Читать книгу В объятиях герцога - Керриган Берн - Страница 2

Лондон

Февраль 1876 года

От волнения Имоджен Причард била мелкая дрожь и по спине бежали мурашки. Обычно атмосфера увеселительного заведения «Голая киска» была просто гнетущей, но сегодня воздух был буквально наэлектризован и пронизан ощущением опасности. Имоджен всеми фибрами души чувствовала угрозу, словно где-то здесь притаился хищник. Поставив на полку буфета пустые стаканы из-под эля и джина, она схватила нож, спрятала его в складках юбки и снова повернулась лицом к посетителям заведения, решив дать отпор всем, кто посмеет на нее напасть.

В заведение между тем не спеша входили одетые в алые мундиры военные, поджарые молодые люди, мужская энергия которых била через край. Их глаза жадно блестели от вожделения. Они напоминали стаю волков, облизывающихся и скалящих острые клыки в предвкушении жуткого пиршества.

Работа в «Голой киске» обострила инстинкт самосохранения Имоджен, ее чувство опасности было таким же острым, как сабли, висевшие на поясах бравых военных. И эти молодые мужчины, эти волки, находились сейчас на охоте и могли накинуться на свою жертву по сигналу вожака.

Имоджен чувствовала, что военные, как бы угрожающе они ни выглядели, были не столь опасны для нее. Источником внутренней тревоги Имоджен был их предводитель.

Он выделялся среди них, в нем клокотала дьявольская энергия. Вожак был на голову выше молодых волков стаи, которой он правил железной рукой. Он держал всех подчиненных в узде и решал, кому из них жить, а кому – умирать. Солдаты готовы были беспрекословно выполнить все его приказы. И командир знал об этом.

Имоджен поразил высокий лоб предводителя отряда и удивительно красивые черты его лица. Такие идеальные лица можно было увидеть у античных скульптур.

Непонятно как древнегреческие мастера своими допотопными инструментами умудрялись высекать из благородного камня настолько тонкие, совершенные в своей симметрии черты. Имоджен судорожно сжала в руке нож, хотя ей хотелось в этот момент взяться за кисти. С каким удовольствием она написала бы сейчас широкими смелыми мазками портрет предводителя!

Девушка встрепенулась. Она где-то уже видела этого человека. Его лицо и фигура врезывались в память, их невозможно было забыть. Этого мужчину лепил сам Бог, а затем отливал из драгоценных металлов. Кожа предводителя отряда была матовой с золотистым оттенком, волосы отливали бронзой, карие глаза пылали в тусклом освещении зала, как две медные жаровни. Казалось, они внимательно обследовали каждый уголок, каждый закуток зала.

Наконец взгляд предводителя упал на Имоджен и застыл. При этом выражение его лица оставалось все таким же непроницаемым. Хотя Имоджен показалось, что складка между его бровями немного разгладилась. Этот грозный мужчина испытал какие-то эмоции, но не хотел выдавать себя. Линия его подбородка оставалась все такой же напряженной, и это беспокоило девушку.

Он выглядел очень усталым. Или, может быть, предводитель был чем-то сильно огорчен? Имоджен глубоко вздохнула. Нет, она, пожалуй, никогда прежде не видела этого человека, иначе она наверняка бы помнила, что сталкивалась с ним или, тем более, когда-то знакомилась.

Имоджен не могла отвести глаз от прямого, патрицианского носа незнакомца. У него были высокие скулы и широкая, квадратная челюсть, которая подчеркивала идеальную форму крепко сжатых губ.

Но не только она наблюдала за предводителем. Внезапно Имоджен почувствовала себя ланью, которую хищник наметил себе в жертву, и испугалась. Резко повернувшись, она хотела убежать, но тут же столкнулась с Давиной Розой.

– Черт побери, какая длинная ночь! – пожаловалась та, откидывая со лба кудрявую прядь, и залпом допила джин из стакана, который держала в руках.

Имоджен не знала, действительно ли ее звали Давина, но эта испанская шлюха всегда называла себя именно так.

