Читать книгу Камни вместо сердец - К. Дж. Сэнсом - Страница 13

В среду, первого июля, я поднялся сразу же после рассвета. Облачившись в рубашку и тонкий дублет, натянул кожаные сапоги для верховой езды и еще в полумраке спустился вниз, вспоминая о том, что в прежние времена, куда бы я ни собирался, Джоан поднялась бы еще раньше и позаботилась бы о том, чтобы я захватил с собой все необходимое.

У подножия лестницы меня ожидали Колдайрон и его дочь с приготовленным для меня коробом на полу. Груз был слишком велик для меня, и я приказал Вильяму проводить меня до речной лестницы, где была назначена встреча с Бараком.

Джозефина сделала реверанс:

– Доброе утро, сэр.

Эконом добавил:

– Отличная погода для путешествия.

Глаза его были полны любопытства: он считал, что я отправляюсь по королевскому делу.

– Доброе утро. И тебе, Джозефина, – поздоровался я с ними. – Почему ты встала так рано?

– Она понесет одну из корзин, – ответил Колдайрон, а девушка, посмотрев на меня, нервно улыбнулась и протянула мне небольшой полотняный мешочек:

– Сэр, здесь немного хлеба и сыра, а также несколько ломтиков ветчины. И сладкое печенье, которое я купила на рынке.

– Спасибо тебе, Джозефина, – улыбнулся я. Служанка покраснела и снова сделала книксен.

На улице уже потеплело, и на небе нельзя было найти и облачка. Я шел по опустевшей Ченсери-лейн, а Вильям и его дочь следовали за мной. На Флит-стрит стояла тишина, все окна были закрыты ставнями, и несколько бродяг спали в дверях лавок. Тут сердце мое заколотилось при виде четверых подмастерьев в синих балахонах, расположившихся возле Тамплевского шлагбаума. Отделившись от него, они направились нам навстречу неспешным ленивым шагом. Все были при мечах.

– Особая стража, – проговорил один из них, тощий, веснушчатый, лет восемнадцати, не больше. – Слишком рано вы вышли из дома, сэр. До окончания комендантского часа еще целый час.

– Я адвокат, и мне нужно взять лодку у лестницы Тампль, – ответил я коротко. – Это мои слуги.

– Мой хозяин занят важным делом! – отрезал Колдайрон. – А вам всем следовало бы находиться в армии, а не бедокурить на улице.

Подмастерье ухмыльнулся в ответ:

– А глаз куда подевал, старина?

– Потерял в битве при Флоддене, щенок.

– Пошли, – сказал я.

Мы перешли через улицу. Один из мальчишек выкрикнул за нашей спиной:

– Калеки!

Мы перешли на Миддл-Темпл-лейн. Тонкий и зябкий речной туман окружил нас в садах Тампля. Барак уже ожидал нас на лестнице с собственным коробом у ног. Он уже успел нанять раннего лодочника, суденышко которого было привязано неподалеку. Вокруг зажженного фонаря в тумане сиял желтый ореол.

– Все готово? – спросил Джек. – Этот человек отвезет нас до Кингстона.

– Хорошо. Как там Тамасин? – поинтересовался я.

– Вчера вечером все плакала. А сегодня я тихонько ушел из дома, не разбудив ее, – ответил мой помощник и отвернулся. Я же обратился к Колдайрону:

– Поставь эти корзины в лодку. Вместе с корзиной Барака.

Пока эконом спускался вниз, я негромко шепнул Джозефине:

– Во время моего отсутствия дома распоряжается доктор Мальтон. Он твой друг.

Пока я гадал, поняла ли она то, что может искать у Гая защиту от своего отца, девушка только кивнула без всякого выражения на лице.

К нам, преувеличенно пыхтя, поднялся Вильям. Барак шагнул в лодку.

– До свиданья, Колдайрон, – проговорил я. – Постарайтесь выполнять все, что попросит доктор Мальтон.

Единственный глаз эконома злобно блеснул. Спускаясь по скользким ступеням, я думал о том, что тип этот охотно столкнул бы меня в воду, вне зависимости от того, нахожусь я на королевской службе или нет.

