Читать книгу В объятиях герцога - Керриган Берн - Страница 3

У Имоджен от этой чувственной хрипотцы затвердели соски, во рту пересохло. Она изо всех сил пыталась скрыть возбуждение и дышать ровно.

– Не хотите ли… не хотите ли еще выпить?

Не дожидаясь ответа, Имоджен протянула герцогу наполовину пустой стакан, который стоял перед ним на столе. Она надеялась отвлечь его от опасных действий.

Он на мгновение задумался.

– Нет, – наконец ответил Тренвит с решительностью человека, осознающего, что уже довольно пьян.

– В таком случае, может быть, вам еще что-нибудь нужно? – пролепетала Имоджен. – Я должна вернуться… к своим обязанностям.

– Я мешаю тебе работать и не плачу за потраченное время, – задумчиво промолвил герцог. – Наверное, именно поэтому твой хозяин сердито на тебя поглядывает?

– Вовсе нет, – поспешно промолвила Имоджен, стараясь успокоить клиента.

Дель Торо и правда угрожающе поглядывал на нее. Он боялся, что Имоджен оттолкнет герцога и вызовет его недовольство. Работающие в заведении девушки должны были ублажать клиентов, исполнять все их прихоти.

Имоджен снова поразила сила Тренвита, когда он поднял ее на руки и усадил рядом с собой на скамью.

– Прости, – пробормотал он.

Встав, герцог нетвердой походкой направился к дель Торо. Имоджен удивило, что он еще держится на ногах. Тренвит выпил огромное количество шотландского виски, в котором, казалось, можно было бы утопить слона.

Разговор герцога и дель Торо длился целую вечность. В конце концов, они, видимо, к обоюдной радости достигли согласия. Тренвит заплатил и исчез за портьерой.

Это неприятно поразило Имоджен, она расстроилась. Однако ей некогда было наблюдать за происходящим. Встав, она направилась к буфету, намереваясь взять тряпку и начать уборку.

Однако на полпути Имоджен вынуждена была остановиться, дель Торо преградил ей дорогу. У девушки оборвалось сердце, когда она заметила мрачный огонек в глазах хозяина заведения. Имоджен сразу поняла, что все это значит, и бросилась в атаку, не дав дель Торо раскрыть рта.

– Вы дали мне слово! – резким тоном заговорила она. – Вы обещали, что мне не придется…

– Это было до того, как мне заплатили двадцать фунтов, – заявил дель Торо.

– Двадцать фунтов? – У Имоджен подкосились колени, и она плюхнулась на стоявший рядом стул. – Вы, наверное, хотели сказать: два фунта…

Даже сумма в два фунта была баснословной для заведения «Голая киска». Такие деньги платили за ночь богатые клиенты в Ковент-Гарден или у мадам Регины.

Почесав затылок, дель Торо показал Имоджен банкноту в двадцать фунтов, а затем надежно спрятал ее во внутренний карман.

– За двадцать фунтов я бы продал родную дочь, – заявил он без тени стыда. – Учти, что это составляет треть долга твоего папаши.

Имоджен невольно бросила взгляд на мужчин, игравших неподалеку в карты. Ими владела отчаянная надежда сорвать большой куш. За полгода работы в больнице она получила меньше двадцати фунтов.

А здесь, чтобы заработать такую сумму, ей потребовалось бы трудиться целый год. Имоджен оставалось выплатить семьдесят четыре фунта. Если она уступит дель Торо, то избавит себя от целого года работы в его отвратительном заведении.

Правда, ей придется ради этого лишиться девственности…

Но каким бы привлекательным мужчиной не был Тренвит, Имоджен все же покачала головой, отказываясь от ночи с ним. Давно распрощавшись с детскими мечтами о поездке на континент и о карьере художницы и посвятив себя заботам о близких, Имоджен, тем не менее, не потеряла надежды однажды вернуться к нормальной жизни. Она хотела выйти замуж, родить детей. Ее отец некогда был богатым респектабельным торговцем тканями. Его погубила страсть к карточной игре. Но семья Имоджен не утратила прежних связей. Поэтому она надеялась выйти замуж за банкира или врача, уважаемого в обществе человека. Однако для этого ей нужна была безупречная репутация. Если она лишится девственности, то ей вряд ли удастся воплотить свои мечты в жизнь.

– Нет, я не могу.

– Ты должна обслужить клиента, – заявил дель Торо.