– Да уж, нынешняя ночка выдалась трудной, – согласилась с ней веснушчатая полногрудая шотландка Хизер, поправляя корсет, из которого готова была вывалиться пышная грудь. – Я знаю, чего хотят мужчины, когда вваливаются к нам гурьбой. Они надеются во время совокупления утопить в нас свой страх.

– Надо заказать побольше мази, – вздохнув, сказала Давина.

– Я могу напоить их до полусмерти, – предложила Имоджен.

– Попробуй сделать это, Джинни, – промолвила Хизер. Она назвала Имоджен уменьшительным именем, которое скорее было прозвищем. Так Имоджен называли в этом злачном месте. – Хоть какая-то польза от тебя будет.

В голосе Хизер звучало недовольство. Многим девушкам в заведении не нравилось, что у Имоджен есть привилегии. Во всяком случае, ей не нужно было раздвигать ноги перед клиентами, как это делали остальные.

– Если нам повезет, некоторых из этих волчар поразит ирландское проклятие, и мы без всякого труда получим с них денежки, – задумчиво добавила Хизер.

– Ты хотела сказать, что денежки получит дель Торо, – прошипела Давина, с опаской бросив взгляд на сутенера и по совместительству владельца заведения, который, вскочив со своего места и едва не перевернув от усердия стул, радушно приветствовал новых посетителей.

Работавшие в «Голой киске» женщины боялись его как огня и если роптали, то только шепотом, опасаясь, что хозяин их услышит и накажет.

– Ирландское проклятие? – тихо переспросила Имоджен. – А что это такое?

Давина фыркнула.

– Оно поражает мертвецки пьяных мужиков. У них от неумеренных возлияний не стоит член, понимаешь, дуреха? – ответила Хизер, опередив Давину. – Член у них остается мягким, как веревка, ясно?

– Да, – пробормотала Имоджен, краснея до корней волос. – Спасибо, я все поняла.

Она взглянула на военных, которые направились вслед за тучным полнотелым Эцио дель Торо в укромный уголок заведения, предназначенный для наиболее уважаемых клиентов. Имоджен задумчиво нахмурилась.

Дель Торо был итальянским иммигрантом и не питал особой симпатии к мужчинам в военных мундирах. Его трудно было заподозрить в патриотизме. Почему же он с таким подобострастием встретил группу военных и их предводителя?

По дороге дель Торо схватил за руку Флору Латимер, которая шла по проходу между столиками, виляя бедрами, и стал нахваливать ее пышное тело. Затем хозяин что-то зашептал на ухо девушке, и ее глаза стали круглыми от изумления. Дель Торо толкнул Флору по направлению к буфету, где, сбившись в стайку, стояли остальные девицы, работавшие в заведении. Подбежавшая к ним Флора напомнила Имоджен голубоглазую сову, такие у нее были огромные глаза.

– Вы никогда не догадаетесь, кто к нам только что пришел, – нервно хихикая, взволнованно заговорила она.

– Сейчас же выкладывай все, что знаешь, тупая шлюха, – зло зашипела на нее Хизер. – Мы здесь не собираемся разгадывать загадки.

– Видите вон того офицера? – Флора указала на предводителя военных, который уселся во главе длинного стола. – Высокого военного, похожего на падшего ангела?

Женщины закивали. Все они обратили внимание на красивого незнакомца, и было бы глупо отрицать это.

– Ну, так вот, к вашему сведению, это сам Колин Толмедж, он явился сюда прямо с похорон родителей и брата. Дель Торо сказал, что на рассвете Толмедж уезжает к месту прохождения службы, чтобы подать в отставку, а затем, окончательно вернувшись на родину, вступит в наследство. Теперь к нему перейдет титул герцога Тренвита.

Так вот почему офицер показался Имоджен таким знакомым! О Колине Толмедже в последнее время много говорили в столице. Его отец, герцог Тренвит, мать, герцогиня, и старший брат Роберт, наследник титула, погибли во время крушения поезда, который сошел с рельсов недалеко от французских Альп. Кроме Колина, младшего ребенка в семье, в живых осталась только его сестра Харриет. Портрет Тренвита в течение целой недели публиковали все газеты на первой странице. Но этот портрет был бледной копией оригинала! В жизни Тренвит выглядел куда более мужественным, статным и широкоплечим.

