Читать книгу Рожденная огнем - Карен Мари Монинг - Страница 9

[9]

По правде говоря, я тогда не поняла, что в меня попала пуля.

Почувствовала только, что руку вдруг обожгло чертовской болью, и мне показалось, что я услышала выстрел. Забавно, как мозг порой не может сложить два и два с той скоростью, которой от него ожидаешь.

Неожиданные атаки сопровождаются своего рода оцепенением от неверия, мгновением паралича. Я застыла, и этого времени оказалось достаточно для второй пули. Правда, я уже поднималась, развернувшись боком к двери, так что пуля всего лишь вскользь прошлась по лопатке, хотя могла попасть в легкое или сердце. Прежде чем я успела закрыть дверь, третья пуля угодила мне в бедро. Я услышала треск автоматной очереди и как пули ударяются об арку. В тот же миг смертоносный веер разнес стекло двери и оба фонаря у входа. Над моей головой взорвался чудесный витраж. Антикварные стекла высоких окон осыпали меня серебром и осколками. Я ушла в подобие переката, закрывая голову и вытянув раненую руку, чтобы понимать, когда заканчивается очередной кувырок, и вздрогнула от боли.

Кто в меня стрелял?

Нет. Стоп. Как в меня могли стрелять? Я же невидимая!

Разве нет?

Времени для проверки не осталось.

Раздались мужские крики, шаги, грохот, снова свист пуль.

Я забилась за книжный шкаф, лихорадочно соображая, что же мне теперь делать.

Побежать в жилую часть?

Нет, к черту. Оттуда тоже доносились шаги и голоса.

Я оказалась в западне. По всей видимости, они прятались в тени, окружали магазин, пока я, никем не замеченная, шагала к нему. Я же не обращала внимания на людей. Я так привыкла к своей невидимости, что вообще мало на что обращала внимание.

Я подцепила ногой лестницу на роликах слева от меня, подтащила, взобралась наверх, пнула ее в сторону и, перелетев по воздуху оставшиеся четыре фута, оказалась на высоком и широком книжном стеллаже.

Распластавшись на животе, я посмотрела на руку.

Все еще невидима.

Тогда как они в меня целились? И почему? Кто знал, что я невидимка? У кого могла быть причина стрелять в меня? Что они делали – прятались снаружи и ждали, когда невидимая рука откроет дверь, чтобы начать палить вслепую?

Сморщившись от боли, я приподнялась, как кобра, на животе, и уставилась вниз.

Хранители.

Стреляли в меня.

Десятками заскакивали в мой магазин.

Это совершенно не имеет смысла.

Вслед за остальными в комнату ввалились два офицера. Рыжеволосый мужчина у главного входа рявкнул:

– Она где-то здесь! Найдите ее.

Он начал отдавать приказы, отправляя одних людей прочесывать главное помещение, других – наверх, еще нескольких – в жилые комнаты в конце магазина. Они не просто искали, они уничтожали мой дом. Без всякой необходимости. Смели журналы со стендов, сбросили кассовый аппарат с конторки, разбили айпод и колонки.

С каждой секундой я все сильнее злилась. И тревожилась.

Я была отличной мишенью.

Я подсчитывала свои тактические преимущества, изначально по их отсутствию: нет копья, нет пистолета, единственное средство защиты – выкидной нож. Я не носила оружия, потому что была невидима, а на моем запястье красовался браслет Крууса. Я не боялась людей. Ши-видящие Джейды оставили меня в покое. Опасалась только Фей, но предполагала, что с браслетом я стала для них неприкасаемой.

Рассчитывать на свою обычную скорость и ловкость я не могла, потому что засевшие в моем теле пули вызывали адскую боль! Меня было сложно убить, я исцелялась, даже просто лежа в своем укрытии, но боль от этого меньше не становилась. Магазин защищен только от монстров, но не от людей. Иначе как бы я продавала книги?

Среди злобных мужчин я выискивала глазами инспектора Джайна. В магазин ворвалось около тридцати Хранителей, и все одеты в недавно подобранную униформу из крепких джинсов цвета хаки и черных футболок, увешаны оружием и амуницией, у многих военные рюкзаки.

