Читать книгу Тёмные души - Карина Василь - Страница 3

– Вы же всё понимаете, Джейн. Этот брак – дело решённое. Не нам дано выбирать. Если бы ваш отец не отказался от предложения короля, вы и ваш непутёвый брат купались бы в золоте, – говорила высокая чопорная дама молодой серьёзной девушке, нервно теребившей в руках платок. – Милая, поймите: двадцать семь лет, отсутствие приданого, заурядная внешность и ваш вздорный характер делают вас не слишком привлекательной партией. А долги вашего брата отпугивают от него любую девушку, несмотря на его красоту. Карты и вино – не лучшее времяпровождение для единственного оставшегося из рода Глэдстон. Но ваш дядя смирился с этим. И хоть это его и убило, но поделать он ничего не мог. Так и сошёл в могилу разочарованным. Но замок, Джейн! Это же ваш фамильный замок! В нём ваше поколение жило со времён Вильгельма Завоевателя! Неужели вы допустите, что он перейдёт к каким-то Харрисам и Бриджесам? Да, они родственники, но разве они Глэдстоны? Это какое-то отребье, хоть и с деньгами. И ваш брат не нашёл ничего лучшего, как связаться с какой-то куртизанкой. Хоть она и называет себя маркизой. А её маркизат был получен через спальню королевского бастарда. Даже не сына. Умоляю вас, Джейн, подумайте. Предложение Бертрана де Го – это подарок небес. И что, что он француз? Говорят, он красив, несметно богат, может, не настолько знатен, насколько вы, но…

– Послушайте, тётя, – прервала даму девушка. – С тех пор, как Бертран де Го впервые проявил ко мне интерес, я стала наводить о нём справки. Его род достаточно древен, чтобы заинтересовать любое высокородное семейство. Его подвалы полны сундуков с золотом и драгоценностями, он действительно красив – я видела его портрет, который он прислал мне. Однако… Вы помните его герб?

Чопорная дама поморщилась, когда её прервали, но снова взяла себя в руки.

– Конечно. Он очень необычен. Его не сразу забудешь. Насколько я помню, один из его предков объединил гербы отца и матери: чёрное поле с золотым титироном2 и чёрную амфисбену3на красном. Герб рода де Го теперь состоит из двух этих половин.

– А девиз его рода?

– «Быть над всем». Ну и что?

– По-моему, слишком вызывающе. Это, во-первых. Во-вторых, я слышала, что в его владениях нет ни одного монастыря, ни одной церкви.

– Это преувеличение. Как это – ни одной церкви?

– И это ещё не всё. Я много слышала про его предков, которые и объединили гербы, а особенно о том, как они разорили монастырь, на месте которого построили свой замок.

– Дорогая, шла война. А во время войны нет правых и виноватых.

– Война к тому времени закончилась. К тому же, этот Бертран, носящий имя своего зловещего предка, родился, когда его матери было под пятьдесят. А до этого все её дети умирали. И так было в этом роду с тех пор, как первый Бертран де Го разорил монастырь. Я слышала о проклятии…

– Девочка моя. Не выдумывайте. Какие глупости вы говорите! Ну, не повезло этой даме с младенцами, почему сразу говорить о проклятии? Да, может, как все французы, они несколько вульгарны и бесстыдны, но они всё же имеют понятие о правилах чести. Иначе, Бертран де Го не стал так долго жать ответа то вас.

Она сверкнула глазами и повернулась спиной к девушке.

– И всё же… – Девушка упрямо тряхнула головой. – Крестьяне не хотят служить в его замке. В округе ходят слухи о том, что он колдун, а его сестра – ведьма. Что в своих подвалах он поедает трупы погубленных слуг, а его сестра купается в крови девственниц, чтобы сохранить свою красоту. Даже бродяги, что ходят по городам, шёпотом поминают этот замок и имя его хозяина. Туда никто по доброй воле не ездит. Все боятся вампиров и оборотней, обитающих в тех местах.

– Хватит! – гневно вскричала женщина, резко поворачиваясь к девушке. – Вы слишком много читаете. И читаете всякую гадость. Эдвард Харрис и Том Бриджес как ваши опекуны устроили этот брак. Я приложила все силы, чтобы склонить их к согласию – и вот как вы мне ответили! Да если бы не я, и вы, и ваш братец-дурак были бы на улице, а родовой замок ушёл бы к мешку с деньгами и к надутому индюку

– Я вам благодарна, тётя Элоиза, за всё. Но согласитесь, брак со столь зловещей личностью, как Бертран де Го, не может не пугать меня.

– Глупости! Вы сейчас же начнёте собираться в дорогу. Письмо о вашем приезде я уже отправила.

Дама развернулась и твёрдой походкой вышла из комнаты. Девушка осталась одна.

Она подошла к окну и села, глядя в темноту невидящими глазами. Её мысли были далеко от этого места. Тяжело быть гордой, бедной и некрасивой в свои двадцать семь. Тяжело иметь бедного, но гордого отца, красивого, но глупого брата. Тяжело строить крепость из песка. Все усилия всё равно разбиваются о глупость или гордыню, и всё надо начинать сначала.

