Читать книгу Бессмысленные чувства. (м+м) - Жора Мора - Страница 6

– Пожалуйста, не надо, Райн!

– Что в этом такого?

– Это жестоко!

– Ну почему? По мне так забавно.

Цестилий, красный от стыда, прятался в кровати, пока Райн читал вслух личную информацию младшего принца Страфии. Выходной выдавался на редкость интересным, для Райна, расхаживающего по комнате с планшетом в руках, так точно.

– Нельзя читать мои первые фанфики про поняш! – в сердцах воскликнул Цестилий, не решившись показаться из одеяла. – Я не умел писать фанфики!

– Я вижу… «Флаттерфайр поправила гриву. Она была счастлива». Кто? Грива? Грива была счастлива?

– Я не умел строить предложения! Мне было пятнадцать!

– Стыдно принцу так безграмотно писать в сознательном возрасте, – поцокал языком Райн, явно забавляясь. – Ты шипперишь Флаттерфайр и Пиэджек?

– Да, они милая пара, – проворчал тот из одеяла. – Ты наверняка уже видел мои сохраненки.

– Да. Целующиеся пони – это мощно…

– Не осуждай меня.

Райн над чем-то посмеялся, Цестилий и так был поглощен стыдом, потому не хотел спрашивать причину смеха. Райн получил доступ в личные аккаунты Цестилия: новые и старые. Мамины агенты не смогли найти все аккаунты Цестилия, поскольку он не везде использовал настоящие данные.

– А как же порно? – прямо спросил Райн, листая что-то на планшете. – Ты не скачиваешь его, что ли? И аккаунт не завел на любимом порно-сайте?

– Нет! – от возмущения Цестилий подпрыгнул на кровати. – Как ты можешь говорить мне такое в лицо?

– Не веди себя как нервный девственник, – невозмутимо ответил Райн. – Я хочу знать твои предпочтения в сексе. Наверняка хочешь жестко, но боишься.

– Агх! – фыркнул Цестилий, ухватившись за многострадальную голову. – Нельзя обсуждать такие темы!

– Почему?

– А если я начну докапываться до того, что тебе нравится в сексе?

– Я люблю бондаж, подчинение, принуждение, аутоасфиксиофилия, хлыст и особенно мольбы в процессе.

Цестилий побледнел, но не был шокирован:

– Понятно, почему у тебя никого нет…

– У меня хотя бы был, – ехидно поддел тот. – А тебе как не вставляли, так и ты никому не вставлял.

– Зачем ты так со мной?.. – прошептал Цестилий с нотками обреченности. – Сегодня суббота, ты не можешь вгонять меня в краску в свободные дни. Я уже занялся физкультурой, ты обещал, что дашь мне отоспаться после!

– Я соврал.

– Помогите… – и упал обратно в кровать.

– Эй, любитель поняш, – Райн стал над душой, от его пристального взгляда стало холодно. – Ты так и не выбрал клуб. Нужно решить эту проблему.

– Есть клуб, где максимально мало двигаются и не думают?

– Да, клуб анонимных алкоголиков, – хмыкнул тот. – Ну или литературный клуб. Кажется, там читают скучную классику и потом обсуждают ее.

– То есть там надо думать.

– Ну, клуба для овощей у нас еще нет.

– Может, клуб готовки? Я бы мог научиться готовить.

– Зачем?

– Я не знаю, – Цестилий убрал одеяло и вяло поднялся с кровати. – Может, сходим за буклетом? А то я свой потерял.

***

В спальном крыле находился огромный зал, где можно отдыхать на удобных креслах и глядеть в панорамное окно с видом на живописные горы. Светлая комната в бледных голубых тонах полностью пустовала, поскольку было утро субботы, потому Цестилий удивился, заметив среди пустоты Рофа.

Роф, кажется, заимел привычку засыпать где угодно, но не в собственной комнате. Рядом стоял его надзиратель, который, по всей видимости, был глубоко возмущен поведением подопечного.

– Ваше Высочество, – сдержанно позвал он. – Не обязательно сбегать от собственного брата в такой способ.

