Читать книгу Домой на Рождество - Келли Тейлор - Страница 7

Если мысленно разделить меня пополам, то верхняя моя часть (ровно до брючного ремня) являла собой образец стиля и профессионализма. А вот с той частью, что начиналась от ремня и ниже, возникли проблемы: брюки с меня спадали.

Прошло уже десять часов с того момента, как Алиса устроила мне пытку в ее же ванной комнате, потом что-то кричала о том, что я еще за все заплачу сполна, но я, не дослушав, сбежал. Совру, если скажу, что не волновался (хотя бы по той простой причине, что у нее имелся дубликат ключа от моей квартиры), но были и другие хлопоты. Я пришел в офис ровно в 8.45 и застал там свою помощницу Шейлу сильно сосредоточенной.

– Мадам Бью-ниже-пояса ждет вас, – не без удовольствия сообщила она, указывая на дверь в мой кабинет. – И она не выглядит счастливой.

Я даже застонал, представляя, что меня ждет. Мадам Бью-ниже-пояса, или – как ее звали на самом деле – Изабелла Уоллбрейкер[1], главный менеджер корпорации «Аполло». Ну и на минутку – мой босс.

– Спасибо, Шейла, – произнес я, – сделаешь мне крепкий кофе? Похоже, он мне понадобится.

– Без проблем! Удачи! – добавила она, когда я уже был одной ногой в своем кабинете.

– Итак, Мэтт, – Изабелла повернулась ко мне, ее кроваво-красные ногти смотрелись на поверхности моего стола как десять ровных окровавленных когтей какого-то неведомого животного, – что новенького слышно из этой дыры «Пикчербокс»?

– Я говорил с миссис Блэксток по телефону, и она сейчас обдумывает наше предложение.

– Обдумывает? – Она изогнула идеальную бровь.

Я неуютно поежился:

– Так она мне ответила.

– А ты не считаешь, что следовало надавить, чтобы она слегка расшевелилась и не просто что-то там обдумывала?

Нет, я так не считал. Можно давить на бизнесменов или владельцев промышленной недвижимости, но миссис Блэксток – иной случай: она была пенсионеркой. И в конце концов ей было столько же лет, сколько моему деду! «Пикчербокс» вот-вот мог быть продан и нуждался в полном обновлении: следовало избавиться от старых афиш и сырости, что постоянно ощущалась в помещении. Так пахнет, наверное, в домах призрения. Но я не собирался устраивать жесткую торговлю за «Пикчербокс» со старой леди. Даже если бы я думал, что она чокнутая, раз не принимает сразу наши условия (по большому счету сумма сделки, которую мы предлагали, была смехотворной).

– Не уверен, что давление в такой ситуации – верный выход, – сказал я максимально спокойно. – Миссис Блэксток в возрасте, она не сумеет торговаться.

– Неужели? – Глаза у Изабеллы превратились в щелочки, своими чудовищными ногтями она начала отбивать ритм по моему многострадальному столу. Звучало, как похоронный марш. – А как поступить с твоим бонусом, Мэтт? Как ты отнесешься к тому, что его просто не будет?

– Что-что?

– Ты понимаешь, что бонус зависит не только от размера годовых продаж на рынке кинотеатров, но и от того, как ты решаешь задачи, поставленные перед тобой головным офисом нашей компании?

Я изобразил понимание, кивнул.

– И задача на этот год – довести сделку по покупке «Пикчербокса» до конца. Не купишь нам «Пикчербокс» – не получишь никакого бонуса. Ты – продажник, Мэтт, а не благотворитель. Давай, заверши сделку сегодня, иначе никакого бонуса тебе не видать.

Я открыл рот, но у меня перехватило дыхание, и слова замерли на моем языке. Как она меня достала! Либо я заставлю миссис Блэксток подписать контракт, либо мой дед потеряет крышу над головой. Миленько.

– Надеюсь, ты скоро перезвонишь мне с хорошими новостями.

