Читать книгу Сказка Востока - Канта Хамзатович Ибрагимов, Канта Ибрагимов - Страница 7

* * *

Духовный наставник Тимура Саид Бараки прислал из Самарканда очередное послание-наставление. Кроме прочего, а это общее положение дел в столице и вокруг нее, завершается письмо следующим выводом: «Нет для Правителя ничего лучше, чем ум и знание. Ведь недаром сказано «Вещи украшаются людьми, а люди украшаются знаниями и возвышают их достоинство умом… Самый лучший Правитель – это тот, кто общается с учеными и поэтами».

Этот постулат Тимур давно усвоил, а посему смилостивился над несчастным Моллой Несартом, ибо этот бездомный ученый ничего не имел. Своим повелением Великий Государь оставил Моллу при дворе и якобы для пущей важности, да более для насмешки, назвал его святым старцем, просил прилюдно зачитать указ. Кто-то в стороне захихикал.

Молла Несарт осознавал, что его насильно удерживают при дворе, прежде для игры в шахматы, а теперь как посмешище. Ему ничего не оставалось, как принять это условие, и, по мере возможности, таким же способом противостоять.

– Всемогущий Аллах и ты, Великий Повелитель, – вознес Молла руки к небу, – провозгласили меня святым, предписав мне находиться при твоем дворе. И как святому визирь воды обязан мне выделить специальных слуг, кухню и жалованье – тысячу таньга.

– Дурак же ты, Молла! – усмехнулся Тимур.

– Правду изволишь говорить, мой Повелитель, – склонился в поклоне Несарт. – Не будь я дураком, разве стал бы святым при твоем дворе?

За такую выходку иной поплатился бы головой. Однако у Тимура свой расчет, да и шахматы играют в его жизни немалую роль, и ему просто необходим достойный соперник. А иначе как коротать время? Ведь не все ему празднество, разгул. Стоит он на Кавказе как на перепутье, меж многих враждебных сил, и если они разом на него пойдут – несдобровать. А действовать надо быстро и решительно. Он любит и привык воевать, его армия жаждет новой добычи. Да, сломя голову, никуда не сунешься, можно свою голову потерять. Вот и приходится ему все до мелочей рассчитывать, ведь многое теперь зависит не от него, а от успеха замысла Едигея.

Сам Едигей перед отправкой на столь сомнительное дело столько денег запросит, что порой приходит Тимуру мысль: «сколько еще человеку надо?». Убежит Едигей?.. А следом – Едигей, как и он, малым не насытится – все разом захочет, значит, претворив идеи, либо нет, но обязательно вернется, тому закладная грамота есть.

Знал Тимур, что это нереально, да неделю срока дал он Едигею на исполнение. Уже третья пошла – никаких вестей. Он волнуется. Чтобы забыться, все время в шахматы с Моллой Несартом играет, потешается над ним, но и тот в долгу не остается.

Так и коротал Повелитель время, вроде бы в утехах и в спокойствии. Да на самом деле мысль его беспрестанно кипит, нет ему ни свободы, ни счастья, ни покоя. Он всегда должен быть начеку, знать все обо всем, даже о том, что происходит вдали от него, на то у него масса доносчиков, разведчиков и даже высокопоставленных подкупленных лиц. А тут, чего он никак не ожидал, тайный посол прибыл из Константинополя, от самого императора Византии Мануила II.