В нем текла королевская кровь, и это чувствовалось. Тренвит был дальним родственником представителей Ганноверской династии с одной стороны и древнего знатного рода из графства Корнуолл с другой. При желании можно было проследить его родственные связи с самой королевой Викторией. Предки Тренвита происходили из варварских племен древних германцев, наводивших ужас на Рим. Их черты Имоджен отчетливо видела в этом человеке, который озирался по сторонам с видом победителя, покорившего всех в зале.

Взгляд Тренвита снова остановился на Имоджен, и она вдруг поняла, что его душу томит печаль. Но Тренвит пытается ее скрыть.

– Сейчас не время болтать, нужно обслужить клиентов по высшему разряду, – спохватилась Флора. – Дель Торо приказал подать им лучшие блюда. Нужно создать ощущение праздника, чтобы каждый гость почувствовал себя сегодня именинником. Особенно его светлость, так как он оплачивает счет.

Женщины, как по команде, быстро повернулись к висевшему у них за спиной зеркалу в позолоченной раме и стали прихорашиваться. Имоджен поправила на голове темный парик и подкрасила губы, хотя как она выглядела, не имело особого значения. Имоджен не была проституткой, она прислуживала клиентам за столом. Порой она слышала из их уст сальные шуточки, некоторые гости даже пытались облапать ее или ущипнуть за мягкое место, но не более того.

Имоджен договорилась с владельцем «Голой киски» дель Торо, что не будет оказывать интимные услуги клиентам заведения. Ей нужно было работать, чтобы скопить необходимую сумму для погашения долгов покойного отца, заядлого игрока. Имоджен решила, что уйдет из злачного места, как только расплатится с долгами. Она работала здесь по ночам и все жалованье, а также чаевые исправно отдавала человеку, которого ненавидела всей душой. Кроме того, Имоджен вынуждена была содержать мать и младшую сестренку Изабелл. Чтобы заработать им на кров и пропитание, днем она трудилась в Королевской больнице Святой Маргариты.

– Ты слышала, что сказала Флора? – прошипела Хизер, ткнув локтем в бок Имоджен. – Хватит глазеть на себя в зеркало, берись за дело! Ты должна подготовить гостей. Сделай так, чтобы они бросились в наши объятья!

Имоджен схватила пустой поднос и, прижав его к груди, как щит, быстро направилась к барной стойке, за которой стоял Джереми Карсон. Он уже налил эль в кувшины. Джереми было двадцать – младше Имоджен всего на три года, – но она относилась к нему, как к ребенку, а не как к мужчине. Серьезное выражение его чистого мальчишеского лица как-то не вязалось со смешным ливерпульским акцентом.

– Похоже, эту ночь мы надолго запомним, правда, Джинни? – бросил он. – К нам явился сам герцог!

– Мне самой не верится, что все это происходит наяву, а не во сне, – отозвалась Имоджен.

Она поставила на поднос два кувшина с элем и чистые стаканы. Джереми всегда отличался аккуратностью и чистоплотностью, и Имоджен ценила это в нем.

– Как ты думаешь, что предпочитает пить герцог? – спросил бармен, обнажив в заговорщической улыбке кривые зубы.

Улыбка делала Джереми еще моложе. Имоджен усмехнулась.

– Я это скоро узнаю, – сказала она.

– Будь особенно осторожной сегодня ночью, Джинни, – снова посерьезнев, предупредил ее Джереми. – Солдаты – народ опасный, от них можно ждать чего угодно.

Имоджен скоро поняла, что Джереми был прав. В переполненном посетителями зале она медленно пробиралась на ватных ногах между столиками в дальний угол, который заняли военные, чувствуя на себе их жадные взгляды.

Военные галдели и смеялись. Тренвит не принимал участия в их разговоре, он сидел и молча слушал. На лице его застыла сардоническая улыбка. Когда Имоджен приблизилась к их столу, он снова уставился на нее. Тренвит так пристально следил за каждым движением Имоджен, что она едва не споткнулась на ровном месте. Передвижение по залу превратилось для нее из привычного занятия в опасное путешествие. Руки девушки дрожали, и она чуть не выронила тяжелый поднос.

