Читать книгу Когда я тебя потеряла - Келли Риммер - Страница 9

Июль 2015 года

Я поставила будильник на мобильнике на обеденное время и заползла в удивительно комфортную постель моего гостиничного номера. Я лишь несколько секунд наслаждалась тем, что лежала, растянувшись, на мягчайшей простыне, а затем сон взял надо мной верх.

Когда я проснулась, то сразу же поняла, что время сейчас ближе к вечеру. Я проспала, не услышав будильника. Приняв душ и помыв голову, я надела первое, что попало мне под руку. Почти бегом я преодолела квартал, отделяющий отель от больницы. Задержалась я только для того, чтобы, заскочив в ресторан, прихватить там большую коробку с горячими суппли[5]. Пока я бежала по коридору к отделению интенсивной терапии, взгляд мой остановился на моем отражении в тонированном стекле окна. Я застонала. После долгого сна и душа, как ни странно, я выглядела даже хуже, чем прежде. Мои не до конца высушенные волосы свалялись в нечто шаровидное. На мне была юбка с геометрическим орнаментом оранжево-розово-голубых цветов и желтый в полоску топик. Мне пришло в голову, что в этом наряде я похожа на клоуна. Я истерически рассмеялась.

В палате Лео я застала Крейга Уокера и незнакомого мне врача. По выражению лица мужа я сразу же поняла, что вести добрыми никак не назовешь. Я застыла перед стеклянной дверью. Пальцы впились в ручку. Ко мне подошла Альда.

– Входите, – мягким тоном сказала она. – Это невролог. Сегодня Лео проходил диагностические исследования. Сейчас они обсуждают их результаты.

Стараясь успокоиться, я толкнула дверь и вошла в палату. Трое мужчин посмотрели на меня, я – на Лео.

– Извините, что прерываю. Ты не против, чтобы я вошла? Извини. Я проспала, не услышала будильник.

– Входи, – сказал Лео. – Тебе тоже надо это знать, полагаю…

– Это доктор Фида, – представил мне Крейг врача, – невролог Лео. Я буду переводить.

– Привет, миссис Стефенс, – протягивая мне руку, произнес доктор Фида.

Пожав ее, я тоже поздоровалась.

– Мне проводили томографию и всестороннее неврологическое обследование, – сообщил Лео.

– Доктор Фида как раз объясняет наши предположения по поводу проблем, вызвавших трудности с движением нижней части тела Лео, – спокойно сообщил Крейг.

В течение последующих нескольких минут я внимательно слушала Фиду и Крейга, пытаясь понять, что они имеют в виду. Лео утратил способность хорошо координировать движения мышц ног и даже держать равновесие в стоячем положении. Эти симптомы, судя по всему, вызваны наличием трещины в черепе и сопутствующим отеком мозга. Пока рано говорить, насколько долгим будет восстановление. Врачи рекомендовали Лео интенсивную реабилитационную программу поддержки, пока мозг будет исцелять сам себя.

– Ваши прогнозы оптимистичны? – спросил Лео.

Тон дискуссии заставил меня нервничать. Мне хотелось взять Лео за руку, но я не хотела ставить его в неудобное положение.

– Пока еще рано делать долгосрочные прогнозы, Лео, – произнес Крейг. – На снимках мы видим, что вашему мозгу была нанесена определенная травма, но мозг – удивительный орган. Даже при необратимом повреждении он может со временем сам себя излечить, адаптироваться с помощью терапии.

– Мне просто надо знать, что я снова смогу ходить, – тщательно подбирая слова, сказал Лео. – Я понимаю… ну… Я ничего не требую… просто, если я не смогу ходить…

Он запнулся. Теперь я возьму его за руку и не отпущу, если он не выдернет ее. Я буду крепко сжимать его пальцы. Пусть Лео ни на секунду не усомнится в том, что я буду его поддерживать и во всем ему помогать.

Доктор Фида и Крейг в течение нескольких минут что-то тихо обсуждали по-итальянски. Я видела лицо Лео. Он очень боялся, но при этом прилагал огромные усилия, чтобы ничем не выдать своего страха. Наконец, он встретился со мной взглядом, и я одарила его обнадеживающей улыбкой. Лео в ответ не улыбнулся, но и не отвернулся.

