Читать книгу Траектория полета - Карен Уайт - Страница 8

Мейси

Сидя в кабинете старого дома, Мейси оторвала взгляд от тетрадок с ученическими работами и посмотрела в окно. Вид открытого «Кадиллака» Джорджии ее не удивил. Она часто видела его в детстве на том же самом месте в конце подъездной дорожки и часто представляла, как увидит его здесь, когда сестра наконец вернется домой.

Мейси задержала дыхание, прислушиваясь. Шум залива, казалось, усилился, точно и он тоже сдерживал дыхание, а теперь задышал полной грудью. За долгие годы отсутствия сестры Мейси казалось, что даже дом замер в ожидании. В любой комнате, в какую бы она ни зашла, она испытывала такое чувство, будто из нее только что вышли.

Мейси поднялась, аккуратно придвинула стул к столу, словно, замедлив свои движения, могла тем самым отдалить неизбежное.

Дедушка и Берди в гостиной слушали новости по телевизору: яркая блондинка с нереально белыми зубами что-то вещала о ценах на бензин и весенних каникулах. Взгляд Берди застыл на викторианской деревянной панели позади телевизора. Мейси часто гадала, что́ видит мать, когда смотрит вот так в никуда, и лучше ли там, чем в реальности. Ни посещение бесчисленных врачей, ни полный ящик лекарств ничего не меняли. Мать просто решила устраниться от семьи, которая ее больше не интересовала.

– Джорджия приехала, – сообщила им Мейси, рассчитывая, что они пойдут встречать гостью, а она сбежит наверх.

На лице дедушки расцвела улыбка.

– Хорошая новость. – Он повернулся к Берди: – Джорджия приехала. Правда, хорошо?

Мать продолжала смотреть в стену. Дедушка выключил телевизор и поднялся из кресла, что заняло немного больше времени, чем пару месяцев назад.

– Я буду наверху, проверяю домашние работы, – сказала Мейси, уже выходя из комнаты.

Она почти дошла до деревянных фигурных перил – с двумя следами зубов после проигранного пари, которое они когда-то заключили с Джорджией, – как услышала по ту сторону входной двери мужской голос. Заинтригованная, Мейси остановилась и, когда была уже готова сбежать наверх, увидела размытый силуэт сестры за стеклом и поняла, что ее заметили. Она подождала, желая посмотреть, повернет ли Джорджия ручку сама, считает ли все еще этот дом своим.

Однако в дверь легонько постучали. Мейси глянула в сторону гостиной – дед пытался уговорить Берди покинуть кресло. Вздохнув, Мейси прошла к двери и открыла ее.

Первое, что она заметила, – Джорджия ничуть не изменилась. Все еще поразительно красивая. Все такая же маленькая и хрупкая, светлые волосы – прямые и блестящие, как и прежде, ни следа косметики вокруг темно-карих глаз – она им и не требовалась. Смешное цветастое платьице, в котором сестра выглядела еще меньше, придавало ей скромный и уязвимый вид – чего в Джорджии, и Мейси прекрасно это знала, не имелось и в помине. Эффект наверняка был продуманный.

– Привет, Джорджия. – Взгляд Мейси переместился за плечо сестры, на высокого мужчину с ярко-синими глазами. Она смотрела на него секундой дольше, чем необходимо, пытаясь понять, кто он такой. Совсем не тот типаж, который обычно нравился Джорджии. Мужчина был привлекателен, но не в том широкоплечем, длинноволосом мачо-стиле, который всегда бесил ее мать и манил сестру. Нет, Джорджия с ним не спала, в этом Мейси была уверена. Пока, по крайней мере. Видно по глазам сестры – по взгляду, лишенному смущения и самобичевания.

– Привет, Мейси, – произнесла Джорджия со странной ноткой ожидания. После неловкой паузы добавила: – Это Джеймс Граф. – Она отступила в сторону, чтобы Мейси получше рассмотрела незнакомца. – Он и есть тот клиент, о котором я говорила по телефону.

Мейси усомнилась в ее истории, даже убедила себя, что Джорджия все придумала, чтобы привезти с собой некий буфер, кого-то, кто мог бы отражать удары. Однако быстро отбросила эту мысль. Джорджия была неуязвима к любым ударам – и к тем, что навлекала на других, и к тем, что направлены на нее. Она всегда уходила без единой царапины, как ни в чем не бывало, совсем не беспокоясь о побоище, которое оставалось за ее спиной.

