Читать книгу Сны под стеклом. Бортжурнал капитана Зельтца - Капитан Зельтц - Страница 14

Кажется, это было через пару недель после моего появления (я бы сказал – пришествия. Я ведь пришёл туда пешком!) в Воронью Слободку.

Публика вдруг взволнованно засобиралась куда-то. Как выяснилось, маман одной-из-не-проживающих-в-слободке-но-дружественных-нам-юных-особ (несложно обозначил, правда?) подрядила молодежь помогать с переездом. Переезжать предполагалось из центра Израиля в Нацерет (или Назарет).

Маман гарантировала участникам перевозку туда и оттуда, банкет по окончании акции и бессмертную дружбу по окончании банкета. Перевозить предполагалось домашний скарб.

Охваченный массовым психозом, я оказался втянутым в эту, совершенно бесполезную для себя, авантюру. В процессе переезда я ещё и понес невосполнимый для себя ущерб в виде китайских кроссовок.

Кроссовки были привезены с географической родины, были совершенно новые, «ненадёванные» и пахли ещё заводской краской (или какой-то другой синтетической дрянью). В процессе многочисленных подъёмов и спусков по ступенькам в тот день, кроссовки начали отторгать от себя кусочки подошвы и расслаиваться. Возможно, так принято в Китае – чтобы кроссовки размножались почкованием. Я был немало удивлен, так как такое случилось со мной впервые. В Раше, например, я носил совдеповские ботинки годами и без видимого ущерба. Но не было времени на сантименты, подлые крошащиеся кроссовки были забинтованы наспех клейкой лентой, и я продолжил работу.

Не помню, как это произошло, но только в руках у меня оказался вдруг край рояля. Со всех сторон рояль облепили труженики-добровольцы и, с прибаутками и бурлацкими стонами, начали проталкивать инструмент из салона в коридор. Пухлая Маман порхала вокруг нас, уговаривая соблюдать максимальную осторожность. Прекрасно помню, что первая отделившаяся от рояля панель была тёмно-вишнёвого цвета, под старое дерево.

Маман вскрикнула, как при приступе почечной колики, и работяги стали двигать роялем с заметной осторожностью, но нас стало на одного человека меньше, ведь панель вишнёвого цвета сама же в лифт не пойдёт же.

Путь наш, от салона до лестничной клетки, был орошён потом и усеян частями рояля.

Заканчивал перевозку рояля ваш покорный слуга в гордом одиночестве. Мои ретивые коллеги исчезали один за другим, а когда и по двое, унося вниз очередную отделившуюся от инструмента деталь. Маман судорожно вздыхала и постанывала. Медные педали, деревянные с войлоком молоточки, белые клавиши и чёрные диезы – все останки были собраны в целлофановый пакет… и таков был грустный итог.

Я почтительно вручил хозяйке тяжёлый, бряцающий потрохами рояля, пакет. К чести её будет сказано: она не устроила нам сцены и условия контракта выполнила. Уже в Нацерете, в новой и заваленной коробками и узлами квартире, сидели мы за столом, и помню, что есть и пить мне совершенно не хотелось.

– Чудак ты, – сказал, наливая себе стопарик, лобастый парень по кличке Свин. – Ну, хотя бы, выпей, давай…

Свин считался знатоком израильского быта и, кроме того, если верить слухам, пил с Шевчуком и Гребенщиковым. Не знаю, пил ли он с ними вместе или поврозь, это уже другая сказка.