– Ваш лучший шанс восстановить двигательные функции – как можно быстрее приступить к программе реабилитации. Мы не можем дать какие-либо гарантии, Лео.

– Я знаю, что миллионы людей во всем мире живут полноценной жизнью в инвалидных креслах, – с напряжением в голосе произнес Лео, – но я не смогу. Я не смогу работать, если я прикован к креслу. Ничего в моей жизни не будет идти по-прежнему, если я не смогу ходить.

– Всегда есть возможность привыкнуть и приспособиться, – мягко сказал Крейг. – Вам следует упорно добиваться своего. Первый шаг к выздоровлению – отдых и покой. После этого вас подключат к реабилитационной программе. В Сиднее разработано несколько успешных программ мирового уровня по реабилитации пациентов с черепно-мозговыми травмами.

– А амнезия Лео? – поколебавшись, напомнила я.

– Мы уверены в том, что со временем память вернется, – сказав это, Крейг повернулся к Лео. – В вашем случае, когда пациент забыл только определенную часть из своего прошлого и способен запоминать все, что с ним происходит в настоящий момент, исцеление происходит довольно быстро. Скорее всего, утраченные воспоминания будут возвращаться, нарастая, словно снежный ком.

– Я уже кое-что припомнил, – сообщил нам Лео.

Я удивленно взглянула на мужа. Судя по тому, что Лео в этот момент смотрел на меня, эти воспоминания касались нас обоих. Тепло, светящееся в его взгляде, подсказало мне, что воспоминания эти должны иметь отношение к более раннему периоду нашего брака.

– Обнадеживает, – сказал Крейг.

– Я могу как-то ускорить этот процесс? – спросил Лео.

Я с энтузиазмом закивала головой, поддерживая его намерение.

– Да, – воскликнула я. – Есть лекарство или терапия, чтобы Лео быстрее все вспомнил?

– Нет, боюсь, что не в этом случае. Время и терпение – ваше лекарство.

Мы с Лео разочарованно вздохнули.

– А теперь хорошие новости, – продолжал Крейг. – Вы сможете выдержать перелет, летите, когда сами сочтете возможным, но только не коммерческим рейсом, а самолетом медицинской службы.

– Я найму медицинскую команду. Полетим нашим реактивным самолетом, – предложила я.

Крейг кивнул.

Невесело рассмеявшись, Лео сухо произнес:

– Ну конечно! Наш реактивный самолет! Как я мог о таком забыть?

Сарказм его тона мне совсем не понравился. Это напомнило мне о недавнем прошлом, поэтому я среагировала более бурно, чем следовало.

– Ты хочешь домой или нет? – резким тоном спросила я.

Медики удивленно взглянули на меня. Я покраснела и постаралась все объяснить, избегая острых углов.

– Самолет принадлежит родителям, но я могу им пользоваться. Мы сможем вернуться домой, когда пожелаешь, Лео, если ты вообще этого хочешь.

Перед тем как врачи уже собирались уйти, я быстро передала Лео коробку с суппли и сказала, что мне нужно отлучиться в уборную.

Вышедшего из палаты Крейга я перехватила в коридоре.

– Как вы себя чувствуете, Молли?

– Хорошо, – ответила я. – Я прошу у вас совета.

– Постараюсь помочь, чем смогу.

– Мы… – я запнулась, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы объяснить ту ситуацию, в которую попала.

В то же самое время мне не хотелось рассказывать о том плачевном состоянии, в котором пребывал наш брак, пусть даже вскоре я попрощаюсь с этим врачом и никогда больше его не увижу.

– Вы говорили, что нельзя волновать Лео. Насколько это важно? До какой степени? Лео так много забыл, что я даже не знаю, с чего начинать, чтобы расшевелить его воспоминания. Я даже не знаю, что можно ему рассказывать.

– Я бы предложил прислушиваться к собственной интуиции. Полагаю, вы сами лучше знаете, когда он будет готов все узнать.

