Читать книгу Цивилизационная теория модернизации - К. А. Феофанов - Страница 3

Со времён европейских просветителей конца XVIII века, впервые использовавших термин «цивилизация», прошло больше двух столетий, в течение которых возникло множество различных теорий, концепций и подходов. Особенно значимыми оказались два основных направления – материалистическое и культурно-историческое1. При материалистическом подходе акцент делался на экономике, материальном производстве и способе хозяйствования (М. Вебер, К. Маркс, М. Блок, Л. Февр, Ф. Бродель). Цивилизация рассматривалась как ступень в развитии общества, противопоставляемая дикости и варварству, как целостная историческая система, образующаяся вследствие взаимодействия социальной, экономической, политической и культурно-психологической подсистем. Культурно-историческое направление отводило решающее значение духовным факторам (Н. Данилевский, А. Тойнби, О. Шпенглер, П. Сорокин, А. Кребер, С. Хантингтон, Н. Элиас). Цивилизации представлялись человеческими сообществами с характерной религией, архитектурой, искусством, ценностями и традициями.

Современные подходы понимают цивилизации как социокультурные системы, включающие как материальные, так и духовные аспекты. Это представляется обоснованным, так как существование обществ невозможно представить без какой-либо из этих сторон. Обращение к энциклопедическим словарям в поисках определений подчеркивает полисемантичность терминов, но отнюдь не прибавляет ясности. Цивилизации могут пониматься и как синоним культуры, и как уровень или ступень развития материальной и духовной культуры, и как противоположность варварству – ступень культуры, которая постепенно приучает человека к плановым, упорядоченным, совместным действиям вместе с себе подобными2.

Для определения цивилизации нередко используется понятие культуры: «Цивилизация представляет собой некую культурную сущность», «культурную общность наивысшего ранга», «самый широкий уровень культурной идентичности людей»3. В свою очередь, известно свыше пятисот различных определений культуры. На наш взгляд, наиболее чёткое разграничение «цивилизации» и «культуры» сформулировано Е. Рашковским и В. Хоросом: «Если культура – это всё поле интеллектуального и духовного поиска, весь комплекс смыслов, ценностей, имеющих хождение в том или ином обществе, то цивилизация – это „оплотневшая“, кристаллизовавшаяся культура, „осевшая“ в некоторых долговременных ценностях, мыслительных парадигмах, прошедших тест на прочность, на длительность, на некоторую усреднённость и, стало быть, на широкую транслируемость во времени и пространстве. …цивилизация складывается не только из ценностей, но и институтов, что подчёркивает факт укоренённости соответствующих элементов культурного наследия в социуме»4.

Рассмотрение человеческого общества и составляющих его стран и народов с точки зрения их ценностей, норм, культур, институтов и традиций, объединённых в некий целостный конгломерат, составляет основу цивилизационного подхода. В рамках цивилизационного подхода нередко соотносятся национальная специфика и мировые тенденции, исследуются общечеловеческие ценности и национально-цивилизационные различия, рассматриваются содержание и проблемы развития цивилизаций.

Под цивилизационной принадлежностью (идентичностью, цивилизационностью) понимается приобщённость к традициям, ценностям, культуре и ментальности определённой общности людей, которая отграничена единой государственностью, региональной совокупностью государств или другими объединяющими факторами политической самодостаточности. К цивилизации, её компонентам и людям как носителям культуры, институтов и традиций применим термин «цивилизационный потенциал», отражающий характерные достижения, историко-культурный и социально-политический опыт, возможности для будущего развития и прогресса. Применительно к отдельному государству и народу цивилизационная идентичность является качеством, более широким, по сравнению с национально-этнической и государственной идентичностью.