Здесь уместно сделать некоторое отступление для пояснения, и поэтому обратимся к помощи Пера, лишь оно оставило след истории… К тому времени как таковой великой Византийской империи, которая просуществовала более тысячи лет, уже не было. Конечно же, одна из главных причин распада империи – это внутренние противоречия и известные интриги византийского двора. Однако эти внутренние распри сопровождали Константинополь во все времена ее существования. Тем не менее, эта твердыня устояла перед полчищами персов и победоносного арабского халифата. А в 1204 году полумиллионный город, где воинский гарнизон численностью более 70 тысяч, буквально сдался сборной дружине западных наемников крестоносцев-латинян, которые спекулировали единоверием. Войдя в Константинополь, они предали столицу православия огню, многих греков поубивали, все что могли, а это бесценные памятники мировой литературы и искусства, древние храмы и даже императорские усыпальницы, они разграбили, уничтожили, переплавили. Лишь кое-что было вывезено, и до сих пор эти памятники украшают некоторые города Европы…

А возвращаясь к причинам распада Византийской империи, следует отметить, что исторически судьба православной державы более была связана с Востоком, нежели с католическим Западом. Именно Восток питал Константинополь всеми ресурсами, а это и доходы, и военные люди, и даже традиции. Но когда турки-сельджуки, а потом монголы захватили восточные провинции Византии, империя стала обескровленной, обнищала и не смогла не только контролировать дальние территории, но и защищать саму себя. В итоге, по заговору крестоносцев греческая Византия распалась на несколько частей. Тем не менее сама столица – портовый город – имела такой потенциал и такое важное стратегическое положение, что Константинополь, не как прежде, но вновь ожил, приобрел некий вес и авторитет, пока в начале XIV века на просторах Малой Азии не появилась новая сила – турки-огузы под предводительством султана Османа, который и создал так называемую Османскую империю.

Потомки Османа исторически во многом преуспели, а в конце XIV века, во времена Тимура, в Малой Азии и на Балканах загремело имя нового полководца – Баязида. Это он в 1389 году принимал участие в знаменитом сражении на Косовом поле, что в долине реки Лаб, где сербы сошлись с турками в решающем сражении и после двух дней упорных боев, тесня противника, убили султана Мурада, а затем и старшего его сына Мустафу. Другой же сын султана, а именно, Баязид, не дал соплеменникам дрогнуть. Он взял бразды правления, сам ринулся в атаку и на исходе третьего дня, разгромив сербов, захватил в плен их князя Лазаря и взял в жены его дочь – красавицу Деснину, про которую позже слагали оды, и даже французским писателем был написан блистательный роман… Брат Деснины – Стефан Лазаревич – признал над собою верховную власть султана и вместе со своими подданными стал одним из главнокомандующих в войсках Османской империи.

Баязид был полководцем стремительных переходов, быстрых, продуманных атак. Его не зря прозвали Молниеносным. После Косовской битвы он ходил в Венгрию, жестоко расправляясь со всеми, кто пытался с ним воевать.

По возвращении Баязида на Балканы многие греческие города открывали перед ним ворота, а некоторые и сами приглашали. Так, в греческий город Салону призвали турок сами греки: и епископ, и владетельница города Елена Кантокузина, вручившая султану родную дочь для его гарема. И это был не единичный случай. Как утверждают некоторые историки, на Балканах потомков Османа ждали! Дело в том, что ни одна из сил, претендовавших на Балканы в XIV – XV веках, не была желаемой для простых жителей полуострова, которые натерпелись от притеснений византийских императоров, обленившихся и зажравшихся, от воинственных сербов, болгар, других народов, не способных договориться меж собой мирно, от западноевропейских правителей, истрепавших христиан Балканского полуостров за почти трехвековую эпопею Крестовых походов… Никому из перечисленных правителей не было никакого дела до простого народа, а османы несли людям обыкновенным некую справедливость, вполне приемлемую для уставших людей…

Победы Баязида ошеломили всех, прежде всего византийский двор, беспомощно наблюдавший за грандиозными событиями. О непокорности новому султану нельзя было и думать. Император Византии оформил вассальные отношения с султаном, более того, перенес невиданное для империи унижение – сопровождал Баязида в поход против Никеи44, единственного греческого города в Малой Азии, сохранившего независимость благодаря традиционной дружбе горожан с соседями сельджуками45. Православным жителям города пришлось увидеть греческого императора в турецком стане. Сам император их уговаривал поддаться туркам и после их отказа бился вместе с сыном Мандилом в первых рядах султанских войск против греков, считавших себя его подданными. Город был взят приступом.