Я смотрела в пол, стараясь придумать, как практически воплотить в жизнь совет Крейга.

– Мне кажется, вам самой решать, что ему нужно знать, Молли, – мягко прибавил врач. – Ваша роль сейчас похожа на работу туристического гида. Пока Лео полностью не исцелится, будет лучше, если вы позволите ему самому изучать мир вокруг себя, но при этом сообщайте мужу все необходимое, чтобы он понимал то, что видит.

Некоторое время мне понадобилось на то, чтобы успокоиться. По возвращении в палату я застала Лео за поеданием суппли. Теперь он свободнее сидел на койке, не опираясь спиной о подушки. Рядом с ним на столике лежала газета. Лео явно возвращался к прежним привычкам.

– Вкусняшка, – произнес он.

– Тут между больницей и отелем есть замечательная пиццерия. За минувшие две недели я съела больше углеводов, чем за весь прошлый год. Будет лучше, если мы скорее вернемся домой.

– А мне куда податься? В реабилитационные центры принимают в порядке очереди.

Мне это и самой приходило на ум, но у меня был запасной план: если мы не найдем для Лео подходящее место, то сможем принимать врачей на дому. Ему придется перебраться в мою квартиру: у него в доме слишком много лестниц и ступенек.

– Деньги многое значат, Лео. Все будет хорошо.

Мы немного помолчали, потом Лео подвинул коробку с суппли ко мне. Я взяла.

– Ты сказал, что вспомнил кое-что, – напомнила я ему.

– Я вспомнил, как мы встречались и говорили о Деклане. Когда ты упомянула об этом… – он с трудом подбирал подходящие слова, – Ну… просто… вроде дежавю. Вроде что-то знакомое, но я его подзабыл… вроде того…

Лео замолчал. Видно было, что он с утроенным старанием подбирает правильные слова.

– Я подумал о том, что, если бы познакомился с кем-то, похожим на тебя, при других обстоятельствах, обязательно пригласил бы ее на свидание.

– И как далеко заходят эти твои воспоминания?

– В моих воспоминаниях нет ничего романтического.

– Ты помнишь ту ночь, когда мы встретились за стаканчиком на берегу бухты Дарлинг?

Лео нахмурился, задумался, потом раздраженно вздохнул и отрицательно покачал головой.

– Ты смогла бы отвести меня туда? – вдруг спросил он. – К бухте Дарлинг и в другие места, где мы бывали вместе, если, когда мы вернемся в Сидней, мне позволят выбираться, и я до тех пор не вспомню…

Я озадаченно посмотрела на него, не зная, как к этому отнестись. Имело смысл сводить Лео по нашим прежним местам, но это невозможно было сделать без того, чтобы и самой в буквальном смысле этого слова не погрузиться в атмосферу всего того, что мы утратили. Я напомнила себе, что его здоровье – важнее всего. Даже если воспоминания о прошлом доставят мне некоторое беспокойство, Лео занимает слишком важное место в моей жизни. Я должна сделать все, чтобы ему помочь.

– Конечно, если думаешь, что тебе это поможет.

– Спасибо, Молли. Я хочу попробовать все, что сможет ускорить процесс возвращения памяти. Мне действует на нервы, что вопросов у меня больше, чем я успеваю задать. Ты говорила раньше, что Лейт не имеет отношения к нашей жизни, но при этом мы можем летать на его самолете…

– Обычно мы не летаем, и папа не имеет отношения к нашей жизни. С папой мы видимся время от времени, а вот с мамой я общаюсь очень часто. Когда я позвонила и сообщила, что случилось с тобой, родители сказали, что я могу воспользоваться самолетом. Это не такое уж большое дело. У папы есть еще один для деловых полетов.

– Я до сих пор до конца не могу поверить в то, что мы вместе, – произнес Лео.

Я рассмеялась, и муж поспешно прибавил:

– Я просто имел в виду…

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – я глянула на часы, в уме подсчитывая разницу между поясами. – Звонить домой еще рано, но я сказала Анне, что ты позвонишь ей сегодня вечером. Как ты чувствуешь себя после всех этих осмотров? Устал?