Над рекой навис густой туман. Вокруг царила полная тишина, нарушавшаяся одним только плеском весел. Из тумана навстречу нам выплыла стайка лебедей, вскоре снова растворившаяся в тумане. Лодочник наш был стар, и его усталое лицо избороздили морщины.

Затем мимо нас скользнула большая баржа: на веслах в ней сидела дюжина мужчин. Занимали ее с полсотни молодых людей в белых одеждах с красным английским крестом на груди. На борту баржи властвовала неестественная тишина, а туман превращал лица людей в белые диски. Если бы не плеск весел, баржу эту вполне можно было принять за корабль мертвецов.

Поднявшееся солнце проредило туман, прихватив с собой столь необходимое тепло, a когда мы оказались возле Кингстона, на реке появились другие лодки. Мы причалили к старинной каменной пристани. Я посмотрел за реку – на покрытый лесом простор Хэмптон-корт-парка. Королева, должно быть, уже готовила свой двор к отъезду.

По короткой улочке мы дошли до рыночной площади. Дирик прислал мне записку: они с Фиверйиром ожидали нас в таверне «Голова друида». Барак, несший на плечах два короба, показался мне молчаливым и задумчивым. Я вопросительно посмотрел на него.

– Спасибо тебе за избавление из этого кошмара, – негромко проговорил он. – Помнишь этот полный солдат бот? Из-за своей глупости я мог оказаться на одном из них!

– Ну, слава богу, теперь ты в безопасности.

Мы вошли во двор гостиницы. Двери просторной конюшни были распахнуты настежь, и в стойлах находилось несколько коней. Возле нее располагалась кузница, где покрытый потом кузнец ковал подковы на наковальне возле пылавшего горна. Мы вошли внутрь. В гостиной почти никого не было, если не считать двоих завтракавших за столом мужчин, оставивших на скамье возле себя шляпы и шпоры. Это были Дирик и Сэм. Подойдя к ним, мы поклонились. Помощник Винсента привстал, однако сам он ограничился одним кивком.

– Хорошо, что вы здесь, – буркнул он. – Пора в дорогу.

– Мы выехали из Лондона с первым светом, – подчеркнул я.

– Я отправился еще ночью, чтобы встретить Фиверйира и посмотреть на коней. Видный человек должен ехать на соответствующей его облику лошади.

– У нас есть четыре добрых коня и пятый – для вещей, – самодовольным тоном проговорил его клерк. На лоб его, как обычно, свисли сальные волосы. Он казался утомленным, в отличие от Дирика, пребывавшего в привычной бодрости. Утерев рот платком, мой противник порывисто встал:

– Пора выезжать. К вечеру нам нужно добраться до Кобхэма, лежащего в девяти милях отсюда, а я слышал, что портсмутская дорога полна солдат и всяких телег с припасами. Возьми корзины, Сэм. – Взяв со скамьи шляпу, Дирик первым направился к конюшне. Барак улыбнулся и покачал головой, заслужив тем самым укоризненный взор Фиверйира.

Когда мы оказались в конюшне. Дирик кивнул конюху:

– Наконец прибыли и все остальные. Лошади оседланы и готовы?

– Да, сэр. Мы выведем их во двор.

Мы вышли наружу. Конюх и помогавший ему мальчишка вывели пять лошадей: крупных и сильных на вид животных, гнедых и серых в яблоках.

– Ты хорошо поработал, – обратился я к Сэму.

– Хозяин приказал мне не жалеть денег. Туда и обратно – пять фунтов.

– Милостивый боже! – вздохнул возле меня Барак.

– Кони нынче в цене, – пояснил конюх.

– Предлагаю вам заплатить ему, брат Шардлейк, – проговорил Дирик. – Расходы вам возместит ваша клиентка, когда проиграет дело. Или ее щедрая госпожа.

– Я заплачу половину. Как того ожидает суд. Пусть лучше каждый из нас самостоятельно тратит свои деньги до решения суда.

Винсент вздохнул, но кошелек все же извлек.

– Сумеем ли мы добраться до Портсмута за четыре дня? – спросил я конюха.

Тот покачал головой:

– Если повезет, сэр. Я бы рассчитывал на шесть или семь дней, дорога просто забита народом.