Надзиратель был заметно меньше Рофа, светловолосый и веснушчатый, с тонкими утонченными руками. Несмотря на внешнюю слабость, тон у него был довольно упрям.

– Прошу Вас, Ваше Высочество!

Цестилий перевел скептический взгляд на Райна:

– А ты почему не обращаешься ко мне так уважительно?

– Обращаюсь при людях, – самодовольно ответил тот. – У тебя нет доказательств того, что я неподобающе себя веду.

Роф тем временем открыл глаза и раздраженно проворчал что-то под нос. Он выглядел помятым и агрессивным – как медведь, которого пробудили из спячки среди зимы.

– Какого черта, Симон?.. – зарычал хрипло он. – Я хочу спать!

– Мой милый ови*…

Роф вздрогнул и вскочил с места, едва не сбив Симона с ног. У входа в гостевой зал стоял старшекурсник, отличающийся от Рофа буквально всем. Для начала, мягкими длинными платиновыми волосами, ниспадающими на черную накидку в пол. Голубые, почти прозрачные, глаза холодно глядели на младшего брата. Матис Жардан V был немного ниже Рофа, но заметно старше на лицо.

По правую руку стоял надзиратель, который больше напоминал модель своей элегантной хрупкой внешностью: блекло-голубые волосы падали на левый глаз, под правым же красовалась родинка. Не похоже, что надзиратель хоть как-то собрался влиять на Матиса, который меланхолично продолжил обращение к Рофу:

– Мне может показаться, что ты избегаешь меня.

Роф выругался сквозь зубы, но так нечленораздельно, что никто его не понял.

– Ты что-то здесь забыл? – недружелюбно спросил он.

– Сделай тон помягче, – все так же томно произнес Матис, подходя ближе. – Я беспокоюсь о тебе. Ты плохо спишь, как я недавно узнал. Может, стоит проведать доктора?

Роф напрягся всем телом, когда Матис подошел к нему. Надзиратели, чье присутствие целиком игнорировалось, встали рядом друг с другом, как-то безучастно наблюдая за происходящим. Впрочем, вряд ли они смогли бы что-то сделать.

– Я не пойду к врачу, – враждебно, но сдержанно ответил Роф. – Может, я бы спал нормально, если бы не…

Он осекся, но было уже поздно, так как на лице Матиса расплылась коварная ухмылка:

– Если бы не я, ови?

– Блядь, да отвали от меня! – не выдержал тот, однако не решился трогать Матиса, хотя обычно не боялся применять силу.

– Не стоит бояться, – Матис протянул руку, нежно проведя ею по щеке напряженного брата. – Я знаю, что тебе все это нравится на самом деле. Ты просто пугаешься ответственности. Я здесь, в академии, ради тебя. И мы покинем ее только вместе.

Роф обреченно вздохнул, продолжая хмурить брови.

– Ты пиздец какой странный, они*.

– Наконец-то ты успокоился, – Матис убрал руку. – Пойдем, хорошо проведем время. Обещаю больше не говорить о браке.

Они оба пошли дальше, надзиратели последовали следом. Цестилий и Райн, стоящие у стены как часть интерьера, были проигнорированы или просто незамечены. Скорее всего первое, это в духе жарданианцев.

Стоило им покинуть гостиную спального крыла, как воздух стал словно легче. Атмосфера между братьями Жардан была слишком жаркой, и, к счастью, осталась позади. Цестилий облегченно выдохнул:

– Что бы это ни было, это было странно.

– Зато у них наверняка веселые ночки, – пожав плечом, хмыкнул Райн. – В любом случае, нас это не касается. Ох, чуть было не забыл, – Райн разблокировал экран планшета. – Сегодня пришло письмо, но я так увлекся твоими фанфиками, что запамятовал о нем.

– Ну, спасибо, наверное.

– Твой старший брат, Даримир Торвальди VI, выявил желание приехать на благотворительный бал вместе с родителями. Он был в деловой поездке в Жардании, но возвращается на днях по непредвиденным важным причинам.