– Я в порядке, Молли. До прихода врачей я хорошенько отдохнул. Почему ты ничего не рассказываешь о себе? Я хочу узнать тебя лучше.

– Что ты хочешь знать?

– Какой твой любимый цвет?

– Ты с этого хочешь начать?

– Как по мне, то можно начать с чего угодно. Лично я по твоей одежде о тебе сказать ничего не могу.

Я окинула беглым взглядом свой клоунский наряд и скривилась.

– Ну да… Я так спешила, что надела первое, что попалось мне под руку.

– А я-то подумал, что за четыре года мода сильно изменилась.

Гардероб Лео состоял из нескольких дюжин одинаковых брюк чинос и не менее одинаковых спортивных сорочек. Он понятия не имел ни о моде, ни о стиле.

– Как будто ты знаешь, что такое мода…

Мы оба рассмеялись. Было приятно снова смеяться вместе с Лео. Когда-то наша совместная жизнь подразумевала море улыбок и беспечный смех по любому поводу.

– Мой любимый цвет – желтый.

– А ты знаешь мой?

– Вопрос некорректен. У тебя нет любимого цвета.

– А твоя любимая еда?

– Я люблю все, что угодно, лишь бы самой не готовить, а ты предпочитаешь простую пищу, но ешь при этом много, особенно когда путешествуешь. Дома ты отдаешь предпочтение простоте. Когда мы только съехались и ты вернулся из своей первой длительной поездки, я так обрадовалась, что приготовила изысканный ужин из четырех блюд. Я вообще-то еду не готовлю, так что с моей стороны это был широкий жест. Ты не решился сказать мне, что у тебя есть небольшой ритуал, которому я невольно помешала. Когда я легла спать, ты прокрался вниз. Я застукала тебя за столом с чашкой чая и твоим любимым тостом, намазанным веджимайтом[6].

Лео рассмеялся и кивнул, словно на самом деле вспомнил, о чем я говорю.

– Сначала я действовал так исключительно из практических соображений. У меня в холодильнике всегда лежал хлеб, и веджимайт – всегда под рукой, поэтому значения не имело, в котором часу я вернулся из аэропорта. Ничто так не ассоциируется с возвращением в Австралию, как старый-добрый веджимайт на тосте. Я не собирался превращать это в ритуал.

– Как бы там ни было, а я научилась не доставать тебя, когда ты возвращаешься домой. Я просто махала тебе рукой с дивана и ждала, пока ты покончишь со своим ритуалом.

Лео нахмурился.

– Неужели я мог игнорировать тебя, пока не наемся?

– Ну, вообще-то, так оно и было.

– Разве тебя это не сердило?

– Я думала, что так ты снимаешь нервный стресс. Иногда, признаюсь, это меня немного сердило, но, в общем-то, я понимала, что таким образом ты прощаешься на время со своей работой, делаешь паузу прежде, чем вернуться к домашней жизни.

По правде говоря, смириться с этим глупым ритуалом мне позволяло лишь то, что Лео до нашего с ним разрыва всегда компенсировал мне все неудобства. После тоста на кухне следовал второй ритуал: муж присаживался рядом со мной на диван, а затем наступали минуты крепких объятий, любви и пламенных чувств. Даже когда Лео очень сильно уставал, он всегда старался таким образом доказать мне, что по-настоящему вернулся домой. Лео ни разу передо мной не извинился, но я рассматривала каждую благословенную минуту этого воссоединения как его извинения.

– Чем мы любим заниматься вместе? – спросил Лео.

С минутку подумав, я непринужденно произнесла:

– Мы любим смотреть реалити-шоу по телевизору.

– Ладно… Теперь я точно знаю, что ты выдумываешь. Я не смотрю реалити-шоу!

Мои слова задели его. Я предвидела, что так и будет, и улыбнулась. На секунду я с головой погрузилась в воспоминания о тех вечерах. Мы лежим рядом на диване. Я чувствую тепло его тела сквозь ткань нашей одежды. Наши руки и ноги сплетены. Его запах витает вокруг. Перед нами горит мягким светом телевизионный экран. Такими мы были, когда все еще было хорошо: я, Лео и естественное переплетение хобби и привычек.