– Вот так, мастер Шардлейк, – подал голос Дирик. – Я знал, что будет именно так.

Мы поднялись в седла – Дирик и я впереди, Барак и Фиверйир сзади. Коня, навьюченного нашими коробами, привязали веревкой к коню Сэма. Когда мы выезжали на улицу, во двор влетел всадник на покрытой пеной лошади. Я заметил на нем кокарду самого короля. Должно быть, это был вестник, заранее проверяющий, все ли благополучно на пути его величества.

Выехав из Кингстона, мы попали на просторы Суррея. По обе стороны дороги тянулись огороды и зерновые поля, удовлетворявшие ненасытный аппетит Лондона, а за ними маячил огороженный лес Хэмптон-корта. В эту пору люди обыкновенно собирали бы сено, а поля уже успели бы пожелтеть, однако прибитые дождями злаки еще зеленели. Должно быть, те, кто работал в этих полях, давно мечтали о лучшей погоде. Когда солнце поднялось повыше, стало жарко, и я порадовался тому, что голову мою защищает широкополая шляпа, предназначенная для верховой езды. Продвигались мы быстрее, чем полагал Дирик: широкая дорога не успела подсохнуть и была полна глубоких колей, оставленных гружеными телегами, однако худшие ее участки уже починили – землю утрамбовали, рытвины засыпали камнями, а на топкие места положили плетни. Все наши кони казались крепкими и кроткими.

– Сегодня мы должны добраться до Кобхэма, – обратился я к своему коллеге.

– Надеюсь на это, – отозвался он.

– Каков наш маршрут? Я никогда еще не ездил в Хэмпшир.

– Сегодня едем до Кобхэма, а завтра до Годалминга, если повезет. Потом, на следующий день, пересекаем границу Хэмпшира и едем дальше мимо Питерсфилда и Хорндина.

– Насколько я помню, Хойленд расположен в семи или восьми милях к северу от Портсмута?

– Да. На границе старинного леса Бере.

Я посмотрел на Винсента:

– Насколько я понимаю, вам уже приводилось прежде посещать мастера Хоббея?

– Да. Хотя он обычно советуется со мной, когда приезжает по делам в Лондон.

– Он по-прежнему занимается торговлей тканями?

Дирик жестко посмотрел на меня:

– Нет.

– Вы говорили в суде о том, что он недавно продавал лес, срубленный на землях мастера Кертиса?

Мой оппонент развернулся в седле в мою сторону:

– Уже пытаетесь поставить под сомнение честность моего клиента, брат Шардлейк? – В голосе его промелькнул характерный скрежет.

– Меня интересует управление землями Хью Кертиса.

– Как я говорил в суде, какая-то часть леса вырубается. Было бы глупо не воспользоваться существующим спросом. Однако все доходы должным образом учтены феодарием.

– Отчеты которого мне не дозволено видеть.

– Ибо подобная проверка поставила бы под сомнение честность сэра Квинтина Приддиса, как и моего клиента. – В голосе Винсента вновь зазвучал этот обертон гнева. – Вы получите возможность поговорить с сэром Квинтином, и этого должно быть достаточно для всякого благоразумного человека.

Какое-то время мы ехали в безмолвии. Наконец я произнес кротким тоном:

– Брат Дирик, нам суждено провести вместе целую неделю, а может, и больше. Готов предположить, что наша жизнь станет легче, если мы ограничимся вежливым общением. Таков обычай у адвокатов.

Склонив голову, коллега на мгновение задумался:

– Ну, что ж, брат, эта поездка действительно раздражает меня. Я намеревался этим летом поучить сына стрельбе из лука. Тем не менее этот визит может оказаться полезным. Вместе с приобретенными землями аббатства мастер Хоббей получил манориальное право на местную деревушку Хойленд.

– Мне это известно, – проговорил я.

– Мы с ним переписывались о его планах приобрести принадлежащий жителям этой деревни участок леса. Селяне получат за это компенсацию, – добавил мой собеседник.

– Без общинных земель большинство деревень не в состоянии выжить.