Цестилий открыл рот, не зная, что следует спросить первее. То, что Даримир возвращается раньше запланированного срока, конечно, странно (так не делается, как правило), но…

– Какой еще бал?

– Десятое марта.

– Что? В День Памяти здесь проводят бал?

– А ты вообще не интересуешься окружающим миром, да? – скептично осадил Райн.

– Я не наследник на трон, мне не обязательно знать все эти мелочи, – отмахнулся Цестилий.

– Благотворительный бал проводится в честь окончания войны за мировое влияние, – терпеливо объяснил Райн. – Именно из-за нее восемьдесят лет назад погиб Ламаш, а вместе с ним и королевство Ирамир. С тех пор страны заключили хартию мира, дабы избежать подобных последствий в будущем. Все это ты и сам должен знать.

– Историю Дня Памяти я знаю, но не думал, что будет бал здесь, в академии! – Цестилий обреченно взвыл, потирая обреченно лоб. – Даримир будет злорадствовать вечность потому, что я сюда попал! Это катастрофа!

– Серьезно? Это для тебя катастрофа? – скептицизм и не уходил из голоса Райна.

– Ты просто давно не видел Даримира! Он замечательный наследник, но брат из него достаточно задиристый.

– Да я общался с ним, когда он здесь учился. Помог ему однажды тайно пиво пронести.

Цестилий посмотрел на него как на предателя века. Значит, когда Даримир что-то просит, то Райн не прочь подыграть! Есть ли в мире справедливость?

– Что такое? – не понял реакции Райн, продолжая усмехаться.

– Говорить с тобой не хочу! – фыркнул тот с открытой обидой. – Почему ему ты делаешь поблажки, а мне нет? Может, раз уж вы так хорошо ладите, станешь его прислугой?

– Хочешь сказать, тебе я не делаю поблажки?

Цестилий умолк, подумал, и выдал:

– Но не так, как ему!

– Тоже пиво хочешь?

– Нет! А, забей!.. Ты не изменишься!

Цестилий, может, и дальше бы сильно возмущался, если бы не заметил, как Райн потирает левую руку. Руку, что всегда скрывала шрам за тканью перчатки.

– Что-то не так?.. – напряженно спросил Цестилий, заметив этот жест.

– Ты о чем?

– О руке. Что-то не так?

– Все прекрасно. Пойдем!

Цестилий позволил ему шагнуть вперед, а потом, не предупреждая, вцепился в руку Райна, и резким движением сорвал перчатку. Если бы не эффект неожиданности, то Цестилий так бы и не увидел розоватую неприятную на вид кожу – остатки от ожогов целители убрали так, как это вообще возможно, но рука оказалась изуродована навсегда. Может быть, косметическая пластическая операция могла бы что-то решить, но она явно не нужна самому Райну.

Райн раздраженно оттолкнул Цестилия от себя, рывком выхватил перчатку и поскорее скрыл результат встречи с саламандрой. Цестилий опешил и растерялся. Это было мощным напоминанием того самого дня. Тогда, когда они играли в саду, сбежав подальше от няни – это не считалось чем-то ужасным, сад-то под защитой, а они были всего-навсего детьми.

Был солнечный летний день. Родители занимались приемом гостей, мастер Робел тоже был с ними, потому и Райн оказался в кругу придворных детишек. В те самые времена никто не обращал внимания на статус, по крайней мере, у Райна не было проблем влиться в коллектив. Тогда он был очень худым ребенком с впалыми щеками – очевидно, что прежняя жизнь его не щадила. Дети играли в салочки, громкой сворой проскальзывая через вишневые деревья.

Цестилий, маленький полноватый ребенок, всегда оказывался последним, потому подвижные игры для него превращались в испытание. Так как няня осталась далеко позади, то дети не скупились на слова.

– Эй, Цестилий! – крикнул кузен Клементайн, оборачиваясь на бегу. – Ты вечно будешь водить или как?

– Он не умеет быстро бегать! – рассмеялся другой мальчик, скрывшись из виду.

