Читать книгу История одной женщины - Катерина Витальевна Коноплева - Страница 17

Глава 16

Мама часто просила меня после школы приходить не домой, а к дедушке. Он остался один, и ей казалось, что поддержка внучки, возможно, сможет вернуть его хоть немного к жизни. Она лишь не учла того, что дедушка, хоть и имел такой статус, совершенно не знал меня. Он не видел, как я расту и взрослею, не играл со мной в игрушки и не гулял на площадках. Я была для него совершенно чужим человеком, а он для меня.

Мне исполнилось уже одиннадцать лет, и из угловатой девочки я постепенно начала превращаться в юную девочку-подростка. На моём детском тельце начали выпирать маленькие бугорки груди, которые не могли спрятаться под лифчик – в то время таких ещё не было. Летом я часто носила дома тоненькие маечки и коротенькие шортики, которые, по всей видимости, привлекали внимание моего дедушки.

Он был мужчиной, хоть и в возрасте, а я была сочным бутоном, вступавшим в стадию самого расцвета.

Однажды, когда я пришла из школы пораньше, то увидела дедушку, лежащего на диване с газетой. Я пошла в другую комнату переодеться, чтобы потом пообедать. Сняв школьную форму, я оказалась в трусиках и футболке, в этот момент дедушка позвал меня:

– Катюша, подойди ко мне.

Я подумала, что нужно принести что-нибудь дедушке с кухни, и выбежала в том, в чём была.

– Дедушка, что ты хотел?

Он посмотрел на меня очень странным взглядом, подозвал ближе и попросил прилечь с ним. Меня это удивило, так как он никогда особо не проявлял ко мне интереса, я больше напоминала кресло в их с бабушкой доме.

Подойдя к нему, я села на краешек дивана. Дедушка достал какие-то карточки и предложил мне их посмотреть. Я не могла оторвать от них свой взгляд, было очень стыдно, но вместе с этим одновременно интересно. В свои одиннадцать лет я ещё никогда не видела ничего подобного.

Это были карты с изображением людей в разных позах и с подробно вырисовывавшимися частями тела. Я перебирала их и не могла поднять глаз, чтобы посмотреть на дедушку. В животе будто бы разлилось что-то горячее, в трусиках стало мокро, и немного кружилась голова. Умом я понимала, что это нехорошо, неправильно, но мне хотелось досмотреть их все до конца. Дедушка лежал рядом и не торопил меня.

В какой-то момент я осознала, что пересматриваю карты по второму кругу. Наконец, заставив себя остановиться, я долго складывала их в ровную стопку. Руки меня не слушались, ладони были влажными и немного дрожали.

Наконец я положила колоду рядом с дедушкой и уже собиралась встать с дивана, но он удержал меня за руку. Мне было стыдно на него смотреть, и осознание того, что происходит что-то нехорошее, нервировало ещё больше.

– Полежи со мной немного, – тихо сказал он. – Мне плохо и очень грустно.

Впервые за всю мою жизнь, он обратился ко мне с просьбой. Она была очень странной, но я не посмела ему в этом отказать.

Уже собираясь лечь с ним рядом, я пододвинулась ближе, но он подтолкнул меня и положил на себя, я оказалась сверху.

– Ложись удобнее, и давай сделаем с тобой гимнастику. Представь, будто ты плывёшь по волнам, и они раскачивают тебя вперёд-назад.

Мне была очень странна его просьба, но я начала движение так, как он мне сказал, двигаясь по нему всем телом. Под собой я ощущала что-то твёрдое, очень горячее.

– Не бойся, детка. Ничего страшного не происходит, продолжай. Мне от этого очень хорошо, ты помогаешь мне забыть о том, как одиноко без бабушки.

Осознание того, что я могу ему помочь, придало мне сил, и стыд исчез, я старалась, двигалась, как он мне указывал. Я не помню, что сама чувствовала при этом, видимо, детская память и психика блокируют такие воспоминания. Исход моих движений я запомнила хорошо, потому что дедушка сначала сильно задышал, затем лицо его раскраснелось, и под животом я ощутила мокрое. Мне даже пришлось переодеваться, потому что липкая жидкость испачкала мои трусики.

Если от того, что делал со мной брат, я испытывала тошнотворное чувство унижения, отвращения и брезгливости, то с дедушкой этого не происходило. Я была спасителем, наконец он заметил меня, и мое присутствие в его жизни обрело для него какой-то смысл.

Никто никогда от меня не услышал о том, что происходило в моей жизни в тот момент.