Читать книгу Ндура. Сын Джунглей - Javier Salazar Calle - Страница 9

КАК Я ПЕРЕЖИВАЮ НАСТОЯЩИЙ ТРОПИЧЕСКИЙ ЛИВЕНЬ

Меня разбудил какой-то шум совсем рядом, и я чуть не упал на землю от испуга. Ну, вот и всё, теперь-то они добрались до меня. Столько усилий, столько сил  потрачено зря. Меня всё же застали врасплох, и теперь я должен дорого за это заплатить.  Я судорожно ухватился за ветку и испуганно посмотрел по сторонам в поисках повстанцев. При этом я, кажется, выкрикнул: – Не стреляйте! Не стреляйте! Однако вокруг никого не было. Повстанцы уже бы выстрелили или, по меньшей мере,  стащили бы меня с дерева. Значит, это была ложная тревога. Мне стало даже любопытно, какое же животное потревожило мой сон.

– Я когда-нибудь проснусь спокойно? – проворчал я вслух  – можете оставить меня в покое хоть на какое-то время?

По правде говоря, мне уже было всё равно. Я слез с дерева и потянулся, отчаянно зевая. Я неплохо поспал, несколько часов подряд, но спина по-прежнему болела. К тому же, окончательно проснувшись, я вновь почувствовал зуд на руках и ногах, в местах укусов муравьев и комаров. Спать на дереве вообще-то не очень хорошо для организма, но иногда, это всё же предпочтительней, чем спать на земле, где ты можешь стать легкой добычей любого животного или человека. Я внимательно осмотрел ноги и руки и обнаружил, что некоторые ранки, особенно царапины от веток, воспалились. Только этого мне и не хватало! До меня донеслось какое-то невнятное урчание – это был мой желудок. Я почувствовал сильный голод, но еды у меня уже не было. Так что на сегодня главная задача – добыть пищу. Вода никакой проблемы пока не представляла, так как мне удалось вновь выйти к реке. Мне очень пригодился бы сейчас рассудительный Алекс, мне нужны были его умные и всегда тщательно взвешенные советы. Но Алекса не было, он был мертв, и Хуан был мертв, а я был один. И по моей вине –  всё произошло из-за меня.

Я пошел к реке, чтобы умыть лицо и попить воды.  Напившись вдоволь, я набрал воды в бутылку. Я знал, что жажда скоро вновь вернется. Я сел на большой камень и стал раздумывать, как лучше добывать пищу. Пока я думал, мой взгляд непроизвольно остановился на одном дереве, которое мне смутно что-то напомнило. Я встал и осмотрел его внимательней. Что-то я упустил, но что? Такое чувство испытываешь, когда что-то крутиться на языке, но не можешь вспомнить точно, что именно. Вспомнил! Это такое же дерево, на котором тот попугай в прошлый раз лакомился его плодами. Вот так бывает, когда в голове срабатывает какой-то сигнал, и воспоминание наконец-то вырывается наружу из темных закоулков забвения. Вот так и случилось на этот раз: крайняя нужда сняла оцепенение с парализованного мозга. Если животные едят эти плоды, то и я, наверное, мог бы.  Я когда-то читал, что некоторые животные, вследствие своего метаболизма, могут переваривать ядовитые плоды, но в большинстве случаев, то, что едят животные, было съедобным и для человека. Особенно если это обезьяны, наиболее близкий к человеку вид из всех обитавших в здешних местах.

Подойдя к дереву, я залез на ближайшую ветку и сорвал два или три плода, которые на вид были самыми аппетитными. Спустившись, я разрезал пополам один из них. Внутри, по форме и текстуре, он напомнил мне наши сладкие начинки в виде тонкой, сладкой вермишели из тыквы, только красного цвета. Я очистил одну половинку и откусил маленький кусочек. Я жевал медленно, обсасывая его как карамель. Вкус был немного странным, но вполне приемлемым. Я съел с жадностью обе половины, затем очистил и съел второй плод. Разрезав третий, я обнаружил внутри маленьких червячков, и мне пришлось его выбросить. Затем я вновь забрался на дерево и нарвал еще с полдюжины плодов. Пять из них, наиболее твёрдых на ощупь, я решил убрать в рюкзак про запас, а оставшиеся я собрался съесть тут же.