Выступая жизненно важным параметром любой нации-государства и любого народа, цивилизационная идентичность формирует свою сферу ценностей, представлений и норм, соблюдение которых гарантирует качественную определённость народов и государств. Сохранение ценностно-ментальных основ народов является неотъемлемым условием их выживания в культурном многообразии. Цивилизационная принадлежность, таким образом, формирует такую разновидность безопасности, как безопасность цивилизации (цивилизационного развития) как защищённость от негативного воздействия внешних и внутренних факторов (в том числе информационных, политических, экономических, военных), в результате которой не только не разрушается культурно-национальная самобытность и ценностно-ментальная специфика, но создаются возможности для социально-политического и технико-экономического развития. В соответствии с возможностью негативного воздействия на цивилизации как со стороны внешних, так и внутренних факторов, представляется возможным говорить как о «внешней», так и о «внутренней» цивилизационной безопасности.

Идея развития позволяет акцентировать фундаментальную социокультурную изменчивость цивилизации, её способность к изменениям и переходам к новым качественным состояниям. Развитие цивилизации характеризуется необратимостью (поскольку даже «возврат к прошлому» всегда осуществляется на качественно новом уровне), направленностью (поскольку всегда имеет место единая, внутренне взаимосвязанная линия изменений) и закономерностью (поскольку изменения всегда обусловлены определёнными причинами и потому не случайны). Представляется, что используемый термин «безопасность цивилизации» синонимичен «цивилизационной безопасности», но более приемлем в контексте темы данного исследования, поскольку указывает на возможность обеспечения необходимых внешних и внутренних условий для цивилизации и её самостоятельного цивилизационного развития. Использование термина «цивилизационная безопасность» представляется более эффективным, когда речь идёт об отграничении некоторой предметно-функциональной области в общем ряду видов безопасности (экономическая, политическая, информационная, военная и т.д.) или предложении практических действий государства, Совета Безопасности и других субъектов их обеспечения.

При наличии комплекса мер по обеспечению безопасности, определённой совокупности подходов можно говорить о характерной для данной цивилизации или цивилизационного очага системе или парадигме обеспечения (защиты) безопасности цивилизационного развития. Цивилизационная безопасность выступает как более широкое понятие, чем «национальная безопасность»: деятельность государства по обеспечению цивилизационной безопасности также способствует укреплению национальной безопасности и реализации национальных интересов. Например, национальная безопасность США, Германии или Франции является частью цивилизационной безопасности Запада, прежде всего, в противоборстве с исламским миром. Национальные интересы и задачи национальной безопасности подчинены задачам отстаивания цивилизационных интересов (выражаются, например, в усилении мер безопасности в борьбе с терроризмом в США и странах Западной Европы).

Если национальные интересы можно определить как устремления и стимулы деятельности субъектов государственной политики, «обусловленные потребностями выживания, безопасности и развития страны, ценностями исторического и культурного наследия, образом жизни, служащие приумножению национальной мощи во всех её основных составляющих (экономической, научно-технической, духовной, военной), а также повышению благосостояния большинства граждан»5, то цивилизационные интересы – как выживание, безопасность, социально-политическое и технико-экономическое развитие страны или группы государств, сохранение исторического и культурного наследия, территорий, населения, языка и ценностей. В сущности, цивилизационные интересы являются фактором, детерминирующим и конкретизирующим национальные интересы. В политической практике реализация цивилизационных и национальных интересов происходит преимущественно совместно, в «переплетённом» виде, и можно говорить об их определённом сложившемся балансе, разграничивая те и другие посредством политологического анализа. Цивилизационная составляющая при этом работает как общее детерминирующее основание, переводящее в той или иной степени осознаваемые цивилизационные принципы и приоритеты в конкретные действия.