Джордж и Джейн Глэдстон – последние представители некогда могучего знатного рода. Рода, в котором каждый его представитель беззаветно был предан королю, жёны все как одна любили только своих мужей, даже слуги отличались редкой преданностью. Да и девиз их: «Нет бога, кроме Христа. Нет хозяина, кроме короля» говорил сам за себя. За эту прямоту и честность и поплатился отец Джейн, когда нынешний король предложил ему свидетельствовать о неверности своей жены: уж очень ему хотелось иметь сына, которого ему не могла дать жена, но обещала любовница. Перед Говардом Глэдстоном тогда стоял выбор – потерять честь или отказать хозяину. Он выбрал второе. Джейн прекрасно понимала выбор короля: репутация отца не давала поводов заподозрить его в двуличии, а шаткое финансовое положение могло существенно улучшиться, если бы отец согласился. Но прямой и гордый Говард Глэдстон так же прямо и гордо отказал королю. Он верил, что его поступок вызовет уважение. Однако король пришёл в ярость. Красота отца, фамильная черта мужской линии Глэдстонов, всегда раздражала короля. Его честность задевала короля, готового ради выгоды прогнуться под обстоятельства или человека или силой подмять их под себя. А тут ещё недвусмысленный отказ, ставивший короля в глупое положение – всё это настолько вывело короля из себя, что Говард Глэдстон был удалён от двора, как выразился король, «по причине пошатнувшегося здоровья». Его лишили всех земель, которые король подарил ему ранее. Лишил бы и этого замка, но королевская власть перед ним отступила. В то время король еще не перекраивал законы к своей выгоде. «Пусть уползёт в свою конуру и издохнет там», – сказал он тогда, когда очередной фаворит капризно потребовал лишить Говарда Глэдстона и этой его части земных благ. Замок действительно был похож на конуру. Его полуразрушенные стены, обвалившиеся проходы, заросшие лестницы – всё говорило о том, что он давно не знал ремонта. Умирая, отец просил сына взяться за ум, а дочь скорее выйти замуж. Совет отца Джордж воспринял своеобразно. Для начала он порвал с азартными играми и увлёкся маркизой Эггерт, бывшей одно время любовницей незаконного сына короля и его служанки. Не нынешнего короля, а его предшественника, Генриха VII, человека с запоминающимся лицом и непростой судьбой. Стареющая красотка как из рога изобилия изливала на нового любовника деньги и драгоценности, которые плавно переходили через карточный стол в карманы других игроков. Ибо, уверовав, что золотой дождь не кончится, а красота его не увянет ещё долго, Джордж вернулся к прежним привычкам. Однако власть фавориток тоже имеет свой конец. Когда маркизе Эггерт дали отставку, она всецело переключилась на Джорджа. Теперь ревность, подкреплённая скупостью, ибо, чем старше становилась маркиза, тем более она страшилась нищеты, доводили Джорджа до белого каления. Игра тоже перестала ему приносить прибыль.

В свою очередь, вокруг Джейн никогда не было толпы поклонников. Она, в отличие от брата, не блистала красотой, но была слишком независима и горда, чтобы быть просто приложением к мужу. Глупые мужчины считали её самонадеянной дурнушкой и закоренелой старой девой. А умные, которых едва можно было сосчитать на пальцах одной руки, держались с ней как друзья или братья. Однако, ни тем, ни другим не приходило в голову, что в неё можно влюбиться.

И вот, как снег на голову – предложение от Бертрана де Го, французского барона, чей род мог считаться столь же древним, как и род Глэдстонов. Джейн, прекрасно осознававшая своё положение, с первых же дней стала наводить справки об этом человеке. Её удивляло и настораживало, почему знатный, богатый и молодой сеньор захотел жениться на знатной, но бедной и некрасивой девушке, при чём не первой молодости. Да ещё не видя её и толком о ней ничего не зная. Да ещё из Англии, когда во Франции полно знатных дам, могущих составить его счастье. Слухи и сплетни ужаснули её. О роде де Го не говорили ничего хорошего. Всё, что узнавала Джейн, мало походило на зависть, поскольку сведения ей доставлялись из разных слоев общества. Как-то через Глэдстон проходил табор. Предполагая, что кочевой табор мог кочевать и во Франции, как он кочевал в Англии, набравшись смелости, Джейн переоделась служанкой, и поздним вечером направилась к шатрам и кострам в поле. При упоминании имени де Го цыганский табор разразился разнокалиберным гомоном. Выкрики и причитания, из которых Джейн не понимала ни слова, прекратились, когда заговорил седой морщинистый цыган. Он строго расспрашивал Джейн, зачем ей нужно знать о де Го. Джейн, войдя в роль служанки, ответила, что её хозяйка выходит замуж за Бертрана де Го. К её удивлению, старик перекрестил её и сказал:

– Когда у вас, христиан, хотят, чтобы бог вам помогал, вас благословляют. Благослови бог и все ваши святые твою хозяйку, ибо худшего зла, чем стать женой демона, нет.

Его слова заинтересовали Джейн. Она стала расспрашивать. И хотя слова старика походили на цыганские сказки, Джейн решила, что зерно истины в них есть. Это подтверждали и другие люди, которых ей довелось расспрашивать.