У него был горячий южный темперамент, он подчас жестоко обходился с персоналом. Дель Торо мало заботился о душевном состоянии своих подчиненных. Порой он бил девушек за проступки. Однажды хозяин поднял руку и на Имоджен, и она до сих пор вспоминала этот эпизод с ужасом и содроганием.

– Вы не понимаете, – принялась она уговаривать дель Торо, – если я… понесу, то потеряю работу. И тогда я не смогу содержать семью.

Имоджен боялась забеременеть, поскольку понимала, что ей не прокормить ребенка. На ее иждивении и так уже находилось несколько человек.

Дель Торо пожал плечами и осклабился.

– Ты всегда можешь рассчитывать на работу в нашем заведении в качестве киски, – сказал он, ухмыляясь, и тут же сделал вид, что спохватился. – Ой, я совсем забыл, что ты для нас птица слишком высокого полета и боишься, как бы тебя здесь не увидели знакомые.

– Я вовсе не это хотела сказать…

– Может быть, тебя заменит Изабелл? Я, пожалуй, отправлю за ней Бартоломео и Джорджио, которые когда-то притащили тебя сюда. Помнишь, как это было?

Дель Торо снова вытащил банкноту и с наслаждением ее понюхал. Ему явно нравился запах денег.

– Но ей всего пятнадцать лет! – ужаснулась Имоджен, ее пронзил отчаянный страх за сестру. – Вы обещали не впутывать Изабелл в это дело. Вы говорили, что мои мать и сестра никогда не узнают…

– У меня работали девочки, которым и тринадцати не было. Кто помнит о каких-то обещаниях, когда видит такие деньжищи?! – Он пожал плечами. – Твои близкие давно уже догадались о том, чем ты занимаешься по ночам. Или они глупы и до сих пор не подозревают, что ты – проститутка?

– Я сказала им, что выхожу в ночную смену в больнице, чтобы побыстрее вернуть долг.

– Или ты обслужишь сегодня герцога, или это сделает твоя сестра, – с решительным видом заявил дель Торо. Его лицо начало багроветь, что было плохим знаком. – Тебе уже слишком много лет, поэтому я скоро, наверное, откажусь от твоих услуг. А вот Изабелл юна и свежа, она мне подходит. Мне ничего не стоит выкрасть ее из дома, и ты не сможешь этому воспрепятствовать.

У Имоджен сжалось сердце. Она ссутулила плечи под тяжестью забот и усталости. Ей приходилось жить в постоянном страхе. Двадцатитрехлетняя Имоджен действительно могла прийтись не ко двору в увеселительном заведении для мужчин. Кому нужна старая дева?

Дель Торо грубо схватил ее за руку и заставил встать со стула. Его пальцы больно впились в тело Имоджен.

– Ступай к герцогу, – прорычал он и толкнул ее в сторону портьеры. – И делай все, что он потребует! А если герцог останется недоволен тобой, я отдам тебя на расправу своим парням. Они сначала изнасилуют тебя, а потом обезобразят лицо, чтобы ты уже никогда никому не была нужна!

Имоджен на ватных ногах направилась к черно-красной парчовой портьере с восточным узором, потертой от прикосновений рук множества мужчин, которые откидывали ее, чтобы пройти в спальни.

– Он в комнате номер семнадцать, – бросил ей вслед дель Торо.

Впрочем, хозяин мог бы этого не говорить. Имоджен не сомневалась, что герцогу предоставят лучшее помещение. Это была просторная, хорошо обставленная комната на втором этаже.

Имоджен поднялась по лестнице с таким трудом, как будто взобралась на Килиманджаро. Ей не хватало воздуха. Вообще-то она была тренированным человеком, но ее грудную клетку сдавливал корсет, а душу – страх, поэтому ей было трудно дышать. Она шла как на эшафот. Нет, герцог не вызывал у нее отвращения. Он был красивым мужчиной. Но Имоджен пугало, что через несколько минут она превратится в проститутку, станет той, кем никогда не хотела быть.

Взявшись за ручку двери семнадцатого номера, девушка на мгновение замерла. Ее сердце бешено колотилось, грозя выпрыгнуть из груди. Она закрыла глаза и прочитала молитву. Имоджен просила Бога не судить ее за то, что она собиралась сейчас сделать. Собравшись с духом, она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. В душе девушка попрощалась со своей невинностью.