Мейси кивнула гостю и собиралась посторониться, чтобы позволить им войти, но Джеймс протянул ей руку для рукопожатия.

– Очень приятно познакомиться. Джорджия говорила о вас много хорошего.

Мейси уловила острый взгляд, брошенный Джорджией на своего спутника, но сам он, кажется, ничего не заметил. Гость отступил назад, чтобы посмотреть на дом в стиле королевы Анны, с его белой окантовкой, шатровой крышей и круглой башней в левом углу со стороны залива. Они с Джорджией в детстве считали дом замком, а широкую гладь воды – своим личным владением. Дом стоял на Бей-авеню, на берегу залива, видного из каждого окна, выходящего на задний двор; к переднему крыльцу вела подъездная дорожка, посыпанная измельченными устричными ракушками.

– Ваш дом напоминает мне бабушкин дом на Лонг-Айленде. Настоящий архитектурный шедевр. – Джеймс широко улыбнулся.

– Спасибо, – медленно проговорила Мейси, слегка потеплев. – Так вы из Нью-Йорка?

– Да, родился там и вырос. Ваш городок очень красив.

Мейси глянула на сестру, ожидая, что Джорджия все же посвятит ее в истинную причину его приезда. Однако, как и ожидалось, та смотрела мимо нее.

– Джорджия! – Дедушка вышел из гостиной. Берди жалась к его руке, ее длинные красные ногти вцепились в его загорелую кожу. – Добро пожаловать домой.

Мейси сделала вид, что не заметила, как увлажнились глаза дедушки, когда он обнял Джорджию, или как Берди неотрывно смотрит на свою старшую дочь, словно на принцессу с тиарой на голове. Она уже хотела извиниться и уйти наверх, когда из своей комнаты вылетела Бекки и сбежала вниз по лестнице.

И резко остановилась.

– Ты – тетя Джорджия?

Джорджия посмотрела на девочку, и, казалось, они обе уставились на собственные отражения: одинаково маленькие и хрупкие, с одинаковыми решительными подбородками, и взгляд у обеих одинаково внимательный.

Дедушка выпустил Джорджию из объятий.

– Дорогая, это твоя племянница, Бекки. Когда ты видела ее в последний раз, она была совсем крошкой.

Джорджия шагнула к девочке.

– Здравствуй, Бекки.

Бекки бросилась в ее объятия.

– Я так тебе рада! Мама говорила, что скорее снег пойдет в аду, чем ты снова покажешься в Апалаче.

Джеймс кашлянул в кулак, а дедушка нахмурился и заметил:

– Следите за своим языком, юная леди.

Руки Джорджии дрожали, как крылышки испуганной бабочки, когда она обнимала девочку.

– Рада тебя видеть, – проговорила она сдавленно. – Сколько прошло времени…

Бекки заглянула в лицо своей тети. Их глаза оказались практически на одном уровне.

– Мы почти одного роста.

– Да, я заметила. – Голос Джорджии дрогнул.

Мейси схватила Бекки за руку и потянула ее прочь, мысленно оправдывая себя тем, что в наказание за недопустимые слова дочь должна отправиться в свою комнату.

– Ну хватит. Иди наверх и закончи домашнее задание. Я позову тебя ужинать.

Бекки сопротивлялась.

– А тетя Джорджия останется на ужин?

– Нет… – начала было Мейси.

– Пожалуй, останусь, – прервала ее Джорджия и смущенно взглянула на Джеймса. – Если еды хватит еще на двоих.

– Разумеется, хватит, – сказал дедушка, протягивая Джеймсу руку для приветствия. – Нед Бладворт.

– Рад познакомиться, сэр. Джеймс Граф. Клиент Джорджии, и, боюсь, помешал семейному воссоединению.

– Не помешал, – почти хором воскликнули Джорджия и Мейси, одновременно чувствуя благодарность за его присутствие.

Мейси, бросив гневный взгляд на сестру, развернулась к гостю.

– Вы не помешали, мистер Граф. У нас сегодня лазанья, так что всем хватит. Мы будем рады, если вы останетесь.

Она включила и Джорджию в это «мы», зная, что и сестра, и она сама – обе рады спасительному буферу в лице гостя за обеденным столом.