Вскоре после этого, в 1391 году император Византии Иоанн Палеолог умер. Этим воспользовался его племянник, тоже Иоанн, сын Андроника, который захватил столицу и провозгласил себя императором. В это самое время сын Иоанна Палеолога находился, как аманат, в султанской ставке, откуда он якобы тайно бежал в Константинополь, чтобы занять престол своего отца. Внутри городских стен между двоюродными братьями разразилась настоящая борьба. А султан Баязид, державший в осаде Константинополь (это будет продолжаться на протяжении семи лет), всякими способами помогал то одному, то другому брату-претенденту, в результате выманивая дань с обоих, что в целом еще более ослабляло их империю. После пятимесячного противостояния Иоанн отступил, бежал морем. И с тех пор откуда-то издалека он угрожает императору Константинополя дворцовым переворотом, что не внове при византийских порядках. Сам Мануил II разыскивает исчезнувшего брата с целью избавиться от него, как от соперника. В стане Тимура появляется его посол с уверениями, что Иоанн захвачен людьми Повелителя, и с просьбой помочь избавиться от самозванца. За эту услугу, мол, Мануил II в долгу перед Великим Государем не останется.

Сам Тимур ничего понять не может. Делая паузу, он, как ему свойственно, устраивает византийскому послу пышный прием, а сам думает: что же произошло? почему его разведка ничего не сообщает? В это время еще один посол – от самого султана Баязида, и речь о том же, об Иоанне. Только султану беглец нужен живым, он готов заплатить и тоже сулит дружбу и мир.

Теперь Тимур еще более озадачен: кто-то, прикрываясь его именем, свершил злодеяние. А зачем ему, искусному дипломату, лишние враги? И мелькнула у него мысль – Едигей, но он ее быстро отмел: Едигей на север ушел, а Константинополь и султан Баязид – за морем, гаремы на юге… А тут вновь посол, от хана Золотой Орды. В своем гневном письме Тохтамыш грозится расправиться с Тимуром, называет его коварным подлецом. И хотя в сопроводительном письме и имени Едигея нет (сумел же негодяй так провернуть дело), Тимуру теперь кое-что стало понятно.

Оказывается, у Тохтамыша на Кавказе гостили царственные особы: Иоанн – претендент на византийский трон и, что гораздо важнее, сын султана Сирии и Египта – Фарадж. Для почетных гостей было все, но кто-то предложил необычайную экзотику – охоту на снежного барса в высокогорных местах… Сам Тохтамыш – степняк, по горам лазать не умеет, да и по-хански обрюзг. А отказать желанию таких гостей тоже негоже. Где-то в горной теснине попали горе-охотники в засаду, охрану перебили, господа исчезли. Среди нападавших тоже были потери, в них признали горных бадахшанцев46 Тимура, они вывели на след. Правда, горы Кавказа – не азиатские степи: в них затеряться легко, а идти не просто. Зная это, Тохтамыш предпринял все меры, чтобы перекрыть конные переходы с северного Кавказа на южный. А их всего три: Дарьял, Дербент, Аргун. С двумя первыми проблем нет, а вот Аргунское ущелье – там горцы свободолюбивые и независимые. Но и в этих местах рыскали люди Тохтамыша: вроде перевал никто не проходил, а теперь, к поздней осени, все снегом замело, да следов нет. До последнего маялся Тохтамыш, все надежду питал, и, лишь уверовав, что поиски напрасны, отправил к Тимуру послов.

Сам Тимур вроде должен быть доволен, ведь он все это устроил и, казалось бы, все просчитал. Но вышло наоборот, потому что вслед за этим прибыли люди от египетского мамлюка Захира Баркука с требованием выдать его сына.

«Едигей – предатель!» – первая мысль Тимура. Вот теперь, действительно, Тимур в окружении врагов: он невольно укрепил союз Тохтамыша с мамлюками, к ним может присоединиться и Баязид, а прямо перед ним никак не покоряющиеся грузины и горцы. На несколько фронтов ему не разорваться.