Бертран де Го, единственный сын барона де Го, умершего не так давно, был красив, как Аполлон, но жесток. С ним в его замке жили две его сестры – Катерина, точная его копия, и Бьянка, которую никто никогда не видел. Катерина слыла колдуньей, как её брат-близнец за то, что они могли возникать ниоткуда и исчезать в никуда. С ними в замке жил их дядя, брат отца, уродливый горбун Гильом ле Муи. Ходили слухи, что в замке прячется маленький сумасшедший старик. Но старый цыган о нём ничего не знал.

Тётя Джейн, Элоиза Каннингэм, урождённая Глэдстон, за спиной девушки наладила переписку с потенциальным женихом, и в один из дней он прислал Джейн свой портрет. Когда она его распаковала, то поразилась богатству отделки рамы и блеску украшений на картине. Казалось, что художник рисовал то, что видел, а не то, что придумал. В прилагаемом письме весьма учтиво было написано о том, что хотя они даже не помолвлены и поэтому посылка портрета женихом невесте против всех правил этикета, но «я могу понять ваши колебания. Страшный грех моего предка и связанные с ним слухи о проклятии вполне могут отвратить от меня ваш взор. Однако я рассчитывал на ваш ум и проницательность, и именно поэтому высылаю вам свой портрет. Чтобы вы увидели, что во мне нет ничего от моего несчастного предка. Что я вовсе не зверь, как обо мне могут говорить».

Читая письмо, Джейн поглядывала на портрет. Ясный взор Бертрана де Го не мог рассеять сомнения в её душе. Выражение «рассчитывал на ваш ум и проницательность» подобало бы произносить, адресуясь мужчине, а не женщине, пусть и зрелой. Всё же это несколько подкупило Джейн. Слова старого цыгана о том, что двадцатишестилетний барон был уже четырежды женат и все его жёны умерли как-то очень быстро, заставляли её сердце сжиматься от тревоги. Её душа не хотела этого брака. Всё её естество протестовало против него. Однако, страх потерять Глэдстон заставил её тётю дать согласие на брак, так толком и не поговорив с самой невестой. И сегодня тётя поставила её перед фактом: Джейн Глэдстон невеста барона Бертрана де Го. В их церкви об этом уже объявили. Теперь Джейн должна уехать, чтобы выйти замуж.

От раздумий Джейн прервал стук в дверь. На пороге стояла её тётя Элоиза с письмом в руке.

Мужайтесь, дорогая, – ровным голосом сказала Элоиза Каннингэм. – Я только что получила письмо от вашего брата.

Джейн встала. Страшное предчувствие пронзило её.

– Что там? – бледнея, спросила она.

Тётя подошла к ней. Её лицо тоже было бледно. Но спокойно.

– Письмо привёз слуга. Читайте. Я передам вам то, что он сказал мне на словах.

Джейн взяла письмо. Нетвёрдой рукой и витиеватым слогом Джордж целую страницу жаловался на превратности судьбы и злых людей в его жизни. Затем, через недомолвки и намёки, пафос и показную жертвенность Джейн поняла, что её брат просто-напросто решил жить за счёт богатых женщин. Дочитав до этого места, Джейн возмущённо вспыхнула. Однако она принудила себя читать дальше. Муж очередной дамы как-то раз вернулся раньше времени с аудиенции у короля. То ли у него настроение было плохое, то ли подагра разыгралась снова, то ли король устроил ему разнос, но на этот раз обманутый муж не стал делать вид, что ничего не видел. Для начала он крепко избил Джорджа ножнами его меча. Заработавший таким образом себе шрам на лице, красавец вызвал его на поединок. «И теперь, – писал Джордж. – Уже завтра я проучу этого выскочку, который посмел поднять руку на дворянина, который не ценит привычек двора. Где это видано: бить любовника жены! Да ещё портить моё красивое лицо! Этого я не смог стерпеть. И не далее, как завтра, мадам будет вдовой».

Видя, что Джейн закончила, Элоиза Каннингэм подошла к ней и взяла её за руки.

– Мужайтесь, дорогая.

– Так мой брат мёртв? – побелевшими губами спросила Джейн.

– Да. Слуга сказал, что ваш брат приказал своему духовнику не отсылать это письмо, чтобы он дописал, как победил на поединке. Но не смог: меч герцога пронзил ему грудь в прорезь лат.

– Герцога?

– Да. Герцог Кавендиш муж той дамы.

– Боже. Один из любимцев короля, – Джейн прикрыла рот руками.

– Да, дорогая. Теперь ты понимаешь, что твой отъезд во Францию должен состояться как можно скорее?

– Но это против всех правил этикета! Я должна буду жить до свадьбы в доме жениха!

– Помолвка объявлена. Да и во Франции, я думаю, поймут. Здесь же я всё возьму на себя.

Джейн опустила голову.

– Тебе, господи, вручаю душу мою, – прошептала она, подняв глаза. – Да не оставь меня в дни тяжких испытаний. И дай сил перенести их.

Элоиза Каннингэм молча перекрестилась.