Но где Джайн? Это он послал их сюда, и если да, то почему? Он наконец решил силой отнять у меня копье? И готов убить ради своей цели? Я слышала, что он забрал меч у Дэни, когда она была не в состоянии сопротивляться, поэтому, скорее всего, я тоже находилась в его списке.

Что ж, не повезло ему, у меня нет копья. Оно у Джейды. Но откуда он знал, что я… Боже, неужели Джейда ему сказала? Могла ли она меня предать? Послать кого-то меня убить, поскольку сама была не в настроении или не хотела, чтобы на ее руках осталась кровь обеих сестер Лейн? Возможно, ей просто не хотелось тратить свое время или время своих ши-видящих на такую мелочь.

– Найти эту суку, – прорычал рыжеволосый. – Она убила нашего Микки. Превратила в кучку ошметков. Найти ее быстро!

Я нахмурилась. Как они узнали, что я убила одного из них? Кто-то наблюдал за мной в тот день, когда я уничтожила Серую Женщину и в процессе случайно отняла человеческую жизнь? Но почему они так долго медлили с местью?

– Броди, – позвал его кто-то из Хранителей, и рыжеволосый быстро обернулся в его сторону. – Здесь кровь. Мы в нее попали. Я знал, что мы попали.

Я застыла, глядя вниз, на пол, туда, куда показывал этот человек. В том месте, где я перекатывалась по паркету, остался кровавый след, размазанный дождевой водой. Он заканчивался там, где я вскочила на ноги, примерно в десяти футах от книжного стеллажа, на котором я устроилась. Я провела рукой по бедру, чтобы проверить, идет ли кровь. Ладонь осталась сухой – эликсир, который Круус дал мне для регенерации, действовал. Черт. У меня в бедре засела пуля. Как мне потом ее доставать? Остался ли на стеллаже кровавый потек или рана закрылась раньше? Я провела пальцами по верху – он оказался влажным. Потрогала пальцами боковую сторону. Сухо.

Я чувствовала, что волосы все еще мокрые от дождя, но с них не текло. То же и с одеждой. Подавив вздох облегчения, я осмотрела комнату. Между мной и обоими выходами, задним и основным, расположились Хранители. Даже если мне удастся каким-то образом бесшумно спуститься со стеллажа – что крайне маловероятно, поскольку я оттолкнула лестницу, – все равно придется уклоняться от группы громящих мой магазин людей. Шансы врезаться в одного из них или попасть под брошенный обломок мебели очень высоки.

– Она не могла далеко уйти. Она здесь – в помещении. Ее выдаст кровавый след, – сказал Броди.

По всей видимости, он не знал о моей усиленной Феями регенерации. Это давало мне преимущество. Кусочек плоти Невидимых дал бы мне возможность надрать им задницы или хотя бы обогнать.

К несчастью, они тоже ели плоть, а мой запас сейчас высыпался из перевернутого холодильника, который один из них вырвал из стены. При себе у меня не было мяса. Я не боялась Фей. Опасность в том, что тебе кажется, будто ты знаешь свои возможности. «Невозможное» – не более чем вся та дрянь, на которую на пределе сил способно наше воображение, а у вселенной, к несчастью, воображение куда богаче. Ну что ж, хотя бы невидимость до сих пор срабатывала, меня накрывал тот же таинственный плащ-невидимка, который не позволял даже Бэрронсу с Риоданом, учитывая остроту их чувств, вынюхать мое присутствие. Стоило мне об этом подумать, как тут же пришла мысль: не воспользуется ли «Синсар Дабх» прекрасной возможностью, чтобы выдать меня, попытаться под страхом смерти вынудить открыть ее?

Я вытянула перед собой руку и с тревогой посмотрела на нее. Нет, все еще невидима. Что же творит мой внутренний демон? Затянувшаяся тишина между нами начинала действовать на нервы. Когда она со мной говорила, я хотя бы чувствовала, что определенным образом удерживаю ее. Пусть это и неправда, но ощущение появлялось именно такое. Я прищурилась. Так. А теперь Хранители просто свинячили, переворачивая и вспарывая вещи.