Ему срочно необходимо что-то предпринять, и в первую очередь разыскать Едигея, а для этого запугать старшего брата Иса-бека, ведь у него подписная грамота. Этого делать не пришлось. Иса-бек опередил, сам вышел на связь, прислав тайного гонца, и не кого-нибудь, а собственного сына. Такому заложнику не верить нельзя, и он докладывает Тимуру, что все – от идеи высокогорной охоты до засады и маршрута побега – организовал Иса-бек.

Вроде все было продумано. Они миновали Терек, но по более оживленному Дарьялу не пошли. Едигей с заложниками шел ночами по ба-ник47, на посту Искота48 у Мештарой они договорились, может, откупились. Скорым маршем добрались до крепости-поселения Итон-Кхели, что стоит на самом берегу Аргуна. Два дня отдыхали у местного вождя. Переменив коней, тронулись вверх по Аргунскому ущелью и на рассвете дошли до поста Чагие49. Здесь дорогу охраняли не местные горцы, а подразделения регулярных войск страны Симсим50. Видимо, откупиться не смогли, и тогда воины Едигея перебили всех, кто был на посту.

После этого хорониться днями не было смысла и возможности: боялись погони. А впереди лишь голые альпийские горы и далее, вечный ледник – высокогорный перевал Нархиех-корт, который тоже миновали. Затем их видели около Парсмы51, и вроде у Джолоко (а это уже Тушетия – Алазания), и до стана Тимура – рукой подать. Но Едигей исчез.

Казалось бы, все у Тимура под носом: армия в двести тысяч, выстрой в ряд, пройдись, и они не только людей Едигея, но и зайцу скрыться не дадут. Да все не так просто: это не бескрайние степи Сибири, где всей армией он охоту устраивал, это Кавказ! Здесь горы крутые, остроконечные, все заросшие девственными лесами, а меж гор быстрые реки, на вид мелкие, но перейти просто так не дают. А дороги здесь узкие, меж ущелий-теснин серпантином вьются, и за каждым выступом, за каждым поворотом горец скрывается, свой очаг в обиду просто так не даст. Оттого Тимур уже который раз несчастную Грузию покоряет, никак покорить не может.

Конечно же, с его воинской армадой он рано или поздно одолеет непокорный Кавказ. Однако на это нужно время, а его у него нет: все цари могут вскоре против него ополчиться, а наобум на Тбилиси не пойдешь, хотя и знает он, что у грузин вся армия – тысяч тридцать, не больше. Зато, говорят, у них умный, дерзкий, смелый и молодой предводитель – азнаур Тамарзо, который уже не раз трепал его передовые войска, подтверждая известную истину: армия баранов под предводительством льва сильнее армии львов под предводительством барана.

«Разумный план приносит пользы больше, чем сто тысяч воинов, – думает Тимур. – Здесь надо ловчить и идти на невыгодные сделки». С этой целью он засылает в горы своих лазутчиков, которые все вынюхивают. Но Едигей как в воду канул. Тогда распространяется слух: кто выдаст – поборник Бога, достоин огромного вознаграждения и расположения самого Повелителя мира. Это во все времена действовало. Вскоре объявился доброхот. Его тщательно осмотрели, в том числе и на наличие заразных насекомых, обработали и срочно, несмотря на ночь, доставили к Тимуру.

Пришелец, коренастый, кривоногий, смугло-скуластый молодой человек с готовностью бросился на колени и, поцеловав край ковра и встав более чем в уважительную позу, доложил о себе:

– Глава илема52 Аурах, сын правителя страны Симсим – Тума.

Тимур в это время всецело был поглощен своей страстью – игрой в шахматы, где Молла Несарт загнал его в тупик. Тяжело вздыхая, Повелитель искоса глянул на пришельца, пробежался с головы до пят – весь в пестрых шелках, как павлин.

