Читать книгу Кублерос - Рашид Карамако Тритэ, Карамако Тритэ Тритэ, Карамако Тритэ Рашид - Страница 2

На второй день пути, ближе к полудню, в моторе что-то начало поскребывать. Минут пять я не обращал на это внимание, а потом не выдержал, вышел, открыл капот и начал копаться.

Как оказалось – ничего серьезного, просто начал изнашиваться термостат. Такой можно было купить в первом же попавшемся автосалоне – они есть везде. Но здесь…

Я поднялся и оглянулся. Справа и слева от меня колыхались пшеничные поля. Я был в типичной российской глубинке, в месте под названием «Нигде и Никогда». Подобных мест – на всю Россию целые горы, луга, поля, реки и озера. Это в миллионниках выбирают политические партии, меняют государственный строй и курс валюты, провожают в армию, выпивают за упокой и здоровье молодых, строят многоэтажки. А здесь всегда спокойно и никогда ничего не меняется.

Вы могли видеть «Нигде и Никогда», когда ехали в автобусе из одного города в другой. Или в ночной поздней электричке, возвращаясь с работы, либо поздних гостей. Наблюдали в окно странного вида покосившиеся дома, среди которых росли необычные, даже какие-то неправильные деревья, среди которых сновали люди – тоже неправильные. И ловили себя на ощущение какой-то другой жизни, другого пространства и времени.

Кажется – стоит выйти из электрички покурить и забыть зайти обратно, то место, которого нет Нигде и Никогда поглотит тебя с головой, растворит в течении своей странной а оттого жутковатой жизни, даст один из покосившихся домиков, возле которого растет склонившееся почти до земли яблоня, а вечером к тебе зайдет один из жителей этого места – плотник Арсений. Придет так, словно приходил на твою веранду уже на протяжении полувека, по-дружески хлопнет тебя по плечу и поставит на покосившийся стол пузатую бутылку, наполовину наполненную дурнопахнущим самогоном. А ты вспомнишь, как собственноручно делал этот стол прошлой осенью из выпавших с проезжавшего мимо товарняка березовых досок.

И начнется, и затянет тебя разговор, которые не умолкает уже полвека, но вместе с тем звучит впервые – здесь это возможно. Здесь нет понятия «век». Как и нет понятия «впервые». Есть только «всегда», «будет» и «так». Всегда был этот стол, и эта бутылка самогона, опустевшая еще на четверть. Всегда был чудаковатый, но в общем и целом приятный Арсений, и всегда был ты – сидящий за этим столом, держащий в руке заполненную наполовину кружку, улыбающийся очередной звучащей армейской хохме.

Но я сейчас ехал к морю. У меня была моя машина, которая никуда от меня не денется, а оставаться надолго где-либо по пути я не хотел.

Еще раз оглядевшись, я решил просто поехать дальше – глядишь, и будет какое-нибудь безымянное село, а в нем будет какой-нибудь завалящийся автолюбитель. А то ехать мне еще долго, а без термостата моя малышка протянет не больше сотни-двух километров.

Предчувствия меня не обманули – очень скоро, после очередного заворота, на горизонте показались домики – наполовину из досок, наполовину из крупного белого кирпича. А указатель, чтоб стоял на подъезде к селу, сообщил своей облупившейся краской, что это село «Артуфево». Ну, как скажете…

Въезжая в село, я тут же увидел сухонького бодренького старичка, который куда то направлялся, имея внешний вид бодрый и даже военный. Ему не хватало только трехлинейки за плечами, армейской фуражки и сапог. А нет, стоптанные пыльные сапоги были на месте.

– Добрый день, извините… – привлек я его внимание, открыв окно и снизив скорость.

Дедушка обернулся, увидел меня на машине, охнул, подошел и весь приготовился внимать.

– Есть у вас какой-нибудь автосервис?

– Эуто што? – недовольно, но с интересом прошамкал старик.

– Ну… где у вас можно машину починить?

– А тебе, сын, какая деталь нужна? – поинтересовался дед.

– Ну там… – я не думал, что дед силен в моторах мазды. – В общем, эта деталь есть в любом магазине, где можно купить детали к машине. Ну автосервис, знаете? Там шины, моторы…

– А, магазин? – оживился боевой дед, выпрямившись в полный рост. Только сейчас я с удивлением заметил аккуратно прицепленные на груди медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». – Ну это тебе чуть далее… Езжай, как ехал. И там справа увидишь.

– Да не магазин… ну ладно, спасибо. Всего доброго.

Я решил доехать до магазина, и спросить уже там – глядишь, продавцы здесь друг-друга знают.

Магазин был действительно справа. Красные буквы на синем фоне так и гласили «Магазин». И чуть ниже, уже белыми «Почти все».

Что именно все, и насколько велико было это «почти», не уточнялось.

Здесь уже шла оживленная деревенская жизнь – бегали через дорогу куры, гаркали гуси. Где-то хлопали ставни и звенел отборный мат, от которого почти лопались стекла. Мимо меня вдоль по дороге гордо проехала обшарпанная «копейка». Ослепительно пахло березами, цветами, травой и свежей землей.

Я огляделся, вдохнул и открыл скрипнувшую дверь магазина.

