Читать книгу Буквы в кучках - Женя Маркер - Страница 3

– Борис Тихонович, как сегодня со временем? Найдем часик пообщаться? – я позвонила с утра в понедельник куратору нашего психологического Центра.

– Подъезжай сегодня к семи в кабинет. Поговорим. – Академик как всегда был конкретен. Скорее всего – в силу характера и большой востребованности последнее время. Остаться наедине с ним было очень трудно: чаще мы решали все вопросы по телефону.

В назначенное время я постучала в обитые дерматином двери. В кабинете с широкими окнами было свежо. За столом сидел Борис Тихонович и пил чай крупными глотками из большой кружки. Меня порадовало то, что мой подарок к 23 февраля ему пришелся по душе. Прежде всего, объемом – дед любил крупные формы, и цветом (бледно салатовый цвет его не раздражал). Он предложил мне присесть рядом, налил из чайника маленькую чашечку, и я сразу перешла к делу.

– Хочу рассказать вам интересный случай из моей практики…

– Раньше конечно не могла. Практику нарабатывала, – улыбнулся Борис Тихонович. – А сегодня советоваться надумала?

– Я же только начинающий специалист. У меня еще нет такого опыта, как у вас. – Решила немножко приподнять деда и не уронить себя. Как-никак а именно он порекомендовал меня после той школьной конференции на работу стажером-психологов в этом замечательный Центр. – Представьте себе, несколько месяцев назад разговорилась я с отцом. Зная о нашем Центре, решил он проконсультироваться, так как некоторые события его жизни вращаются вокруг непонятных сил якобы оккультизма, эзотерики или потусторонних сил. Мне тоже кажется, что мистикой здесь веет, но этот случай заслуживает общего внимания. К счастью, суть проблемы автор описал письмом на электронную почту. И лучше будет, если вы сами почитаете это послание. В пересказе я наверняка что-либо упущу. Или буду субъективной…

Борис Тихонович (Б.Т., как сокращенно за глаза называли его остальные коллеги, а я про себя говорила «дед») надел очки, подвинул к себе удобнее Айпад и принялся читать.

«Моя судьба была столь же не проста, как у камня, котящегося по склону горы: падения в ямы, взлет при преодолении мелких препятствий, вероятность рассыпаться при столкновении с более мощными глыбами, торможение на пологих откосах и набор скорости при падении со скалы.

Вспоминая детские годы, я всегда ловил себя на мысли, что во мне не одно «я», а целая дюжина. Что, не верится? Или сразу хочется причислить к шизофреникам?

Может быть. Но дочитай все до конца, и, может быть, твое мнение изменится.

Если обычный человек советуется со своим внутренним голосом, или ищет поддержки внутри себя для разрешения проблемы, то мне порой приходилось собирать целый консилиум с этими «я». Или совет отряда, или собрание, или партийное бюро. По—разному: в зависимости от моего возраста и степени важности возникающего вопроса. Называй, как хочешь.

С десяток «я» внутри себя. Сложно. Запутаться можно в спорах с самим собой. Поэтому моим внутренним голосам я придумывал различные имена. А порой давал и прозвища. Причем разделение шло не по цвету волос, росту или тембру голоса. А по тем качествам, которые преобладали у конкретного моего «я». Но, вернее, выбор шел по другим каким—то неосознанным причинам и мотивам. Я не знаю. Так вот, одно моё «я» – отвечало за спортивные успехи, знало поименно футболистов, любило соревнования и разного рода соперничества. Я его называл «Шуриком».

Другой субъект – Андрей – зачитывался книжками и обожал художественную литературу. Сам рифмовал и писал «буковки в кучках» (так я называл свои стишки). Он – «Поэт».

Тошка мечтал об армии и военных подвигах. Любил играть в солдатиков, потом в «Зарницу», «Орленок», любил покомандовать, участвовал в военно-прикладных соревнованиях и т. п. Этакий «командир», так сказать.