Подойдя к столу, она остановилась между Тренвитом и черноволосым кареглазым шотландцем с пылающим взором. Ее лицо раскраснелось. Чувствуя на себе пристальный испытующий взгляд Тренвита, Имоджен старательно, боясь расплескать, разлила эль по стаканам. Тренвит молча следил за ее действиями.

Справившись со своей задачей, Имоджен хотела заговорить с Тренвитом, но слова застыли у нее на устах. Ее охватила паника. Она не знала, как обращаться к человеку столь высокого ранга. Герцог был пэром в британском королевстве, его следовало почтительно называть «ваша светлость».

Вместе с тем Тренвит был военным, носил форму. Это усложняло задачу Имоджен. Она не могла понять по его мундиру, в каком звании он был и к какому роду войск принадлежал. Имоджен вообще впервые в жизни видела такой мундир. Он был не традиционно алым, а черным, вернее, в нем преобладал черный цвет. Красными были только рукава и высокий воротник. Головной убор отсутствовал. Причудливые галуны на манжетах и плечах ни о чем ей не говорили. Она даже не знала, были ли они знаками отличия или просто украшением.

Тренвит по званию мог оказаться кем угодно – от капитана до полковника.

– Закрой рот, красавица, – растягивая слова, промолвил шотландец, – у тебя глуповатое выражение лица. Пока ты собираешься с мыслями, мы, пожалуй, выпьем. Надеюсь, ты не будешь возражать.

Имоджен быстро закрыла рот. Причем сделала это с такой силой, что едва не сломала зуб. Десять пар мужских пылких глаз были устремлены на нее, и это ее смущало. Заметив замешательство девушки, военные загоготали. Дрожь пробежала по телу Имоджен. Взяв себя в руки, она обворожительно улыбнулась и взглянула на Тренвита.

Странно, но он не смеялся.

– Что… что бы вы хотели заказать? – услышала она собственный голос.

– А что вы можете предложить? – спросил Тренвит.

От его глубокого голоса у Имоджен стала горячо внутри. Он говорил спокойно, его губы при этом почти не двигались. Но тембр голоса Тренвита поразил девушку. Его вопрос звучал двусмысленно, и она снова смутилась, потеряв на пару мгновений дар речи.

– В «Голой киске» нет ни пунша, ни шерри, ни бренди, ни портвейна, – ответил вместо нее шотландец. – Но есть лучший в этой части Лондона эль, а также джин, абсент и виски. Это заведение для настоящих мужчин, но не для джентльменов. Отсутствие разнообразия в ассортименте алкоголя здесь восполняют большим ассортиментом других удовольствий. Не так ли, милочка?

И Имоджен почувствовала, как ее больно ущипнули за мягкое место. На ее глаза навернулись слезы. Девушка повернулась так, чтобы шотландец не смог до нее дотянуться, и прикрыла бедро освободившимся подносом. Натянуто улыбнувшись, она взглянула на наглого посетителя.

– Конечно, сэр, – процедила Имоджен сквозь зубы и скосила глаза на дель Торо, который пристально наблюдал за ней.

За плохое поведение хозяин мог удержать часть жалованья, поэтому Имоджен не позволяла себе открыто проявлять недовольство грубостью клиентов. Тем не менее она чувствовала, что назревает скандал.

– Ты можешь называть меня майор Маккензи. «Майор» – от слова «большой», и знаешь, дорогуша, на мой размер еще никто не жаловался, – заявил шотландец, сделав похабный жест. Военные расхохотались. – И тебе не придется. Ты скоро в этом сама убедишься.

Внезапно талию Имоджен обвили сильные руки. У нее перехватило дыхание. Она почувствовала, как ее ноги оторвались от пола, и через мгновение она оказалась на коленях у Тренвита. Его действия вызвали новый взрыв смеха за столом.

Однако Маккензи был явно недоволен тем, что Тренвит его опередил. Его карие глаза горели мрачным огнем.