– Так вы возразили бы мне на суде! Но сейчас я прошу вас дать мне честное слово не связываться с жителями Хойленда. – Винсент улыбнулся. – Что скажете? Дружбы ради?

Я осадил его взглядом:

– Вы не имеете права на подобные просьбы.

Тот пожал плечами:

– Но, сэр, если вы начнете подбирать себе клиентов среди этих селян, то едва ли сможете надеяться на хорошие отношения с мастером Хоббеем.

– Я не намереваюсь искать там клиентов. Но, тем не менее, не хочу ничем покупать у вас вашу вежливость. Либо вы относитесь ко мне как к собрату в профессии, либо нет.

Дирик отвернулся с саркастическим выражением на лице. Я посмотрел назад, на Барака, услышав, что он попытался завести разговор с Фиверйиром и резкий ответ последнего:

– Папский антихрист!

Посмотрев на меня, Джек воздел глаза к небу и покачал головой.

Мы продолжали уверенно продвигаться вперед и остановились только раз у ручья, чтобы попоить лошадей. Бедра мои уже начинали неметь. Винсент и Сэм отошли на несколько шагов, негромко переговариваясь.

– Путешествие не сулит нам ничего приятного, – обратился я к Бараку.

– Похоже на то. Я слышал твой разговор с мастером Дириком.

– Начинаю подозревать, что он из тех, кто начнет сутяжничать с придорожными птицами, если рядом не найдется людей. А что там Фиверйир говорил насчет антихриста?

Барак рассмеялся:

– Помнишь, некоторое время назад мы проезжали мимо людей, выкапывавших придорожный крест?

– Ну да. Теперь их немного осталось.

– Чтобы завести разговор, я сказал, что такая работа в жаркий день – не подарок. Фиверйир на это заявил, что кресты – это папистские идолы, а потом перешел к тому, что папа-де является антихристом.

Я простонал:

– Твердокаменный протестант. Этого нам еще не хватало!

В нескольких милях за Эшером наше быстрое продвижение закончилось. Мы уткнулись в конец долгой вереницы телег, задержанных на время починки находившегося впереди участка дороги. Облаченные в серые рубахи мужчины и женщины, вероятно из ближней деревни, ровняли взрытый глубокими колеями низменный участок дороги. Нам пришлось прождать больше часа, прежде чем нам позволили продолжать путь. К тому времени и за нами выстроилась длинная цепочка телег, а Дирик, не вылезая из седла, все кипел негодованием по поводу задержки. Движение сделалось гуще, и оставшуюся часть утра нам пришлось неторопливо пролагать себе путь мимо повозок и всадников.

Наконец мы въехали в крохотный городок Эшер, где остановились, чтобы пообедать. Винсент по-прежнему пребывал не в духе и потому обругал Фиверйира, когда тот пролил немного похлебки на стол. Клерк покраснел и принялся извиняться. А я удивился тому, сколь много значило для него мнение его господина.

Путешествие после полудня сделалось неторопливым и тягучим. На юг направлялось все больше и больше возов, полных бочонков со съестным и пивом. Другие повозки перевозили всякий плотницкий припас, ткани и оружие – одна из них была доверху нагружена полотняными колчанами, набитыми тысячами стрел. Однажды нам пришлось отъехать на обочину, чтобы пропустить массивную телегу на прочных колесах, груженную прочно перевязанными веревками бочками, на боках которых был выведен крупный крест. Пушечный порох, понял я. Чуть позже мы пропустили ватагу иностранных наемников, рослых мужчин в ярких мундирах: в разрезах их желтых рукавов и штанов виднелся красный материал. Они прошли мимо уверенным шагом, переговариваясь по-немецки.

К середине дня небо потемнело, и сильный ливень, промочив нас, превратил дорогу в болото. Путь наш пошел в гору: мы покидали долину Темзы, поднимаясь на холмы Суррейской гряды. К тому времени, когда мы добрались до Кобхэма, деревушки, длинная центральная улица которой вытянулась вдоль реки, я уже выдохся. Седло натерло мне ноги и зад, а бока коня покрывал пот. Барак и Дирик также выглядели уставшими, a тощий Сэмюель навалился всем телом на луку седла.