– Одеждой ты – глава, – не без ехидства заметил Тимур. Он хоть и пользовался, да презирал доносчиков. – Вот только сам ты никак не похож на кавказца.

Пришелец замешкался, лебезя, что-то пролепетал.

– Ты прав, о Повелитель! – неожиданно подал голос Молла Несарт. – Я знаю владыку Симсима, достопочтеннейшего Гайраха. Этот ничем на него не похож.

– Меня знает весь Кавказ, и я… – возвысил голос пришелец, однако Тимур повелительным жестом его остановил:

– Этот плешивый старичок, – брезгливо указал он на Моллу, – двадцать лет дома не был, и потому не все у него дома… А тебе я верю! – он сделал несколько шагов навстречу, гостя обнял и наигранно-вкрадчивым тоном: – Ты знаешь, где мои люди? Тогда начнем с главного, то есть с конца – сколько ты стоишь?

– Ну, – забегали раскосые глаза пришельца, он явно мучился, не зная, какую плату назвать.

– Молла Несарт, – любил Тимур потешаться, хорошо зная людей: главу илема надо вначале низвести, затем вознести, чтоб сговорчивым стал, и сделать это лучше чужими руками. – Так как ты думаешь, сколько он стоит?

– Хм, ровно десять таньга.

– Чего? – возмутился пришелец. – Один мой халат столько стоит!

– А я лишь его и оценил.

– Ха-ха-ха, – залился Тимур, затем быстро взял себя в руки. – Вон, вон отсюда этого дурака, – махнул он страже в сторону Моллы и тут же вновь, еще крепче обнимая пришельца, – Ты настоящий горец-кавказец! Я счастлив, что в мире еще есть такие порядочные, мужественные люди! Ты мой почетный гость. А скажешь правду, даю слово Повелителя мира – озолочу!

– Все, как есть, расскажу, – чересчур подобострастен пришелец.

Видимо, по его словам, воины Едигея после преодоления высокогорий главного Кавказского хребта так устали, что не смогли без привала дойти до реки Алазань, за которой они могли спастись. А за ними шла погоня, которая обошла их, подняла тревогу среди местных горцев и грузин. Везде была устроена засада, и посланники Тимура были схвачены. Сейчас отряд Едигея находится в руках предводителя грузин – азнаура Тамарзо. Известно, что идут переговоры с целью передачи их правителю Гайраху, а там они уже будут в руках Тохтамыша, так как Симсим в вассальной зависимости от Золотой Орды.

– Знаешь, где именно Едигей? – Тимур не может не верить этой информации.

– Точно не знаю, – признается Тума и тут же описывает окрестности. – А если бы и знал, это вам не поможет: у горцев сигнальная связь с горы на гору – барабаны, рожки, огни факелов по ночам. Пока ваша рать будет пробираться по одному ущелью, пленников перекинут в другое.

– Да, тут силой не возьмешь, – вслух думает Тимур и взбадривает самого себя. – Думай, башка, думай! – это у него лучше всего получается за шахматной доской, для чего опять зовут Моллу Несарта. Скрывая под прищуром презрительный взгляд, он по-отечески обнимает пришельца, цедя сквозь зубы: – Ты по совести поступил и будешь благословлен и Богом, и мной, – подзывая визиря: – Оказать столь великому гостю царский прием.

– Я должен спешно возвращаться.

– Не-не, – любезен Тимур. – Семь дней в честь тебя будет той53, – теперь сын Гайраха его заложник. – И не каким-то илемом ты будешь владеть, а всем Кавказом! Это говорю я – Властелин и Покоритель Вселенной! Ты это заслужил!

