Читать книгу Исчезание - Жорж Перек - Страница 8

Живший вблизи приятель привез Антея на прием в клинику Бруссэ. Антей назвал имя, фамилию, адрес и индивидуальный нумер регистрации в Министерстве труда. Антея направили на аускультацию, пальпацию и рентген. Антей решил вынести все. У пациента спрашивали: страдает ли? Ну, как сказать… А чем? Не спит? Эссенции пил? Укрепляющие препараты принимал? Да, никак не действуют. А рези в глазах были? Нет, не замечал. А в нёбе першит? Бывает. А в висках стучит? Да. А в ушах звенит? Нет, правда, гул гудит с вечера и утихает лишь к утру. У пациента стали выпытывать: гудение или иллюзия гудения? Антей развел руками.

Затем Антея привели к двери с ужасающей надписью (ата-рина-ларин… тьфу!) и ввели в кабинет, где пациента уже ждал специалист: веселый, лысый тип с длинными рыжими бакенбардами, в пенсне, при синем галстуке в белую клетку, пахнущий табачищем и винищем. «Ата-рина-ларин» считал пульс, мерил давление, слушал дыхание, царапал зеркальцем в нёбе, тянул за уши, стучал в барабанную плевру, скреб зев, пазухи и трахеи, давил на стенку синуса. Специалист трудился на славу, правда, присвистывал, чем в результате вывел Антея из себя.

– Ай! Ай! Ай! – взвыл пациент. – Перестаньте меня мучить…

– Тсс, – шепнул мучитель. – Сейчас сделаем рентген.

Врач приказал Антею лечь на белый студеный верстак, крутанул три блестящие ручки, задвинул щитки, выключил свет, в наступившей тьме запустил сканирующий луч и включил свет. Глас уже намеревался спрыгнуть с верстака.

– Куда?! – крикнул эскулап. – Еще не всё. Сейчас выясним, есть ли внутреннее заражение.

Врач врубил напряжение, приставил к затылку пациента стержень иридия в виде карандаша, затем вывел на круглый экран с магнитами, регулируемыми вибрацией винта, шкалу, анализирующую сангвинический прилив.

– Результаты указывают на учащенную циркуляцию, – сказал «адариналарин», не переставая щелкать клавишами и жевать фильтр сигареты. – У нас с вами, уважаемый, типичный случай сужения передней стенки синуса: придется вскрывать.

– Вскрывать?! – вскричал Глас.

– Разумеется, вскрывать, – изрек специалист, – иначе будет лже-круп.

Вердикт был изречен с беспечным выражением лица, чуть ли не шутя. Глас даже не знал, верить или нет; врачебный цинизм ужасал… Антей закашлялся и, утирая салфетками красную слюну, в сердцах выдал:

– Мерзкий шарлатан! Лучше бы я записался к глазнику!

– Ну, ну, – залебезил «адриналарин», – мы сделаем лишь пять-шесть маленьких трансфузий, дабы лучше выявить недуг, а сначала все как следует разведаем.

«Адриналрин» нажал на клавишу. Прибежал ассистент в синем халате.

– Растиньяк, – приказал врач, – слетай куда-нибудь, в Валь-де-Грас, в Сен-Луи или в Сен-Жак, нам к двенадцати нужна антиглютинативная вакцина.

Затем, диктуя медсестре эпикриз, принялся вещать:

– Имя, фамилия: Антей Глас. Прием: 3 апреля: заурядные синусные выделения, фарингит, ларингит, инфекция в пазухах и вытекающий риск снижения иммунитета всей системы, сужение справа передней стенки синуса и, как результат, инфильтрат слизи, заливающей предъязычные складки; как следствие инфлюэнцы ларинкса не исключен лже-круп. Итак, мы настаиваем на ампутации синуса, иначе – если не принять надлежащих мер – пациент рискует утратить дар речи.

Затем «адреналрин» принялся утешать Гласа: удаление синуса – акция, разумеется, длительная, скрупулезная, и все же элементарная. Ее умели делать еще при Луи XVII. Гласу не следует-де нервничать: в таких случаях из клиники выписывают на десятый день.

* * *

Итак, Гласа упекли в клинику и распределили в палату с тридцатью тремя лежанками, где тридцать две были уже заняты пациентами на различных стадиях умирания. Ему ввели сильнейшее транквилизирующее (ларгактил, вадикарманикс, атаракс). На следующий день, с утра, прибыл с инспекцией Главный Врач: за ним шла свита, семенили аспиранты, с наслаждением внимающие любым высказываниям и смеющиеся навзрыд при малейшей улыбке. Временами мэтр приближался к лежанке, где в предсмертных хрипах дергался верный кандидат «туда», дружески теребил ему предплечье, вызывая у нежильца жалкую гримасу. Причем всем без исключения Главный выдавал приветливый или утешительный жест: малышу, хныкающему из-за «вавы», дарил леденец, мамашам – улыбку. В девяти-десяти серьезных случаях Главный высказывал практикантам аргументируемые заключения: paralysis agitans, area circumflexa, pustula maligna cum radiculinum et neuritia infectiae, absentia mentalia cum exitus quasi letalis, syphilis, epilepsia, eclampsia infantium, caput spasticum.

Через три дня Антея закинули на каталку и увезли в кабинет хирургический вмешательств. Сначала усыпили. Затем уже известный ему врач-«адреналин» вставил пациенту трехгранную иглу: разрез нюхательных шхер привел к расширению тракта; засим – дабы не упустить нужный эффект – в щель внедрился, скребя стенку, стригиль. Затем пришел черед абразии резцами, затем – заращения штырями с пазами, придуманными неким британцем три месяца назад. Затем наступил следующий этап: пункция синуса, чей скверный желвак (fungus malinus) был не без изящества высечен скальпелем; затем настал финальный миг: каутеризация мышечных тканей.

– Всё, – заключил хирург (выжатый, как цитрус, ассистент перевел дух), – вычистили как следует. Инфильтрата уже нет.

Хирургическая баталия перешла к следующей стадии: вата для смывания, кетгут – для зашивания, пластырь – для заклеивания. Весь вечер караулили психический сдвиг или аффективный травматизм: ухудшения не заметили. Швы стали затягиваться уже на следующий день.

Через неделю пациенту разрешили выйти из лазарета, и пациент вышел. Кстати: если страдания и уменьшились, спал Антей не лучше, чем прежде.