Берди шагнула вперед, и на какой-то миг Мейси подумала, что мать всего лишь желает получше рассмотреть нового человека. Однако Берди откинула длинные волосы и пригладила желтое платье, как бы подчеркивая свою все еще изящную фигуру. В глазах Джорджии промелькнуло что-то вроде раздражения. Это у них с Мейси общее: возмущение поведением матери перед симпатичным мужчиной.

– Привет, Берди, – сказала Джорджия, не двигаясь, не пытаясь обнять или поцеловать ее в щеку, но Берди этого, видимо, и не ждала. – Рада тебя видеть.

Взгляд Берди скользнул по дочери, немного задержался на ее высоких скулах и красиво очерченных бровях, так похожих на ее собственные. И на скулы и брови Бекки. Затем, словно дитя, разом охладевшее к новой игрушке, мать вновь посмотрела на Джеймса, который добросовестно пытался не замечать ее оценивающего взгляда.

– Джеймс Граф, это наша мать, Сюзанна Бладворт-Чамберс-Харроу. Но все зовут ее Берди.

Джорджия, надо полагать, рассказала ему про мать заранее, потому что он не стал протягивать руки.

– Рад с вами познакомиться, Берди. У вас очень красивый дом.

Взгляд Берди скользнул куда-то в пустоту за плечом Джеймса. Не проронив ни слова, она развернулась и направилась к лестнице, напоследок еще раз глянув на него через плечо. Мать тихо запела, и лишь когда мелодия стихла, Мейси поняла – это песня «Попробуй вспомнить» из мюзикла «Фантастикс». Любимая песня Берди. Мейси как-то поискала о ней сведения и узнала, что «Фантастикс» – самый продолжительный мюзикл в мире. Впрочем, это никак не объясняло, почему их мать такая. Больше Мейси ничего не пыталась искать.

– Что вы знаете о пчелах, Джеймс? – спросил дедушка с серьезным видом.

Пчеловодство не являлось для него коммерческим предприятием, однако оно было больше, чем просто хобби. Дедушка всем так говорил. Мейси еще ребенком усвоила, что пчелы для него – способ понять жизнь и все ее сложности. «Нет таких проблем, которые нельзя решить, хорошо присмотревшись к повадкам пчел». Он так часто это повторял, что некоторое время Мейси и вправду в это верила. Пока жизнь не превратилась в такой хаос, что жужжащие насекомые уже не могли ее объяснить.

Джеймс искренне улыбнулся.

– Не слишком много, сэр. Но всегда готов учиться.

Джорджия посмотрела на него с тревогой, но Джеймс лишь усмехнулся ей в ответ.

Дедушка положил руку ему на плечо.

– Может оказаться, что вы прирожденный пчеловод. Миру нужно как можно больше пчеловодов, потому что пчелы вымирают. Вы знаете, что сказал Эйнштейн? Что если пчелы исчезнут с лица земли, человечеству останется жить всего четыре года.

– Нет, сэр. Никогда об этом не слышал. – Покосившись на Джорджию, Джеймс позволил старику увести себя на задний двор.

Мейси и Джорджия остались наедине. Между ними будто клубился рой невысказанных слов.

– Она красивая, – тихо произнесла Джорджия.

Мейси выпрямилась, пытаясь обуздать гнев, который всегда бурлил слишком близко к поверхности.

– Бекки умная девочка, любит математику и играет в школьной баскетбольной команде. Между нами не приняты похвалы за красоту. Ты больше чем кто-либо должна понимать, почему.

Джорджия хотела что-то сказать, но промолчала, будто репетировала встречу и уже знала, что нужно делать, чтобы все шло правильно.

– Позволь, я помогу тебе с ужином. Может, салат порезать?

– Мне не нужна твоя помощь, Джорджия. Давно уже не нужна, и, думаю, в обозримом будущем не понадобится. – Мейси повернулась к кухне, желая уйти от сестры как можно дальше.

– Я накрою на стол, – сказала Джорджия.

