду не «копуша», а «корова». Последнее время у Марго появилась раздражающая привычка копировать американский акцент и к месту и не к месту вставлять глупые американские выражения. Марго думает, что от этого она выглядит умнее, но я считаю, что она выглядит от этого еще глупее.

Я могла бы составить о-очень длинный список причин, почему не могу дружить с Марго. Она всегда была заурядной. Если честно, я уже не помню, какой она была в младших классах, но в этом году стало ясно, что она созрела, и теперь она постоянно хихикает, а в голове у нее только мальчики, секс и поп-звезды. Джуди тоже все время хихикает. Правда, она выглядит такой же маленькой девочкой, как я, но у нее есть старший брат, у которого она передирает грубые намеки и неприличные шуточки. Большинство ее шуточек я просто не понимаю. Думаю, что их не понимает и сама Джуди.

Я медлила разворачивать пакет, разглаживала атласную ленточку, ощупывала сквозь розовую бумагу маленькие бугорочки на моем подарке, но Рианнон тоже начала терять терпение:

– Давай же, Флосс. Мне хочется поскорее узнать, как тебе понравился мой подарок!

Итак, я потянула ленточку, развязала ее, надорвала розовую бумагу и достала подарок. Это оказался красивый браслет, сделанный из блестящих розовых бусин.

– Это настоящий розовый кварц, – с гордостью заметила Рианнон.

– Прелесть, – прошептала я.

Меня несколько беспокоило, что такой браслет должен стоить немалых денег. На день рождения Рианнон я тоже подарила ей браслет, но это была просто фенечка из стеклянных розовых, голубых и пурпурных бусин. Я сама ее сделала и надеялась, что Рианнон в знак нашей дружбы тоже сама сплетет для меня фенечку, но у нее на это, похоже, не нашлось времени.

– О… божественно, – протянула Марго на американский манер. – Дай примерить, Флосс.

Она буквально выхватила браслет у меня из рук и надела его себе на запястье.

– Эй, это мой браслет! – крикнула я.

– Тихо, беби, – ответила Марго. – Я же не отберу его, просто хочу примерить.

– Ты уже примерила, – мрачно заметила я.

– У тебя прекрасный вкус, Рианнон, – сказала Марго. – Где ты его достала? Я тоже хочу такой.

Рианнон стала рассказывать о ювелирной лавке в каком-то пассаже и вовсе не спешила помочь мне получить мой браслет обратно. Я знала, что, если сама попрошу вернуть его, Марго начнет дурачиться и подначивать меня.

Мне хотелось просто сорвать браслет с костлявого запястья Марго, но я опасалась сломать ее тощую руку.

Сьюзен сочувственно покачала мне головой. Она стояла позади остальных. Сьюзен – новенькая в нашем классе и еще не обзавелась здесь подругами. Все дразнили ее за то, что она отличница, и за смешную фамилию Поттс и дали ей прозвище Зубрила Потная. Рианнон говорила, что это глупое прозвище, но сама тоже дразнила Сьюзен. Рианнон хорошо умеет дразниться. (Или лучше было бы сказать плохо?) Мне не хотелось, чтобы она так поступала, но она и слушать меня не желала. Рианнон всегда командует, а командовать собой не дает никому. Но она все равно моя лучшая подруга.

– Рианнон, – жалобно сказала я.

Рианнон протянула руку и сказала Марго:

– Отдай браслет, Марго.

Марго неохотно его сняла.

– Вот, – сказала Рианнон, надевая браслет на мое запястье и защелкивая застежку. Щеки у нее были бледно-розовые, как кварц. Было видно, что ей приятно, что ее браслетом так восхищаются. – А что ты еще получила сегодня в подарок, Флосс? Что тебе подарила мама?

– Одежду, чемодан на колесиках и плюшевого кенгуру, – сказала я.

– Плюшевую игрушку! Грандиозно! – воскликнула Марго. – Значит, ты все еще играешь в плюшевых зверюшек! А как насчет кукол?