Дом Эдны Блэксток был даже больше, чем я ожидал: пять или шесть спален в викторианском стиле, маленький садик и небольшая подъездная дорога для автомобиля. Я полагал, что у входа меня встретит дворецкий или кухарка, но ко мне вышла худощавая женщина с серыми волосами, в цветастом переднике. Причем передник ее словно перерезал пополам. Она уставилась на меня, ее бледно-голубые глаза, казалось, плавали за стеклами бифокальных очков, как рыбки в аквариуме.

– А вы, похоже, тот милый молодой человек, который должен был приехать ко мне из кинокомпании. Заходите.

– Пожалуйста, простите за беспорядок, – произнесла хозяйка по пути в кухню и, когда мы вошли, постелила на стул полотенце. – Я как раз готовила фруктовый пирог. Присаживайтесь.

Я разглядел стул, он был такой же старинный (другого слова не подберу), как сама миссис Блэксток. Я занервничал и присел на самый край.

– Итак, – начал я, кладя свой кейс на колени и открывая его, – как я уже сказал по телефону, мы готовы предложить вам сумму…

– Может, чашечку чая? Пирог? – Хозяйка подвинула ко мне тарелку с пирогом.

Живот подвело от голода, стоило мне вдохнуть запах теплого калорийного пирога. Какой же он, господи, был клевый, этот пирог: сливки, изюм и джем, орехи и вишни. Я мужественно отодвинул от себя соблазнительное блюдо и покачал головой. Принять от миссис Блэксток хоть крошку было бы верхом непрофессионализма.

– Спасибо, в другой раз. – Я отвлекся от пирога и достал папку с контрактом. Чем раньше начнем, тем быстрее закончим. – Итак, насчет контракта…

– Вы уверены, что не хотите кусочек? – Миссис Блэксток посмотрела на меня особенно проникновенно с другого конца стола. У нее на кончике носа была сахарная пудра. – Я не представляю, для кого могла бы готовить сейчас, но приготовила, и не выбрасывать же теперь это в помойку.

– Ладно, – кивнул я, быстро придвигая к себе тарелку. Если для того, чтобы завершить сделку, надо съесть пирог, то почему бы не отнестись к этому профессионально? Я ведь всего лишь хочу заполучить подпись этой старушки на нескольких листах документа и уехать. – Давайте маленький кусочек.

Я отрезал себе кусочек и попробовал. Фрукты, теплая корица и грецкие орехи овладели мной все сразу. Боже, я ликовал.

– Кинотеатр долгие годы принадлежит моей семье, – говорила миссис Блэксток, пока я жевал пирог, – когда я и Берт – это мой последний муж – унаследовали кинотеатр, у нас сразу столько планов относительно него появилось. Мы им управляли вместе и потом собирались передать детям, точнее, сыну. Мы хотели двоих, но родился только сын, Чарльз. Я говорила вам об этом по телефону?

Я покачал головой, потому что рот был набит пирогом.

– Чарльз живет в Эдинбурге. Он – повар: вероятно, любовь к приготовлению еды передалась ему по наследству. Но вот интерес к кино не передался. Он обычно любит говорить, что в его жизни и так много драм, чтобы смотреть на то, как другие их разыгрывают на киноэкране. Чарльз ужасно занятой. Повара вообще работают почти двадцать четыре часа в сутки, можете себе представить. В любом случае… – миссис Блэксток кивнула мне, предлагая угощаться еще одним куском пирога, но я покачал головой, – …в любом случае, Чарльз совсем не интересуется кино и кинотеатром заниматься не станет. Он считает, что мне следует продать бизнес.

– Понятно, – кивнул я.

– Даже мои служащие говорят о продаже кинотеатра, так что же мне делать? Продажа кинотеатра разобьет мне сердце, но, если ваша компания так профессиональна и вы действительно любите кино, как говорите, я буду только рада передать дела тем, кто хорошо позаботится о кинотеатре и вернет ему былую славу. Вы же сможете хорошо позаботиться о «Пикчербоксе», мистер Джонс?

Я видел, как миссис Блэксток отрезала новый кусок пирога. Может, если его запихнуть целиком в рот, то и отвечать на ее вопрос не придется?

– Разумеется, мы позаботимся, – соврал я, заставляя себя смотреть в глаза собеседнице.