Эту обязанность они всегда выполняли по очереди: одна готовит, другая накрывает. Бабушка умерла, когда они с Джорджией были подростками, и сперва о них заботился дед. Но постепенно они стали брать на себя все домашние дела. Никому и в голову не приходило ждать помощи от Берди, потому что бабушка слишком опекала ее, дрожала над ней до такой степени, что сделала беспомощной. И с бабушкиной смертью не изменилось ровным счетом ничего. Мейси и Джорджия продолжали храбро поддерживать иллюзию, будто Берди – нежная бабочка, пока не достигли того возраста, когда реальность накрывает тебя с головой, как приливная волна, смывая в пучину мечты и возможности. Мейси приняла обстоятельства и смирилась, а вот Джорджия – нет. Если бы Мейси пришлось назвать точный момент, когда они с сестрой начали отдаляться друг от друга, она сказала бы, не раздумывая: это случилось, как только их глаза открылись достаточно широко, чтобы увидеть мать такой, какая она есть на самом деле.

В столовой что-то разбилось, и Мейси прибежала туда из кухни. Джорджия присела рядом с осколками белого фарфора.

– Прости, – проговорила она, поднимаясь. – Хотела достать тарелку со дна стопки, думала, смогу вытащить, не разбив. Не волнуйся – она не ценная. Дешевая японская марка. Но я все равно возмещу.

– Зачем тебе понадобилось доставать фарфор из задней части буфета? – Мейси подошла ближе и узнала разбитую тарелку. – Она из моего свадебного сервиза.

Джорджия явно испытывала неловкость – выражение, которое Мейси редко, или почти никогда, не видела на лице сестры.

– Прости. Я кое-что искала. Увидела край и захотела посмотреть тарелку целиком.

Мейси резко ушла в кухню, вернулась с метлой и принялась сметать осколки.

– Говорила же тебе… Я искала твою дурацкую чашку везде. Нет ее здесь.

Джорджия схватилась за ручку метлы, и после непродолжительной борьбы Мейси пришлось ее выпустить.

– Знаю. Просто похожий рисунок. Я ошиблась.

Джорджия смела осколки в кучку. Каждое ее движение было точным и выверенным. Надо хорошо знать Джорджию, чтобы увидеть эту сторону ее личности, сторону, которую она всегда скрывала, демонстрируя миру личину беспечной и необузданной девчонки. Мейси никогда не знала, какая из сторон настоящая. По крайней мере, до Лилианны.

– Не нужно было тебе возвращаться. – Голос Мейси охрип на последнем слове.

Джорджия прислонила ручку метлы к стене, под точным углом – так, чтобы не упала.

– Прошло много времени, Мейси.

– Недостаточно.

Джорджия поморщилась, но Мейси это не остановило.

– И ты обещала.

– Я сказала тебе… я уже не тот человек, каким была, когда давала то обещание. И мой приезд – не каприз. Теперь я вижу, что это большая ошибка, и уеду, как только смогу. – Джорджия глубоко вздохнула. – Я вот подумала – даже если здесь нет той чашки, бабушка ведь могла купить другие предметы с таким же рисунком. Он весьма редкий, и если я найду еще один такой же предмет, значит, его изготовили не на заказ, а это повлияет на его оценку. Но я не могу быть уверена до тех пор, пока не подержу его в руках и не увижу клеймо на дне.

– Я возьму на работе отгул, чтобы обшарить вместе с тобой каждый уголок и найти то, что ты ищешь. Все, что угодно, лишь бы заставить тебя уехать завтра же утром.

Челюсти Мейси заболели от усилий, с которыми она сдерживала рвущиеся с языка злые слова.

Джорджия грустно посмотрела на сестру.

– Не говори глупостей. Я сама постараюсь сделать все как можно быстрее и сразу уеду. Не думай, что мне так уж приятно здесь находиться.

– Да не будь ты такой эгоисткой! Есть люди, которых ты можешь больно задеть. Ты когда-нибудь думала о ком-то, кроме себя?

Плечи Джорджии опустились.

– Я приехала не для того, чтобы кого-то задеть.

Мейси отвернулась от нее и зашагала к кухне, по пути ударив кулаком по массивной дверной раме из красного дерева. Ручка метлы с тихим шорохом скользнула по стене, стукнулась о спинку стула и упала на деревянный пол. Мейси остановилась.

– Зачем тебе понадобилось приезжать и все портить?

Она чувствовала, как за ее спиной Джорджия пожала плечами.

– Потому что это всегда удавалось мне лучше всего.

Мейси вышла из комнаты, размышляя о том, где еще можно поискать чашку, надеясь, что она наконец-то найдется и Джорджия вернется в Новый Орлеан, не успев больше ничего разбить на такие мелкие кусочки, что склеить их будет невозможно.