Цестилий остановился, ухватился за колени и принялся жадно глотать воздух. Легкие горели, ноги тоже. Он просто не мог играть вместе со всеми, но очень хотел. Цестилий ненавидел эту игру всем сердцем, однако сидеть в одиночестве еще хуже. Со временем Цестилий подружился с Клементайном, между ними и по сей день есть некие отношения, которые можно назвать влюбленностью, но в детстве все было иначе.

– Ох, – Райн коснулся его плеча. – Теперь я вожу.

Цестилий изумился, потому что он не догонял Райна. Данный жест, может, был вызван жалостью, а, может, и нет, но для того, кто задыхается от бега, это было спасением. Райн обогнул его и побежал за другими детьми, тем самым дав Цестилию время для отдыха. Не успел Райн убежать далеко, как вдруг со спины послышалось громогласное рычание. Цестилий ощутил, как душа ушла в пятки, потому что рычание прозвучало прямо за ним. Медленно обернувшись, он увидел огромную пасть с множеством зубов, в которой тлелся огонь.

– Осторожно!

Толчок в сторону – и поток пламени от огромной (а в детстве и вовсе гигантской) ящерицы прошел мимо. Цестилий плюхнулся на траву, но ужаснулся, заметив, что под пламенный удар попал Райн. Казалось, что верхняя одежда объялась пламенем, кожа в некоторых участках потемнела, а рука… Цестилий не мог рассмотреть – только не за те секунды, – но вместо руки было нечто красное и отвратительное на вид.

– Убегай! – крикнул Райн твердо. – Немедленно!

Цестилий был пугливым и впечатлительным малым, потому, расплакавшись, он неловко поднялся на ноги. Саламандра тем временем зарычала и поползла вперед, на перепуганного до смерти Цестилия, но Райн прыгнул на нее, ухватив за пасть руками, и просто не позволил животному продвинуться. Цестилий убежал и позвал на помощь. Когда охрана прибежала, то саламандра была уже мертва, а Райну требовалась неотложная медицинская помощь.

С тех пор они не виделись. Цестилий знал, что Райн в порядке, но боялся посмотреть ему в глаза. Если бы Райн тогда не защитил его, то… Да и зачем он вообще это сделал? Цестилий вспоминал, как обычно играл с ним – Райн не умел читать или писать, потому его можно было дразнить. Конечно, Райн дразнился в ответ (и намного лучше), но все же… То, как саламандра пробралась в сад до сих пор непонятно, это могло быть как покушением, так и совпадением. Но, самое главное крылось в том, что именно из-за Цестилия рука Райна в таком отвратительном состоянии.

– Прости, – произнес сухо Цестилий, отвлекшись от воспоминаний. – Прости, что тогда…

– Избавь меня от сентиментальности, – фыркнул Райн, в его глазах читался скрытый гнев. – У тебя, кажется, плохо развит инстинкт самосохранения. Чего ты этим добивался? – он явно намекал на то, что Цестилий без спроса снял перчатку. – Не беси людей, которые добры к тебе. Я не всегда могу оставаться хорошим.

– Но в чем дело? – настоял Цестилий. – Если ты зол на меня за тот инцидент в детстве…

– Да с чего ты взял, что я зол?

– Почему ты не показываешь мне свой шрам?

– Тебе не приходило в голову, что такое уродство не принято показывать?

– Но только не для меня! Тебе незачем прятать что-то от моих глаз! – Цестилий был искренен, он не хотел, чтобы Райн стыдился подобного, это ведь неправильно. – Тебе только что было больно? Я слышал, что тебе едва спасли руку, потому не странно, что ты все еще ходишь на осмотры. Если ты чувствуешь дискомфорт сейчас, то мы можем отложить дела с никому ненужным клубом и пойти к врачу.

Цестилий говорил уверенно и рассудительно, чтобы Райн не спутал его рвение помочь с чувством вины или жалости. Райн внезапно жестко выругался (Цестилий таких слов не слышал), и пошел вперед. От него так и ощущалось раздражение и опасность, но Цестилий упрямо засеменил следом. Если Райн наругает его, то пускай так и будет.