Только не диван!

Ублюдок Броди направил автомат на мое уютное гнездышко. Обрывки кожи и набивки взлетели в воздух, книги разлетались на ошметки, моя любимая чашка разбилась. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать, не потребовать остановиться, уйти. Мне нечем подкрепить это требование.

Один из них внезапно сбросил рюкзак, расстегнул и начал доставать и перебрасывать остальным какие-то баллончики. Потом второй и третий открыли рюкзаки, и вскоре все до единого вооружились множеством одинаковых баллончиков.

С чем? Что они собираются сделать? Отравить меня газом? Но я не видела, чтобы они доставали противогазы для себя. Да и подействует ли на меня газ?

– Становись! – рявкнул Броди, и Гарда встала в строй, плечом к плечу, строго по периметру комнаты. Затем он рявкнул: – Ничего не пропускайте. Я хочу проявить эту стерву!

Я с ужасом наблюдала, как они уродовали мой любимый книжный магазин.

Методически покрывая все вокруг ядовито-яркой красной краской из баллончиков.

***

Двадцать минут спустя на первом этаже в открытой для посетителей части магазина не осталось ни сантиметра, не покрытого влажной красной краской. Моя конторка превратилась в скользкий красный кошмар. Кресла и диваны промокли насквозь. Ковры Бэрронса – его драгоценные изысканные ковры – настолько пропитались красной краской, что удалить ее, не повредив тонкого плетения, будет невозможно.

Мои книжные стеллажи, книги и журналы покрылись граффити. Любимые лампы были разбиты и истекали кровью. Подушки и покрывала превратились в мокрый мусор. Они покрыли краской даже камины с эмалью, и полки, и газовые горелки.

Все это время моя внутренняя «Синсар Дабх» хранила молчание. Она ни разу не намекнула на искушение их остановить. Я бы все равно не воспользовалась намеком. Я не использовала ее, чтобы спасти себя. И уж точно не использовала бы для спасения магазина, как бы я его ни любила.

Массивный книжный шкаф, на котором я распласталась, был высотой в четырнадцать футов. Как только они начали распылять краску, я отползла к центру и сжалась там, стараясь занимать как можно меньше места и молясь, чтобы струи краски не достали так высоко. Затем я осторожно покосилась на себя. Черт! Слабый туман красной краски выявил мою правую ногу! А голова тоже окрасилась?

Осмелюсь ли я высунуться и проверить, что происходит внизу? Я лежала неподвижно. Может, теперь они просто уйдут? Случались же и более странные вещи.

– Второй этаж, Броди? – с нетерпением спросил кто-то из Гарды. Гады. Они ловили кайф от разрушения, как и многие люди на Хеллоуин, пока сами не становились добычей. Беспорядки приводят к насилию, насилие – к беспорядку. Иногда мне кажется, что вся человеческая раса состоит из едва усмиренных животных, которым не терпится найти любой повод, чтобы сорвать с себя маску цивилизованности. Да и я все время отчаянно стараюсь удержать свою собственную.

Если они пойдут наверх, один из них наверняка посмотрит через перила вниз и заметит слегка припорошенный красным силуэт на шкафу. Но стоп – это же моя возможность сбежать!

Я напряглась, готовясь к головоломному прыжку со шкафа и бешеному рывку по красной краске в сторону двери, который совершу, как только они поднимутся по лестнице. Потом я разденусь на ходу, чтобы меня не отследили по отмеченной краской одежде, и буду надеяться, что дождь позаботится об остальных пометках.

Броди дернул головой в сторону фасада.

– Трое – блокировать эту дверь. Еще трое – к задней. Никого и ничего не впускать и не выпускать.

Твою мать.

– Затем начинайте подъем по лестницам. Я хочу, чтобы все было окрашено, полностью. Она наверняка здесь. Проверить абсолютно все, она может свисать с перил, прятаться под чем-то. Выбраться она не могла.

Дважды твою мать.

Хранители двинулись к обоим выходам, и в этот момент чей-то голос прогремел от крыльца:

– Что за бешеное дерьмо вы тут устроили?

