Читать книгу Музыка моего сердца - Катя Саргаева - Страница 14

Вся эта история с Финном, и всеобщим сексуальным голоданием втянула меня в долгие, глубокие мысли. Я сидела у себя в комнате днями, говорила всем, что плохо себя чувствую. На самом деле просто не хотела ни с кем разговаривать, хотела подумать и разобраться в себе. Это надо было сделать уже давно, задолго до эпидемии. Я очень боялась мужчин, боялась доверять им, вообще людям доверять. Но с мужчинами была отдельная история. Если я сближалась с женщиной, могла даже назвать ее подругой, и она предавала мое доверие, это было не так больно. Я даже относилась к этому с пониманием, никто никому ничего не должен. Но если это был мужчина, он был мне должен, просто потому, что он мужчина. Все мужчины хотят залезть тебе в душу. Сколько бы мужчине не было лет, он самоутверждается. Ему постоянно нужно быть лучше других, сильнее, умнее, смешнее, интереснее, и подтверждения всему этому он ждет от женщины. Это подсознательное чувство соперничества живет где-то на уровне инстинкта, он должен быть вожаком, а значит быть лучшим. Если мужчине понравилась определенная женщина, и он решил получить ее, у него открываются просто какие-то сверхспособности. Он из кожи вон лезет, чтобы добиться ее, добиться, не в смысле переспать с ней, а добиться того, чтобы она признала его лучшим, царем и богом. Как только это случается она перестает быть для него интересна, и он уходит покорять новые высоты. Я всегда была очень недоверчивой, и мужчины чаще уходили от того, что не добивались нужного им признания. Для меня, доверие к мужчине было близостью, перед близким человеком я могла раздеться, снять с себя не одежду, а снять с себя кожу, открыть чувства, показать себя всю. Мы часто отворачиваемся от каких-то своих качеств или подлинных чувств, они кажутся нам гадкими и неприемлемыми, но они есть в нас, и часто мы отворачиваемся от этого, вместо того чтобы принять. Близость – это та нагота, когда ты не боишься показать человеку свою темную сторону, потому что знаешь, что он примет и это, даже то, что ты и сам не в состоянии в себе принять. Несколько раз в жизни я снимала с себя кожу перед мужчинами, и потом было бесконечно больно отращивать ее заново. С каждым разом новый слой кожи вырастал все толще. Любая мелкая обида, плюс микрон к толщине. Сейчас у меня была очень толстая кожа, мне даже казалось, что она стала панцирем. Я с легкостью общалась с мужчинами, флиртовала и занималась сексом, но близости уже очень давно ни с кем не было, и я давно решила, что больше и не будет. Но то, что происходило сейчас внутри меня, повергало в шок мое сознание. Финн растворял микрон за микроном мою броню. Он не вился вокруг меня, не пытался чего-то добиться или получить, он вообще ничего не делал. Но внутри него было то, о чем я знала, как и мифе, в нем была уверенность в себе. Это приходит к мужчине, когда он состоялся, когда он честно смотрел на себя, знал себя досконально и принял себя со всеми плюсами и минусами. Он знал себе цену, и ему ничего уже никому не надо было доказывать, все теоремы в своей жизни он уже доказал. Это ломало вообще все мое понимание и знание жизни и взаимоотношений. Каждая женщина ждет принца на белом коне, но они даже не представляют, что же будут делать с этим принцем, если он вдруг появится. Я продумывала разные варианты событий, но больше всего меня пугал неблагоприятный исход. Я была уверена, что снова отрастить новую кожу я уже не смогу и просто истеку кровью и умру. Все возможные варианты событий приводили меня к этом концу. Кто ищет, тот всегда найдет, и я находила выход к смерти. Волка бояться, в лес не ходить, и я решила, что больше не пойду. Я укрылась у себя в комнате, потому что не знала, что мне делать. Мне как будто дали то, чего я даже не смела просить, окончательно запутавшись, я лежала в кровати, накрывшись с головой одеялом. Послышался стук в дверь.

– Я ничего не хочу, у меня болит голова, – выкрикнула я из-под одеяла.

Дверь все же открылась.

– Это я, – послышался голос Финна, – я хотел, чтобы ты посмотрела на мою рану, она какого-то странного цвета.

Я вынырнула из-под одеяла. Мне стало стыдно, Финн был, можно сказать моим пациентом, а я его бросила.

– Давай посмотрим.

Финн спустил штаны и сел рядом со мной на кровать. Я отклеила повязку, рана немного загноилась и покраснела.

– Ты мажешь мазью?

– Да, мажу и накладываю новую повязку.

Я аккуратно нажала пальцами на отек вокруг раны, уплотнений не было, выделений из раны тоже.

– Все нормально, ране просто нужно дать подышать, сегодня на ночь не накладывай повязку. В аптечке в кладовке есть Димексид, такая жидкость, разводишь 1:1… ладно, я сейчас принесу.

Я спустилась вниз. Нашла Димексид в кладовке, взяла марлевый тампон, столовую ложку, пустую чашку, в другую налила воды и поднялась в комнату. Финн лежал поперек кровати со спущенными штанами. Увидев меня, он сел в кровати.

– Берем бутылку, воду и разводим 1:1.

Я налила две столовые ложки воды в пустую чашку и две ложки Димексида. Размешала ложкой, пропитала получившимся раствором марлевый тампон и приложила на рану.

– Посидишь так полчаса, смывать потом не надо, и на ночь сделаешь примочку, повязку накладывать не надо, пусть рана подсохнет.

