Читать книгу Цивилизационная теория модернизации - К. А. Феофанов - Страница 4

Применяя цивилизационный подход к анализу современного мирового сообщества, имеет смысл вести речь о конкретных цивилизациях, странах и народах, а не о «человеческой цивилизации» в целом. Данное выражение, широко используемое в философских науках, экологии и рискологии, международных отношениях и журналистике, скорее, выступает синонимом человечества, когда речь идет о необходимости принятия экстренных мер для его выживания. Включая бесконечную совокупность культурных образцов, существовавших во всех странах во все эпохи, это выражение имеет весьма нечеткий социально-политический смысл и потому предпочтительнее говорить о конкретных цивилизациях и цивилизационном развитии конкретных стран и народов. Представляется, что применительно к любой исторической эпохе можно говорить о наличии в мире нескольких сосуществующих цивилизаций (цивилизационных «столпов», «фундаментов», «платформ»). Они расположены в различных частях Земного шара и нередко являются частью более широких цивилизационных систем. Сегодня одновременно существуют более двухсот стран и семь основных цивилизаций – в количественной оценке в разное время были едины А. Тойнби, С. Хантингтон17 и другие авторы, конкретный перечень основных цивилизаций прошлого и настоящего приведён ниже и допускает определенную вариативность.

Известны языческая цивилизация, которая, как правило, характеризуется политеизмом, верой во многих богов, каждый из которых имеет свои пристрастия, сферу влияния, характер и отношения с другими богами. С языческой цивилизацией обычно связывают религиозные верования, обряды и праздники первобытных народов, выраженные в анимизме, культе предков, магии, теротеизме, тотемизме, фетишизме, шаманизме, и др., а также религиозные системы культурных народов древнего мира – индо-иранцев, египтян, ассиро-вавилонян, греков, римлян, кельтов, скандинавов, тюрок, славян и т. д. Языческая цивилизация прежде процветала «в империях инков, ацтеков, римлян и т.п.», а сегодня «выражена в реликтовом или деградирующем состоянии ряда народов и государств»18.

Далее, западное (католическое и протестантское) и восточное (православное) христианство, причём до 1054 г. можно говорить о единой христианской цивилизации, а начиная с этого времени происходит обретение конфессионально-обусловленной цивилизационной самостоятельности, окончательно оформившееся к 1204 г. и продолжающееся до настоящего времени. Католическая церковь является крупнейшей по числу верующих ветвью христианства. Интересно, что в 21 государстве Европы католики составляют большинство населения, а в Германии, Нидерландах и Швейцарии – половину. Другую половину составляют представители различных протестантских конфессий. Протестантизм как одна из основных ветвей христианства был инициирован в XVI веке в Западной и Центральной Европе в процессах Реформации как религиозное и общественно-политическое движение, направленное на реформирование католицизма. Он получил широкое распространение в XVII веке, повлияв на ценностно-ментальные и поведенческие изменения в странах прежде преимущественно католической цивилизации, «добавив» их представителям «дух капитализма» и«предпринимательства».