Я вспыхнула и затаила дыхание. Рианнон видела моих кукол Барби, когда заходила ко мне домой. Я молилась о том, чтобы сейчас она меня не выдала.

– Пойдем, Рианнон, – сказала я, беря ее за руку. – Я хочу поделиться с тобой одним большим секретом. Погоди, скоро узнаешь, что мне сказала моя мама.

– Что? – спросила Рианнон, слизывая с пальца кусочек глазури.

– Да-да, что за секрет, Флосс? – встряла Марго. – Ты из всего устраиваешь событие.

– Да так, ничего особенного, – сказала я, чувствуя себя задетой. Потом глубоко вдохнула и выпалила: – Просто мы уезжаем в Австралию.

Они уставились на меня, Рианнон выглядела более ошеломленной, чем все остальные.

– О, вы едете на каникулы в Австралию! – воскликнула она.

– А я поеду на каникулы в Орландо, – сказала Марго. – Там есть Диснейленд. А в Австралии нет Диснейленда.

– Зато там есть Большой Барьерный риф, пляж Бонди-бич и монолит Айерс Рок, – сказала Сьюзен, по-прежнему державшаяся чуть в сторонке от остальных. – Хотя этот камень правильнее называть так, как его зовут аборигены, Улуру.

– Твоего мнения никто не спрашивал, Зубрила Потная, – сказала Рианнон и обернулась ко мне: – И когда вы туда едете, Флосс? А меня с собой не возьмете?

– Я бы с удовольствием, если бы могла, – ответила я, уже жалея, что сказала про Австралию. Теперь хочешь не хочешь придется объяснить все как есть. – Мы едем не на каникулы. Мы едем туда на полгода.

– В самом деле?

– Да, – печально сказала я. – Только не скажу, что мне этого хочется. Мне здесь нравится. Там я буду сильно скучать по папе. И по тебе тоже, Рианнон.

– И я буду по тебе скучать, – Рианнон крепко меня обняла.

Я обняла ее в ответ.

Марго и Джуди глупо захихикали и принялись нести какую-то чушь, но я их не слушала. Сьюзен поправила на носу очки, слабо улыбнулась мне и отошла от нас. Мне было неприятно, что Рианнон дразнит ее, Сьюзен мне нравилась, – но что я могла поделать? Мне хотелось по-доброму обращаться с ней, но я знала, что тогда все начнут дразнить и меня тоже.

Во время уроков я думала об австралийской школе, где я буду новенькой. Что, если там все начнут дразнить и подкалывать меня? Я была достаточно умной, но не настолько, чтобы стать отличницей, так что Ходячей Энциклопедией меня называть будет не за что? И имя у меня самое обыкновенное – Флора Барнс. Из него тоже нельзя соорудить что-то обидное или грубое. А если меня начнут называть Флосс или Флосси, я нисколечко не обижусь. Правда, Рианнон пару раз назвала меня Флопси-Мопси, но это когда она была за что-то очень недовольна мной.

Нет, в Австралии мне никогда не найти такой подруги, как Рианнон!

– Ты ведь останешься моей подругой, даже когда я уеду в Австралию, правда? – умоляюще спросила я ее во время школьного ланча. – И мы останемся лучшими подругами, когда я вернусь?

– Да, конечно, – ответила Рианнон, но как-то рассеянно, следя в это время за Марго и Джуди. Тесно прижавшись друг к другу, они рассматривали какой-то идиотский глянцевый журнал, водя пальцем по фотографиям своих любимых рок-групп и хихикая. Глядя на них, Рианнон тоже захихикала.

– Ты же не станешь дружить с Марго, когда я уеду, ведь не станешь? – с беспокойством спросила я.

– Отстань, Флосс! – отмахнулась она. – Кстати, куда именно вы едете?

– В Сидней.

– Это рядом с Брисбеном? Там, где снимали сериал «Соседи»?[2]

Мы пошли в библиотеку и нашли большую книгу об Австралии.

