Читать книгу Ночь, когда огни погасли - Карен Уайт - Страница 5

Душка

Прищурившись, Душка посмотрела на свое отражение в зеркале над обеденным столом, аккуратно нанесла помаду. Вплоть до того самого дня, когда решила больше не вставать с кровати, мать Душки приводила себя в порядок перед этим самым зеркалом каждый раз, прежде чем выйти из дома. Астрид всегда напевала себе под нос, даже когда красила губы. Печальные песнопения, как говорил папа, – мелодии всегда были грустными. Он произносил эти слова как обвинение и смотрел на маму так, словно ожидал извинений. Воспоминание ожгло, как пощечина, рука Душки задрожала, и пришлось ее опустить. Ей всегда казалось, со временем воспоминания выцветают. Потом она поняла – только хорошие. Плохие становятся все острее – они словно лезвие ножа, прижатое к коже, готовое резануть, если начнешь вглядываться слишком пристально.

Душка надолго закрыла глаза, и ей показалось, она слышит рев мулов в полях, чувствует запах дорожной пыли, летящей из-под обитых железом колес повозки с сеном. До ее слуха снова донесся звон разбитого стекла среди сонной тишины, шлепанье босых маминых ног по полу. Резко выкрикнутое имя.

Эхо прошлого – как тень, которая остается еще долго после того, как скроется солнце. Душка раскрыла глаза, стараясь сосредоточиться на своем отражении. Хлопковые поля не распахивали уже целую вечность, мулы умерли давным-давно. Астрид ушла в лучший мир больше шестидесяти лет назад. Душка подалась вперед, часто моргая, уставила взгляд сквозь очки в старое зеркало. Женщина, глядевшая оттуда, – не она. Ее волосы не могли так поседеть, кожа – так сморщиться. Астрид говорила – у Душки такой сильный характер, что она никогда не изменит своей позиции. Может быть, время где-то прячется и тайно сматывает нить, отделяющую нас от незнакомого лица в зеркале. Она взглянула на блюдо с кексами, стоявшее на обеденном столе, задумалась, зачем испекла их и почему. В юности она всегда была ужасной сладкоежкой. Но, забрав золотистые волосы и способность видеть в ночи, время изменило и вкусовые привычки. Это обескураживало. Это было несправедливо – дожив до возраста, в котором не нужно больше беспокоиться о фигуре, она вдруг разлюбила сладкое. Если можно было бы как-нибудь связаться с Небесной канцелярией, она потребовала бы объяснений.

Бессонница была еще одной шуткой Отца Времени над стариками. Уже много лет назад она просыпалась в три утра и читала Библию, или новейший роман Харлана Кобена, или еще какой-нибудь триллер, который видела в числе новинок библиотеки Милтона. Но вчера она вместо этого взялась печь кексы. Хотя она решила не иметь ничего общего с новыми жильцами, ее мысли все-таки крутились вокруг молодой разведенной женщины и двоих ее детей. В Мэрили Данлап было что-то родное, некие печаль и страх, и развод был здесь ни при чем. Многие люди, глядя на нее, упустили бы из вида эту особенность, но у Душки был большой опыт, и она видела людей, особенно запуганных.

Теперь у нее было три дюжины шоколадных кексов, разложенных на блюде под полиэтиленовой пленкой, которых ей не хотелось; пережив Великую депрессию, она привыкла не выбрасывать ничего, каким бы ненужным и бесполезным оно ни было. Она видела, как минивэн Мэрили час назад, грохоча, пронесся по подъездной дорожке, и просчитала, что они, скорее всего, уже поужинали и ей не придется неловко отказываться от предложения составить им компанию. Тяжело вздохнув, Душка взяла блюдо и вышла из дома.

Бедро болело, когда она осторожно спустилась по ступенькам, вышла на аллею, отделявшую ее дом от коттеджа Мэрили. Уилла Фэй называла мучения Душки «приветом от Арта Рита», но смешное название не помогало унять боль. Немного помогало движение, но первый шаг вынуждал думать, что было бы намного легче сидеть в инвалидном кресле, и пусть другие толкают. Однако потом – то ли потому, что Уилле Фэй выпало на долю такое существование, то ли потому, что Душка выросла вместе с четырьмя братьями, – ей сразу же расхотелось, чтобы ее целый день толкали туда-сюда.