Католическая и протестантская цивилизации, выступая составными частями западного христианства, имели различный вес в различные исторические эпохи. Основной причиной Реформации явилась борьба между зарождавшимися капиталистическими отношениями и доминирующим в то время феодальным строем, на охране идеологических границ которого и стояла католическая церковь. Интересы и чаяния зарождающегося класса капиталистов по итогам Реформации нашли проявление в основании протестантских церквей, призывающих к скромности, экономии и накоплению капитала, а также формировании национальных государств, в которых интересы церкви уже не играли главную роль. Протестантизм получил распространение во всей Европе в вероучениях последователей Мартина Лютера (лютеранство), Жана Кальвина (кальвинизм), «цвиккауских пророков» (анабаптизм), Ульриха Цвингли (цвинглианство), а также возникшего особым путём англиканства19. Ежегодно 31 октября отмечается в Германии и других европейских странах как День Реформации, так как в этот день в 1517 г. доктор богословия Виттенбергского университета Мартин Лютер прикрепил к дверям виттенбергской Замковой церкви свои «95 тезисов», в которых выступал против злоупотреблений католической церкви, в частности, против продажи индульгенций. Представляется возможным говорить о дальнейшей конфессиональной диверсификации в рамках католической, протестантской и православной цивилизаций (несколько вполне самостоятельных автокефальных церквей), что, однако, не отменяет принципиального разделения на три основных цивилизационных ветви. Различия в языке (на основе латиницы и кириллицы) способствовали ещё большему отдалению и разобщению ветвей христианской цивилизации, особенно, отдалению православия. В индустриальную эпоху на основе протестантской (с неизменным влиянием католической) цивилизации возникла современная западная (техногенная) цивилизация. Значимой проблемой западной цивилизации выступает «отсутствие форм социальности, присущих обществу традиционного типа», но это отсутствие «до известной степени нивелируется, сглаживается… метанарративом либеральной демократии»20.

Православная цивилизация, возникшая на востоке Римской империи в течение первого тысячелетия нашей эры, при главной роли Константинополя – Нового Рима, исповедовала Никео-Цареградский символ веры, признавала постановления семи Вселенских соборов, включала совокупность учений и духовных практик, которые содержит православная церковь, под которой понимается сообщество автокефальных поместных церквей, имеющих между собой евхаристическое взаимодействие. Наиболее значимую цивилизационную субтрадицию в рамках православия представляло старообрядчество (древлеправославие) как совокупность религиозных течений и организаций, отвергающих церковную реформу 1650—1660 гг., целью которой была унификация богослужебного чина Русской Церкви с греческой и константинопольской Церковью. Приверженцы старообрядчества до 1905 года официально именовались «раскольниками», и только к 70-м гг. XX века позиция Русской православной церкви по старообрядческому вопросу была значительно смягчена. Однако сами старообрядцы до сих пор только самих себя считают в полной мере православными христианами21.

Ветвями православного христианства выступили различные автономные и полуавтономные региональные церкви —финляндская, эстонская и критская, александрийская и антиохийская, иерусалимская и синайская, китайская и японская, грузинская, сербская, румынская, болгарская, кипрская, греческая, албанская, польская, чешская, словацкая, американская и катакомбная церкви. Также в число древневосточных, ориентальных, дохалкидонских церквей входит группа древних восточных конфессий, условно объединяемых не по конфессиональному, а по историко-географическому принципу: ассирийская церковь Востока и древневосточные (миафизитские) православные церкви (армянская апостольская, коптская православная, эфиопская православная, эритрейская православная, сирийская православная и индийская малабарская православная)22.

Мусульманство (ислам) является ещё одним фундаментальным цивилизационным столпом современного мира. Ислам предполагает покорность и подчинение законам, приказам и запретам Аллаха, полное и абсолютное единобожие. Начиная с VII века и ограничиваясь тогда Аравийским регионом, исламский пояс получил широкую территориальную протяжённость, прежде всего, в Азии, образуя, вместе с буддизмом, индуизмом и иудаизмом, космогенную цивилизацию. Представляется, что вопрос о том, считать ли мусульманскую цивилизацию «восточной», или же, вслед за отдельными авторами23, включать в восточную цивилизацию только буддизм, а ислам считать отдельной, невосточной, цивилизацией, является надуманным и искусственным. Конечно, любые классификации не могут быть абсолютно строгими, они основываются на довольно условных географических и исторических понятиях (какой тогда ислам – юго-восточный, центрально-азиатский, и почему тогда принято говорить о «мусульманском Востоке»?). На принципиально восточный космогенный характер исламской цивилизации указывает её ценностно-нормативное и институционально-традицийное содержание. Это «внутренняя и внешняя традиционность», «принципиальная антисовременность», «критическое восприятие перспектив приобщения к миру модернити», противодействие современности через борьбу против Запада24.