– Вау! – воскликнула Рианнон, быстро листая страницы с фотографиями буша, пляжей, оранжевых скал и странных белых построек. – Тебе крупно повезло, Флосс. Выглядит это все просто фантастически!

То, что мы видели на фотографиях, действительно было каким-то нереальным. Слишком ярко и необычно, словно кадры из мультфильма.

Я уставилась на рисунок паркета на полу библиотеки и попыталась представить, как падаю, падаю, падаю на сотни миль вниз, а затем выныриваю уже в Австралии.

Честно признаюсь, я никогда не была сильна в географии. Знала, конечно, что люди в Австралии на самом деле не ходят вверх ногами, но в то же время мне было не совсем понятно, как они там держатся, на другой стороне Земли.

В тот же день на уроке английского мы читали балладу об австралийце по имени Нед Келли. Он воровал овец, и все кончилось тем, что его повесили.

– Смотри, не воруй овечек, когда приедешь в Австралию, Флосс, – предупредила меня Рианнон.

Миссис Хорсфилд попросила меня прочитать вслух балладу о Несчастной девушке. Я читала ее с выражением, заставляя героиню рыдать и плакать. Марго и Джуди давились от смеха. Даже Рианнон хмыкала в кулак. Я почувствовала, что краснею.

– Очень хорошо, Флосс, – ласково сказала миссис Хорсфилд. – Ты очень хорошо читаешь вслух.

Я всегда любила читать вслух маме, когда она гладила или готовила, но теперь она предпочитает в это время болтать со Стивом. Я пыталась читать вслух Тигру, но он постоянно крутится, елозит и пытается перевернуть страницу раньше, чем на ней закончатся слова.

– А теперь я хочу, чтобы каждый из вас написал свою собственную балладу, – сказала миссис Хорсфилд.

– А какой она должна быть? – спросила Рианнон. – Тоже глупой, старомодной и трагической?

– Она может быть любой, главное – чтобы это была баллада, то есть история, рассказанная в стихах, – ответила миссис Хорсфилд.

Все принялись стонать, чесать в затылке и бубнить себе под нос. Все, кроме Сьюзен, которая сидела прямо перед нами. Она уже что-то строчила на листе бумаги.

– Посмотри на Зубрилу Потную, – сказала Рианнон. – Вот дает! Черт бы побрал это задание. Ну, ты что-нибудь уже сочинила, Флосс?

– На другой стороне Земли? – удивилась Рианнон. – Глупо как-то звучит.

– Да, я знаю, просто к слову «Австралия» рифму не нашла, – ответила я.

– А что, если… «в печали я»? – предложила Рианнон. – Девушка говорит: «Сижу в слезах и печали я, потому что не будет в Австралии моей лучшей подруги Рианнон». А к моему имени подберешь что-нибудь. Ну как?

– Не пойдет, Рианнон. По размеру не подходит, слишком длинно.

– Ну придумаешь что-нибудь. А теперь лучше помоги мне, Флосс. Вот, слушай. «На свете жила, словно роза цвела, и к тому же известной циркачкой была прелестная крошка Рианнон. И в пушку ее посадили, и на Луну запустили, прелестную крошку Рианнон. Слишком низко висела Луна, и ударилась крепко она, наша бедная крошка Рианнон». Каково, а? По-моему, неплохо получается. Думаю, не хуже, чем у некоторых умников. – Рианнон вытянула ногу и пнула ножку стула, на котором сидела Сьюзен.

От неожиданности Сьюзен подскочила, царапнула ручкой по тетради и прорвала страницу. Она вздохнула, вырвала страничный лист, обернулась и сказала:

– Будь ты поумнее, поняла бы, что пишешь не балладу, а какую-то бессмыслицу, вроде частушек-нескладушек.

– Кого интересует, что ты там думаешь, Зубрила Потная? Ну умеешь ты рифмовать всякую чушь – и что толку? Кто ты вообще такая? – огрызнулась Рианнон, схватила страницу, которую Сьюзен вырвала из своей тетради, и пробежала ее глазами. – Бред какой-то! Нет, ты только послушай, Флосс.

