Читать книгу Пять недель на воздушном шаре - Жюль Верн, Жуль Верн - Страница 12

Благодаря попутным ветрам «Решительный» шёл скорым ходом. В Мозамбикском проливе погода была особенно благоприятна. Удачный морской переход казался добрым предзнаменованием и для воздушного перелёта. Каждый жаждал поскорее добраться до Занзибара и там помочь чем только возможно доктору Фергюссону в его последних приготовлениях.

Наконец показался город Занзибар, расположенный на острове того же названия, и 15 апреля, в одиннадцать часов утра, «Решительный» бросил якорь в его гавани.

Остров Занзибар принадлежит маскатскому имаму, союзнику Франции и Англии. Это, несомненно, лучшее его владение. В гавань Занзибара заходит множество кораблей из соседних стран.

Остров отделён от африканского материка проливом шириной не более тридцати миль.

Занзибар ведёт обширную торговлю камедью, слоновой костью и в особенности чернокожими, так как он является крупным рынком невольников. Сюда свозятся с материка все пленники, захваченные в боях, а бои эти не прекращаются, ибо вожди африканских племён беспрестанно воюют между собой.

Эта торговля ведётся по всему восточному берегу вплоть до Нила. Г. Лежан видел, что она идёт совершенно открыто на французских судах.

Не успел «Решительный» войти в гавань, как на нём появился английский консул с предложением своих услуг доктору Фергюссону. Уже целый месяц он следил по европейским газетам о проектируемом перелёте, но до сих пор принадлежал к многочисленному разряду скептиков.

– Я сомневался, – заявил консул, протягивая руку Самуэлю Фергюссону, – но теперь все мои сомнения исчезли.

И он тут же пригласил к себе доктора, Дика Кеннеди и, конечно, милейшего Джо.

Консул был так любезен, что познакомил доктора с несколькими письмами капитана Спика, и Фергюссон узнал из них, что капитан и его спутники претерпели страшные муки и от голода и от непогоды, прежде чем добрались до страны Угого. Теперь же, как видно, они принуждены продвигаться чрезвычайно медленно, встречая на пути беспрестанные затруднения, и вряд ли в ближайшее время смогут дать знать о себе.

– Вот те опасности и лишения, каких мы сумеем избежать, – заметил доктор.

Багаж трёх путешественников был отправлен на дом к консулу. Воздушный шар собирались выгрузить на занзибарском берегу, где для него было выбрано очень удобное место у сигнальной мачты, позади огромного здания, которое защищало бы его от восточных ветров. Эта массивная башня, походившая на бочку, по сравнению с которой Гейдельбергская бочка показалась бы всего лишь бочонком, играла роль форта, и на её плоской верхушке дежурила стража – вооружённые копьями мужчины из племени белуджи, шумливые бездельники. Но незадолго до предполагаемой выгрузки шара консул был извещён о том, что туземное население намерено силой воспрепятствовать ей. Нет ничего более слепого и бессмысленного, чем страсти, внушённые фанатизмом. Известие о приезде христианина, который решил подняться в воздух, возмутило местных жителей. Негры, взволнованные больше, чем арабы, усмотрели в этом полёте что-то враждебное их религии. Они вообразили, что замышляется какое-то зло против Солнца и Луны. А так как оба светила являются предметом поклонения у африканских народов, то и было решено силой воспротивиться столь нечестивой экспедиции.

Узнав о таких настроениях местных жителей, консул сообщил о них доктору Фергюссону и капитану Пеннету. Капитан ни за что не хотел отступать перед угрозами, но его друг, доктор, разубедил его в этом.

– Конечно, в конце концов нам удалось бы выгрузить шар, – сказал Фергюссон, – и гарнизон имама даже оказал бы нам своё содействие, но знаете, дорогой капитан, порой для несчастного случая довольно одного мгновения. Какой-нибудь злостный удар – и шару будет нанесён непоправимый вред, а наше путешествие сорвано. Нет, тут надо действовать осмотрительно.

– Но как быть? Если мы высадимся на африканском берегу, то там встретимся с теми же трудностями. Что же делать?

– Ничего не может быть проще, – заявил консул. – Взгляните вон на те островки, расположенные за гаванью. Выгрузите ваш шар на одном из этих островков, окружите его цепью матросов, и он будет в полной безопасности.

– Великолепно! – воскликнул Фергюссон. – А мы спокойно займёмся последними приготовлениями.

Капитан тоже одобрил это предложение, и вскоре «Решительный» подошёл к островку Кумбени.

Утром 16 апреля шар благополучно выгрузили на лужайку среди леса. Здесь на расстоянии восьмидесяти футов друг от дружки были вбиты два столба вышиной также в восемьдесят футов. На столбах была установлена система блоков, благодаря которой с помощью поперечного каната и был поднят шар. Пока он был совершенно пуст. Внутреннюю оболочку соединили с внешней так, что обе были подняты одновременно.

К нижней части оболочек были прикреплены трубки, через которые должен был поступать водород.