– И куда мы идем?.. – поинтересовался Цестилий.

– Сам же сказал – к врачу.

«Значит, у него все же бывают боли в руке…» – с сочувствием отменил Цестилий, так как ранее был просто не уверен в этом.

Больничное крыло располагалось в самом удобном месте – примерно в центре дворца академии, на втором этаже. Помещение делилось на несколько комнат: для тяжело больных (в данный момент не используется), для вирусных больных, для раненных в процессе обучения и так далее. В эти комнаты вели стеклянные двери в белой стене с изображениями наставлений (самых типичных: мыть руки, не грызть ногти и так далее). Смотровая располагалась за ширмой, от которой пахло цветами. Дежурный врач, а именно приятная на вид старушка в белом халате, охотно поздоровалась с прибывшими. Как оказалось, от нее тоже пахло цветами – виной тому стойкие женские духи.

– Ох, Райн! – сразу узнала она, ухватив длинные седые волосы в высокий хвост, чтобы не мешали. – Давно тебя не было! Как тот целебный крем?

– Херня, – кратко ответил Райн, а Цестилий открыл рот от возмущения:

– Это же не этично!

Райн лишь недоуменно выгнул бровь, мол, и что с того? Врач не обиделась, она лишь по-доброму посмеялась, достала из светлого рабочего стола тюбик в желтой упаковке и протянула его Райну.

– Попробуем еще этот. Заказала из Заливистых Ручей, что на юге королевства Верель. Здесь немного другие компоненты, должны смягчать кожу и снимать раздражение от одежды.

Райн начал читать надписи на этикетке (что на другом языке), а Цестилий обратился к врачу:

– И часто мой надзиратель сюда приходит?

– Не твое дело, – фыркнул Райн.

– Раз в неделю, – простодушно выдала его врач. – Ничего серьезного. Рана от пламени саламандры оставляет после себя проблемы в виде постоянного раздражения кожи или волдыри в крайнем случае. Ох боженьки! – старушка счастливо хлопнула в ладоши. – Неужели это Цестилий Торвальди? Я и не узнала! В детстве ты был таким пухляшом!

– Пожалуйста, не надо… – мрачно попросил тот, но Райн, ехидно усмехнувшись, подлил масла в огонь:

– Был круглый как спасательный круг.

– Ты не узнаешь меня? Я же Самана Кавель, – как только врач произнесла свое имя, Цестилий понял, кто перед ним.

Самана была знаменитой на весь мир целительницей, один раз лично приезжала в Страфию, чтобы вылечить отца. Тогда Цестилий мало с ней общался в силу юного возраста, но помнил, что Самана была очень доброй женщиной.

– Так это Вы! Вы помогли папе, когда он подцепил сквозь***!

– Ох, да не от сквози я его лечила, – она по-доброму помахала рукой. – Тебе так сказали, чтобы не пугать ребенка. Лесталий получил серьезные раны в бою с драконом. Драконье пламя гораздо хуже пламени саламандры, но Лесталий обошелся лишь ожогами на пальцах ног.

Цестилий раскрыл рот от того, чем оказался ошарашен:

– Мой отец дрался с драконом?..

– А ты не знал? – Самана тоже удивилась открытию. – Лесталий был храбрым королем. Заняв трон в юном возрасте, когда потерял отца в войне, он избавил Страфию от многих бед. В народе его называют Лесталий Защитник. Я думала, ты знаешь о великих деяниях своего отца.

– Я слышал парочку, но… – Цестилий растерянно почесал голову. – Мне казалось, что это просто слухи. Папа никогда не рассказывал об этом!

– Может, не считает нужным? Но я бы посоветовала тебе почитать о его героизме, занимательные истории.

Цестилий задумался, ведь он, оказывается, не знает собственного отца! Обычно папа твердит, что нельзя лезть на рожон или делать опасные вещи, а, как оказалось, он как раз это и делал в молодости! Но почему никто не рассказывал об этом? Ни мама, ни учителя, ни слуги, ни родственники! Интересно, а Даримир в курсе? Скорее всего. Он унаследовал от отца тягу к приключениям, как выяснилось.