Когда завтрак закончился, я почувствовал себя полностью удовлетворенным. Всё-таки я смог раздобыть пищу и поел досыта. Потом я торжественно пообещал самому себе, что продолжу поиски других источников питания, так как есть одни только эти плоды было невозможно. Я решил, что надо внимательней присмотреться к птицам и обезьянам. Кроме того, надо было придумать, как можно есть мясо, не приготовив его на огне. Конечно, зажигалка у меня была, но я бы никогда не рискнул разводить огонь из опасения быть обнаруженным моими преследователями, если только я не придумаю, как развести огонь без дыма. Возможно, если я буду есть сырое мясо маленькими кусочками, то ничего страшно не случится. Это будет что-то на подобии карпаччо  из итальянских ресторанов.

Исследуя реку на предмет съедобной, хотя бы на вид, рыбы, я обратил внимание на невысокий кустарник, росший вдоль берега реки. Высотой около полуметра, в основном, зелёного цвета с красноватым налётом на молодых листьях. Стебли были покрыты кучерявой порослью. Листья имели овальную форму с краями в виде зубов пилы14. Но моё внимание привлек их запах, сильный запах мяты. Я подумал, что это может мне пригодиться, и нарвал большой пучок этих листьев. Джунгли продолжали меня удивлять. Может я смогу всё–таки выжить. Новый приступ эйфории.

В тот день я решил идти так же, как в прошлый вечер, то есть параллельно руслу реки, но не по берегу. Насколько я помнил, республика Конго не имела выхода к морю, поэтому река, если она впадала в океан, привела бы меня в другую страну, без повстанцев, где я бы смог найти помощь.  В любом случае, альтернативный метод ориентирования по солнцу никуда бы меня не привел, так как я не имел о нем ни малейшего представления.

Утро прошло спокойно. Я шел и отдыхал, но ощущение дикой усталости было постоянным, мне казалось, что ноги стали весить 20 кг каждая. Порой возникало ощущение, что за мной следят, чей-то внимательный взгляд как будто был прикован к моей спине и сверлил мне позвоночник. Но, как бы я не вглядывался в окрестности, мне так и не удалось увидеть никого, никаких следов человеческого присутствия. Носки, как ни странно, высохли. Кроссовки еще были влажными, но уже не хлюпали так неприятно, как раньше. Однако ступни определенно были заражены каким-то грибком, как бывает после посещения грязного бассейна. Когда мне попадались птицы или животные, я замирал и начинал внимательно за ними наблюдать, пытаясь понять, чем они питались. Но пока безрезультатно. Они перелетали или прыгали с места на место, не проявляя никаких признаков голода. Везет же им!

Что-то упало мне прямо на нос и я, проведя рукой по лицу понял, что это была вода. Взглянув наверх, я увидел еще капли воды, падающие прямо на меня. В следующий миг мне показалось, что черные, грозовые тучи падают прямо мне на голову. Небо потемнело почти мгновенно. Пошел дождь. Да что я говорю – «дождь»! Это был ливень, подобного которому я не видел никогда. Где-то очень далеко слышались раскаты грома. Иногда среди плотных туч сверкали яркие вспышки молний, озаряя все вокруг, как будто включались на секунду уличные фонари. Я стал лихорадочно искать укрытие, и единственное, что мне пришло в голову, так это сесть на корточки под огромным деревом, положив рюкзак под ноги. Я натянул кепку и накинул сверху одеяло, приготовившись просидеть так без движения до конца ливня, как это делали птицы, чтобы вымокнуть как можно меньше, подставляя дождю одни и те же места.

Дождь шел без остановки несколько часов. Мне показалось, что прошло несколько дней. Я успел проголодаться, но не осмеливался двинуться с места. Вода полностью пропитала одеяло и футболку. Я чувствовал, как вода стекает струйками по спине.  Вода стекала также и по стволу дерева, подмывая меня снизу. Воды становилось всё больше, гром громыхал всё громче и вспышки молний сверкали всё чаще. В эти томительные часы я старался не двигать даже головой и развлекался тем, что искал взглядом маленьких насекомых на земле и, когда находил, с интересом наблюдал, как капли падали на них сверху, или как их смывало потоками воды. Мне удалось разглядеть и пару червяков, которые, казалось, с удовольствием извивались в грязи. А ливень всё шел без конца, и казалось, что бог Бумба, создатель народов банту, собрал все накопившиеся силы и обрушил их со всей яростью на мою голову, чтобы одним ударом покончить со мной. Мне стало холодно. Меня пробила дрожь. Зубы сами по себе начали отбивать чечётку в ритме кастаньет.  Кое-где образовались ручейки, текущие неизвестно куда, и омывающие все препятствия на своем пути. Река за моей спиной ревела громче обычного, видимо, разливалась из-за ливня. Чувство голода усиливалось с каждой минутой, а ливень не прекращался. Гром звучал всё громче и молнии, эти электрические разряды, вызванные титанической битвой грозовых туч, сверкали всё чаще. С каждой минутой я намокал всё сильнее. Сидеть, не двигаясь, под проливным дождем, может и помогало не промокнуть до нитки, но только не в джунглях. От такого тропического ливня можно было спастись только в четырех стенах и под крепкой крышей. Думаю, что даже под зонтом ощущение будет такое, как будто ты искупался в реке. Сейчас не время было думать о состоянии кроссовок. Я желал знать только одно, когда небо, наконец, закончит опустошать свои резервуары на мою бедную голову.