Приблизившись, Душка увидела, как из окон коттеджа льются яркие лучи, рисуя лужицы света на полу крыльца – какая трата электричества, притом что стемнеет еще только через полтора часа. Запах букового дерева отвлек Душку от размышлений о причудах Мэрили. Он всегда напоминал ей о Томе и о том недолгом времени, что они были вместе, – острый запах маленьких, сияющих листьев, переносивший в те дни, которых она не могла забыть.

Стараясь не думать, как Том на руках переносил ее через это крыльцо, она с трудом взобралась по ступеням и как следует отдышалась, прежде чем постучать. Сквозь ширму лился теплый свет летнего вечера. Не то чтобы Душка удивилась, но из кухни не пахло ужином. Она собралась постучать снова, но опустила взгляд и заметила маленькую куколку, частично провалившуюся между досками пола. Ее невидящее лицо смотрело на Душку.

Почему-то она замерла. То ли широкие, лишенные всякого выражения глаза, то ли аккуратно выведенная улыбка – что-то вызвало у Душки жалость. Поставив тарелку с кексами на стул на крыльце, Душка поняла, что фигурка напоминает ей Мэрили. Не обращая внимания на здравый смысл, упорно твердивший, что колени могут согнуться и не разогнуться, она потянулась к фигурке.

Она стояла, скрючившись на крыльце, когда дверь распахнулась и маленький мальчик, Колин, вышел и посмотрел на нее так, будто ее присутствие здесь было абсолютно закономерным.

– Я почуял запах печенья.

– Это кексы. Можешь взять один, если поможешь мне подняться. Мои ноги, кажется, забыли, как стоять.

Колин опустился на четвереньки, изобразив что-то вроде скамейки.

– Поставьте ладони мне на спину, я медленно встану, и вы со мной вместе.

Она сделала, как он сказал, неуверенная, что такая тактика сработает, пока ноги внезапно не распрямились.

– Ты очень умный мальчик, Колин. Надеюсь, ты хочешь стать инженером, когда вырастешь.

Он широко улыбнулся, показав место недостающего нижнего переднего зуба.

– Мама тоже так говорит. Но я пока не знаю. Я хочу водить грузовик с мороженым и есть столько мороженого, сколько захочу. Или людей хоронить, как папин брат, дядя Стивен. Он такой смешной!

– Твой дядя Стивен?

– Ага. Он у нас гробовщик. Он катает нас с Лили в длинной черной машине, когда мы приходим в гости к ним с тетей Шоной, только ей нельзя про это рассказывать. У него на заднем сиденье полно газировки и мятных конфет, и можно брать сколько хочешь.

Лицо Душки скривилось от боли в коленях и этого увлекательного рассказа. За девяносто три года ей довелось встретить немало гробовщиков, и среди них не было ни одного смешного. Она могла лишь надеяться, что длинная черная машина, о которой говорит Колин, – лимузин.

– Благодарю вас, молодой человек. – Она потерла колени и с трудом разогнула спину. Трижды в неделю она занималась йогой в местном клубе – таковы были условия сделки, которую заключил ее брат, когда продавал землю, где построили клуб. Конечно, она создавала клубу не самую лучшую репутацию, но ей было плевать. Раз это бесплатно, она будет туда ходить, пока не скопытится.

Колин посмотрел на фигурку у нее в руке.

– Это из лего дяди Дэвида? Мама прячет их в тумбочке.

Душка удержалась и не спросила, как он о них узнал, если мама их прячет. Она не особенно хорошо умела разговаривать с детьми, поскольку имела небольшой опыт, но Колина, судя по всему, это не смущало.

– Не знаю, я просто ее здесь нашла. – Она шагнула назад, желая удостовериться, что колени ее слушаются, подняла с пола блюдо с кексами, решив отдать его Колину и уйти.

– Мой дядя умер, когда был совсем маленький. Можно мне кексик?

Дверь приоткрылась. В проеме стояла усталая Мэрили. В оранжевых лучах уходящего солнца ее волосы казались нимбом.

– Ой, простите. Я не слышала, как вы стучали. – Она распахнула дверь пошире. – Колин, ты, кажется, делал уроки.

– Я не мог сосредоточиться. Я был такой голодный, и вдруг запахло кексами! Смотри, что принесла тетя Душка! – Он взволнованно указал на блюдо. – Можно мне один? Я умру от голода, пока несут пиццу!