Имоджен напрягла мышцы, она была готова в любое мгновение спрыгнуть на пол и убежать в безопасное место. Такое уже бывало. Но она привыкла вырываться из ослабевших рук пьяниц, которые не могли с ней справиться. Теперь же она имела дело с сильным, ловким и тренированным мужчиной.

– Не двигайся, – приказал он, и Имоджен замерла.

Слегка повернув голову, она с опаской взглянула на Тренвита, не зная, что от него ждать. Он не смотрел на нее. Его исполненный угрозы взгляд был прикован к майору Маккензи. Так смотрит вожак стаи на волка, осмелившегося выйти из подчинения. Атмосфера накалялась. Ситуация грозила выйти из-под контроля. Тренвит напрягся, непроизвольно сжимая объятия, которые в конце концов могли задушить Имоджен. Она оцепенела, стараясь не привлекать к себе внимание двух волков, которые могли невзначай ее разорвать, сцепившись друг с другом.

Майор Маккензи первым опустил глаза. Хватка Тренвита тут же ослабла, и Имоджен судорожно вздохнула. Однако герцог, казалось, не собирался ее отпускать. Его рука по-прежнему лежала на талии девушки.

– Я буду виски, – сказал Тренвит.

– И мы тоже, – выражая общее мнение, поддержал его молодой лейтенант с темными, жиденькими усами. – Надо разжечь аппетит, чтобы ринуться затем в океан острых удовольствий.

Имоджен кивнула и попыталась встать, но Тренвит воспрепятствовал этому. Его руки крепче сомкнулись на ее талии. И без того натянутая, как струна, Имоджен выпрямила спину, стараясь не прикасаться к его груди.

– Позвольте, я принесу вам заказанный напиток, – мягко произнесла она. – Вам придется отпустить меня.

Тренвит насмешливо фыркнул, и Имоджен почувствовала исходивший от него запах бренди. Он уже был навеселе. Не разжимая объятий, Тренвит кивнул дель Торо, который внимательно следил за каждым жестом клиента, стоя поодаль. Владелец «Голой киски» тут же со всех ног бросился к их столику.

– Принеси нам, голубчик, лучшее виски. Да побольше! – распорядился Тренвит.

Товарищи поддержали его веселым гвалтом. Имоджен видела, что дель Торо лихорадочно подсчитывает в уме прибыль.

– Мы только что получили ящик знаменитого шотландского виски Рейвенкрофт, – сообщил хозяин, подобострастно кланяясь.

– О нет! – зарычал майор Маккензи. – Уж лучше принеси мне джина! Я скорее выпью зловонной воды из Темзы, чем глоток виски из подвалов Рейвенкрофтов!

– А в чем дело, Хеймиш? – с усмешкой спросил усатый лейтенант. – Разве Рейвенкрофты – это не те же самые Маккензи?

Майор насупился и промолчал. Костяшки его пальцев побелели от напряжения.

– Верно, Томпсон, ты прав, – согласился с лейтенантом один из военных. – Маркиз Рейвенкрофт по прозвищу Демон-горец – младший брат нашего Хеймиша Маккензи.

Он намеренно сделал ударение на слове «младший».

– Маркиз – младший брат нашего майора? – Томпсон приподнял брови в притворном удивлении. – Так значит, майор…

– Ах ты, сволочь, – с мрачным видом перебил его Хеймиш Маккензи. – Ты хочешь выставить меня бастардом, незаконнорожденным сыном, которого обошли при раздаче титулов?

– Хватит! – одернул их Тренвит, и за столом сразу стало тихо. – Принеси нам всем виски, хозяин, а моему другу майору – джина.

Хеймиш бросил благодарный взгляд на Тренвита. Напряжение рассеялось. Угрюмый Хеймиш Маккензи, похоже, забыл об Имоджен.

– Мы можем позволить себе только невыдержанное виски, – смущенно улыбаясь, извиняющимся тоном промолвил дель Торо. – Но все остальное в нашем заведении – самого высокого качества.

И он показал на выстроившихся вдоль барной стойки, зазывно улыбавшихся девушек.

– Отлично, – сказал Тренвит, почему-то обращаясь к Имоджен. – Мои парни жаждут общения.