– Превосходно, – улыбнулась она. – А что насчет команды, вы оставите моих людей?

Я нахмурился.

– Что же насчет них? – повторила миссис Блэксток. – Вы о них тоже позаботитесь?

– Ну, – я задумчиво покашлял в кулак, – реструктуризацию мы вообще-то планировали…

Она напряглась:

– Люди потеряют работу, верно?

– Ну… как я уже сказал… небольшая реструктуризация неизбежна… и в связи с тем, что развивается именно брайтонская ветвь нашей компании, скорее всего, большинство сотрудников наймут заново. Но одна позиция – менеджера кинотеатра – будет открыта для соискания и бывшим сотрудникам «Пикчербокса», которые проработали на вас более двух лет подряд. Мы устраиваем собеседование в Уэльсе в декабре, на выходных.

– Уже в декабре, так быстро…

Я кивнул.

– Если мы планируем перезапустить обновленный «Пикчербокс» уже с нового года, то все подготовительные меры надо принять уже в конце года старого. И подписать бумаги тоже.

– Всего лишь одно место для них, вот ведь неудача. – Миссис Блэксток поднесла ладони к лицу.

– Боюсь, жесткой конкуренции не избежать, – сказал я, пододвигая к ней контракт, – таков сейчас экономический климат страны в целом.

И зачем я сказал про «не избежать»? Это я понахватался из корпоративного сленга. Миссис Блэксток нервно ткнула в контракт пальцем, словно перед ней был не листок бумаги, а бомба.

– Итак, – я протянул ей шариковую ручку, – если бы вы только подписали вот здесь…

– Одну секундочку, дорогой мистер Джонс, – она накрыла сморщенной ладонью мою руку, – сначала я хочу поговорить со своей командой до того, как новость о продаже станет официально известной, ведь она будет для них шоком.

«Шок, но вряд ли для всех», – подумал я, вспоминая недавнюю встречу с Бет Принс.

– Как я сказал ранее, – руку из-под неожиданно цепкой и тяжелой ладони миссис Блэксток освободить оказалось не так просто, как я рассчитывал, но в ушах у меня все еще звучали слова миссис Бью-ниже-пояса относительно моего бонуса, – время идет, и мы можем удерживать предложенную сумму сделки лишь некоторое время, так что лучше всего, если вы подпишете контракт сего…

– Мистер Джонс, – миссис Блэксток сверлила меня жестким взглядом, – я, конечно, могу произвести впечатление параксической старухи, но «Пикчербокс» принадлежал моей семье годами, и я боролась и выигрывала множество раз и теперь тоже не собираюсь сдаваться. И прямо сейчас не готова ничего подписать. Я не позволю молодому пройдохе вроде вас положить меня на лопатки, по крайней мере до тех пор, пока я не буду к этому готова.

– Простите меня, – я изобразил ужас, – я и в мыслях не держал…

Миссис Блэксток встала и оправила фартук, выражение лица по-прежнему было непроницаемым.

– Будем на связи, – сухо промолвила владелица «Пикчербокса».

Я посмотрел на все еще не подписанный контракт, он одиноко лежал на столе. Начальница убьет меня, если я…

– Вот. – Миссис Блэксток обогнула стол и протянула мне коробку с пирогом. Черты ее лица смягчились, и голубые глаза снова горели теплым светом. – Возьмите это с собой и отдайте тому, кого любите. Возьмите, я настаиваю.

Впервые за последние двадцать минут я улыбнулся. Я совершенно точно знал, кому отдам пирог.

На всем белом свете есть лишь один человек, который вне зависимости от того, что он говорит или делает, помогает мне по жизни, помогает не сдаваться. Этот человек – старый, мудрый, его лицо напоминает грецкий орех, а еще он любит выпить чашечку какао с ложкой бренди перед сном.

– Привет, дед! – воскликнул я, как только дверь в дом № 75 на улице Мэфкинг, скрипнув, открылась и два полуслепых глаза вперились в меня.

– Мэтт! – Лицо дедушки просияло, как звезда в ночи. – Черт побери, если это только не мой любимый внук!