Объекты угроз национальной и цивилизационной безопасности различны. Например, завоевание одного государства другим, утрата территорий и органов власти, являясь полным крахом национальной безопасности, ещё не означают крушения цивилизационной безопасности. Как показывает исторический опыт, цивилизации, их ценности, нормы, культура, социальные институты и традиции в подобных случаях могут не только выживать, но и становиться более сильными. Военные действия против какой-либо страны и даже завоевание её территории ещё не означают утраты ею цивилизационной идентичности (например, фашистская оккупация Франции и стран Восточной Европы в ХХ веке). Примером более сильного цивилизационного влияния и успешной реализации угроз сначала национальной, затем цивилизационной безопасности является завоевание кельтов римлянами в 150-е гг. н. э. Мощное римское социокультурное влияние фактически привело к возникновению цивилизации с характерным смешением местных и средиземноморских традиций, многие прежние цивилизационные основы были утрачены.

Оценка последствий реализации угроз цивилизационной безопасности имеет гуманитарный, сравнительно-исторический характер, и потому не может быть выражена в точных показателях. Тем не менее, можно говорить о степени эффективности (результативности) реализации угроз цивилизационной безопасности, и теоретически она может принимать значение от нуля до бесконечности. Практически же значение цивилизационного поглощения не может быть ни нулевым, ни абсолютным: всегда имеет место частичное сохранение прежних цивилизационных особенностей и частичное обретение новых в результате внешних и внутренних «чужеродных» влияний (последние могут исходить от «альтернативных» групп населения, несогласных с преобладающими особенностями и направлениями развития). Принципиальную значимость для оценки местоположения конкретной страны, племени, «лимитрофа» (промежуточного пространства между суперэтническими системами или образованиями имперского типа) или «лимеса» (неустойчивых окраин империй или цивилизаций)6 имеет степень социокультурных изменений, производимых цивилизационным вмешательством.

Теоретико-методологическую значимость имеет понимание инерционности, консервативности и устойчивости цивилизационных приоритетов, фундаментального характера и гомеостатичности цивилизационного развития7. Политические, военные, экономические, информационные, террористические и прочие угрозы национальной безопасности могут, хотя и косвенно, но весьма результативно влиять на цивилизационную безопасность. Например, если имеет место территориальная оккупация, непосредственной угрозе и серьёзному подавлению вплоть до замены новыми, внешними элементами, подвергаются традиции, ценности и нормы, язык и культура. В определённых случаях подавление интересов национальной безопасности может достигать критических значений, угрожающих существованию цивилизации (пример с завоеванием римлянами кельтских племён). В других случаях угрозы цивилизационной безопасности, исходящие от нарушения национальных интересов и приоритетов национальной безопасности, могут не иметь жизненно-важных последствий цивилизационного характера. В зависимости от масштабности угроз для цивилизационной безопасности, цивилизационное влияние (давление, подавление, воздействие, вмешательство) может быть критическим и некритическим. Насильственное завоевание, сопровождающееся реализацией цивилизационных угроз (смена органов госуправления, насаждение новой религии, идеологии, культуры и искусства, принципов ведения хозяйства и т.д.), даже в случае физического уничтожения большинства носителей цивилизационных ценностей, может приводить к «провалу» угроз цивилизационной безопасности вследствие отстаивания цивилизационных интересов и цивилизационного противодействия.

Как ни парадоксально, непрямое, косвенное, «мягкое» длительное воздействие может становиться условием успешного цивилизационного влияния. Так в ходе колонизации австралийского континента ссыльные британцы постепенно вытеснили аборигенские цивилизационные идентичности, цивилизационно заменив их элементами своей культуры, языка и образа жизни. «Развал» Советского Союза (помимо объективных экономических и политических причин) был осуществлён в том числе посредством идеологии и пропаганды – постепенного развенчивания коммунистических идеалов путём цивилизационно-идеологического «вскрытия» железного занавеса и «развращающего» цивилизационного проникновения. Особой проникающей способностью обладают ценности более низкого порядка (например, в соответствии с известными пирамидами потребностей), прежде всего, материально-потребительские. То же происходит сегодня, когда в результате глобализации даже традиционно-восточные страны с прочными ценностно-нормативными основами, не говоря уже обо всех остальных, претерпевают ценностно-нормативную эрозию вследствие проникновения западной потребительской культуры8. В этой связи трудно переоценить роль социально-политических технологий, пропаганды и контрпропаганды, усыпляющих цивилизационную бдительность, не вызывающих настолько ожесточенного противодействия, как при прямом завоевании, и потому значительно более эффективных в плане цивилизационного влияния, по сравнению с обычными насильственными средствами.