Военные взволнованно загудели, видя, как к ним мягкой кошачьей походкой с тихим мурлыканьем медленно приближаются знаменитые «киски». Хизер, ловко увернувшись от майора Маккензи, обняла молодого лейтенанта. Заметив это, Имоджен поняла, что Хизер боится майора. Такое на ее памяти было впервые. Раньше она не замечала страха проституток перед клиентами. Возможно, майор Маккензи уже заходил в заведение «Голая киска», хотя Имоджен его не помнила, и оставил о себе недобрую память. Быть может, Хизер уже обслуживала его и больше не хотела с ним сталкиваться. Имоджен чувствовала, что от Маккензи исходит опасность. Ей было некомфортно в его присутствии. Интуиция подсказывала ей, что нужно держаться подальше от этого человека. Впрочем, как и от Тренвита.

– Ты слышала, Джинни? – Голос дель Торо вывел Имоджен из задумчивости. – Принеси виски и джин!

Имоджен кивнула, обрадовавшись, что наконец-то сможет улизнуть. Но не тут-то было! Тренвит крепко ее держал.

– Она останется здесь, – заявил он тоном, не терпящим возражений.

Тренвит не повышал голоса, его произношение свидетельствовало о том, что этот человек принадлежит к высшему обществу. Тем не менее в его тоне сквозила железная воля. Тренвит привык, чтобы ему повиновались.

– Эта девушка сегодня ночью будет обслуживать только меня, – добавил он.

Имоджен бросило в дрожь. Тренвит, не обращая внимания на испуганное выражение ее лица, взял из ослабевших рук Имоджен поднос и небрежно протянул его хозяину заведения. Дель Торо тут же с готовностью схватил поднос и подобострастно поклонился.

– Как прикажете, ваша светлость, – пробормотал он, щелчком пальцев подавая знак персоналу.

Повернувшись, дель Торо поспешно удалился, семеня толстыми ногами. Имоджен заметила, что он не удостоил ее взглядом. Дрожь только усилилась, когда Тренвит наклонил голову и зашептал ей на ухо. От его жаркого дыхания щеки девушки еще больше раскраснелись.

– Джинни… Это твое имя?

От вкрадчивого голоса Тренвита по коже Имоджен забегали мурашки.

– Да, ваша светлость, – солгала она, ведь так ее называли только в увеселительном заведении «Голая киска».

Каждый раз, переступая порог этого тускло освещенного шумного злачного места, среди посетителей которого были нищие художники, солдаты и мелкие торговцы, она из Имоджен превращалась в Джинни. Сюда редко забредали знатные господа. Аристократы, как правило, посещали роскошные бордели, где не воняло абсентом и дешевым табаком.

– Не надо формальностей, Джинни, – снова зашептал ей на ухо Тренвит, и она закусила губу. Имоджен никак не могла понять, что чувствует, больше всего это было похоже на озноб. – Не называй меня сегодня «ваша светлость».

Имоджен с трудом заставила себя кивнуть.

– Как же мне вас в таком случае называть?

Задавая вопрос, Имоджен машинально повернула голову и тут же замерла от ужаса. Губы Тренвита были менее чем в дюйме от ее губ.

– Близкие называют меня Коулом, – обдавая ее губы своим дыханием, прошептал Тренвит.

– Но… но я не принадлежу к числу ваших близких… – попыталась возразить Имоджен.

Одной рукой обнимая свою пленницу за талию, другой он сжал ее бедра. Имоджен казалось, что через несколько слоев юбок она чувствует жар его тела. Ощущения были волнующими, но она не назвала бы их неприятными. Имоджен чувствовала, что ей в бедро упирается что-то твердое. Она достаточно давно работала в «Голой киске» и знала, что такое возбужденный мужчина.

– Мне не хотелось бы перечить леди, но все же позволю себе не согласиться. Я чувствую твою близость.

Имоджен дрожала, как осенний лист. Ей казалось, что еще немного, и она потеряет сознание.

– Я не леди, – пролепетала она голосом, в котором слышались слезы.

– Именно поэтому я и выбрал тебя.