Конфуцианская цивилизация в странах Азиатско-Тихоокеанского региона (Китай, Тайвань, Южная Корея, Япония) служит замечательным, отнюдь не безболезненно возникшим, но принципиально возможным примером сочетания внешней современности и внутренней традиционности. Как отмечает О. Кармадонов, «ментальность и мышление представителей китайско-конфуцианского культурного ареала парадоксальным образом близки ментальности и мышлению европейского типа – в части рациональности, прагматизма, нескованности религиозной догмой, ориентации на успех в посюстороннем мире. Тем самым, при ближайшем рассмотрении, „ошеломительные“ успехи развития и достаточно гармоничное внедрение в обществах этого ареала демократических институтов теряет часть „загадочности“… Уникально само сочетание, при котором традиция не просто не препятствует социальному развитию, но и способствует ему, вступая с современностью в творческий союз. Метанарратив, который примиряет традицию и современность в данном культурном ареале – это идея национального успеха»25.

Сегодня наиболее распространён и весьма обоснован подход, согласно которому современные цивилизации, в значительной степени условно, разделяют на западные (техногенные, либеральные) и восточные (космогенные, традиционные). Исторически первым типом считается космогенный, представленный цивилизациями Востока, которые развиваются на основе сохранения достигнутого культурного и материального уровня и воспроизводства общества в исторически сложившихся формах. Циклические изменения в рамках этих цивилизаций не приводят к смене идентичности, любые нововведения проводятся в рамках сложившихся социальных структур. Главным субъектом изменений в цивилизациях Востока выступает государство, являющееся основой незыблемости собственности и власти и гарантом приоритетности ценностно-ментальных и духовных образцов.

Совмещая разделение техногенных и космогенных цивилизаций с классификацией на основе мировых религий, можно включить в западную цивилизацию католическую и протестантскую ветви христианства, а в восточную – ислам, буддизм, индуизм и иудаизм. Отдельные традиции и ценности, укорененные в «малых» религиях, являются неотъемлемой частью более широких цивилизационных платформ, как например, евангелизм и лютеранство входят в западную цивилизацию, а зороастризм в восточную. Особое, в высшей степени дискуссионное место отводится православной христианской цивилизации. С одной стороны, она занимает промежуточное положение, включая элементы цивилизационного Востока и цивилизационного Запада, и потому схематично, без особенно глубокого анализа, может считаться «промежуточной». Однако если принимать во внимание фундаментальные и глубинные особенности, российская православная цивилизация всё же является преимущественно восточной и преимущественно космогенной. Для России характерна неразвитость институтов современности, таких как правовое государство, гражданское общество, реальная многопартийность и разделение властей, а отдельные элементы современности искажены и искусственны. Традиционность всё же доминирует, несмотря на то, что многие её значимые элементы также частично выхолощены или искажены.

Цивилизационная принадлежность как важнейшая характеристика наций, народов и геополитического поведения различных стран может выступать фактором содружества, имеющего цивилизационные и конкретные экономические, политические и военные аспекты. Помимо культурного сотрудничества, страны способны объединяться по цивилизационным основаниям с целью наиболее эффективного достижения собственных интересов в экономике, политике и противостоянии странам и группам стран иных цивилизационных ориентаций. Так сегодня в высшей степени актуален вопрос о противостоянии западной цивилизации и исламского мира.

В мировой системе цивилизаций России принадлежит очень значимая, уникальная роль26. Актуальность рассмотрения вопросов безопасности и уровня цивилизационного развития тем более усиливается, что в результате распада СССР геополитические позиции России значительно ослабели: множество государств, прежде входивших в «пояс притяжения», «обратили взор» на Запад (в том числе вступили в НАТО) или на Восток (активизировали различные формы союзнического участия на цивилизационной основе – «Организация Исламская Конференция», «Лига исламского мира», «Всемирная исламская организация», «Исламское агентство по оказанию помощи», «Международная организация мусульманских женщин», «Всемирная ассамблея исламской молодежи», «Народный исламский конгресс» и др.).