Адик постоянно хохмил. Прикалывался. Томадил в компании и мог вести конферанс. Рассказывал анекдоты и был душой компании. Это «я» просто звалось – «чудиком».

«Танцору» Ашоту нравилась музыка. Он всегда что-то насвистывал. Подпевал под радио или играющий проигрыватель. Без слуха и голоса, а танцевал. Особые симпатии отдавал кавказским и латиноамериканским ритмам.

Автондилу нельзя было существовать без кисточек и карандашей. Мелом или карандашом он мог изрисовать любое свободное пространство. А на картины в музеях смотрел часами.

Аркадий вечно терся возле девчонок. Заигрывал. Флиртовал. В детстве играл с ними в дочки-матери, вырезал для кукол платья. И юности слыл «Бабником».

Азик считался самым мудрым и рассудительным. Он мог долго думать и размышлять, но советоваться с ним было одно удовольствие. Это «я» – «философ».

Еще было «я» – Артур. Этот стремился все сделать самым первым. Он регулярно куда-то убегал. Особенно в походы, в горы, в самые дальние районы города. Мог подраться и числился везучим авантюристом.

Самым трусоватым считался Леша. Вечно сомневающийся, он всегда находил какие-то доводы, подкрепленные математическими расчетами. С его логикой сложно было спорить, к тому же он часто задавал такие сложные вопросы, на которые сам же с трудом находил ответы.

И все бы было не так странно при выявлении психиатрического диагноза, если бы не странное продолжение. В сосуществовании этих самых «я» появились проблемы. Вернее не проблемы, а одна напасть. С годами… они стали куда-то пропадать. Исчезали постепенно из меня. Я даже сначала и не замечал, что этих «я» становится все меньше и меньше.

И вот наступил момент, когда их не стало совсем. Я остался совсем один. Нет теперь сборов нашего отряда, собрания пропали, и даже ячейки партийные не проходят.

Поначалу я испугался. Как же так, обращаешься в себя, а там пустота?

Причина, как я вижу, проста.

По мере взросления, я – здесь я говорю за себя самого – постепенно достигал новых рубежей. Вершины были разными. И высокими и не очень. Но все равно это были достижения. Достижения для любого человека—личности. И некоторые люди к ним шли бы всю жизнь. А у меня к сорока пяти годам даже мечты все куда-то испарились. Осталась так, мелочевка. Поесть. Поспать. Выпить. Что-то прочитать. Какой-то фильм посмотреть.

Суди сам.

1. Математические способности реализовались в победах на олимпиадах и получении первой специальности оператор ЭВМ. Я стал преподавателем информатики еще в то время, когда компьютеры для большинства населения были фантастикой.

2. Увлечение танцами и музыкой начались тремя аккордами на гитаре, полугодовой учебой игры на аккордеоне и неделей тренировок в кружке бальных танцев. Продолжилось оно в качестве домашнего массовика-затейника на вечеринках и дружеских застольях. И закончились победами на сцене в конкурсах художественной самодеятельности.

3. Потом наступило время, когда я стал кандидатом в мастера спорта. Получил массу спортивных разрядов и вывел свою команду по волейболу в чемпионы. Закончились спортивные достижения банальной операцией на позвоночнике. В итоге все резкие телодвижения были запрещены.

4. Выбрав профессию военного, я прошел весь армейский путь и дослужился до полковника. При этом моя служба была связана с многочисленными командировками и переездами по всей стране от Питера до Камчатки. И если два переезда приравниваются к пожару, то горел я раз 7—8.

5. Постоянно рисуя, я совершенствовал свое мастерство художника-графика, и организовал ряд персональных выставок, оформил массу книжек, слыл толковым шаржистом. В итоге стал членом професинально-творческого союза художников России.

6. Неожиданно для себя начал заниматься научной деятельностью. И вскоре защитил кандидатскую диссертацию, а потом и докторскую. Ты знаешь, что я потратил на все это около пяти лет.