Вот так мой дед любил себя поставить, так обычно вел себя. Когда мы с ним видимся, он встречает меня таким приветствием, и ему смешно. Не в последнюю очередь дед радуется и потому, что я его единственный внук.

Я подождал на пороге, улыбаясь, дожидаясь второй неизменной части приветствия.

– Я уж думал, ты меня забыл. – Дед шел четко по сценарию, не отклоняясь.

– Мимо. – Это уже была моя, столь же неизменная реплика.

Я навещал деда раз в неделю, сколько я себя вообще помню. С тех пор как умерла бабушка, его жена, никто, кроме меня, сюда не приходил. Моя мама, чьим отцом и являлся дед, стремительно исчезла из нашей жизни, когда мне было девять лет. Она влюбилась в мужчину, который вел занятия по йоге у нас в городе, и последовала за ним в Испанию (в числе прочих женщин из группы, которая ходила на эти занятия). И все эти женщины из поездки вернулись, а вот мама – нет. Пару недель папа притворялся – перед нами и перед самим собой, – будто наша мама уехала в отпуск, но в конце концов я достал его вопросами о том, когда же она вернется. И тогда он мне объяснил, что мама его больше не любит, но она все еще любит меня.

– Тогда почему она и от меня тоже уехала? – удивился я.

Отец не знал, как ответить. Через два месяца после отъезда мама пыталась убедить отца в том, что я должен приехать в Испанию и жить там с ней. Папа, конечно, звезд с неба не хватал по части сообразительности, но довольно быстро смекнул, что эта йога была совсем не йогой, а сектой, и добился того, чтобы опека надо мной полностью перешла к нему.

Сначала мама возвращалась в Великобританию, чтобы повидаться со мной, – пару раз в год. Но по прошествии лет ее подарки на мои дни рождения, звонки, письма постепенно просто перестали приходить.

В последний раз я видел ее, когда мне было восемнадцать лет.

– Ты теперь взрослый мужчина, – сказала она за обедом в ресторане «Пиноккио» в Брайтоне, – и сам можешь решать, где тебе жить. Ты всегда можешь приехать к нам с Карлосом, мы будем тебе рады.

Но я так никогда и не воспользовался ее приглашением. Наверное, звучит слегка дико, но она мне больше не мама – просто женщина, с которой мы внешне похожи. Через несколько лет после развода отец женился на милой, но очень простой девушке из Южной Африки по имени Эстель. Она работала администратором в его компании. И до сих пор они вместе. После того как я окончил школу и встал на ноги, папа и его новая жена переехали в Кейптаун, и я прекрасно знаю, что, если отец не звонит хотя бы раз в месяц, у него все в порядке и он где-то тихонько кутит в полном блаженстве. Иногда отец интересуется, как там дедушка, но я понимаю, что ему это безразлично.

– Ну так что? – Дед распахнул входную дверь. – Будешь так стоять или войдешь?

– Пожалуй, войду. – Я протянул ему контейнер с пирогом, который дала мне миссис Блэксток. Потом мы вместе прошли в кухню, где чайник, который был намного старше меня, в уютном стеганом чехле красовался посреди стола.

– Что тут у нас? – Дед повел носом в сторону контейнера, а сам налил крепко заваренного чая в чашки из китайского фарфора и пододвинул одну из них ко мне.

Я сделал глоток.

– Вот, принес кусок фруктового пирога от одного моего клиента. – Я лукаво подмигнул старику. – Она в том же возрасте, что и ты, и, кстати говоря, она одна. Хочешь, я вас познакомлю?

– Женщина, которая умеет готовить? – Дед открыл контейнер, понюхал пирог и одобряюще кивнул. – Завтра же на ней женюсь!

– А в скором времени она еще и разбогатеет, – сказал я ему под руку, пока тот отламывал себе внушительный кусок пирога. – В любом случае будет. Ну а ты как сам поживаешь? – быстро «подсек» я тему.

Дед посмотрел на меня:

– Слегка штормит, но в целом неплохо, могло быть хуже. Я вообще мог в своем возрасте уже умереть.

Я засмеялся, глядя на то, как смеется мой дед: нижняя съемная челюсть прилипала к верхней, стоило деду чуть запрокинуть голову, и получалось очень выразительно.