Сегодня вследствие изменения геополитической ориентации восточноевропейских стран становится всё труднее говорить о славянской цивилизации и славянской солидарности. Кроме определённой степени близости языка, даже независимо от кириллического или латинского написания, сегодня ничего не осталось от прежнего цивилизационного родства. Так в Украине, в продолжение длительного времени географически, геополитически и психологически в целом близкой России, возобладали прозападные настроения. Уже в эпоху Президента Л. Кучмы было широко распространено стремление вступить в Евросоюз и НАТО, в 2004 г. местные прозападные силы при поддержке Запада привели к власти Президента В. Ющенко, а в 2014 г. осуществили прозападно-контрроссийский цивилизационный реванш и государственный переворот27. В тенденции тотальной вестернизации российских восточноевропейских соседей были лишь отдельные кратковременные исключения – например, проявление «особости», элементы православно-славянской солидарности в отношениях Сербии и России при продолжающемся заполнении сербского социокультурного пространства западными ценностями, культурой и институтами на пути евроинтеграции. «Анклавы» православно-славянской цивилизации болезненно проявились в прибалтийских республиках, в наибольшей степени, в Латвии. За границами РФ сегодня проживают более 25 млн. русских, и их гражданские права и свободы, а также цивилизационные интересы, неизбежно подвергаются дискриминации.

Православная ветвь христианской цивилизации представляет собой сложное цивилизационно-историческое явление. Можно встретить суждения о её «разорванном», «расколотом», «маргинальном», «буферном», «двойственном» и даже «кентаврическом» характере; часто говорят о цивилизационном, а не только географическом, расположении России как государства-цивилизации между Западом и Востоком. По мнению С. Хантингтона, в глобальном масштабе именно Россия является самой значительной расколотой страной, также в их число входят Турция и Мексика28. Для России данный аспект является ключевой детерминантой развития, на протяжении столетий создающей значительные проблемы29. Именно в пространстве кентаврической, смешанной, сочетающей несочетаемое, восточно-западной цивилизации имел место крупнейший за всю историю человечества социальный эксперимент, связанный с поисками новой цивилизационной парадигмы и построением «социализма» как общества, очищенного от «обломков старого мира». Представляется, что «социалистическое» отвержение любых, и западных, и восточных цивилизационных основ было бы невозможно, если бы в прежней Российской империи были бы более сильны определённые цивилизационные устои (западные или восточные). Именно противоборство этих двух начал создало ценностно-нормативный, культурный, институциональный (система госуправления), религиозный (распространение новой коммунистической религии, отвергающей прежние формы веры) вакуум, дало возможность поиска новых цивилизационных ориентиров. Ни на «настоящем Западе», ни на «настоящем Востоке»с характерной силой соответствующих традиций цивилизационно-парадигматические эксперименты такого масштаба не представляются возможными. Именно поэтому западный «призрак коммунизма», долгое время «бродивший» по Европе, не мог найти пристанища ни в одной европейской стране, но воцарился более чем на 70 лет в России.

Можно ли говорить о России как о самостоятельной, отдельной цивилизации? Представляется, что наша страна, безусловно, является не только отдельной цивилизацией, но и, кроме того, полицивилизацией, поскольку объединяет в своих территориальных и цивилизационных границах как православную (более распространенную), так и мусульманскую (менее распространенную, но оттого не менее важную и системообразующую) и другие (ещё менее распространенные) цивилизации. В рамках мировой православной цивилизации роль России является ключевой, самой главной, если сравнивать с ролью и «вкладом» соседних православных и славянских стран. В рамках мировой мусульманской цивилизации эта роль не столь значительна, как, например, роль ряда исламских государств Аравийского полуострова и Ближнего Востока (при этом российское мусульманство является важнейшей и неотъемлемой частью мировой мусульманской цивилизации).