Если новые цивилизационные образцы получают длительное закрепление, можно говорить об обретении цивилизацией смешанного вида, её коррекции, частичном перерождении, возможно, вырождении. Например, насильственное подавление мирного населения со стороны Золотой Орды в продолжение двух с половиной столетий привело к критическому изменению цивилизационных основ России. Многовековое социокультурное подавление могло иметь место необязательно, как это утверждает традиционная историография, в форме внешнего «иноцивилизационного ига» пришедших с Востока, монголов-завоевателей. Скорее, оно имело внешне-внутренний характер, выступая как тоталитарное подавление мирного гражданского населения с постоянными набегами, разграблениями, данью, убийствами и пытками со стороны более активных в военном отношении и агрессивных тюркско-славянских племён (возможно, всё же, в большей степени тюркских). Термин «Русь-Орда», предложенный в концепции альтернативной истории А. Фоменко – Г. Носовского, отражает симбиотический внешне-внутренний характер тотального подавления любого проявления жизни, активности и свободы в течение двух с половиной веков9. Только многовековое тоталитарное подавление на Руси всего того, что в XVIII веке в Европе назовут «гражданским обществом», могло привести к устойчивым цивилизационным последствиям в виде всесильной власти и бессильно-пассивного населения, имеющим место и в настоящее время.

Угрозы национальной безопасности, таким образом, тесно связаны с угрозами безопасности цивилизационной, несмотря на инерционность последней, вызывая цивилизационные изменения. Чем значительнее угрозы национальной безопасности, то есть чем масштабнее и жёстче внешними или внутренними силами попираются национальные интересы, тем большее деструктивное влияние оказывается на интересы цивилизационные и цивилизационную безопасность. Критической массой и индикатором степени масштабности и жёсткости национального и цивилизационного подавления может выступать понятие жизненно-важных интересов. Например, только факт наличия угроз национальной безопасности (например, концентрация личного состава и техники иностранных армий у границ государства), хотя и должен находиться в постоянном поле зрения органов власти, ответственных за обеспечение безопасности, является непосредственной угрозой национальной безопасности, но лишь косвенной цивилизационной угрозой. Завоевание же территории нарушает жизненно-важные национальные интересы и становится реальной угрозой цивилизационным интересам и цивилизационной безопасности; в случае длительного воздействия цивилизационное подавление может становиться всё более и более результативным и приводить к необратимым последствиям. Можно сказать, что государствам необходима бдительность в обеспечении национальной безопасности от внешних и внутренних угроз и опасностей, чтобы быть способными поддерживать обеспечение цивилизационной безопасности. Отдельные элементы системы национальной безопасности имеют ключевое значение. Это «внешняя» сфера геополитики и международных отношений, военной защиты от вооружённых сил потенциального противника и террористических организаций. И «внутреннее» поддержание «порядка» и необходимых уровней социально-политического и технико-экономического развития.

Методологически важным представляется рассмотрение составных элементов цивилизаций. Существуют элементы, «придающие данному цивилизационному сообществу прочность и неповторимую индивидуальность»10, причём их можно «реконструировать» и «выстраивать», классифицируя основные, характерные для цивилизаций, духовные и материальные образования. Большая часть известных «выстраиваний» затрагивает внутреннюю организацию ценностно-нормативных образований. Центральная система ценностей – центральная зона культуры – культурное ядро11. Ядро цивилизации, ядерные ценности – центральная система ценностей и институтов, группы идей и отношений. «Человек – Святыня», «человек – природа», «человек – общество», «тип власти», «экзистенциальная сфера – семья, любовь, трудовая этика, мораль». «Ядерные институты» – семья, каста, община, корпорация, политические структуры, религиозные организации)12. Связь цивилизации с религией далеко не прямолинейна, а «зависимость человеческого общежития от религиозных постулатов с течением времени становится не столь жёсткой», что не означает ухода религиозных ценностей со сцены: «Основополагающие духовные основы цивилизаций не исчезают. Просто их роль видоизменяется, становится более приглушённой, скрытой, опосредованной»13. Важно, что цивилизации не исчерпываются любыми приводимыми исследователями и вообще представимыми компонентами и определениями. Однако их изучение позволяет «реконструировать» и «понимать» цивилизации и связанные с ними социально-политические проблемы.