Тренвит уже успел раздеться догола. Его нагота привела Имоджен в шок. Тяжело дыша, она прислонилась спиной к двери. Работа медицинской сестрой в больнице и занятия изобразительным искусством приучили ее к виду обнаженного мужского тела. Но такой красоты мужчину она видела впервые в жизни!

Сидя у него на коленях, она и не подозревала, какие великолепно развитые рельефные мышцы скрываются под одеждой Колина. Он стоял к ней спиной, и Имоджен долго его разглядывала. Это было упоительное зрелище!

Наконец, Тренвит повернулся и посмотрел на нее. На тумбочке горела лампа, тускло освещавшая помещение, и стоял графин с виски. Казалось, Тренвита ничуть не смущала собственная нагота.

– Хочешь выпить? – спросил он, указав на золотистую жидкость в хрустальном графине. – Что касается меня, то мне на сегодня хватит.

У Имоджен перехватило дыхание. Колин Толмедж, герцог Тренвит, явно не знал, что такое импотенция, которую насылает ирландское проклятие. Его член гордо стоял, приглашая Имоджен к плотским утехам. Тренвит взглянул на него сверху вниз скорее застенчиво, чем вызывающе, а потом перевел лукавый взгляд на Имоджен.

Вряд ли он догадывался, какую бурю эмоций вызвал в ее душе. Она пыталась взять себя в руки, но не могла. Охваченное возбуждением тело не слушалось ее. Имоджен ощущала себя трепещущим розовым бутоном, готовым подчиниться зову природы и раскрыться навстречу шмелю. Осознав, что готова сбросить одежду, девушка испугалась собственных желаний и в тщетной попытке защититься от эмоций скрестила руки на груди.

Взглянув на стул, на котором висела одежда Тренвита, она заметила лежавший на нем целый арсенал оружия – два пистолета, семь кинжалов разных размеров, саблю, странного вида наручи, которые герцог, видимо, носил под мундиром, и… шприц. Неужели весь этот арсенал Тренвит прятал под одеждой? Имоджен взглянула на герцога широко раскрытыми от изумления глазами.

Внезапно в ее душу закрались подозрения. Неужели этот человек – шпион? Он пристально смотрел ей в глаза. Имоджен дрогнула и потупилась. Усмехнувшись, Тренвит растянулся на кровати. Он был похож на царственного льва.

– Иди ко мне, – сказал Тренвит, протянув к ней руку.

Не чуя под собой ног, Имоджен направилась к нему, но, подойдя к кровати, замерла, как будто окаменев.

Вблизи красота Тренвита казалась еще пленительней. Его поза была обманчиво расслабленной. На самом деле мышцы мужчины были напряжены, как у хищника перед прыжком. Хотя выражение его лица оставалось все таким же отрешенным, загадочным, между ними пробежала искра.

Тренвит, который надолго задержал дыхание, наконец выдохнул, его тяжелые веки слегка опустились. Он провел языком по пересохшим губам и потянулся к Имоджен.

– Сними это, – мягко попросил он.

Пребывающая в полном замешательстве, Имоджен не была уверена, что пальцы ее послушаются.

– Вы можете… – несмело начала она. – Вы можете раздеть меня, если вам угодно.

– Но тебе это не понравится, – возразил Тренвит и слегка отодвинулся на кровати, освобождая для нее место.

– Я… я сделаю все, что вы скажете.

– Если я прикоснусь к твоему платью, то разорву его в клочья. Вряд ли ты к этому готова.

Имоджен не понимала, как этот мужчина может быть одновременно диким, мрачным и столь соблазнительным. В глубине его глаз таилась печаль, именно она заставила девушку наконец начать расстегивать пуговицы на лифе платья.

Тренвит пристально следил за движением ее дрожащих рук. Наконец платье упало на пол к ногам Имоджен.

– Вы заплатили за меня двадцать фунтов? – тихо спросила она.

Ей было больно ощущать себя вещью, которую можно купить.

– Я не хотел, чтобы ты попала в руки Маккензи.

Имоджен стояла перед герцогом в корсете, панталонах, чулках и туфельках.

– Когда я это понял, – продолжал Тренвит, – до меня дошло, что я сам хочу заняться тобой. Когда ты сидела у меня на коленях, от тебя исходило удивительное тепло.

Эти воспоминания были, видимо, приятны ему.

Герцог вдруг вскочил с кровати, и Имоджен вздрогнула от неожиданности. Однако его нежные объятия ее успокоили. Тренвит осознавал свою силу и отлично себя контролировал.