Принимая во внимание факторы территориального единства России, сформировавшуюся и продолжающую формироваться, цивилизационную общность под названием «российский народ», и даже определённую степень цивилизационного единства полицивилизационной России, в том числе в отличие от стран с другим цивилизационным опытом, представляется допустимым говорить о российской полицивилизационной цивилизации. В дополнение к её уникальной роли на различных исторических этапах, современным фактором, акцентирующим самостоятельную цивилизационность России, является прекращение «следования за Россией», «отпадение» от России ряда государств и народов, прежде находившихся в орбите её цивилизационного и геополитического притяжения. Это восточноевропейские, в прошлом социалистические страны, и ряд стран бывшего СССР – Грузия, Армения, Украина, Белоруссия, Молдавия и др.

Сегодня, вследствие значительного ослабевания экономической, политической и военной мощи, Россия утратила значительную часть своего цивилизационного влияния и, по сути, осталась в цивилизационном одиночестве. Исключение составляют отдельные цивилизационные «отщепенцы» и «изгои»: экономически невыразительная и политически авторитарная Белоруссия, создающая для России трудности в отношениях с мировым сообществом, но необходимая в качестве геополитического буфера, никем не признанные республики Абхазия и Южная Осетия, и признающие их, Венесуэла и Никарагуа30. Цивилизационное бегство прежних российских цивилизационных соседей и современное цивилизационное одиночество России также способствуют тому, чтобы говорить о России как об отдельной, самостоятельной цивилизации, несмотря на её прежнее вхождение в православную, западно-восточную, евразийскую, полицивилизационную цивилизацию. Теоретически, в случае возвращения былого величия в результате усиления экономической, военной и геополитической мощи, Россия может снова утратить цивилизационное одиночество и обрести цивилизационное единство с цивилизационными соседями по евразийскому континенту.

В отличие от православной, понятие славянской цивилизации является весьма размытым и потому не имеет четкого реального содержания. Неотъемлемым системообразующим признаком цивилизационного единства славян можно считать христианство (причем преимущественно православное), а общность языка представляется довольно условной и лишь косвенно формирующей (или отграничивающей от других) ценности, мыслительные парадигмы и социальные институты. Так, несмотря на относительную близость польского и русского языков (понимать речь, а тем более, говорить без специальной подготовки сложно), и прошлые (например, насильственная католизация в XV – XVI вв.), и современные культурно-исторические и политические условия развития Польши и России способствуют их цивилизационному разграничению и даже противопоставлению. Лишь в отдельные, довольно непродолжительные периоды доиндустриальной эпохи цивилизационная близость (скорее, вынужденное цивилизационное сотрудничество) России и Польши была больше, а взаимовлияние и культурный обмен в рамках Российской империи – выше.

Как следует из приведённого примера, цивилизационное развитие и влияние стран могут изменяться со временем, причём важными факторами выступают геополитика и региональная политика как повседневное взаимодействие государств. Характерным примером является изменение геополитических ориентиров, парадигм и направлений цивилизационного развития восточноевропейских и среднеазиатских государств вследствие крушения советского коммунистического режима на рубеже 1990-х гг. Во все времена страны стремились активно влиять на своих соседей, а в эпоху глобализации во многих аспектах «соседними» оказались практически все государства земного шара. Но если совсем недавно западному цивилизационному влиянию посредством глобализации и «оранжевого вмешательства» подвергались, преимущественно, восточные страны, и «вмешательство» осуществлялось на их территории, то сегодня миллионы беженцев оказались в странах европейского Запада, разворачивая там цивилизационно-террористическую войну, целью и смыслом которой является уничтожение западной цивилизации. Настойчивые попытки склонить то или иное государство к следованию тем или иным цивилизационным приоритетам и образу жизни создают угрозы безопасности цивилизационного развития этого государства. Эти устремления следует тщательно анализировать и препятствовать им адекватными политическими, экономическими и военными средствами.