Дверь в больничное крыло тихо открылось. Чихая на ходу, в нее вошел принц Вейвери. За ним следовал его надзиратель, совершенно невзрачный и равнодушный, как приведение. Надзиратель был черноволосым и черноглазым, в основном же – совершенно обычным, впору с тенью попутать. Жесткий взгляд узких глаз слегка нервировал.

– Ох, добрый день, – Вейвери неловко поздоровался, словно на мгновение испугался людей. – Принц Цестилий, верно? Нам так и не удалось нормально поздороваться на днях. Мне жаль, это моя вина.

– Не страшно, это же не официальный прием, – махнул рукой Цестилий, стараясь дружелюбно улыбаться, но почему-то ему было неловко. – Надеюсь, у тебя все хорошо, раз уж ты в больничном крыле?

– Я здесь часто бываю, – Вейвери постарался тоже улыбнуться, но вышло у него вымученно и нервно. – Привет, Райн. Надеюсь, ты не злишься на меня?

Райн, нахмурившись, сказал:

– И почему все считают, что я на них зол?

– А что ты сделал Райну? – спросил Цестилий, так как сам Райн точно не расскажет.

– Кажется, я его так достал, что он ушел, – пожал плечами Вейвери.

– Ох, это… Уверяю, дело не в тебе, Райн просто вредина.

– Ты точно напрашиваешься на штрафы, – мстительная улыбка скользнула на лице Райна, когда он взглянул на Цестилия. – Идем искать клуб, иначе я точно сорвусь.

– Тебе можно срываться, а мне нет… – проворчал тот в ответ.

В больничное крыло заскочила молодая девушка. Ее белый халат был нараспашку, потому входил в контраст с узким длинным платьем под низом. Светлые волосы в гульке делали ее старше, но так как она носила врачебный халат, то она точно уже здесь работала и была достаточно взрослой, невзирая на наивные большие глаза.

– Лиана, дорогая! – Самана поманила ее рукой. – Познакомься с новеньким принцем. Цестилий, это Лиана, моя дочка и помощница!

Теперь сходство между ними можно было увидеть, просто старость Саманы уже многое скрывала. Лиана улыбнулась и поздоровалась с новеньким кратким уважительным поклоном:

– Я иногда заменяю маму и провожу консультации, – пояснила она. – Если у Вас что-то болит, то я помогу.

– Приятно познакомиться, – охотно поздоровался Цестилий. – Не знал, что у Вас, мастер Самана, есть дочь.

– Ну, я далеко не такая знаменитая, как мама, – скромно улыбнулась Лиана.

– Хочу сказать, – со снисхождением проговорила Самана, – что знаменитость порой приносит больше проблем, чем кажется на первый взгляд.

Цестилий вновь вспомнил папу и его, как оказывается, героизм. Сложно представить, что человек, который всегда говорил о безопасности и благоразумии, на самом деле совершал какие-то безумные подвиги. А ведь это такие вещи, которыми принято гордиться и рассказывать детям! Те слухи, что доходили до Цестилия, казались молодому принцу просто очередной выдумкой для поднятия престижа королевства. В конце концов, для таких легенд во имя престижа существует целый тайный комитет.

– Я взял, что нужно, – Райн бесцеремонно потопал к выходу, Цестилий подорвался за ним. – До свидания.

– Д-да, до свидания! – вежливо попрощался Цестилий, прежде чем исчезнуть за дверью.

Оба вышли в коридор, украшенный различными картинами со схожей тематикой – миром, толерантностью и равенством. Так как после войны за мировое влияние наступил период мира (вызванный шоком от потери целой страны), политика содружества и гармонии заметно усилилась. Даже ранее враждующие страны и народы стали терпимее относиться друг к другу, хотя, конечно, конфликты никто не отменял.