Магазин оказался типичным деревенским снабженцем, в котором закупается вся окрестность: хлебом, молоком, кефиром, маслом, крупами и водкой. Забегая по выходным за конфетами «Коровка» и «Москвичка» и различной снедью, по праздникам выбирая один из трех тортов: «Медовый», «Наполеон» и «Шоколадница».

Длинная – от стены и до стены – стеклянная витрина, в котором лежала в прохладе самая разная вкуснятина – от копченой рыбы, до сыра. В ближнем углу стоял холодильник с мороженым.

За кассой продавщица в белом чепчике и фартуке в синий горошек. Готов поспорить на свой автомобиль – она здесь точно так же стояла и пять и десять лет назад. Возможно, когда-то она сменила другую продавщицу, приняв торжественно врученные ей чепчик, фартук и недовольный взгляд. Возможно, что подобные существа бессмертны и неизменны. Наверное, их даже зовут одинаково…

– Зин, мне хлеба сельского буханку и молока вчерашнего. Для простокваши.

Кроме сухонькой бабули стояли еще двое – рослый парень в футболке, рабочей куртке нараспашку и серых брюках, и совсем еще девочка – лет семи.

Я подошел и встал в конец очереди.

– Баб Надь! – продавщица говорила чуть с надрывом, видимо, бабка была глуховата. Молоко только свежее, а сельский хлеб уже закончился, есть только полбуханки! Будешь брать?

– А давай, Зинюш! Молоко отстою, а за хлебом через пару деньков опять забегу.

Далее подошел парень.

– Кремлевскую дай.

– Мить, Кремлевской нет. Есть Путинка – возьмешь? – ответила ему извиняющимся голосом продавщица, потянувшись за пузырем.

– А, ну давай. – покладисто согласился парень. – И еще… это… Меня мамка за удобрениями для морквы послала, фирмы «Вишипро» у нас кончились… Есть у тебя че?

– Ну прям «Вишипро» нету, но есть «Флоралис» – они не хуже, возьми их.

– Давай. – опять не стал спорить парень. Сунув купленную бутылку в карман, отправив в другой несколько пакетиков удобрений.

– Тебе чего, зайка? – осведомилась продавщица Зина у девочки.

– Мне стаканчик.

– Мороженое?

Девочка активно закивала.

– Зайка, есть шоколадное, есть пломбир, тебе какое?

– Шоколадное.

Продавщица порылась еще, нахмурилась, но потом опять улыбнулась.

– Зайка, шоколадное закончилось – лисы утащили. Но есть пломбир с шоколадной крошкой.

– Ага! – судя по всему, девочку это устраивало даже больше. Зашуршав оберткой, она попрыгала из магазина.

К моменту, когда ожидающий взгляд продавщицы обратился на меня, я, кажется, начал понимать систему…

– Значит, почти все?

– Почти все. – невозмутимо сказала продавщица. – Брать будете что-нибудь?

– Свиных сарделек «Мясоед», две пачки сухариков «Емеля» и литр «Жигулевского». – отчасти от того, мне хотелось проверить свою догадку, а по большей части просто из-за голода сказал я.

Продавщица прошлась вдоль стеклянной витрины.

– Свиного «Мясоеда» не завезли, есть либо говяжьи, либо свиные «Атяшево». Емели – только одна пачка осталась, либо возьмите «Золотой выбор» – как раз осталось две, не хуже… Жигулевское осталось только в полтарашках, и стеклянной таре. Брать будете?

– Да, конечно… А у вас… – я сглотнул. – Нету термостата под мазду, оригинального, прошлогоднего выпуска?

Продавщица озорно посмотрела на меня и ухмыльнулась.

– Хм… термостат… Да вроде был, завалялся как то, сейчас посмотрю.

Уйдя за дверь, что была за прилавком, продавщица Зина оставила меня одного.

А я подошел к холодильнику с мороженым. Когда входил в магазин, как раз была мысль скушать эскимо. Есть такое вкусное – «Батыр» называется.

Пробежавшись глазами, я убедился – «Батыра» не было. Был десяток эскимо других марок, несколько знакомых и совершенно других мороженных, которых я в жизни не видел и не ел. Фруктовый лед, килограммы пломбира – было все. Не было только чертового «Батыра».

Появившись из-за двери, продавщица положила на прилавок гулко стукнувший об него термостат.

– Вот, нашла. Правда, не прошлогоднего выпуска, а нынешнего, и не оригинальный, а копия… Но он рабочий.

– Прекрасно! Беру.

– Хорошо, что-нибудь еще?

По спине пробежал холодок, а коленки чуть задрожали. Самое время было расплатиться и уйти – не разрушать сказку и не испытывать реальность – и без того, как правило, хрупкую и призрачную. Отдать деньги, забрать покупки и уйти, запомнив, что есть в мире магазин, в котором действительно есть Все. Почти.

Но… просто уйти?

– Бриллиант. 70 карат. Очень нужен. Ну, просто вообще.

Невозмутимо исчезнув где-то под прилавком, продавщица Зина вскоре вынырнула из под него с картонной коробкой из под конфет. Открыла.

Сияющее содержимое приумножило бьющее из окна солнце, пролив на потолок, окна и пухлые щеки продавщицы волны завораживающего сияния, переливающегося всеми цветами радуги, попутно изобретая какие-то новые, неведомые мне цвета и оттенки.

– 70 карат нет, есть 50, 55, 60, вот 80 есть. – потыкав в самый большой бриллиант пальцем, буднично сказал Зина. Брать будете?