Я узнала голос. И осмелилась выглянуть через край.

В комнату, отряхиваясь от дождя, ворвался инспектор Джайн. Массивный, огромный, похожий на Лиама Нисона[10], бывший Гарда излучал непререкаемый авторитет и властность. Никогда в жизни я не была настолько рада его видеть.

Если он не поручал этого, он сможет их остановить. Внимательно оглядевшись вокруг, он рявкнул:

– Стройся!

Никто не двинулся.

– Я сказал «стройся», мать вашу! Или теперь вы подчиняетесь Броди?

– Эта стерва убила нашего Микки, – процедил Броди.

– Нашей службой командую я, а не ты, – сухо ответил Джайн.

– А может, кое-кому из нас не нравятся твои команды.

– А может, кое-кому из вас просто скучно и нечем заняться. И вы решили спустить пар. Устали от Фей, которых не можете убить, поэтому набросились на человека. На женщину. Кто научил нас есть Невидимых? Кто показал нам, что происходит в городе? Она убивала Фей.

– Она зарезала Мика!

– Ты этого не знаешь.

– Все так говорят.

– Ах, ну если все так говорят, это просто обязано быть правдой, – насмешливо парировал Джайн. – Без надежных улик мы никого не казним. Как и без моих четких приказов.

– Они говорят, что она одержима Книгой…

Хотела бы я знать, кто же эти «они».

– Книга была уничтожена, – отрезал Джайн.

– Они говорят, что есть вторая!

– Они говорят, – повторил инспектор. – А вы у нас такие доверчивые? Если бы существовал второй экземпляр «Синсар Дабх», если бы она была одержима Книгой и находилась здесь, вы правда считаете, что дожили бы до этого момента? Книга убивает. Жестоко. Без промедления. Вы видели, что она делает. Все мы видели. Она не стала бы прятаться и скрываться, пока вы уничтожаете ее дом.

Пробел в логике, но спорить я не собиралась. Я как раз тем и занималась, что скрывалась и пряталась.

– Тебе просто нужен был повод побуянить, и ты втянул в это хороших людей. Броди О’Рурк, стройся, я сказал! – взревел Джайн.

Теперь уже с десяток людей перешли к доброму инспектору и все же построились. Броди не двинулся с места – остался стоять, расставив ноги и сжав кулаки.

– У нее копье. Копье должно быть у нас, ты сам отлично знаешь.

– Мы не убиваем людей, чтобы забрать оружие.

– Ты отнял меч у девчонки.

– В подходящий момент и не причинив ей вреда.

Не уверена, что Дэни была того же мнения.

– Мы не выносим приговоры людям, пока не изучим все улики, – продолжил Джайн. – И мы, мать вашу, уж точно не убиваем людей – любых людей – на основании бездоказательных сведений из непроверенных источников.

Еще двое перешли на сторону бравого командира.

Мне нравится Джайн. Он хороший человек. Не без недостатков, как и все мы, но сердце у него в нужном месте.

А еще я готова отдать простреленную правую руку, чтобы узнать, кто же у них непроверенные источники.

– Они сказали правду по поводу того, что она невидима, – не унимался Броди.

– Это не значит, что они правы всегда и во всем. И пока мы не провели расследование, мы не будем предпринимать никаких действий, – отрезал Джайн. – К тому же ты знаешь, чей магазин ты разгромил? Кому принадлежит эта женщина? Ты, мать твою, тупой? Ты хочешь, чтобы он начал нам мстить? Да кем ты себя возомнил, чтобы принять такое решение и навлечь беду на всех и каждого в нашей службе?

– Идет война, Джайн. И он не на нашей стороне. Он ни на чьей стороне, кроме своей.

– Во время войны умные люди заключают союзы.

– Херня. Просто сжигают мосты, чтобы враг не мог по ним перейти.

– Ты не мост за собой взорвал. Ты вторгся в его дом. Разнес его жилище. Пытался убить его женщину. И теперь он откроет на нас охоту.

Еще восемь человек присоединились к строю инспектора.

– Приберите тут все, – приказал Джайн.