Тренвит осторожно откинул черные локоны ее парика и поцеловал обнаженное плечо Имоджен. От этой мимолетной ласки ее бросило в жар. Между тем им подали виски и поставили на стол чистые стаканы.

– Твоя задача состоит в том, чтобы постоянно подливать мне виски в стакан и ни с чем не соглашаться. Ты справишься с ней, Джинни? – Эти слова были сказаны спокойным, почти добродушным тоном, но в них сквозило мрачное отчаянье.

– Я не должна соглашаться с вами? – удивленно переспросила девушка.

– Да, – подтвердил Тренвит, не сводя глаз с ее губ. – Мне хочется, чтобы хоть кто-то перечил мне, осмелившись выйти из подчинения. Для меня это новые эмоции.

– Хорошо, ваша… – Имоджен осеклась.

– Коул, зови меня Коул, – напомнил Тренвит.

Имоджен не отважилась назвать его по имени. Вместо этого, отвернувшись, она налила ему стакан виски.

– Молодец, – похвалил ее лейтенант. – Напои его до такой степени, чтобы он наконец признался нам, куда едет.

– Лучше тебе этого не знать, – заявил Тренвит и залпом осушил стакан. Поставив его на стол, он продолжил: – Могу сказать только одно – майор Маккензи едет со мной.

Лейтенант рассмеялся.

– Признайся, что ты шпион, – добродушно промолвил он. – Какие-то секретные миссии, военная форма без знаков отличия. Странно и то, что ты не остался на ночь дома, несмотря на… – лейтенант запнулся и, не решившись произнести слово «похороны», продолжил: – Несмотря на обстоятельства. Я хотел сказать, что ты теперь герцог, черт возьми, но почему-то избегаешь наведываться в свой дом.

– Я думал, мы договорились не касаться этой темы.

Тон Тренвита был обманчиво мягким. Лейтенант побледнел.

– Что же касается секретных миссий, – добавил герцог, – то какие же они секретные, если, похоже, о них знает каждый.

– Мы узнаем о них постфактум, – заметил один из офицеров. – Ты срываешься вдруг с места, уезжаешь куда-то, а потом выясняется, что в пустыне убили очередного вождя кровожадного племени. И тут же ты возвращаешься с насыщенным загаром и заявляешь, что был в отпуске и отдыхал на юге.

Тренвит с загадочным видом усмехнулся.

– В последний раз, когда ты снова неожиданно исчез, – опять вступил в разговор лейтенант, ободренный улыбкой герцога, – мы узнали, что в Альпах была перекрыта дорога, по которой контрабандой переправляли оружие. А потом приятель, работающий в военном госпитале в Швейцарии, сообщил мне, что тебя привезли к ним с обморожением.

Сказав это, лейтенант с победным видом оглядел друзей. Он торжествовал так, как будто выиграл спортивное состязание и теперь ждал поздравлений.

– Говорят, Демон-горец считает тебя не менее опасным человеком, чем он сам. А в боевом мастерстве, по признанию Демона, ты его превосходишь, – заявил один из офицеров.

– Он очень великодушен, – скромно заметил Тренвит.

– Ты знаком с моим младшим братом? – удивился Хеймиш, сжимая в объятиях Давину, которая уселась ему на колени. – Кстати, он никогда не был великодушным.

Тренвит издал звук, похожий одновременно и на вздох сожаления, и на пренебрежительное хмыканье. Невозможно было понять, что он хотел этим сказать. Когда герцог поставил пустой стакан на стол, Имоджен потянулась за бутылкой, чтобы снова налить ему виски.

– Ты же не веришь им, правда? – шепотом спросил ее Тренвит с таким видом, как будто у них был общий секрет на двоих, которым они не желали делиться с другими.

– Ни единому слову, – ответила Имоджен и первый раз за весь вечер искренне улыбнулась.

– Я знал, что ты умная девочка.