– Хорошо, спасибо. Можно я посижу эти полчаса с тобой?

Можно, конечно можно, ты можешь даже полежать со мной эти полчаса, и вообще можешь делать все, что угодно, кричал ангелок за моим левым плечом. Еще чего?! Гони его в шею, он обязательно предаст тебя, кричал чертик за правым плечом. Что б вы оба провалились, подумала я и забралась под одеяло.

– Оставайся, сказала я, и накрылась с головой одеялом.

Я почувствовала сквозь одеяло, как Финн положил руку мне на колено.

– Я обидел тебя?

– Нет, да и чем ты мог меня обидеть?

– Своим недостойным отношением к тебе.

– Ты про историю со стояком?

– Да, – улыбнулся Финн, – мне нравится твоя прямолинейность. Я выбираю слова, боюсь ляпнуть лишнего и обидеть тебя.

– Да успокойся, уж от тебя-то я точно не жду чего-то некорректного, – сказала я, высовывая голову из-под одеяла и садясь в кровати.

– Ты ведь не просто так тут прячешься, с тобой что-то происходит.

– Послушай, апокалипсис на дворе, со всеми что-то происходит, и, я же говорю, я плохо себя чувствую, я метеозависимый человек, циклон наверно идет, вон снега сколько навалило, у меня давление и все такое.

Финн молчал и гладил мое колено.

– Я не от тебя прячусь, а от себя, – спустя какое-то время сказала я. – Да, со мной кое-что произошло, со мной, внутри меня, ты здесь ни при чем, и вообще никто ни при чем. Ты меня не оскорбил и не обидел, и тебе не за что извиняться, все это нормальная реакция. Забудь, правда, не о чем переживать.

Финн погладил меня по голове своей большой рукой и поцеловал в лоб.

– Нам тебя не хватает, и мы тебя ждем, – сказал он, натянул штаны и вышел из комнаты.

Я опять накрылась одеялом с головой, мне хотелось умереть. Я замучила себя своими мыслями так, что уже ничего не соображала. В итоге я решила, что виной всему сексуальный голод, и закрыла эту тему. Я больше не буду об этом вспоминать.

Был пятый час вечера и я решила приготовить что-нибудь. Я очень любила печь. Спустившись на кухню, я заглянула в холодильник, в нем было почти пусто. Ну вот, стоило мне четыре дня просидеть в комнате, подумала я, и начала готовить. На кухню зашел Никита, увидел меня и накинулся с обнимашками.

– Ура! Мы не умрем с голоду!

– Такое чувство, что я только для этого и нужна.

– Ну что ты такое говоришь? – обиделся Никита. – Если честно, я просто не знаю что сказать, чтобы тебе стало лучше. Мы все заметили, что с тобой что-то не так.

Я обняла Никиту и поцеловала в щеку.

– Ладно, что готовить?

Вместе с Никитой мы сварили суп. На кухню пришли Оля с Димой, потом пришел Андрей, следом за ним и Финн подтянулся. Мы все вместе готовили, болтали, пили пиво и слушали музыку. Помимо супа я приготовила гречку с подливой из печенки и грибов, сделала яйца по-шотландски, витаминный салат, испекла хлеб и булочки из картофельного теста, засолила селедку на завтра, запекла последние кабачки с куриным филе и чесноком, пока не сгнили окончательно.

– Ну вот, у нас то густо, то пусто, – сказала Оля смеясь.

Был такой хороший вечер, такая теплая обстановка, я соскучилась по всем. После основательного ужина мы пошли снимать Финну швы.

– Ты можешь и сам их снять, это не сложно.

– Нет, лучше ты, у меня руки не из того места выросли для такой ювелирной работы.

– Да ладно, нашел ювелира, – смеялась я.

Я разрезала один шов, взяла пинцетом край нити и приготовилась вынимать.

– Будет больно, – предупредила я

– Переживу, – сказал он с улыбкой.

Я аккуратно начала вытаскивать нить. Лицо Финна было спокойным, но я заметила, как сжался его кулак. Мне стало его так жалко. Я сняла только один шов, оставалось семь. Я сняла еще четыре, оставалось снять три. Кулак его уже побелел, так сильно он его сжимал.

– Может, сделаем перерыв?

– Не надо, давай лучше побыстрее закончим.

– Тебе больно, я не могу тебя больше мучить.

– Я переживу, бывало и хуже.

Он спустил ниже штанину на другой ноге. Почти через всю голень проходил длинный шрам со следами от швов.

В молодости я любил гонять на мотоциклах, и догонялся, попал в аварию, на ноге был открытый перелом обоих костей, швов было гораздо больше. И снимал мне их жирный усатый врач, а не симпатичная девушка, и он уж точно со мной так не церемонился.

– Ну это не значит, что так должно быть. Когда я работала в травмпункте, я всегда старалась делать все очень аккуратно и как можно менее болезненно.

– Повезло твоим пациентам, и мне сейчас повезло. Нам всем вообще повезло, что у нас есть врач.

– Я не врач. Рану зашить любой сможет, особого ума не надо.

– Ты зря так говоришь, ты много знаешь по медицине, и мы знаем, что ты всегда нам поможешь.

– Дай бог, чтобы ни с кем из нас не случилось ничего серьезного.

Я собралась и сняла последние швы.

– Все, слава богу, не хочу больше этим никогда заниматься.

– Как же ты в травмпункте работала? – удивлялся Финн.

– Все они были чужие люди, я конечно ко всем относилась с участием, но их было много, я уже отвыкла. Не люблю делать людям больно.