Читать книгу Внуки Тантала - Кеннет Дун - Страница 6

Когда я зашел в кабинет, Лекси сидела за своим столом напротив окна и ловко стучала на машинке четырьмя пальцами.

– Привет, Дуг, – бросила она, не отрываясь от своего занятия. – Сейчас закончу отчет для мистера Боббиджа, потом попрошу Мэриголд его перепечатать. Я всегда делаю ошибки. Можем выставлять ему счет.

Став моим партнером, Лекси перестала меня называть «мистером Стином», к чему я тоже до сих пор не мог привыкнуть.

– Почему ты сразу не диктуешь все мисс Пиблз? – спросил я.

– Не знаю, – Лекси прекратила печатать и взглянула на свои записи в блокноте. – Наверное, мне вначале надо самой разобраться, а для этого изложить свои мысли на бумаге. Пока я не начну печатать, я сама не помню, что делала, – усмехнулась она.

– Когда закончишь, мне надо с тобой поговорить, – сказал я, садясь за свой стол и открывая книжку. – Ничего, я подожду.

Лекси постучала по клавишам еще минут десять, потом отнесла бумаги в приемную и присела ко мне на стол. Я обратил внимание, что сегодня на ней были какие-то излишне облегающие бриджи, открывающая плечи блузка, а на загорелых ногах лимонные сникерсы. При этом лицо было покрыто белым гримом, а васильковые глаза подведены жирными стрелками, что делало ее черты еще более непропорциональными.

Лекси нельзя было назвать красавицей, хотя все казалось бы к этому располагало. У нее были огромные синие глаза, опушенные густыми ресницами. Широкий чувственный рот. Прямой патрицианский нос и высокий лоб. Проблема была в том, что каждый из этих элементов на лице Лекси словно кричал «я, я тут главный!» и стремился отвоевать пространство у конкурентов. Когда мы только познакомились, Лекси была еще подростком, и эта непропорциональность казалась преходящей, даже обещавшей зрелую красоту. Но спустя семь лет выяснилось, что именно она определяла внешность девушки. Исчезла детская припухлость, из-за чего глаза стали казаться еще больше, а нос – длиннее. Под полным крупным ртом вылез еще и довольно решительный подбородок. К тому же, лицо Лекси постоянно пребывало в движении, она радостно и щедро улыбалась, а когда хмурилась, то собирала весь свой задумчивый лоб в разнообразные морщинки. Впрочем, в отличие от сверстниц из Лос-Анджелеса, Лекси, казалось, не придавала большого значения собственной привлекательности. Я никогда не замечал у нее отрепетированных ракурсов, застывшей улыбки, отработанной перед зеркалом, призывных взмахов ресницами. Хотя, насколько я знал, у нее не было отбоя от поклонников. Особенно с этой раскованной привычкой одеваться и вызывающим макияжем. Длинные светлые волосы моя партнерша уложила в какую-то чудовищную прическу, напоминающую развороченное гнездо. На вид – обычная калифорнийская бездельница, а не частный детектив. Я представил, какое люди испытывают потрясение, когда Лекси показывает свою лицензию.

– Давай рассказывай. Новое дело? – буркнула она.

– Не совсем. Это дело, но не для обычного клиента. Оно касается Габриэлы.

Я спокойно изложил всю историю, стараясь не упустить ни одного скудного факта. Лекси запустила руку в волосы, так что из их месива выбилось еще несколько прядей.

– Никогда не слышала про этого Торна, – легкомысленно сообщила она. – Впрочем, я и не хожу по музеям. Интересно, что это за знаменитости, которые вступили в его секту…

– Статья была в «Сан». Вышла где-то месяц назад. Можно поговорить с журналистом, который ее писал, – задумчиво сказал я, делая пометку в блокноте.

– Да! – Лекси спрыгнула со стола, как резиновый мячик. – Нам надо побольше разузнать про этого Габриэля Торна. Говоришь, он исчез лет тридцать назад, а недавно вернулся в Калифорнию?

Я мысленно подсчитал. Габи было тридцать четыре года, она говорила, что отец сбежал почти сразу после ее рождения. Значит, это мог быть 28-й или 29-й год. Я подумал, что начать лучше всего с самого простого – найти людей, которые знали Торна лично. Если в двадцатые годы он был известным и успешным архитектором, это будет не сложно. В душе я обрадовался тому, что отец Габриэлы не работал слесарем или коммивояжером.

Я набрал номер приемной и попросил мисс Пиблз разыскать для меня адрес и телефон какой-нибудь калифорнийской ассоциации архитекторов, хотя я не был уверен, что подобная организация существует. Через пару минут она соединила меня с неким мистером Джобсом, ответственным секретарем Калифорнийского совета архитекторов. Я представился. Казалось, человек на том конце провода очень удивился.

– Чем я могу вам помочь? – спросил Джобс.