– Что за белиберда? Это вообще не баллада, потому что она ни о чем. Ты не всезнайка, Сьюзен, ты бездарь.

Рианнон скомкала страницу и швырнула в голову Сьюзен.

Сьюзен повернулась и коротко пнула Рианнон по голени.

– Отвали! Больно же! – скривилась Рианнон.

– Ладно, – пробормотала Сьюзен. – А ты убери ноги подальше от моего стула.

– Не приказывай мне, что я должна делать, дура бешеная, – сказала Рианнон. Она сдвинулась на самый краешек своего стула и приготовилась хорошенько пнуть Сьюзен, но та ухватила Рианнон за лодыжки и потянула на себя. Рианнон потеряла равновесие, съехала со стула, и, взвизгнув, со стуком шлепнулась на пол.

– Рианнон! Что ты делаешь? Сядь нормально и прекрати вертеться по сторонам! – рассердилась миссис Хорсфилд.

– Ой! – воскликнула Рианнон. – Кажется, я сломала локоть. И запястье тоже. И зад себе отбила.

– Думаю, это не смертельно, – сказала миссис Хорсфилд. – Зато будешь знать, что нельзя вертеться на уроке.

– Я не виновата, миссис Хорсфилд, – начала Рианнон и запнулась. Ябед у нас в классе терпеть не могли. – Просто кто-то скинул меня со стула.

Сьюзен сидела не шелохнувшись.

– Хм, – хмыкнула миссис Хорсфилд. Она подошла ближе и внимательно осмотрела руку Рианнон. Рианнон принялась стонать и хныкать.

– По-моему, тут совершенно не из-за чего поднимать шум, Рианнон, – сказала миссис Хорсфилд и помедлила, переведя взгляд на Сьюзен. – Однако должна заметить, что очень глупо и очень опасно стаскивать кого-то со стула, даже если этот человек сам тебя провоцирует. Ты меня удивила, Сьюзен.

Сьюзен ничего не сказала, но густо покраснела.

Я чувствовала себя отвратительно: ведь это из-за нас у Сьюзен будут неприятности.

После этого мне уже стало не до баллады. Я думала только о Сьюзен. Интересно, это она о себе писала? Это она сама пересчитывает в своей голове все подряд, чтобы навести порядок? Только так порядок не наводится. Мы все навеваем на Сьюзен одиночество и страх. Особенно Рианнон.

Я наклонилась ближе к Рианнон и прошептала:

– Как ты думаешь, не лучше ли нам сказать миссис Хорсфилд, что мы сами виноваты, потому что выхватили у Сьюзен ее балладу, а потом насмехались над ней?

Я тактично сказала «мы» вместо «ты», но Рианнон все равно была вне себя от злости.

– Смеешься, что ли? – прошипела она в ответ. – Она действительно меня ударила. Рука болит ужасно, я уверена, что это перелом. Или по меньшей мере сильное растяжение. Зубрила Потная должна получить по заслугам. Она набросилась на меня как сумасшедшая.

– Но, Рианнон, ты же знаешь, что это не так, – волнуясь, ответила я.

– Ты хочешь сказать, что я лгу?! – взвилась Рианнон. Она выпрямилась на стуле и посмотрела мне прямо в глаза. – На чьей ты стороне, Флосс? Хочешь рассориться со мной и подружиться с Зубрилой Потной, чтобы вместе с ней писать сопливые стишки?

– Нет! Конечно же нет. Ты моя лучшая подруга, и знаешь об этом.

– Да, и я подарила тебе браслет из настоящего розового кварца, хотя он мне самой очень нравится. Но я отдала его тебе, потому что ты моя подруга. Несмотря даже на то, что скоро тебя здесь не будет – ты улетишь в свою Австралию.

– Но ты же знаешь, что мне совершенно не хочется уезжать и бросать тебя! Но что поделать? Не могу же я остаться здесь, – сказала я.

– А почему, собственно, нет? – сказала Рианнон.

– Что – нет? – не поняла я.