Он раздвинул ноги Имоджен и, сняв с нее панталоны, бросил их на пол – туда, где уже лежало ее платье. Его большие сильные руки орудовали удивительно ловко. Девушка не проронила ни звука. Она боялась выдать себя – показать свое возбуждение. Чтобы устоять на ногах, она вцепилась в плечи герцога.

Их глаза встретились, а губы едва не слились в поцелуе. Имоджен боялась посмотреть вниз на его вставший член. Она чувствовала жар и влагу в промежности. Впервые в жизни она предстала перед мужчиной обнаженной, никогда еще чужие руки не касались интимных частей ее тела.

«Господи, – в панике думала Имоджен, – как я переживу все это? Как я могла отважиться на такой шаг?»

Тренвит положил руки на ее бедра, и девушку охватила дрожь. Он погладил ее, пытаясь успокоить.

– Изо всех испытаний, выпавших на мою долю, самым трудным было искушение, которое ты уготовила мне за столом. Я едва пережил эту сладкую пытку. Когда ты сидела у меня на коленях, твоя горячая промежность жгла мне бедра, – признался он.

Его бесстыдные слова испугали Имоджен, она охнула, однако Тренвит закрыл ей рот поцелуем. Его губы были жесткими, требовательными. В крепких сильных объятиях герцога она чувствовала себя хрупкой и ранимой. Он вполне мог раздавить ее. Однако, как ни удивительно, вместе с тем она испытывала чувство защищенности.

Язык Тренвита проник ей в рот. Герцог все крепче сжимал ее в объятиях, прижимал к груди. Она слышала, как он постанывает от удовольствия, и ее возбуждение нарастало.

Издаваемые им звуки словно эхом отзывались в ней. Имоджен ошибалась, думая, что прежде уже целовалась с мужчинами. Таких жарких жадных поцелуев у нее еще не было. У девушки перехватывало дыхание от страсти герцога и от собственного возбуждения. Ее мысли путались и разбегались, как стайка охваченных паникой куриц, которых выгнали из курятника. От Тренвита пахло виски и пороком, и Имоджен казалось, что поцелуй опьянил ее.

Тренвит посасывал сначала нижнюю губу Имоджен, потом верхнюю и, наконец, кончик ее языка. Ощущения были новыми и острыми. У нее кружилась голова.

Руки герцога тоже не оставались без дела. Они пробежались по бедрам и ягодицам девушки, а затем скользнули в промежность. Имоджен тщетно попыталась сжать бедра.

– Не двигайся, – прошептал он, тяжело дыша.

Имоджен быстро заморгала, стараясь сдержать выступившие на глазах слезы.

– Не обращайте внимания… Мы можем уже перейти к… главному? – пролепетала она.

Имоджен хотела, чтобы все поскорее закончилось. Она боялась, что в случае промедления утратит мужество. Кроме того, ее распирало любопытство. Она чувствовала себя распутной – нет, не шлюхой, любовницей. Вместе с тем она понимала: все, что Тренвит сейчас с ней делает, таит в себе опасность, но не могла его остановить.

Этот мужчина разбудил в ней страсть, задел тайные струны. Если бы она испытывала к нему отвращение, ей в дальнейшем было бы легче. А теперь мера ее позора и стыда увеличится.

Руки герцога снова легли на ее талию. Он внимательно посмотрел на Имоджен, на его лице читалось удивление.

– Должно быть, твои клиенты не заботились о том, чтобы доставить тебе удовольствие, – промолвил он.

Имоджен не сразу ответила. Она помолчала, закусив губу.

– Вы правы, – наконец прошептала она.

Его глаза горели жарким огнем. Он прижался лбом к ее лбу и чмокнул Имоджен в нос. Эта дружеская ласка тронула ее сердце.

– Знаешь, почему я выбрал тебя? Почему заплатил двадцать фунтов? Твоя экзотическая красота, конечно, пленяет, но дело не в ней…

Имоджен зарделась от комплимента.

– Твои глаза заставили меня сделать выбор, – продолжал Тренвит. – Они прекрасны, но в них таится усталость. И напряжение. Судя по всему, у тебя нелегкая жизнь.

Встревоженная тем, что ее взгляд смог рассказать о ней так много, Имоджен быстро опустила ресницы. В ее горле возник комок. Она боялась расплакаться. В голосе герцога слышались нотки сострадания.