Все, включая меня, испуганно уставились на него.

– Она на масляной основе, инспектор, – возразил кто-то из младших Хранителей. – Ее никак не отчистить, разве что мы зальем это место…

– Бензином, – с дикой усмешкой закончил Броди. – Мы здесь все сожжем. И он никогда не узнает.

Я дернулась.

– Черта с два, – вскипел Джайн. – Вы уберете отсюда свои тупые задницы и будете молиться в надежде, что ее здесь не было и она не расскажет, что за дебилы все это сотворили. Выходим, быстро! Строем!

Я так и не смогла перевести дыхание, пока последний из них не вышел через главный вход. В хвосте колонны маршировал злобный, готовый к драке, гребаный пиротехник Броди, который на ходу все оглядывался через плечо.

Я пролежала еще десять минут, стряхивая травму. Как-то прочитала в одной из книг, что у животных практически не бывает человеческого эквивалента ПТСР[11]. Испугавшись, животные сильно дрожат, и их тела таким образом избавляются от напряжения и ужаса. Так что я отдалась непроизвольной дрожи, пока мое тело, наконец, само не успокоилось.

Если бы не Джайн, они бы меня нашли. Они хотели сжечь мой драгоценный магазин. Уничтожить его. Оставить дымящиеся руины.

К дьяволу покупателей. Их все равно еще долго практически не будет. Я хочу, чтобы это место было защищено от людей барьером. И я хочу стальные ставни на окна, чтобы никто не мог бросить сюда какую-нибудь зажигательную смесь. Я хочу заменить все двери на бронированные, как в банковских хранилищах. КСБ[12] – не просто мой магазин, это мой дом.

Я стащила себя со шкафа, перевалилась через край и тяжело приземлилась на пол, вздрогнув от боли.

Размазывая повсюду красную краску и поскальзываясь, я побрела в направлении ванной.

***

Полчаса спустя я сидела голышом на брошенном в ванной полотенце, с бутылкой крепкого алкоголя в одной руке и ножом в другой. Я исцелилась полностью, но во мне остались две пули, в крайне неудобных местах. Я мрачно подумала, что ускоренная регенерация могла бы включать в себя добавочный процесс в формате «удобное и практичное отторжение мелких инородных предметов». Ну правда, если уж получаешь волшебный способ себя исцелять, излечение должно быть полным.

Пуля, засевшая в руке, была либо частично, либо полностью в сухожилии и отзывалась сокрушительной болью на каждую попытку согнуть конечность. Та, что осталась в ноге, попала в середину квадрицепса и горела при каждом шаге. Мышцы не рассчитаны на размещение посторонних металлических предметов. Особенно с полой оболочкой, которая разрывается от столкновения. К тому же, если мне не повезло, пули могли быть свинцовыми, а свинец токсичен. В итоге я могу проходить с облегченным вариантом тяжелого отравления металлом остаток моей удлиненной Феями жизни. Мгновенное исцеление/бессмертие, которое на меня свалилось, принесло с собой целый набор новых сложностей. Наверное, если кто-то ударит меня ножом, а я по какой-то причине не смогу выдернуть лезвие – к примеру, буду связана или еще что-нибудь, – то тело просто зарастет вокруг клинка. Черт. Со мной теперь можно сотворить множество жутких вещей. Чем менее уязвимой я становилась, тем более уязвимой себя чувствовала.

Ну вот, нож и алкоголь. Я разделась, потому что вся одежда покрылась влажной краской и пачкала все, к чему я прикасалась, а подниматься наверх за чистыми вещами я не хотела, пока не вытащу пули. До жилых помещений Хранители с краской не добрались, а я не хотела пачкать дом еще больше.

Проблема состояла в том, что я не видела ногу. Я положила ладонь на бедро, пытаясь нащупать точное расположение пули. Не помогло. Мускулы слишком напряжены. Зато по боли в квадрицепсе я хорошо представляла, где следует делать надрез. Придется действовать быстро. Разрезать, запустить острие, подковырнуть, вырезать пулю, убрать нож.