– Почему ты не можешь остаться здесь? Закати большой скандал и заставь родителей переменить их решение.

– Я не умею закатывать скандалы, – ответила я, подумав.

– Да, знаю, это ты не потянешь, – раздраженно вздохнула Рианнон. – На это у тебя кишка тонка, Флосс. Ты всегда хочешь быть хорошей со всеми.

Эти слова меня сильно задели, но я тем не менее протянула руку и зацепилась мизинцем за мизинец Рианнон.

– Эй, осторожнее, я же повредила эту руку! Что ты делаешь?

– Хочу помириться. Потому что ты моя лучшая подруга и мне очень понравился твой подарок, и я действительно постараюсь не уезжать в Австралию. Между прочим, возможно, мы все равно не сможем уехать туда до летних каникул, а до них еще целая вечность, так что сейчас не стоит даже думать об этом. – Я пожала своим мизинцем мизинец Рианнон, она наконец улыбнулась и пожала своим в ответ. Это была наша клятва дружить вечно.

Сьюзен, склонив голову над тетрадью, продолжала писать свою балладу. Ее мягкие каштановые волосы свесились вперед, обнажив белую кожу на затылке. Она пару раз шмыгнула носом, словно пытаясь сдержать слезы.

Мне было очень жаль Сьюзен, но у меня не было возможности как-то утешить ее, во всяком случае сейчас, когда рядом со мной Рианнон.

Вернувшись из школы, я показала маме свой новый браслет из розового кварца. Мама в это время наводила порядок на кухне, а Тигр сидел возле ее ног и самозабвенно барабанил по пустой кастрюле.

– Узнаю Рианнон и ее мать. Они всегда стараются показать, какие они богатые, – сказала мама. – Эй, а ты сообщила ей, что мы едем в Австралию? Готова поспорить, что она завидует.

– Да, типа того. Ах, мама, мне так не хочется с ней разлучаться!

– Какая же ты сентиментальная, малышка, – сказала мама, обнимая меня. – Но ничего, в Австралии у тебя появятся новые подруги. А Рианнон… По-моему, ты слишком позволяешь ей командовать тобой.

– Я бы хотела подружиться и со Сьюзен, она у нас новенькая, но Рианнон ее просто ненавидит. Что мне делать, мама, как ты думаешь? Стоит мне по-дружески вести себя со Сьюзен, если это поссорит меня с Рианнон?

– Не знаю, милая. Вряд ли это имеет смысл, поскольку через две недели мы все равно будем уже в Сиднее.

– Через две недели? Уже? – ошеломленно посмотрела я на маму. – Почему вы не сказали, что это будет так сразу?

– Не «так сразу», а «так скоро», учись говорить правильно, Флосс. Мы не хотели говорить тебе об этом, чтобы ты раньше времени не разволновалась и не начала рассказывать об этом всем подряд.

– Чтобы я не рассказала об этом папе, – подытожила я, подумав.

– Ну да, если хочешь.

– Но он мой папа!

– Это мне известно. Успокойся. И не кричи. Ты знаешь, я всегда очень тактично относилась к твоему отцу. Стив так старался, чтобы получить место управляющего в этом австралийском филиале их компании. Там он будет получать вдвое больше, чем здесь, – мне просто не верится! Но сказать заранее об этом твоему отцу было бы все равно что макнуть его лицом в грязь, ведь он такой неудачник!

– Папа не неудачник! – яростно возразила я.

Мама обхватила мое лицо ладонями:

– Перестань, Флосс. Я знаю, как ты любишь отца. Во многих отношениях он действительно хороший отец. Очень добрый, симпатичный, я никогда не скажу о нем дурного слова. Но он не умеет ни вести дела, ни устроиться в жизни, с этим ты должна согласиться. Он по уши в долгах, а в его ужасное кафе почти никто не заглядывает. Не понимаю, почему он до сих пор его не продал.

– Папа никогда не продаст свое кафе! – заявила я.