– У меня была трудная неделя, – сказал он. – Ты, наверное, слышала о том, что произошло в моей семье.

Имоджен кивнула. Жалость к нему приглушила собственную боль.

Герцог провел пальцем по ее щеке, как будто призывая девушку поднять глаза. Она робко посмотрела на него, и ее снова поразила красота Тренвита, к которой невозможно было привыкнуть.

– Я пришел сегодня в ваше заведение, чтобы напиться до беспамятства… – Его глаза подозрительно увлажнились. Он замолчал, собираясь с духом, а затем продолжил хрипловатым голосом: – Я хочу найти забвение в твоих объятиях, хочу, чтобы мы насладились друг другом сегодня ночью. Это поможет нам забыться. А утром все вернется на круги своя. День снова расставит все по местам. Нужно исполнять свой долг, невзирая на горести и усталость. Я отправлюсь в… – Герцог вовремя спохватился и прикусил язык. – Неважно, куда я отправлюсь. Жизнь продолжится, несмотря на наши потери и обретения. Несмотря на то, хотим мы чего-то или нет.

Сердце Имоджен вдруг наполнилось состраданием к этому человеку. Не отдавая себе отчет в том, что делает, она обхватила ладонями его лицо. Герцог потерял близких. В такой ситуации даже самый мужественный человек нуждается в сочувствии и утешении.

– Главное, чтобы ты получил удовольствие, Коул, – прошептала она. – Не беспокойся обо мне.

Тренвит судорожно вздохнул.

– Тогда вот, держи. – Он схватил руку Имоджен и положил ее на свой вздыбленный член, который на ощупь оказался шелковистым и горячим.

Имоджен ахнула, но послушно его обхватила. Ее глаза расширились от испуга. Она не знала, что делать дальше. Чего хотел от нее герцог?

– Ну, вот видишь, – простонал Тренвит. – Я знал, что было бы лучше сначала подготовить тебя. Даже самые опытные… дамы иногда теряются.

Имоджен судорожно сглотнула и, разжав руку, убрала ее с члена. Она поняла, что Тренвит хотел сказать «опытные шлюхи», но не стал ее обижать.

– Позволь мне сделать тебе приятное, – промолвил он и пылко ее поцеловал. – Представим, что мы любовники, а не чужие люди, и насладимся друг другом.

Его рука нырнула в промежность Имоджен и стала ласкать укромные уголки ее тела. Девушка ахнула и задрожала. По-видимому, эта ласка доставляла герцогу не меньше удовольствия, чем ей. Во всяком случае, он тяжело дышал и постанывал сквозь стиснутые зубы.

Тренвит потирал плоть Имоджен до тех пор, пока ее не пронзило острое наслаждение. Тогда он на время убрал руку и снова впился в ее губы. Девушка почувствовала внутри чрева ноющую, пульсирующую пустоту, которую нужно было заполнить. Она стала машинально делать волнообразные движения бедрами, как будто приглашая любовника к решительной атаке. Пальцы Тренвита снова проникли в ее промежность. Не прерывая поцелуя, он ласкал набрякший кровью бутон ее плоти между ног. От восторга у Имоджен перехватило дыхание. Ее ногти впились в плечи герцога. Казалось, волна наслаждения унесет ее сейчас далеко от земли.

– Коул… – всхлипнула девушка, чувствуя, как дрожит каждая клеточка ее тела.

– Да! – прорычал он. – Я хочу, чтобы ты кончила!

Вихрь новых эмоций и ощущений подхватил Имоджен, она не помнила себя от восторга. Из ее груди вырвался крик, из глаз брызнули слезы. Руки Тренвита творили чудеса. Она хотела сказать ему об этом, но лишилась дара речи. Накал чувств был столь велик, что Имоджен впилась зубами в плечо герцога. Он хрипло застонал – скорее от наслаждения, чем от боли, и увлек девушку на кровать.

– Боже, ты просто чудо, – задыхаясь, промолвил он. – Теперь ты готова к соитию.

Герцог перевернул ее на спину и, навалившись сверху всем своим мощным телом, широко раздвинул ноги Имоджен. Поза показалась ей очень неудобной. Она хотела попросить его подождать, дать ей время прийти в себя, но Тренвит запечатал ей рот долгим страстным поцелуем.

Он бормотал скабрезные слова, перемежая их грязными ругательствами, некоторые из них Имоджен слышала впервые. Глаза герцога горели похотливым огнем. Похоже, он утратил контроль над собой, им владело вожделение, жажда получить разрядку.