Однако чтобы защищаться политическими средствами, цивилизации должны иметь ощутимые и весомые достижения, которые следует защищать. В случае утраты культуры и языка, растворении в традициях и культурных основах других цивилизаций и вымирании основного цивилизационно-образующего населения (прежде всего, «титульной» нации), подобную умирающую цивилизацию трудно отстоять даже самыми эффективными политическими и военными средствами. Эти средства, в свою очередь, являются частью самой цивилизации и потому не могут быть выдающимися, если цивилизация находится на грани выживания. Необходимо органичное сочетание внутреннего и внешнего – сохранение и преумножение цивилизационных достижений и их защита от цивилизационного вмешательства, диктата и давления.

Тем не менее, определенная степень цивилизационного влияния одного государства или группы государств на другие представляется неизбежной, равно как и изменение цивилизационных ориентаций цивилизационно-блуждающими государствами. Государства вынуждены предпринимать попытки недопущения цивилизационного диктата, соблюдения норм международного права и т.д., то есть способствовать защите цивилизационных и национальных интересов и, в целом, соблюдения субъективно-воспринимаемой (исторической, геополитической и социальной) справедливости. Пожелания справедливости, лежащие в нормативно-нравственной плоскости, однако, нередко вступают в противоречие с геополитическими интересами государств. Историческая, геополитическая и социальная справедливость понимаются на основе собственных, прежде всего, материально-территориально-экономических интересов и в тесной связи с ними. Противоречие переходит на уровень дипломатии и экономики, информационной борьбы, акций территориального захвата, устрашения и шантажа, и даже войны как наиболее действенных средств силового влияния и давления.

Конкретные угрозы межцивилизационных взаимодействий, становятся, таким образом, более осязаемыми. В число цивилизационных угроз входят субъективные – влияние на распространённые среди представителей мирового сообщества, государств, этносов, социально-политических и правовых институтов, политических партий, семей и т.д., представления о социальных нормах, ценностях и идеалах. В числе субъективных угроз – разрушение культуры и языка, традиций и социальных институтов, базовых ценностей и жизненных принципов, формальных и неформальных норм; разрушение механизмов социализации (семья – образование – воспитание) с характерной утратой механизмов трансляции цивилизационных кодов (пронизывает все сферы жизни от воспроизводства профессий до деятельности органов власти и структур гражданского общества); разрушение взаимодействия между социальными слоями и поколениями (ценностно-нормативная дезинтеграция). Объективные цивилизационные угрозы состоят в нанесении возможного вреда физическому и материальному существованию цивилизационных институтов и материальным носителям культурных ценностей. Комплексные цивилизационные угрозы могут возникать в случае системного кризиса общества, затрагивающего глубочайшие и многослойные пласты цивилизационных идентичностей31. Безопасность цивилизационного развития – недопущение и минимизация возможных угроз, которые могли бы способствовать ухудшениям по одному или нескольким вышеназванным параметрам – вследствие вмешательства в ценности, идеи и складывавшийся столетиями образ жизни, принуждения к поведению, противоречащему культурно-национальной идентичности, в том числе информационными, пропагандистскими, военными, экономическими и иными методами. Задача обеспечения безопасности цивилизации —защита и сохранение ценностно-ментальных и социально-политических основ нации, государства или региона от внутренних и внешних угроз.