– Ну ладно, ладно. Хотя непонятно, что еще ему остается делать. Лично я только благодарна Богу за то, что меня это больше не касается и я не должна пахать в этом кафе, – сказала мама. Она поцеловала меня в кончик носа и добавила: – Нам с тобой крупно повезло, Флосс, разве нет? Пройдет всего две недели, и мы уже окажемся в прекрасной солнечной стране. Только выйдем из самолета – и пальмы, пляжи, океан!

Разговаривая, она продолжала выбрасывать в мусорное ведро старые пакетики с рисовой кашей и бутылочки с соусами – шмяк, шмяк, шмяк! А Тигр вторил ей, выколачивая свое бум-бум-бум из пустой кастрюли.

– Тебе тоже нужно разобрать свои вещи, Флосс, – сказала мама. – Часть вещей мы сдадим на хранение, а со старым хламом пора расстаться. По-моему, пришло время выбросить некоторые из твоих игрушек.

– Пожалуй, я могу выбросить своих Барби, – сказала я.

– Правильно, молодец! И хотя бы несколько старых плюшевых медведей. Завтра как раз и примемся за твою комнату.

– Завтра я буду у папы.

– Хорошо, я сама это сделаю. А теперь переоденься – мы пойдем в ресторан. Если хочешь, можешь надеть то, что мы тебе подарили. А для начала прими душ, пока я переодеваю Тигра.

– Он что, тоже идет с нами? – спросила я.

– А как иначе, Флосс? – удивленно посмотрела на меня мама. – Ты что, думаешь, мы можем оставить его здесь одного? Прикажем ему самому подогреть себе молоко и уложить себя в постель?

– Ха-ха-ха. Нет конечно. Но почему нельзя пригласить к нему няню, чтобы посидела с ним, пока нас не будет?

– Потому что у нас семейный праздник, глупенькая, а Тигр член нашей семьи. Теперь давай пошевеливайся, именинница.

Снимая свою школьную форму и влезая в новые джинсы и футболку, я думала над тем, что сказала мама. Я не чувствовала, что сейчас у меня настоящая семья. Нет, настоящая семья была, когда мы жили втроем – мама, папа и я. А сейчас, уходя на субботу к папе, я начинала скучать по маме, когда была с мамой – скучала по папе, а вместо него должна была терпеть Стива и Тигра.

Я подошла к окну своей спальни и выглянула в сад. Стив разбил в нем красивые клумбы, соорудил беседку и даже выкопал пруд и запустил туда золотых рыбок, но теперь, когда Тигр достаточно подрос, чтобы обходиться без коляски, это стал его сад. Да, в дальнем конце сада все еще висели мои старые качели, но в целом он теперь принадлежал Тигру – здесь висели его маленькие качели, стояла его горка, его стенка для лазанья, его педальная машина, была его песочница, лежали его мячи-прыгуны.

И сегодняшний поход в ресторан больше походил на праздник Тигра, чем на мой день рождения. Тигр с важным видом восседал на своем высоком детском стульчике, хихикал, болтал ногами и пытался схватить проходящих мимо нашего столика официанток. А каждая официантка норовила погладить Тигра по головке, пощекотать и посюсюкать с ним. И никто не делал ему замечаний, когда он хватал жареную картошку руками и расплескивал свой сок.

В честь моего дня рождения мама заказала особый праздничный пудинг с бенгальскими огнями. Тигр, разумеется, потребовал, чтобы пудинг поставили и зажгли прямо перед ним – и его поставили, – и он вопил, глядя на горящие огни. Они погасли еще до того, как на нашем столе успели расставить тарелки. У меня было такое чувство, что вместе с бенгальскими огнями что-то погасло и внутри меня самой.

Я понимала, что не должна ревновать к своему сводному брату. Он не нарочно требует, чтобы все постоянно обращали на него внимание, он просто маленький. Маленький, но такой надоедливый!

Тигр – одна из причин, по которым я так люблю проводить выходные с папой. Там мы с ним вдвоем, только он и я. И это со мной папа обращается как с маленькой принцессой.