Читать книгу Медовый месяц - Кай - Страница 10

Сегодня девочке предстояла долгожданная встреча с учителем по вокалу. Лорелеи вышла из дома с лёгким плащом поверх плеч. Тёплый морской ветерок свободно гулял по её платью. С балконов свисали гроздья распускающихся петуний, в высокие кашпо на бульварах выносили цитрусовые деревья, у мясных лавок коты клянчили еду, прачки полоскали бельё в городском роднике. Смех и возгласы детей разлетались по переулкам с побережья. Рестораторы между тем обустраивали летние террасы на площадях да причалах. Девочка остановилась у дома с резными фонарями и тонкими барельефами, где с крыльца ей тотчас улыбнулась пышная девушка с густым русым волосом.

– Заходи, милая, – звонко выдала певица и взяла девочку за руку.

Они зашли в длинный ветвистый коридор. Стены, потолок и пол отделывал вельвет. В углах за матовыми плафонами на тумбах мерцали свечи. Сочась через стекло, огненные язычки колыхались на карминных стенах. Здесь словно всегда стояла тихая нежная ночь, обволакивающая, успокаивающая. После нескольких поворотов певица распахнула дверь в свой кабинет.

– Прошу, дорогая, время поставить твой шёлковый голосок! – прощебетала учитель.

По углам стояли торшеры на пару с полными цветов горшками да вазами, а посередине комнаты расположился славный чёрный рояль. Над ним висела хрустальная люстра. У окна примостилась чайная тумба с чайничком и связками высушенных роз с бордовыми лепестками, а в ящичках хранились невиданные сорта всякого сердцу угодного чая со свету, сочащегося живым ароматом в воздух: белый, чёрный, красный, зелёный, улун, ройбуш, каркаде, английский завтрак и даже загадочный жёлтый чай. Рисунки просторных оперных залов с маленькими певицами да монументальными голосами на сцене висели на стенах и придавали кабинету пущее торжество.

Амелия подпёрла крышку рояли и села на табурет. Мановением руки она пригласила девочку опуститься на стул поодаль. Лорелеи обняла вязаную мамину сумочку на коленях. С самого детства, как мама только начала носить её на плече, девочка пряталась за неё от любых незадач в жизни. Эта привычка осталась за ней до сих пор.

– Что ж, дорогая, для начала расскажи мне немного о себе, – начала певица. – Меня зовут Амелия, и в этом прекрасном уголочке мне довелось ставить голоса многих великих певцов. Кто знает, милая, быть может, ты будешь следующей? Будь уверена, дорогая, со мной ты обязательно воспоёшь! Сперва позволь узнать, как твоё имя.

– Лорелеи. Так зовут обитающую у скал деву с прекрасным голосом. Но я совершенно не умею петь и боюсь, что только потрачу ваше время впустую…

На деле же голос Леи всегда был замечательным. Да в детстве ей попался незадачливый педагог по вокалу, и она отбила у девочки всякую веру в себя. Она никогда не кричала, не хвалила Лорелеи и не говорила ровным счётом ничего, а взгляд у неё был такой скучающий, словно умом она всегда витала где-то далеко. Музыкой можно передать все чувства, и больше всего Лорелеи боялась снова увидеть этот взгляд и понять, что её голос не вызывает в людях ничего.

– Ох, что ты, счастье! – рассмеялась Амелия. – Я создаю голоса, дорогая. Даже когда человек говорит, что всё безнадёжно, я сделаю его гением в глазах других. Только спроси, милая, сколько на этом табурете сидело таких же конфузящихся дам и господ. Десятки, если уже не сотни! Я делаю голоса. От тебя требуется только довериться мне, дорогая Леи, и позволить своему телу использовать врождённый у любого человека музыкальный дар как ему подобает быть использованным.

Лорелеи почувствовала румянец на щеках. Впервые кто-то кроме мамы назвал её Леи. Ей нравилось это. Амелия источала особенное тепло: такому человеку хотелось отдаться всем сердцем. Она представила, как певица выступает в большом оперном зале полном тени и бархата. На просторной сцене она делает глубокий вдох, и раскатистые нежные ноты льются из её груди. Никто не сомневался, что эта женщина делает голоса, а не просто учит петь.

– Итак, моя хорошая, постарайся повторить для меня эти ноты.

Амелия сыграла несколько нот, которые девочка силилась взять, ан как бы она ни пыталась, звук не давался ей. Певица только качала головой и перебирала одну за другой клавиши. К концу занятия Лорелеи опустилась на табурет чуть ли не в слезах.

– Я не умею петь, – настойчиво твердила она.

– Дорогая, – певица опустила крышку рояля, – ты не должна уметь петь. Ты должна только дышать и доверяться. Самые сложные звуки идут от простого выдоха. Людской природе свойственно усложнять самые примитивные вещи, но ни в коем случае это недопустимо в музыке.

С глубоким вдохом Амелия запела. Она широко раскрыла рот, чтоб все до единого звуки выходили из горла, а руки развела в стороны, как будто ловила ими ноты. Комната наполнилась чистейшим вокалом. Леи слушала с замиранием дыхания. Этот простой звук колыхал что-то настолько глубоко в её душе, что к горлу подступили слёзы. Лишь певица смолкла, на комнату опустилась непривычная тишина.

– Ты обязательно будешь петь, моя дорогая. Я сделаю твой голос инструментом, с помощью которого ты будешь играть музыку напрямую из собственной души, милая. Не сомневайся во мне.

Леи распрощалась с Амелией на добродушной улыбке. Пока она шла по вельветовым коридорам до малой дверцы, ей хотелось снять обувь и всей стопой утонуть в шелковистый вельвет. Вокруг была тишина, ан трепещущие язычки свечей, случайные двери, картины, вельвет, цветы – весь интерьер всё что-то шептал на ухо.

Девочка вышла на крыльцо. Она поцеловала дверь на прощание и пошла домой по освещённой карамельными фонарями улице. Мимо дети спешили домой, а с побережья доносились журчанья воды. На горизонте, высоко над полосой, где встречались небо и земля, светилось пару далёких точек. В Лорелеи теплилась надежда, что одна из них – это маяк, откуда мама присматривает за ней. Как б она обрадовалась узнай, что её дочь наконец принялась петь! Мама мечтала являться на концерты своей девочки и часами слушать взапой, а под конец минут пять аплодировать стоя вместе со всеми. Она всегда говорила, что у неё ангельский голос. Весь вечер Лорелеи пела от самого сердца за любым делом, и пусть ноты не давались с первого раза, пела она душой, а так мелодия оживала лучше чем от любой техники.