– Я ищу информацию о Габриэле Торне, – сказал я. – Вы знаете, кто это?

– Конечно, я знаю, кто такой Габриэль Торн, – возмущенно пропыхтел Джобс.

Хотя, судя по голосу, он вряд ли мог помнить Торна лично, наверняка знание таких имен входило в его профессиональную компетенцию. Но чем это могло мне помочь?

– Видите ли, я действую по поручению клиента… родственника мистера Торна. Мне бы хотелось поговорить с тем, кто знал его лично. Он же имел какие-то отношения с вашим советом?

– Естественно, – фыркнул Джобс. – Наша организация руководит комиссией, которая выдает архитектурные лицензии и разрешения на строительство с 1901 года. Мистер Торн, будучи дипломированным архитектором, регулярно общался с членами совета, поскольку его проекты были весьма востребованы.

– А среди членов вашего совета есть те, кто общался с Торном лично?

– Возможно, – уклончиво ответил Джобс. – Какую именно информацию вы пытаетесь получить?

– О, самую общую, – я вложил в голос максимум дружелюбия. – Что он был за человек, каков его характер.

– Это как-то связано с… проектом… который Габриэль Торн сейчас… возглавляет? – было слышно, как Джобсу трудно подбирать слова.

– Отчасти, – признал я. – Так вы об этом слышали?

– В нашей области это вызвало некоторый скандал, – смущенно признал Джобс. – Послушайте, а вы случайно не журналист? – В голосе зазвучали недоверчивые нотки.

– Нет, – успокоил я его. – Я действительно частный детектив. И действую исключительно частным образом по поручению родственника мистера Торна. Если вы сможете помочь мне встретиться с теми, кто знал его, я подъеду сам и предъявлю свою лицензию. Уверяю вас, мне совсем не хочется раздувать скандал вокруг такой почтенной организации, как Калифорнийский совет архитекторов.

– Ну, не знаю, – протянул Джобс. – Мистер Брукнер наверняка помнит Торна… Я мог бы спросить его… Если он захочет с вами разговаривать… Он, знаете ли, почти ничего не слышит.

– Где вы находитесь? Я мог бы приехать.

– В Сакраменто.

Я мысленно выругался. Типичная ошибка жителя Лос-Анджелеса – считать Лос-Анджелес центром вселенной. Временами я забывал, что почти все серьезные организации располагались в столице штата.

Пока длилось молчание, Джобс очевидно понял, что мне не слишком нравится перспектива тащиться в Сакраменто ради сомнительного разговора с глухим стариком.

– Послушайте, я придумал, как вам помочь, – наконец выдавил он. – Попробуйте обратиться к Уолтеру Кэннелу. Это почтенный архитектор, в Лос-Анджелесе он возглавляет собственное бюро. Сейчас ему под семьдесят, но он еще вполне бодр, и память у него отличная. Когда-то они с Торном были партнерами, так что он должен по идее неплохо его знать.

Я поблагодарил Джобса и попросил мисс Пиблз соединить меня с архитектурным бюро Кэннела. Как всегда, у нее это не заняло много времени, причем, на проводе был сам мистер Кэннел. Я подозревал, что у Мэриголд при желании нашелся бы и номер прямой линии Овального кабинета.

Мне вновь потребовалось некоторое время, чтобы убедить своего собеседника, что я не журналист и не собираюсь полоскать в грязи почетную профессию американского архитектора. Помогло то, что я сослался на Джобса. Наконец старикан на другом конце провода согласился меня принять – но не в офисе, а в гольф-клубе, где он проводил вторую половину дня.

Закончив переговоры, я обнаружил, что Лекси испарилась из нашего кабинета.

– Она совсем ушла, мистер Стин, – подтвердила Мэриголд из приемной. – Не сказала, куда. Вы же ее знаете.

Мне оставалось только пожать плечами. Если моей партнерше приходила в голову какая-то идея, она начинала действовать незамедлительно, пока идея еще казалась привлекательной и разумной.

Я посмотрел на часы. До визита в клуб Кэннела оставалась еще уйма времени, так что я положил ноги на стол и открыл книгу. Точнее, сразу две книги: трагедии Сенеки и латинско-английский словарь. Я изучал латынь, когда еще учился на юридическом, более-менее помнил грамматику, поэтому мне казалось, что со словарем я сумею одолеть великого стоика в оригинале. К счастью, в столе у меня еще лежала и третья книга – перевод Сенеки на английский, и не скрою, что мне частенько приходилось к ней обращаться.

Читать книги безо всякой цели, просто для удовольствия – это была моя мечта с детства, возможности воплотить которую я был лишен долгие годы. Теперь я хватался за книгу при любом удобном случае, а иногда так погружался в выдуманные миры и перипетии судеб героев, что мне с трудом удавалось заставить себя вернуться к реальным делам.