Тренвит снова поцеловал ее в обнаженное плечо почти у самой шеи, но Имоджен на этот раз почти не испугалась. Она уже начала понемногу свыкаться с ситуацией. Постепенно ее напряжение спало, и она даже позволила себе прислониться к груди герцога. Однако крупные пуговицы его мундира больно впились ей в спину, и она снова выпрямилась. Заметив это, Тренвит расстегнул мундир и ловко его сбросил. Имоджен понравились его забота и предупредительность. Этим Тренвит сильно отличался от знакомых ей мужчин, которые вряд ли обратили бы внимание на то, что женщине некомфортно. Она невольно прониклась к герцогу уважением.

Теперь ее спина соприкасалась с его теплой, мускулистой грудью. Имоджен чувствовала, как напрягались и расслаблялись его мышцы. Ей нравился исходивший от него запах кедра. Должно быть, он хранил свою униформу в деревянном сундуке. Имоджен различала также острый запах виски, к которому примешивался легкий аромат дождя или, может быть, спелых ягод.

Мужчины заговорили об Афганистане, куда, как поняла Имоджен, должен был отправиться Тренвит. За влияние в регионе боролись Россия, Великобритания и османы. За разговорами о политике последовали пьяные истории, новые тосты и неумеренные возлияния.

Звучали тосты в честь королевы, в память о погибших товарищах, в память о живых сослуживцах, победах на полях сражений, поражениях, кораблях, на которых плавали присутствующие, и наконец, за здоровье женщин, которых они любили. Имоджен показалось странным, что друзья не пьют за новоиспеченного герцога Тренвита и не поминают его умерших родственников. По-видимому, Колин не желал затрагивать эти темы.

Имоджен тайком посматривала на него, бросая взгляды через плечо. Тренвит не произносил тосты, но исправно пил после каждого. Скабрезных историй он тоже не рассказывал, однако посмеивался над словами своих приятелей. Временами Тренвит уходил в себя, погружаясь в раздумья.

Когда взгляд герцога останавливался на Имоджен, черты его лица прояснялись. Его прикосновения были скорее нежными, чем чувственными.

И это удивляло Имоджен. Она знала по опыту, что, пьянея, мужчины становились грубыми и назойливыми. Они щипали ее, хлопали по мягкому месту, тискали. Так что порой Имоджен сожалела о том, что была женщиной и привлекала к себе внимание мужчин. В отличие от пьяных грубиянов, Тренвит вел себя обходительно. Его большие красивые руки нежно поглаживали изгибы ее тела – талию и бедра. У Имоджен замирало сердце от его прикосновений, она робела в объятиях герцога и, как ни странно, не испытывала отвращения. Ею владело совсем другое, незнакомое чувство.

Постепенно число собутыльников за столом начало таять. Приятели Тренвита уходили вместе с девушками за портьеру у барной стойки, за которой располагался длинный коридор с множеством дверей по обеим сторонам. Перед тем как скрыться за портьерой, мужчины платили дель Торо за услуги его «кисок».

Тренвит поменял положение ног и при этом потерся о промежность Имоджен. Она ахнула от нахлынувших острых ощущений. Его бедра мгновенно напряглись. Имоджен решила, что ее реакция обидела Тренвита, однако вскоре он снова потерся ногой об интимные части ее тела.

Имоджен машинально ухватилась руками за стол, опасаясь, что сейчас сползет на пол. Член Тренвита, упиравшийся ей в бедро, заметно вырос и стал тверже.

– У меня такое впечатление, что ты легко воспламеняешься, я прав? – тихо произнес герцог.

Имоджен с трудом разобрала его слова, ее бросило в жар – но скорее не от слов, а от продолжавшегося трения. Честно говоря, девушка не совсем поняла, что он имел в виду. Руки Тренвита скользили по ее талии и бедру. Пытаясь его остановить, Имоджен перехватила запястья герцога. Он позволил ей его удержать, хотя с легкостью мог бы вырвать свои руки.

– Я вынуждена не согласиться, поскольку вы приказали мне вам перечить, – заявила девушка.

Губы Тренвита скользнули по затылку и шее Имоджен. По ее телу пробежала дрожь. Она сжала бедра, чувствуя, что не в состоянии себя контролировать. Ее промежность жгло как огнем.

– Теперь это не имеет никакого значения, – хрипловатым голосом промолвил Тренвит.