День 17 апреля прошёл в установке аппарата для добывания водорода. Он состоял из тридцати бочек, в которых происходило разложение воды с помощью железа и серной кислоты. Полученный водород, очищенный от примесей, поступал в большую центральную бочку, откуда и направлялся по двум трубкам в оболочку. Таким образом, каждая из оболочек наполнялась строго определённым количеством газа. Для этой операции потребовалось тысяча восемьсот шестьдесят галлонов серной кислоты, шестнадцать тысяч пятьдесят фунтов железного лома и девятьсот шестьдесят шесть галлонов воды.

Наполнение оболочек газом началось около трёх часов утра и длилось почти восемь часов. За час до полудня воздушный шар, одетый в сетку, грациозно покачивался над своей корзиной, удерживаемый большим количеством мешков с землёй. С особой тщательностью был установлен аппарат для расширения газа и прилажены в цилиндрическом сосуде трубки, сообщающиеся с обеими оболочками.

Якоря, верёвки, инструменты, походные одеяла, тент, съестные припасы, оружие – всё было размещено в корзине на заранее намеченных для этого местах. Вода запасена была ещё в Занзибаре. Двести фунтов балласта в виде песка, помещавшегося в пятидесяти мешочках, также были уложены на дно корзины, так, чтобы они всегда находились под рукой. К пяти часам вечера все эти приготовления были закончены. Пока шла работа, вдоль всего берега островка стояли часовые, а шлюпки с «Решительного» курсировали по проливу.

Туземцы проявляли свой гнев дикими криками, гримасами и кривлянием. Жрецы носились среди толпы, ещё больше разжигая её фанатизм. Некоторые из самых рьяных пытались было вплавь добраться до острова, но их легко отогнали.

Тут пущены были в ход заклинания и колдовство. «Вызыватели дождя», утверждавшие, что они повелевают тучами, стали призывать ураган и каменный ливень (так негры зовут град). Для этого они собрали листья со всевозможных деревьев и принялись кипятить их на медленном огне. В это же время с помощью длинной иглы, вонзённой в сердце, был убит баран. Но, увы, небо по-прежнему было безоблачным… Ни баран, ни гримасы не помогли.

Неграм не оставалось ничего другого, как устроить буйную оргию, напившись «зембо», этого жгучего ликёра, приготовляемого из кокосовых орехов, и «тогва» – чрезвычайно хмельного пива. А их песни, лишённые мелодии, но ритмичные, слышались всю ночь до рассвета.

Около шести часов вечера наши путешественники в последний раз сели за обеденный стол в кают-компании «Решительного» вместе с капитаном и офицерами. Кеннеди, к которому никто не обращался ни с какими вопросами, что-то про себя бормотал, не сводя глаз с доктора Фергюссона.

Прощальный обед был невесел. Приближение минуты разлуки навевало на всех грустные размышления. Что сулила отважным путешественникам судьба? Будут ли они когда-нибудь снова среди друзей, у домашнего очага? А если почему-нибудь они не смогут воспользоваться для передвижения своим шаром, что станется с ними среди диких племён, неведомых стран, в необъятных пустынях?

Все эти мысли, до сих пор только мелькавшие в головах присутствующих, теперь всех волновали, их воображение разыгралось. Доктор Фергюссон, как всегда, хладнокровный и невозмутимый, тщетно старался рассеять общее подавленное настроение.

Опасаясь со стороны негров каких-нибудь враждебных выходок против доктора Фергюссона и его спутников, все трое остались ночевать на «Решительном». В шесть часов утра они покинули свои каюты и переправились на островок Кумбени.

Восточный ветер слегка покачивал воздушный шар. Вместо удерживавших его до сих пор мешков с землёй были поставлены двадцать матросов. Командир Пеннет явился со своими офицерами присутствовать при торжественном старте.

Тут Кеннеди подошёл к доктору и, взяв его за руку, проговорил:

– Итак, Самуэль, ты бесповоротно решил лететь?

– Бесповоротно решил, дорогой мой Дик.

– Но, не правда ли, я сделал всё, чтобы этому помешать?

– Всё!

– Тогда, значит, моя совесть чиста, и я отправляюсь с тобой.

– Я был в этом уверен, – ответил доктор, не скрывая того, насколько он растроган.

Наступил момент прощания. Капитан и офицеры горячо обняли и расцеловали своих бесстрашных друзей, в том числе, конечно, и славного Джо, гордого и сияющего. Каждому из присутствующих хотелось пожать руку доктору Фергюссону.

В девять часов утра трое аэронавтов заняли свои места в корзине воздушного шара. Доктор зажёг горелку и полностью открыл кран, чтобы достигнуть наибольшей температуры. Через несколько минут шар, до этого времени державшийся на земле в полном равновесии, начал тянуть вверх. Матросы стали понемногу отпускать удерживающие его канаты. Корзина поднялась над землёй футов на двадцать…

– Друзья мои! – закричал доктор, стоя с обнажённой головой между двумя своими спутниками. – Дадим нашему воздушному шару имя, которое должно принести ему счастье. Назовём его «Викторией»[18]!

Прокатилось оглушительное «ура».

– Да здравствует королева! Да здравствует Англия!

К этому моменту подъёмная сила воздушного шара ещё больше увеличилась. Фергюссон, Кеннеди и Джо послали своим друзьям последний привет.

– Отпустить канаты! – скомандовал доктор.

«Виктория» быстро поднялась в воздух. И в этот момент на «Решительном» раздался салют из четырёх его пушек…