– Ты не умрешь от голода, Колин. – Мэрили посмотрела на Душку и чуть заметно покраснела. – У меня был трудный день на работе, и мы еще не все вещи распаковали. Нет сил готовить… – Она жестом пригласила Душку войти, и та разрешила провести ее в маленькую гостиную. Ей не хотелось в дом, но мальчик и его мама, как ураган, затянули ее туда.

– Но это же овощная пицца, мам. Можно есть ее хоть каждый день.

– Хватит, Колин. Иди в кухню и садись за уроки.

– Но…

Мэрили так на него посмотрела, что он тут же повернулся и побежал в кухню, громко шлепая ногами по полу.

Душка напомнила себе не поджимать губы – мать всегда говорила, что от этого появятся складки и она будет похожа на папайю, слишком долго пролежавшую на земле. Она все еще старалась придумать причину, чтобы уйти, но тут Мэрили заметила у нее в руке куколку.

– Где вы это нашли?

– На крыльце.

Мэрили осторожно взяла фигурку, крепко сжала пальцами и несколько раз быстро сморгнула.

– Я думала, что потеряла ее.

Душка ждала, когда Мэрили скажет что-нибудь еще, может быть о брате. Много лет назад она вывела бы собеседницу на этот разговор, как врач, мягко нащупала бы больное место. Так делали все женщины в ее семье, так делали все жители Юга, если уж на то пошло. Но теперь Душка этого не сделала – потому что знала, что значит быть жертвой таких вопросов.

– Кексы пахнут очень вкусно. Интересно, как Колин их учуял сквозь пленку и дверь? Думаю, в прошлой жизни этот мальчик был ищейкой.

Душка вежливо улыбнулась, глядя, как молодая женщина кладет игрушку в карман юбки, которая велика ей на размер. Как бы желая избежать дальнейших расспросов, Мэрили продолжала свое:

– В эти выходные мне нужно приготовить десерт для школьной вечеринки. Я не умею ничего, кроме самых простых блюд, но если кексы испечь не очень сложно, может, вы расскажете мне как? Хотела поискать рецепты в Интернете, но у нас проблемы со связью. Ваш друг Уэйд обещал прийти. Я надеюсь, долго ждать не придется, потому что Лили без вайфая впадет в депрессию.

Душка ничего не ответила, и Мэрили решила пояснить:

– Вайфай – это сеть, она нужна, чтобы войти в Интернет.

– Я слышала об этом, – ответила Душка, позволяя увлечь ее в кухню, где Колин сидел за столом перед раскрытой тетрадкой, а Лили, застыв у большого ноутбука, безвольно уронила голову на руки. Душка поставила блюдо с кексами на стол.

– Уверена, Уэйд все починит. Он может что угодно – разве что не в силах убедить меня продать этот дом. – Она не знала, почему у нее вырвались эти слова. Если только от большой любви к Уэйду. Она любила его со всей силой, на какую была способна. Будто он был ее родной плотью и кровью.

Лили подняла на нее глаза, полные надежды. Хмурая складка между бровей так и не разгладилась.

– Правда? Потому что, если не зарегистрируюсь, мне срежут баллы.

– Лили, это не конец света, – сказала ей мать. – Уверена, учитель тебя поймет. А может, ты позвонишь этой девочке из класса, Бейли Блэкфорд? Ее мама состоит в комитете. Номер их телефона – на бумажке, которая висит на холодильнике.

Складка стала еще резче.

– Это их домашний номер. Мобильного Бейли у меня нет.

Душка поймала сконфуженный взгляд Мэрили, прежде чем молодая женщина вновь повернулась к дочери.

– Уверена, тот, кто подойдет к телефону, позовет Бейли.

Лицо девочки озарила вспышка надежды. Поднявшись со стула, она сорвала с холодильника листок и пулей унеслась в комнату. Мэрили устало улыбнулась.

– Поужинаете с нами?

Душка снова едва не поджала губы, но вовремя остановилась.

– Нет, спасибо. Я уже поела. – Не успев вовремя закрыть рот, она добавила: – У меня выросло столько помидоров и окры[5], что я одна не съем. Хотите, принесу вам.