Склонив голову, я размышляла. Да, можно размазать краску на коже перед разрезом, но я все так же не буду видеть ничего внутри, а использовать один из брошенных баллончиков с краской на ране мне чертовски не хотелось. Не просто ужасно больно, но и непонятно, хватит ли времени, чтобы разрезать, закрасить, разрезать, найти, еще раз закрасить, прежде чем мое глупое тело начнет исцеляться.

Да и правая рука в данный момент плохо работала. Кроме того, я заполучу отметину этой краской, если регенерирую прямо с ней. А я не хотела обзаводиться некрасивой татуировкой в непредвиденном месте.

А что, если я отключусь, когда сделаю надрез? Или в процессе изъятия пули? Я же наверняка исцелюсь раньше, чем приду в себя.

Но я же не такая уж слабачка.

Стиснув зубы, я резанула.

Застонав от боли, начала выковыривать пулю.

И потеряла сознание.

Последнее, что я успела сделать перед обмороком, так это поспешно нажать на кнопку, чтобы втянуть лезвие ножа.

Очнулась я с полностью зажившей ногой.

Вот черт.

Нет, я могла попросить Бэрронса вынуть пулю. И могла бы поливать краской, пока он режет. Или использовать нечто, что потом впитается. Ну, то есть теоретически могла бы – пока не отключилась бы. Но неизвестно, когда он вернется. И как много необходимых сухожилий, мышц или вен ему придется разрезать. К тому же меня уже тошнит от невозможности самой со всем разобраться. Это моя проблема, и я собираюсь решить ее самостоятельно. Я устала от того, что меня спасают другие или, как в последнем случае, божественное вмешательство в лице Джайна. Просто бесит.

Мне нужно повысить болевой порог, хотя изначально он не был низким. Но так не хотелось снова есть Невидимого.

Я ела это мясо уже трижды – после того, как в разгар беспорядков на Хеллоуин Мэллис пытал и избивал меня до полусмерти, и восемь дней назад, когда спускалась со скалы, чтобы спасти Кристиана.

Каждый раз, когда я ела плоть Невидимых, я с болезненной ясностью понимала, что понятия не имею о долгосрочных последствиях. Кристиан рассказывал, что в Темного принца его превратило сочетание неправильно примененной черной магии и мяса Невидимых. Я и без того соображала, что следующей кандидатурой в Невидимые принцессы стану я.

Хотя надо сказать, что Кристиан ел его только один раз, а я уже трижды. Так что ущерб нанесен давным-давно. По крайней мере так я оправдывала себя, пытаясь обосновать, что искушение недавнего похмелья никак не связано с нынешним решением и что сейчас я руководствуюсь необходимостью. После изнасилования сама мысль о том, что у меня во рту окажется еще что-то Невидимое, вызывала у меня отвращение. Потом мне пришлось съесть кусочек плоти на скале. Я вспомнила, каков был эффект, и все – больше никакого отвращения.

Путь до разбросанного содержимого холодильника и обратно оказался болезненным. Я отправилась туда, натянув только ботинки, чтобы не испачкать краской босые ноги, потом остановилась, чтобы сбросить обувь на границе с чистой частью магазина. Вернувшись в ванную, я рухнула обратно на полотенце и прислонилась к стене. Вытерла крышку баночки из-под детского питания, отвинтила ее и, не давая себе времени передумать, опрокинула содержимое в рот.

Оно было отвратительно, как всегда.

Вкус серого хрящеватого мяса с гнойничками просто кошмарен. Как тухлые яйца с касторовым маслом, опарыши и смола, вместе взятые. Оно извивалось во рту, пыталось вырваться из сжатых зубов. Я застыла на секунду, на языке подпрыгивали, как шипучка, склизкие кусочки Невидимого – я не позволяла себе открыть рот и не могла справиться с рвотным рефлексом. Пришлось ударить об пол кулаком, чтобы отвлечь непослушные мышцы горла, и быстро сглотнуть. Несколько мгновений спустя мое тело прошил ледяной жар и вспышка силы ударила в сердце, словно после прямого укола адреналина.