Тренвит приподнялся, выгнул шею и мощным толчком вошел в Имоджен, мгновенно прорвав слабую преграду. Имоджен громко всхлипнула от боли. Она понимала, что лишилась девственности, но ее партнер не заметил этого. Из его груди вырывались стоны страсти. Слезы выступили на глазах Имоджен, она до крови закусила губу, чтобы не закричать и, превозмогая боль, прижалась лбом к плечу герцога. Девушка боялась, что он рассердится, если увидит ее лицо, залитое слезами.

– Господи, какое тесное влагалище, – пробормотал Тренвит.

Его член выскользнул из лона Имоджен и тут же опять вошел в него, на этот раз глубже, снова причиняя ей острую боль. Тем не менее она чувствовала, как ее тело понемногу свыкается с новым положением, эластичные мышцы лона растягиваются и плотно смыкаются вокруг горячего твердого члена Тренвита.

– Очень тесное… – тяжело дыша, повторил он.

Темп его толчков возрос и вскоре стал бешеным. Лоно Имоджен превратилось в комок нервов, оно пылало так, как будто было охвачено огнем. Девушка спрашивала себя: сможет ли она когда-нибудь снова расслабиться так, чтобы испытать наслаждение, ни с чем несравнимое блаженство? Сможет ли опять пережить оргазм?

Тренвит глухо застонал и вышел из нее. Его вздыбленный член все еще подрагивал. Затем волна мощной судороги пробежала по телу герцога, он запрокинул голову, и Имоджен увидела на его лицу выражение, которое можно было бы назвать страдальческим, и тут же почувствовала, как на ее бедро пролилась струя теплой влаги.

Имоджен отвернулась, ей было неловко наблюдать за человеком, переживавшим экстаз. Она была чужой на этом пиру страсти.

Имоджен увидела лежавшую рядом с ее головой руку Тренвита с надувшимися от напряжения венами и вдруг подумала о том, что никогда в жизни не видела ничего более прекрасного.

После любого сильного шторма наступают минуты томительной тишины и покоя. Так произошло и теперь, когда Имоджен и Тренвит стали понемногу приходить в себя. Герцог все еще лежал на девушке, восстанавливая дыхание. Ей показалось, что он прошептал слово «никогда». Однако его поглотила темнота.

Все было кончено. Имоджен потеряла невинность. Нет, не потеряла, а продала.

Подумав немного, девушка решила, что ее жертва не была напрасной. Сделка оказалась выгодной для нее. Минус год работы в отвратительном заведении дель Торо, а это стоило нескольких секунд боли. Правда, потеря девственности грозила ей пожизненным одиночеством, но безопасность сестры была для Имоджен дороже личного счастья.

Она совершила выгодную сделку, продав свою девственность за двадцать фунтов стерлингов.

Тренвит вдруг нежно поцеловал ее, и мрачные мысли Имоджен сразу же рассеялись. Его ласки доставляли ей истинное наслаждение. Эти сильные умелые мужские руки творили чудеса.

Тренвит со стоном приподнялся, скатился с постели и потянулся к полотенцам, свешивавшимся из тазика, который стоял рядом на тумбочке. Они были красного цвета, как и все остальное в этой комнате. Имоджен устраивал их цвет, поскольку на красном не видна была кровь. Тренвит обтер одним полотенцем интимные части своего тела, а второе дал Имоджен. Проявляя деликатность, герцог не следил за ее действиями, и Имоджен спокойно вытерла остатки семени с бедра. Она была благодарна любовнику за то, что он предусмотрительно прервал половой акт, предохраняя ее от беременности.

Судя по всему, герцог Тренвит не хотел, чтобы его первый ребенок был незаконнорожденным сыном шлюхи.

Имоджен думала, что он сейчас встанет, оденется и уйдет, оставив ее наедине со своими мыслями. Однако Тренвит вдруг снова повернулся к ней, нашарил крючки корсета и стал их расстегивать. Его движения были резкими и грубыми.

– Что ты делаешь? – спросила Имоджен, надеясь его остановить.

– Снимаю с тебя корсет, – объяснил герцог, бросая его на пол.

– Нет… нет… не надо! – запротестовала Имоджен.

Теперь она была абсолютно голой и попыталась закрыть грудь руками. Тренвит подтянул ее тело на подушки, и Имоджен почувствовала себя неуклюжим маленьким животным.