– Это так мило с вашей стороны! Спасибо. Помидоры пригодятся детям на сэндвичи и мне на салаты, но вот что делать с окрой – ума не приложу.

На этот раз Душка не смогла удержаться и все-таки поджала губы. Где еще они видят овощи, кроме как в пицце?

– Может, я зайду в пятницу? Вместе испечем печенье – у меня есть такой простой рецепт, что даже вы справитесь, – а потом покажу, как готовить окру. Принесу и сэндвичи с помидорами – я беру белый хлеб «Вандер», дюкановский майонез и свои помидоры. Каждый день их ем, с самого детства, так что, как видите, жизнь они не сокращают. Но если вздумаете класть мои помидоры на другой хлеб, ни одного не получите.

– А в вашем детстве было электричество? – поинтересовался Колин, качая ногами под столом. С его подбородка сыпались крошки кекса, который мать вряд ли разрешила съесть. Мэрили не успела подобрать слова, чтобы ответить на Душкин ультиматум.

– Колин! – выпалила она.

– Да, – ответила Душка, – электричество у нас было. И водопровод тоже. Это редкость. Ни у кого из моих друзей, например, не было ванной. Но моя мама родом из Саванны, выросла в большом доме со всеми удобствами. Так что отцу пришлось потрудиться, чтобы обеспечить ее всем необходимым.

Дыхание перехватило, будто воспоминания о матери сжали ей горло и медленно сдавливали. Она обернулась и посмотрела в окно, ведущее в лес, едва ли не ожидая увидеть призраки прошлого.

Услышав звук машины, Колин спрыгнул со стула.

– Наконец-то! – завопил он, рассыпав по всей кухне фонтан крошек. – Я думал, умру от голода!

– Колин! Не открывай дверь незнакомцам…

Слова Мэрили заглушил скрип открывающейся двери и знакомый голос. Душка вслед за Колином подошла к двери, разглядев силуэт высокого широкоплечего внука Уиллы Фэй, Уэйда Кимбалла.

– Думаю, это тебе, – сказал он, вручая Колину большую квадратную коробку, пахнущую чесноком и кетчупом. Колин, радостно вопя, прижал к себе коробку и унесся обратно в кухню. Стук его шагов по деревянному полу привлек внимание Душки к тому факту, что он ходит в обуви. По дому. Она вновь поджала губы, на сей раз намеренно, чтобы не вырвались слова, о которых она впоследствии могла пожалеть.

– Душка! – воскликнул Уэйд, сжимая ее в медвежьих объятиях только потому, что знал – она терпеть не может такого обращения. И потому, что знал – он единственный, кому такое обращение сойдет с рук.

– Грабить старых дам уже не так выгодно? Теперь ты доставщик пиццы? – пробормотала она ему в рубашку. Услышав, как в его груди вскипает смех, она с трудом сдержала улыбку. Даже в детстве у него был такой громкий, гортанный смех, что люди слетались к нему, как мухи к корове, желая согреться его теплом.

– Я тоже рад тебя видеть, Душка. Ты все такая же лапочка?

Она оттолкнула его, сделав вид, будто он ее раздражает.

– Встретил разносчика пиццы. Бедный парень катался взад-вперед в поисках подъездной дорожки, и я решил избавить его от страданий, – он перевел взгляд на Мэрили. – Надеюсь, это ваша пицца? Если нет, значит, я кого-то лишил обеда.

– Это наша. Спасибо. Сколько я вам должна?

Он наконец выпустил Душку из объятий, чтобы отмахнуться.

– Считайте, я вам принес гостинец. После него к тому же и посуду не придется мыть и возвращать. – Он шагнул вперед и протянул руку: – Я Уэйд Кимбалл – мы с вами общались по телефону. Пришел проверить ваш роутер.

Мэрили пожала его руку, не улыбнувшись, не покраснев, как все женщины, видевшие Уэйда в первый раз. Он не мог этого не заметить, и его запал быстро иссяк. Перестав пытаться произвести впечатление, он просто посмотрел на нее, чуть наклонив голову.

– Мы с вами раньше не встречались?

– Нет, – быстро ответила Мэрили. – Возможно, виделись в гастрономе. Я живу в Свит-Эппле уже шесть лет.

Он ненадолго задумался:

– Нет, вряд ли в гастрономе. Откуда вы родом?