– Обычно мы сидели вместе после ужина. Я смотрела реалити-шоу, а ты читал рядом со мной, – принялась разъяснять я. – Время от времени ты отрывал взгляд от книги и делал критические замечания по поводу того, что я смотрю. Я притворялась обиженной. Мы часто играли в эту игру.

Даже добродушное подтрунивание в те дни было совершенным, с оттенком нежности, любви и тепла, с которым мы прошли весь свой путь, пока мы были другими.

Господи! Как же я скучаю по тем временам!

– Ну, язвительные комментарии о реалити-шоу во время чтения хорошей книги – это уже похоже на меня, – рассмеявшись, произнес Лео, и тут ему в голову пришла другая мысль. – А моя семья? Все ли с ней в порядке? Есть ли что-то, что мне следует знать, прежде чем я позвоню маме?

Я была рада сменить тему разговора. Я не хотела вспоминать то счастливое время, которое мы провели вместе. Слишком тягостно. Утрата еще свежа в моем сердце. Следующие несколько минут я занималась тем, что рассказывала Лео, что произошло с его родными за последние четыре года. Я рассказала мужу о его племянниках, Бакстере и Ривере, двух невообразимых непоседах, которые постоянно доставали его сводную сестру Терезу. Я показала ему фотографии на моем мобильнике. Лео сказал, что племянники немного на него похожи. Я посмеялась, так как Лео не имел в биологическом плане ничего общего с этими детьми, но именно эту фразу я уже слышала от мужа, когда он впервые увидел снимок новорожденных малышей.

Я сказала Лео, что его мама, как всегда, бодра и здорова, а Эндрю до сих пор слишком много работает, но и с ним все в порядке. Я решила ничего не говорить о том, чем занимаемся сейчас я и Эндрю. Слишком много надо объяснять. Легче будет в Сиднее, когда он сам все увидит своими глазами.

Позже медсестра принесла поднос с едой. Лео покушал. Потом я организовала видеозвонок его родителям. Анна почти все время всхлипывала. Она то и дело забывала, что это видеозвонок, и часто подносила телефон к уху. Эндрю и Лео всеми силами старались поддерживать свой крутой имидж мачо. При этом они уж слишком часто откашливались и отворачивались от камеры. Я хорошо их знала, чтобы поверить в их игру хоть на секунду. После телефонных переговоров я увидела, что Лео начинает уставать.

– Ты следующую ночь тоже проведешь в отеле? – спросил он.

– Если я тебе не нужна… Я могу остаться, но чуть позже мне придется сделать много звонков, – сообщила я.

– Со мной все в порядке. Тебе надо хорошенько выспаться. Договорились?

Разговор казался немного странным, но отнюдь не незнакомым. В начале наших отношений Лео таким и был: внимательным, отзывчивым и предупредительным. Но это было давно. В этом году муж казался мне очень далеким. Я почти забыла, что вначале он был небезразличен к тому, что я думаю и чувствую.

Вернувшись в отель, я полночи провела у телефона, пытаясь найти для Лео подходящий реабилитационный центр со свободным местом. Подходящий центр нашелся, вот только он располагался в противоположном конце Сиднея. Даже когда я давала свое согласие, у меня были сомнения, как нам удастся это осуществить. Потом я позвонила моему помощнику Тобиасу. Тот пообещал организовать самолет с необходимым мне экипажем к завтрашнему дню после полудня.

Когда я наконец отложила телефон, то тишина, царящая в гостиничном номере, резко контрастировала с безумным бегом моих мыслей. Я с трудом могла поверить, что мы летим домой… мы оба.

Я легла в постель, но не могла заснуть. Я лежала, глядя в потолок, пытаясь решить, что и когда следует рассказывать Лео. Это был вопрос, справиться с которым самостоятельно я не могла. Впрочем, просить совета у других также не представлялось возможным. Вряд ли кто-то, помимо нас самих с Лео, сможет разобраться, что между нами пошло не так.