– А как там Пол? В последнее время сделал что-нибудь интересное?

Дед просто обожал дневной телеэфир, забитый всякой ерундой вроде телешоу Пола О’Грейди. И однажды сказал мне, мол, ему все равно, что Пол – голубой. Если он смешной, так ничего больше и не нужно о нем знать, пусть будет хоть серо-буро-малиновым.

– Пол? – переспросил дед, запихивая кусок пирога в рот и бодро его пережевывая. – Он сменил собаку, у него теперь другая, милая, но не такая, как Бастер. – Дед часто сам себя перебивал. – Мужчине нужна правильная собака, а не игрушка, которую можно в борсетку запихнуть.

– Я могу достать тебе собаку, только скажи, нужна ли она тебе. Можно взять ее из приюта, а можно и купить – как ты скажешь.

– Нет. – Дед энергично закачал головой. – Тебе совсем не обязательно это делать. И потом собаке нужна настоящая нормальная семья, а не старый инвалид вроде меня.

Дед был гордецом. Он проработал в электрической компании более пятидесяти лет, и за все это время у него было всего две недели выходных. Да и то потому, что он упал с лестницы, пока мыл окна в доме, а упав – сломал руку. Они с бабушкой всегда были прижимистыми, но потеряли свои накопления, когда рухнул пенсионный фонд. Я лишь два года назад осознал, насколько мой родной дед нуждался в помощи и был беден. И то я узнал это случайно: нашел письмо от арендодателя, засунутым за старинное кресло. Дед к тому моменту уже три месяца не платил ренту, а хозяин грозился выкинуть его, если не заплатит. Я пытался поговорить с дедом, чтобы он обратился в специальное Бюро помощи населению, и там ему помогли бы добиться льгот по оплате жилья.

– Мне не нужна их благотворительность, – заявил он. – Я всю жизнь работал и не собираюсь начинать донимать правительство по поводу того, что в старости оказался не нужен. Мне платят крохотную пенсию, но и за нее я очень благодарен.

Деда было не убедить, поэтому мне оставалось лишь выкрасть письмо арендодателя и самому с ним переговорить. Мистеру Харрису было безразлично, как и кто платит ренту, главное, чтобы платил. И я дал мистеру Харрису внушительную сумму – такую, что дед на время вообще мог забыть об оплате жилья, не боясь оказаться на улице или в доме престарелых.

– Попасть в дом престарелых – все равно что жениться, – шутил он, но в глазах у него мелькал страх.

Каждый месяц платить за два жилья было нелегко, каждый год мне приходилось зарабатывать солидный бонус, или в противном случае нас обоих ждала жизнь бомжей. И я тянул лямку. Дед – это все, что у меня есть. А я – все, что есть у него.

– Как язык проглотил. – Дед заметил, что я задумался. – Я еще сгожусь на что-нибудь, не списывай со счетов.

– Прости-прости, конечно, сгодишься.

– Черт меня подери! А ты как, внук? Как та блондинка, с которой ты встречался? Та самая, которая могла устроить скандал буквально из ничего?

Я покачал головой:

– Даже и знать не хочу.

– Да, понимаю тебя. – Дед похлопал своей, похожей на львиную лапу, рукой меня по плечу. – Девушки из Ист-Энда тебе не подходят.

Через час я вернулся домой почти оптимистом. После того как дед спросил про Алису, мы прошли в его гостиную, и я сел в дедушкино кресло и сдался сам себе – на свою же милость. Сначала он слушал меня очень внимательно, кивая в нужных местах. Но когда в своем рассказе я дошел до эпизода, когда Алиса заявилась в пивную в чем мать родила, слегка прикрывшись пальто, дед уже похрапывал. И не важно было, что он уже спит и не слышит меня, я ведь выговорился, и внутри больше ничего не давит. Я не сообщил ему всей правды о миссис Блэксток, о том, как она отказалась подписать контракт о продаже кинотеатра. А если не получу подпись, причем быстро, миссис Бью-ниже-пояса надерет мне задницу. Но чем меньше я об этом думал, тем было спокойнее.