Следует провести терминологическое разграничение между угрозами и опасностями. Несмотря на часто встречающееся в научной литературе стремление авторов «развести» эти понятия, в практике обсуждений довольно распространено смешение смыслов и использование этих понятий как синонимов (ситуация аналогична частому смешению понятий «цивилизация» и «культура»). По-видимому, не следует ожидать всегда точного употребления терминов политологами и социологами, специализирующимися и, тем более, не специализирующимися на проблемах безопасности. В большинстве случаев употребление этих терминов имеет контекстуальный характер и сводится к обозначению некоего возможного источника проблем на пути нормального, безболезненного функционирования обществ и поиска возможных вариантов их преодоления или недопущения. Однако если быть точным и руководствоваться этимологией терминов, можно обнаружить в понятии «угроза» наличие двух составляющих – объективной возможности причинить определенный ущерб и субъективного намерения (замысла) это сделать (В. Даль, С. Ожегов). В этом смысле угроза характеризуется явным и сильно-выраженным наличием обеих составляющих, а опасность – только одной из них – то есть или только намерения, или только возможности. Во-вторых, можно говорить о персонифицированности, адресности угроз, в отличие от гипотетичности и безадресности опасности. Вполне возможно говорить об угрозах цивилизационной безопасности, поскольку нередко имеет место готовность (намерения плюс возможности) тех или иных субъектов внутри- и внешнеполитических отношений причинить ущерб жизненно важным ценностно-ментальным и социокультурным интересам других субъектов с целью разрешения сложившихся между ними и собственных противоречий и получения односторонних преимуществ32.

Возникновение цивилизационных опасностей и угроз любого происхождения и их кризисная актуализация могут иметь место в соответствующих цивилизациях или их отдельных структурных составляющих – «ядре», «ядерных институтах», социальных слоях и т. д. Кризисные процессы любого происхождения всегда затрагивают различные социальные группы и слои, дестабилизируют ситуацию, разрушают прежде приемлемые, уровень и образ жизни. Длительное сохранение кризисных процессов в любой сфере, информационной, социально-политической или экономической, с неизбежностью порождает соответствующие цивилизационные проблемы.

Для цивилизационно-кризисных процессов характерно постоянное взаимодействие с порождаемыми ими рисками. Со временем кризисные и рисковые явления и процессы объединяются в единый клубок социальных проблем: одно способствует другому, образуя ряд устойчивых кризисно-ценностно-нормативных конгломератов, продолжая и дальше дестабилизировать обстановку, ослабляя гражданское общество, вызывая кризис духовности, образования и воспроизводства политической и правовой системы общества, неадекватное управление и склонность к авторитаризму.

Для защиты собственной цивилизации, её основ и устоев от внешнего цивилизационного влияния/подавления (и даже агрессии) необходимо принятие определенных мер политического, экономического и военного характера. Защита цивилизации от цивилизационной агрессии со стороны других цивилизаций требует выстраивания и целенаправленного осуществления в государстве соответствующей цивилизационной политики и реализации соответствующих стратегических и тактических цивилизационных интересов. Методы защиты цивилизационных интересов уже не могут ограничиваться сферой воспроизводства культурных устоев, традиций, религиозных и управленческих институтов. Здесь цивилизация выходит за рамки воспроизводства культурных ценностей и нуждается в экономической, военной, информационной, языковой, культурной и т. д. политике как средстве отстаивания цивилизационных интересов.

К стратегическим цивилизационным интересам России, нуждающимся в разработке и осуществлении соответствующей цивилизационной политики (стратегия цивилизационной безопасности), относятся: сохранение территории РФ в её нынешних границах; сохранение населения РФ хотя бы в его нынешних показателях; сохранение русского языка внутри страны и за её пределами среди русскоязычного населения зарубежных стран; укрепление цивилизационных позиций России в современном мире, усиление цивилизационного авторитета и влияния России на другие страны; укрепление экономической и военной мощи России. К тактическим цивилизационным интересам России можно отнести: решение конкретных территориальных споров относительно границ РФ в пользу России; преодоление тенденций депопуляции, снижения продолжительности жизни и уровней здоровья и рождаемости русскоязычных граждан РФ, всемерное поощрение рождаемости русскоязычного населения посредством конкретных мер и программ; решение конкретных вопросов ущемления прав русскоязычных граждан за пределами РФ на изучение русского языка, литературы и русской культуры в целом в пользу России; недопущение уменьшения количества и качества преподавания русского языка и русской литературы в образовательных учреждениях России (так, во Франции действует так называемый «Закон Тубона», в Польше – «Закон в защиту польского языка», предусматривающие значительные штрафы за злоупотребление иностранными словами)33.