Местечко оказалось многолюдным. Повсюду возле дороги стояли телеги, и возле многих из них скучали на страже местные мальчишки. За дорогой на широком лугу люди торопливо ставили квадратом белые конические шатры. Все они были молодыми, крепкими, выше среднего роста и широкоплечими, а волосы их были коротко пострижены. Облачены они были в короткие куртки без рукавов, по большей части, коричневой или какой-нибудь светлой окраски, обычной для бедняков, хотя я заметил и несколько кожаных. На дальней стороне поля располагались шесть больших фургонов. Дюжину могучих коней уже уводили к реке, а остальные люди устраивали кухонные очаги и копали латрины. Пожилой и седобородый мужчина в превосходном дублете и с мечом у пояса неторопливо объезжал группу по краю на поджарой охотничьей лошади.

– Похоже, солдаты, – заметил я. В группе было человек сто.

– Где же их белые плащи? – спросил Дирик. Завербованным на войну солдатам обыкновенно выдавали белые плащи с красными крестами, какие мы видели на барже.

Поглядев на поле, я заметил коренастого и краснолицего мужчину лет сорока с мечом на поясе, указывавшим на офицерский чин, подбежавшего к двум молодым парням, выгружавшим сложенные палатки из фургона. Один из них, высокий и стройный молодой человек, как раз выронил свой конец свертка, приземлившийся в коровью лепешку.

– Голубь – ты гребаный идиот! – завопил офицер, и его крик раскатился по всему полю. – Хрен неуклюжий!

– Солдаты, никаких сомнений, – произнес Барак за моей спиной.

– И на юг идут, как все остальные, – добавил я.

Охваченный внезапным гневом Дирик повернулся ко мне:

– Кровь господня, ну и времечко вы выбрали, чтобы навязать мне это путешествие! Что, если в конце концов французская армия отрежет меня от моих детей?

– Не слишком патриотично, – пробормотал державшийся за нами Джек.

Винсент повернулся в его сторону:

– Последи за своим языком, клерк!

Барак ответил ему равнодушным взглядом.

– Вот что, – проговорил я. – Нам надо попытаться найти себе место на ночлег.

К моему облегчению, конюх самой большой из гостиниц сказал, что у них свободны три небольшие комнаты. Спешившись, мы направились в дом на усталых ногах. Барак и Фиверйир потащили наши корзины. Сэм с тремя коробами, казалось, падал под тяжестью груза, и мой помощник предложил взять у него одну из корзин.

– Спасибо, – простонал молодой клерк. – Я уже выдохся.

Это было первое вежливое слово, которым они с Дириком удостоили нас.

Я поднялся по лестнице в тесную комнатушку, с облегчением стянул сапоги и смыл пыль с лица в тазике холодной воды. А потом спустился вниз, ощущая волчий голод. Просторная гостиная была полна возчиков, запивавших пивом похлебку за длинными столами. По большей части, они провели на дороге весь день, и потому в зале стоял крепкий запашок. В комнате было сумрачно, так как уже темнело, и на столах уже расставили свечи. Я заметил Барака, сидевшего в углу за небольшим столиком с кружкой пива, и присоединился к нему.

– Какая тебе досталась комната? – спросил он.

– Небольшая. С соломенным тюфяком.

– Что ж, во всяком случае, тебе не приходится делить ее с Фиверйиром. Едва мы закрыли дверь, как он стянул с себя сапоги, явив миру пару лодыжек, настолько тонких, что их постыдилась бы и курица, а затем преклонил колена и задрал задницу выше головы. Какое-то мгновение я уже не знал, что и думать, но тут он начал молиться и просить Бога сохранить нас в путешествии. – Джек грустно вздохнул. – Если бы я не обошелся так нагло с этой задницей Гудриком, то ночевал бы сегодня рядом с Тамасин, а не с ним.

– Когда мы доберемся до приората Хойленд, тебя разместят поудобнее.

Мой клерк сделал большой глоток.

– Любуйся-любуйся, – посоветовал я, понимая, что вид солдат напоминает ему о той участи, которой он едва избежал.

– Жду не дождусь возможности провести время в более приятном обществе, – едко проговорил Джек.