Мэрили молчала очень долго, и Душка уж было решила, что из нее клещами не вытянуть ответ, но наконец сказала:

– Из Сандерсвилля. Это на юге Джорджии.

Он выпрямился, и его губы растянулись в улыбку.

– Ах вот оно что! Я лет десять жил в Огасте, перебрался туда сразу после колледжа. Работал проектировщиком. У моего приятеля жили в Сандерсвилле дед с бабкой, и мы туда мотались время от времени, помогали им что-нибудь чинить. Милые старички. Вы, может, их знаете, город-то маленький совсем. Не могу вспомнить их фамилию…

– Лили! – громко позвала Мэрили, в чем совершенно не было необходимости – пока они с Уэйдом разговаривали, девочка вышла из комнаты и встала рядом с матерью. – Мистер Кимбалл пришел посмотреть роутер.

Лили коснулась ее локтя:

– Я здесь, мамочка.

Мэрили с облегчением взглянула на нее.

– Отлично. Тогда, может, покажешь мистеру Кимбаллу, где тут роутер, а я пока разогрею пиццу? Если, конечно, Колин нам что-нибудь оставил.

Пригнувшись, она пошла в кухню, но остановилась в дверном проеме, когда Уэйд позвал ее по имени. Она взглянула на него – выражение ее лица было как у героини мыльной оперы, которая ждет, когда врач сообщит ей диагноз.

– Вест. Уильям и Шэрон Вест. Знаете таких?

Выдержав почти незаметную паузу, она покачала головой.

– Нет. Кажется, нет.

И тут же исчезла в кухне. Уэйд долго смотрел ей вслед.

– Я точно где-то ее видел. Постараюсь вспомнить. У нее такое лицо… такие не забываются.

Душка нахмурилась:

– Еще тебя тут только и не хватало. Думаю, у нее без того полно неприятностей.

Уэйд повернулся к ней и улыбнулся:

– Только не говори, что к старости стала сентиментальной. Давно ты интересуешься жизнью постояльцев?

Она чуть было не сказала, что ничем таким не интересуется, но осознала, что не только явилась к ним в дом, но и принесла кексы – похоже, он догадался. Ее злило, что она оказалась не в силах противиться нелепому влечению, затащившему ее сюда, и оттого что Уэйд ее здесь увидел, она рассердилась еще больше.

– Я устала, – сказала она. – Пойду домой. Сумку с помидорами оставлю у себя на крыльце – будешь уезжать, заберешь. – Она поднялась на цыпочки и небрежно чмокнула его в щеку.

– Может, тебя подбросить?

Она подняла руку, продемонстрировав черный антистатический браслет, явно созданный для того, чтобы украсть ее душу. Этот браслет Уэйд подарил ей на прошлое Рождество, невзирая на ее откровенную неприязнь к современным технологиям. Вся информация отображалась прямо на экране. Уэйд постоянно говорил, сколько всего она смогла бы, научившись как следует пользоваться браслетом, но она уже и так знала все, что считала нужным знать. Каждый вечер перед сном она должна была ходить по дому, пока не высветится нужное количество шагов, как бы ни устала и как бы сильно ни болело бедро. Издевательство, чистое издевательство.

– Мне нужно пройти еще немного. Но если встретишь меня, когда пойдешь обратно, так и быть, разрешу подвезти.

Лили, едва не подпрыгивавшая от нетерпения, желая поскорее узнать, что же там с роутером, вдруг замерла, словно задумавшись, шутит Душка или говорит серьезно.

– Надеюсь, я тебя не задавлю. – Он подмигнул. – И спасибо за помидоры.

Складка между бровей девочки стала глубже. Уэйд открыл Душке дверь. Пожилая женщина, дотронувшись до его руки, тихо сказала:

– Не копай там, где не следует. У всех людей свои тайны. И почти всегда лучше, чтобы они оставались тайнами. Ничего хорошего не выйдет, если тыкать в яму палкой. Может, вылезет садовый уж, а может, и гадюка.

Он сузил глаза:

– Как тогда ты узнаешь чужие секреты?

Осторожно ступая, она вышла на крыльцо.

– Хорошего вечера, Уэйд. Не забудь помидоры.

В сумерках спустилась по ступенькам, сошла по подъездной дорожке, чувствуя на себе его взгляд, и наконец услышала скрип закрывающейся двери.