Безопасность цивилизации для любого государства или группы государств в любую эпоху имеет политическую проекцию, так как тесно связана с необходимостью защиты политическими, дипломатическими, информационно-пропагандистскими и военными средствами. Ни одна цивилизация, сколь бы велика и прекрасна, с точки зрения созданных ею культурных памятников, традиций и социальных институтов, она ни была, не может развиваться сколь-либо длительное время без обеспечения защиты самой себя, выстраивания политических механизмов собственной «цивилизационной обороны», без защиты от экономического, территориального и цивилизационного вмешательства, давления или агрессии со стороны «конкурирующих» цивилизаций.

Однако необходимость защиты цивилизацией самой себя не отменяет другой важной стороны цивилизационного развития – необходимости заимствований опыта других цивилизаций. О первой стороне в нашей стране написано немало, пафос многих научных и публицистических работ заключается в обосновании необходимости защиты от чрезмерного американского влияния в условиях глобализации и модернизации. Вторая сторона, а именно, необходимость заимствований опыта других цивилизаций, получив серьёзный прозападный импульс в начале 90-х гг. ХХ века, сегодня всё чаще подвергается критике как нереализуемая в условиях российской цивилизационной специфики.

Существует также третий аспект – необходимость защиты цивилизации от самой себя, от собственных цивилизационных недостатков и проблем, деградации и вырождения. Об этом написано значительно меньше, так как звучит не слишком патетически и, на первый взгляд, кажется менее патриотичным, чем призывы к сохранению собственной уникальности и защите от внешней агрессии. Также, видимо, довольно разумно считается, что от собственной специфики «убежать» невозможно, и это особенно справедливо для такой её наиболее «тяжеловесной» и трудноизменяемой формы, как специфика цивилизационная. Однако отнюдь не менее, и даже более важной стороной безопасности российской цивилизации является её внутреннее содержание и проблемы – ведь именно они ослабляют страну и порождают избыточное внешнее давление. Невозможность решения ряда серьёзных проблем и достижение цивилизацией уровня критических саморазрушений является сегодня для России самой главной цивилизационной опасностью и угрозой.

Какими бы ни были аргументы сторонников различных позиций, цивилизационные заимствования географически соседствующих цивилизаций неизбежны и имеют место на протяжении человеческой истории. Совсем обособиться и культивировать только свою «аутентичную» цивилизацию и раньше никогда никому не удавалось. Сегодня это абсолютно невозможно, так как в глобальную эпоху становятся соседями практически все страны и цивилизации, причём степень их взаимного влияния всё более возрастает. В продолжение последних трёх с лишним столетий незападные цивилизации осознанно и целенаправленно обращались к модернизационному опыту Запада, заимствовали и в той или иной форме усваивали его.

Является ли такое заимствование ударом, ущербом для собственной цивилизации, размыванием её основ и неуважением к памяти предков? Является ли цивилизационным преступлением преднамеренная и целенаправленная организация и осуществление активных иноцивилизационных заимствований? Где граница между цивилизационным компрадорством как соглашательским, предательским вариантом по отношению к национальным и цивилизационным интересам своей страны, и необходимостью развития полезного сотрудничества и заимствования лучших достижений других стран и культур? Эти и другие вопросы в современных условиях нуждаются в новых, непредвзятых ответах. Сегодня первостепенное значение приобретает стремление к анализу «очищенной» от идеологической предвзятости и ангажированности, подлинной цивилизационной истории, отказ от исчерпавшей себя формационной логики исторического процесса, внимательное отношение к тенденциям мирового цивилизационного развития, преодоление цивилизационного снобизма и солипсизма. Несмотря на глобализацию, Запад всё же не воспринимается многими странами как универсальный образец развития, и каждое общество выбирает наиболее органичный для него путь, не копируя Запад, но и не оставаясь абсолютно самобытным, формируя собственную национальную модель цивилизационного и модернизационного развития. Методология цивилизационного подхода может послужить основой анализа многочисленных проблем развития и модернизации.