Методологически важен вопрос о «пограничных», «смешанных», «многоядерных» цивилизациях. Характерным признаком пограничных цивилизаций является наличие синтеза, симбиоза, многоядерности – минимум двух цивилизационных конгломератов, предполагающих специфические ценности, нормы, культуру, институты и традиции. «Пограничность» может вызываться различными причинами – внутренней спецификой национальной истории или внешними воздействиями. Распространённым фактором является «необъятная» географическая протяженность государства при условии длительного цивилизационного влияния со стороны нескольких различных цивилизационных начал. Характерными примерами цивилизационного синтеза являются Россия и страны Латинской Америки. И в том, и в другом случае имеют место обширная территориальная протяжённость и наличие влияний, соответственно, Востока и Запада, Европы и Америки. «Принцип преобладания многообразия над единством, гетерогенности над гомогенностью, общий для всех „пограничных“ систем, выражен как в российском, так и в латиноамериканском случае с несравненно большей силой, чем в других пограничных регионах на Пиренеях и на Балканах»14. Для «пограничных» цивилизаций нередко характерны идеи «всечеловеческой миссии», «особой роли», «особого пути». Наряду с реальным «стремлением к синтезу различных культурных начал» и возможностью более терпимого отношения к культурному многообразию и представителям других цивилизаций, подобные идеи отчасти выполняют компенсаторные функции15 и могут увязываться в единый ценностный конгломерат с идеями патриотизма представителей конкретных цивилизационных и культурно-национальных общностей.

В отличие от «одноядерных» («мононуклеарных») цивилизаций, наличие двух или нескольких цивилизационных очагов в одном обществе сопровождается повседневной, то более, то менее сильной борьбой на всех внутренних уровнях, а работа унифицирующего и конвергирующего в рамках одной страны, «плавильного тигля» (А. Тойнби) сопровождается непрестанной борьбой жизненных укладов и векторов развития. Российская сверхгетерогенность является серьёзной проблемой. Реализация цивилизационных интересов и противостояние цивилизационным угрозам априори содержит в себе противоречие, и потому достижение позитивного результата требует жёсткой, авторитарной централизации, достаточной для нивелирования имеющихся в системе напряжений и разновекторности16. Взаимная работа Лебедя, Рака и Щуки из известной русской басни может быть успешной только в ситуациях жёсткого управления. Например, когда надцивилизационный правитель безапеляционно указывает направление развития, или когда имеют место авторитарные «правила игры» как объективированный вариант надцивилизационного указания направления развития, наказание за несоблюдение которых значительно менее желательно, чем ставшее поэтому неизбежным соблюдение.

Методологически эффективными и широко используемыми терминами, позволяющими описывать, от кого или от чего следует защищать цивилизацию, являются цивилизационные риски, опасности и угрозы, обусловленные как внешними, так и внутренними факторами. Цивилизационные риски возникают вследствие неблагоприятного воздействия опасностей и угроз на созидательные ценности и нормы, на проявления общественного сознания и духовной культуры, на материально-физические основы культурно-цивилизационных ценностей – экономику и технологии, национально-государственные территории, здания и сооружения, цивилизационные (в том числе, религиозные) институты. Цивилизационные риски внешнего и внутреннего происхождения в различных странах могут быть детально исследованы с помощью системы социально-политических категорий политологии и социологии.