Я был в отчаянии. Мне стало казаться, что это может продлиться несколько дней или даже недель. В памяти всплыли азиатские муссоны и их разрушительные последствия. Не удивительно, что в джунглях растут такие высокие деревья, если их так обильно и часто поливает. Если ливень продлится еще хотя бы немного, то лес станет походить на аквариум с обезьянами вместо рыбок. Любопытно, что с дождём все, или почти все характерные звуки тропического леса стихли. Должно быть потому, что оглушающий шум падающей с неба воды заглушал все другие звуки. Или просто все, кто эти звуки производил, попрятались от дождя в свои дома, в свои норы и гнезда. Все, кроме меня. Я оставался под открытым небом, под проливным дождем тропического циклона, без малейшего, хотя бы  самого паршивого, укрытия. Если так пойдет и дальше, то я совершенно деградирую и очень быстро дойду до того, что вырою сам себе могилу и, умиротворенный, улягусь туда помирать в полном физическом и духовном изнеможении. В моем положении даже это не показалось мне такой уж плохой идеей. Почти что желанный отдых, уход от всего.

Молния ударила в дерево в десяти метрах от меня, и оно разломилось пополам. Треск раздался такой, что на несколько секунд я оглох и растерялся. Земля задрожала, и мне почудилось, что приближается конец света.  Макушка дерева загорелась, и вся верхняя его половина повалилась на землю с оглушительным треском, сметая всё в своем падении. Странный запах наполнил всё вокруг. Сначала я остолбенел, пораженный мыслью о  том, что подвергаю себя смертельной опасности, находясь так близко от деревьев. Я представил себе, как молния пронзает мое тело, моментально сжигая меня изнутри. Но, глядя на огонь, я понял, что, так как я уже промок до нитки, то и сидеть без движения смысла не имеет, а немного тепла мне не помешает. Именно на тепле сейчас сконцентрировались все мои самые сокровенные желания. Я поднялся, и все суставы отреагировали на это дикой болью. Как будто в них вонзили одновременно множество длинных иголок, особенно в коленные чашечки. После трех неудачных попыток встать и интенсивного растирания мышц, мне всё же удалось вернуть ногам подвижность. Я подошел вплотную к огню.

Жар от огня ударил мне в лицо как накатившая волна, но это было приятное ощущение. Я закрыл глаза и принялся наслаждаться обволакивающим меня, спасающим, освобождающим от всех проблем теплом. Я снова накинул сверху одеяло, хотя навряд ли оно на что-то годилось. В ожидании окончания ливня, я собирал маленькие ветки и щепки и подбрасывал их в огонь, чтобы он не потух. Это вызывало яркие вспышки огня и снопы искр, затем всё успокаивалось, и ветки и щепки ровно и быстро догорали. Воспользовавшись ситуацией, я присел у огня, достал из рюкзака еще три плода, очистил их и съел. Надо сказать, что они мне уже порядком надоели, но голод – не тётка, однако есть опять эти фрукты мне уже не хотелось. Чтобы хоть как-то обмануть чувство голода, я стал слегка покусывать какую-то веточку.

Думаю, что, если бы не этот случайный и своевременный костер, в ту ночь я бы наверняка умер. Несколько раз я засыпал, роняя голову на колени, но сразу же просыпался, потревоженный вспышкой света от костра или услышанным во сне безутешным детским плачем. Влаги на своем теле я уже почти не чувствовал. Согретый теплом и заботой моего желто-красного горячего друга, я скоротал эту ночь у костра до рассвета и дождался, наконец, окончания дождя.