Цестилий ранее не задумывался об этом. Когда читаешь подобное из учебника истории, выслушиваешь лекции от учителей, то редко задумываешься над реальными последствиями. Война, трагедия Ирамира, политика – все это казалось таким далеким! Это все приготовлено для наследников престола.

– Райн, – Цестилий заискивающе взглянул на Райна, пытаясь угадать, какое у того настроение. – А ты знал о моем папе?..

– Что именно? – уточнил Райн, все еще вычитывая что-то на этикетке крема.

– Ну… О его подвигах, – неловко ответил Цестилий, ведь, по логике, странно спрашивать подобное о собственном отце. – Я даже не знаю о каких… Думаю, дракон не был единственным его трофеем. А ведь я никогда даже не интересовался, откуда у нас в замке есть драконья голова!

– Не удивительно, – Райн равнодушно пожал плечами. – Ты в принципе мало чем интересуешься: только поняши и прочая ерунда из трендов. Может, если бы ты больше уделял времени реальному миру, а не виртуальному, то не оказался бы в неведении.

– Так ты знал!

– Знаю несколько его подвигов, но не все, – он положил крем в карман надзирательской накидки. – Лишь те, которые больше всего врезались в память страфийцам. Много королей имеют свои невероятные истории – с ума можно сойти, если запоминать их все.

– А были ли такие короли, которые вообще ничего не добились?

– Если и были, то о них все забыли.

– Расскажешь мне о деяниях моего отца?

Райн вздохнул, но не похоже, что он был раздражен. Скорее всего, уже успел остыть. Он с каким-то скептицизмом посмотрел на загоревшегося получать знания (пускай и определенные) Цестилия.

– Тебе действительно так интересно?

– Естественно! – оживленно закивал тот.

– Твой отец великий человек… – задумчиво произнес Райн. – Ты и представить себе не можешь, как много он сделал для своего королевства, да и не только… Говорят, он отошел от дел, чтобы не испортить жизнь своим сыновьям, то есть он сделал это для тебя и твоего брата. Вероятно, потому ты ничего и не слышал от него.

Цестилий удержался от расспросов, чтобы не «спугнуть» Райна, который не любит говорить о себе. А ведь получается, что Райн многое знает на самом деле…

– Например?.. – протянул Цестилий.

– Ну, мне не следует говорить о тайнах короля, – насмешливая ухмылка расползлась на его лице. – Кем бы я себя возомнил!

– Ой, брось!.. – насупился тот. – Почему у тебя появилось настроение дразнить меня именно сейчас? Давай через час, а!

– Ты готов делать что угодно, но не искать себе хобби, да?

– Да. Мне уже нечего тебе предложить, я и так в твоей власти! Так неси же ответственность! – настоял на своем Цестилий.

– От меня действительно мало толку, – со смешком ответил Райн. – Мне запрещено говорить тебе кое-какие вещи.

– Не верю! – раздосадовано поник Цестилий.

Райн остановился и повернулся к Цестилию. Тот опешил, когда Райн близко склонился, внимательно глядя своими алыми глазами, и вдруг открыл рот. Цестилий ощутил, как запылали щеки, почему-то в голову лезли мысли о поцелуе. Целоваться, честно, хотелось бы с другим человеком, но никак не с Райном. Как выяснилось, на языке Райна под светом солнца, льющего из окна, виднелся магический круг. Он был прозрачным, с одним-единственным символом посредине – заклинание молчания. Его используют почти везде, где дело касалось монархии.

Однако это странно. Объяснимо, почему Райну нельзя говорить о всяких политических делах или о жизни принцев в академии, но причем тут подвиги Лесталия?

– Но это не значит, что ты не получишь желаемое, – отстранился Райн. – Если будешь хорошо себя вести до конца дня и не станешь снова ныть по поводу старшего брата, то я проведу тебя к мастеру Робелу. Он прекрасно осведомлен о подвигах короля Лесталия, они ведь давние друзья.

– По рукам!

*ови – обращение к младшему брату в Жардании.

**они – обращение к старшему брату в Жардании.

***сквозь – сквозной грипп, которым болеют только маги.