7. В следующие пять лет я сочинил сборник песен и стихов, издал десяток толстых и не очень книжек, среди которых парочка стала бестселлерами.

8. Я продолжал смеяться сам и прикалываться над другими до тех пор, пока не овладел искусством шаржа. Публиковался в «Версии», «Изюминке», «СПИД—инфо», «Красной звезде», «Вечерней Москве», «Литературной газете» и др. В итоге, как художник—карикатурист, вошел в десятку лучших свободных художников на Арбате.

9. Постоянно писал заметки, статьи, вел рубрики в газетах и дослужился до заместителя главного редактора одного из журналов.

10. Не прошло даром и увлечение девочками. На одной из кафедр был избран профессором психотерапии, медицинской психологии и сексологии. А российское психоаналитическое общество избрало меня Почетным членом.

Видишь сколько ипостасей?

Для многих моих друзей и знакомых такой набор специальностей совершенно не реален. Кто-то бьется всю жизнь в погоне за членством в союзе писателей или пишет докторскую диссертацию. Кто-то так и не стал полковником. А кто-то лишь мечтает о профессуре.

В чем дело? Мне кажется, что я проживаю не одну жизнь, а несколько чужих. Причем многие из них достаточно серьезны, а иные поверхностны.

Может ли быть такое? И что делать мне сейчас без этих внутренних «Я»? Ответ на этот вопрос я найти не могу…»

– Интересная ситуация. – Борис Тихонович отодвинул ко мне планшет, вздохнул и на немного задумался. – С одной стороны, все это где-то типично для любого одаренного или талантливого человека. Который, если талантлив, то не в одной ипостаси. Вспомни Цезаря, Леонардо да Винчи, и прочих. С другой стороны, здесь, и правда, что—то не так. Меня в этом письме заинтересовала одна ситуация с именами. Ну-ка напомни-ка мне эти самые «я».

– Минуточку… – я бегло прочитала по тексту письма. – Шурик, Тоша, Андрей, Адик, Ашот, Автондил, Аркадий, Азик, Артур, Алеша. Имена, как имена. Ничего необычного. А почему они вас заинтересовали?

– Не знаю. Мне показалась знакомой ситуация, где встречаются подряд несколько имен, начинающихся на одну букву. Смотри сам. Саша, Шурик – это Александр. Тошей зовут часто Антона. Толя – Анатолий. Леша – Алексей. С остальными и так понятно. Все имена начинаются на букву «А».

– Может быть. Я не обратила на это внимание. А что это за знакомая ситуация?

– Это старая история. Когда—то на фронте у нас был взвод, в котором случайно собрались все солдаты с именами на «А». Мы тогда, в эшелоне, когда ехали на передовую, еще смеялись. Надо же, как повезло ротному писарю. Пиши инициалы и не задумывайся. А тем ротным писарем был ваш покорный слуга. А ныне Действительный член академии наук.

– Забавно…

– И забавно, и не очень, – Борис Тихонович закурил. – Я расскажу одну старую историю. Может она поможет в твоей работе. Наберись терпения… Я давно не вспоминал годы войны. – Он склонил голову чуть на бок, положил в карман свои очки с роговой оправой, прищурился, что было верным показателем его желания рассказать нечто из далекого прошлого. Жизнь с двумя бабушками, пока отец носился по командировкам или уходил весь в свою работу, приучила меня к терпению в общении с пожилыми людьми, и я приготовилась слушать.

Голос Б. Т., мягкая успокаивающая речь и немного выпитого горячего чая убаюкивали. Постепенно я стала клонить голову вниз и прикрыла глаза. Слова ветерана рисовали в моем воображении картины прошлого, навеянные кинофильмами, рассказами ветеранов, участников боевых событий. Он спокойно повествовал о своем, сняв очки и не замечая того, как я слушаю.