…В эту ночь Тимур почти не спал, а не заре отправил послов в столицу Грузии Тбилиси, а с ними сопроводительное письмо на имя католикоса54 всех грузин. Вот давний след Пера: «Поелику55 Блистательный и Блаженный, истинный помазанник Бога и Судьбы, мой духовный отец и наставник, благочестивый католикос всех грузин и всего Кавказа, мой верный друг патриарх… Всякое бывало между нами, видимо, так Бог испытывал наше веротерпение. Ныне же прими почести и дары мои, выслушай послов моих, дабы кровь людская на Кавказе более не проливалась…».

В Грузии Тимур не впервой, и его воины немало грабили и поджигали церкви и мечети, людей истребляли, однако духовенство щадили. И когда царь Грузии Георгий VII пред Повелителем, вроде бы принял ислам, присутствовавший здесь же католикос на это даже под угрозой казни не пошел. Эту смелость Тимур оценил, «опричь56 католикоса, всех унизил». Позже по докладам знал, что в Грузии двоевластие. Теперь в Грузии как такового царя нет, есть множество князей, которые порознь мечтают трон занять, да на них у народа и церкви надежды нет. Лишь бравый витязь Тамарзо пред лицом очередного нашествия сильной волей подчинил себе все войска доблестных грузин, привлек на свою сторону многих горцев Кавказа, заручился поддержкой Тохтамыша, стал твердыней супротив врага, и посему католикос во имя родины в цари его прочит. А тут варвар, что вновь армадой у ворот столицы стал, просит – значит, требует, чтобы азнаур Тамарзо к нему явился – разговор есть и мир подписать. Нежели не явится Тамарзо – осадит Тбилиси, всю Грузию с землей сровняет.

Как явствует хроника того времени, созвал католикос епископов, священников, всех начальников царства Грузии и особо азнаура Тамарзо. Собрались они пред ним, а он публично призвал, чтобы сел Тамарзо на царский трон, на что тот учтиво отказался, и сели они все как равные пред Богом, родиной, народом и стали долго совет держать. Наконец Тамарзо отверз57 уста свои и изрек:

– Слушайте меня. Господь Вседержитель и Владыка наш Иисус Христос и Святая Богородица, уделом коей мы являемся, и Почетный Крест, дарованный нам, ниспослали нам этот благодатный край, наш Кавказ! Ныне вновь на земли наши явился супостат и теперь зовет к себе меня. Мы знаем все о его бесчинствах и злодеяниях, сколько наших людей он предал погибели и в полон отдал. И я доподлинно знаю, ежели отправлюсь я к хромому Тимуру, он постарается убить меня. Однако и у нас есть удача Господня: в моих руках люди его, царственные особы. Их выторговать мечтает Хромец. А теперь мудростью вашею рассудите сие дело. Я думаю так: многобурна жизнь сия, непостоянна и преходяща, дни наши исчезнут, как сон, и непременно и скоро предстоит уход из мира сего. Какая польза в жизни моей, ежели из-за меня погибнет множество душ, а я из мира сего уйду, отягченный грузом грехов. Нынче я желаю предстать перед варваром и, да будет воля Божья, пусть казнят меня, лишь бы страну мою миновала беда.

Подивились все присутствующие этой речи и дали ответ:

– Азнаур Тамарзо! Ты достойный сын нашего народа. Но ты военачальник, и некем тебя заменить. Не позволим Тамерлану убить тебя, не отдадим тебя в жертву.

Выслушав это, Тамарзо сказал:

– Вы говорите из единодушия и любви ко мне, но мне жаль невинный народ, словно агнцы58, обреченные на смерть, и нет ему утешения… Полчищ Тамерлана не сосчитать, столько стрел мы не изготовим… А может, и я договорюсь, в любом случае, положу душу мою за народ мой и не откажусь идти к Хромцу в стан, раз слово мира обещал он дать.

От этих слов все в изумлении встали, и заговорил католикос:

– Не верю я гяуру59, да иного нет… Но коли ты положишь душу свою за народ, мы все как один, возложим на себя грехи твои и пред Господом свидетельствуем причислить тебя к святым… И ежели благо положить душу за одного ближнего, то сколько же пользы в спасении неисчислимых душ.60