Внезапно я почувствовала, что мышцы стали упругими, гладкими, позвоночник выпрямился до идеальной осанки, плечи расправились, грудь гордо подалась вперед, бедра изогнулись, живот разгладился. Словно все крошечные недостатки, которые не позволяли ощущать себя идеальной, внезапно покинули мое тело. Если Феи все время чувствуют себя таким образом, то я им завидую. Мне дали эликсир, который меня изменил, но я, в отличие от Фей, до сих пор сталкиваюсь с ежедневными неприятностями и болями, мне все так же нужно спать, есть и пить.

Извивающаяся плоть добралась до желудка и задрожала, как стая обезумевших бабочек, стремящихся на свободу.

Сердце грохотало, мозг как будто пылесосом очистили от всех сомнений и страхов, тело казалось живым проводом под напряжением.

Я стала потрясающей.

И до чертиков сексуальной.

Я потянулась в эйфории, опьяненная силой Фей. Размышляя о том, как же я жила без этих ощущений с той самой ночи на скале. Я ведь давно изменилась от мяса, насколько возможно, разве нет?

И тут я осознала, что столкнулась с абсолютно новой проблемой.

Я больше не чувствовала пуль. И очень слабо представляла, где нужно их искать.

А потом совершенно не поняла, отчего случилось то, что случилось.

Возможно, раз уж все началось с желания, теперь я желала этого так сильно, что Книга решила меня порадовать.

Или, возможно, «Синсар Дабх» не понравилась мысль о том, что я начну себя резать. Или, может быть, она знала нечто, неведомое мне, и я действительно могла умереть, непроизвольно убить себя, перерезав вслепую какую-нибудь вену. Как бы там ни было, я неожиданно стала видимой.

Я уставилась на свое тело, радуясь тому, что снова его вижу, и несколько секунд даже не шевелилась. Потом вытянула ногу и полюбовалась ею. Поджала пальцы. Рассмотрела ногти. Жуткое зрелище. Короткие, неровные, без лака. Проклятье. И от лишних волос пора избавиться. И кожа пересохшая. Как кожа может быть такой сухой, когда постоянно идут дожди?

Ладно, соглашусь, возможно, я откладывала варварскую хирургическую операцию, намеренно долго любуясь своим неухоженным телом. Но я по себе соскучилась. Боже, как хорошо было вернуться!

Я изучала бедро с чисто врачебным интересом, с полным отсутствием страха, боли и любого другого тревожного чувства, затем сделала глубокий надрез и начала в нем копаться. Кровь текла, испарялась, лилась снова. Внутри оказалось чертовски интересно. Я никогда раньше не видела себя изнутри. Каким же чудом оказалось человеческое тело! И как жаль, что у такого творения органическая, крайне недолговечная природа.

Впрочем, меня это не касается, восхищалась я, продолжая копаться в бедре. Впервые с тех пор, как я узнала, что изменилась посредством неизвестного эликсира Фей, я ощутила небольшую волну удовольствия от мысли о продленной жизни. То, что со мной могли сотворить из-за оптимизированного состояния, – ужасно, но мне нравилась мысль о том, что я встречу больше рассветов, проведу больше ночей с Бэрронсом, у меня будет больше времени, чтобы понять жизнь.

– Сосредоточься, Мак, – пробормотала я себе под нос. В данный момент главная задача – пули. Список других проблем был довольно длинным, а теперь в него добавился и тот, кто выдал мои секреты.

Кожа пыталась сомкнуться вокруг лезвия. Теперь, с плотью Невидимых в желудке, я начала исцеляться еще быстрее. Придется постоянно резать, постоянно двигать ножом вперед и назад. Это было интересно, как операция на чужом теле. Сама я почти ничего не чувствовала.

На то, чтобы достать пулю из бедра, мне понадобилось две попытки. Чтобы извлечь пулю из руки – три.

Ну и конечно же, именно в таком состоянии он меня и нашел.

Сидящей на полу с мелкими осколками бесформенного металла на ноге, с выкидным ножом в одной руке и бутылкой – в другой (правда, до алкоголя дело так и не дошло), с выражением дикого торжества на лице. Я, наверное, даже смеялась.

Сидя на полу с голой задницей.