Она подняла колено, пытаясь защититься от герцога. Он молча пристально смотрел на нее, его карие глаза пылали томным огнем. Наконец из его груди вырвался звук, похожий на урчание довольного сытого зверя. Это было нечто среднее между мурлыканьем и рычанием. Во всяком случае, так показалось Имоджен.

Руки герцога стали поглаживать интимные места девушки, и ее снова бросило в жар. Она и не предполагала, что прикосновения к коленям, низу живота, выделявшимся на ее худом теле ребрам могут так сильно ее возбудить.

– Тебе надо больше кушать, – заявил Тренвит, явно недовольный ее худобой.

Имоджен кивнула с натянутой улыбкой. Не могла же она сказать герцогу, что пустой кошелек, долги отца и два голодных рта, которые ждали ее дома, не располагают к любовным утехам. Она бы с удовольствием ела больше, но ей, как бездомной кошке, доставались одни скудные объедки. Впрочем, какое дело было до этого герцогу? Имоджен не собиралась посвящать его в обстоятельства своей жизни. В данный момент она не испытывала голода. Более того, таяла от наслаждения в его объятиях.

Тренвит погладил ее по бедру выставленной вперед ноги, а потом его рука скользнула на ягодицу. На ней у Имоджен была слегка выпуклая отметина – большое родимое пятно. Наткнувшись на него, Тренвит усмехнулся.

– Тебе кто-нибудь говорил, что твое родимое пятно по форме напоминает наш остров? – спросил он и, наклонившись, припал к нему губами.

– Нет, – застенчиво призналась Имоджен.

Никто, кроме матери, не видел родимое пятно на ее ягодице, но она не стала говорить об этом Тренвиту.

– Сейчас я поцеловал Корнуолл, – сказал герцог, а затем его губы переместились к северу. – А это Эдинбург.

И он снова прижал теплые губы к ягодице Имоджен. По ее коже забегали мурашки. Герцог потерся носом о носик Имоджен, а потом чмокнул ее в губы.

– Иметь подобную карту на своем теле – очень патриотично, – с усмешкой заявил он. – Причем ты носишь ее на таком чудесном месте. Прими благодарность от имени королевы и всей страны.

Имоджен невольно улыбнулась.

И тут герцог убрал ее руки, которыми она все еще прикрывала свою наготу, и положил голову на ее обнаженную грудь. Девушка едва не ахнула, догадавшись, что Тренвит собирается остаться. Он решил спать с ней, провести всю ночь в одной постели! Вот это номер!

Тренвит с довольным видом сладко зевнул.

– Спасибо, – пробормотал он сонным голосом.

Рука герцога легла на ее грудь, и Имоджен заметила, что грудь уместилась в его ладони. Он вел себя с ней так, как ведет себя хозяин со своей собственностью, и это смущало девушку.

Впрочем, возможно, она неправильно оценивала его поведение.

– Ты представить себе не можешь, что ты сегодня сделала для меня, – устало продолжал Тренвит. – Ты превратила кошмар в… в нечто прекрасное.

Тронутая его словами, Имоджен положила ладонь на его руку. Интересно, слышал ли герцог биение ее сердца?

– Я знаю, что ты не хочешь об этом говорить, – промолвила она, – но я все же скажу: я сочувствую тебе, ты понес невосполнимую потерю.

Тренвит замер, и у Имоджен упало сердце.

– Вообще-то меня все поздравляют, – наконец ответил герцог. – Хотя действительно я потерял почти всех, кто что-то значил для меня в этой жизни. Тем не менее окружающие говорят, что мне повезло: я, третий ребенок в семье, наследую герцогский титул и все богатства Тренвитов.

Имоджен не знала, что и сказать на это. Она была согласна с герцогом в том, что его друзья неправильно оценивали ситуацию.

– Я любил брата, – мрачно продолжал Тренвит. – Он и Хеймиш Маккензи всегда были самыми близкими для меня людьми. А отец… он был добрым, прямым и удивительно сентиментальным человеком. Мне его будет не хватать.

В голосе герцога слышались горькие нотки, и у Имоджен заныло сердце.

– А какие отношения у тебя были с матерью?

– Мы с ней не были особенно близки, но я любил ее. И она, наверное, любила меня по-своему. Хотя дороже всех на свете для нее был Роберт, потому что я постоянно досаждал ей своими шалостями и проступками. Наследником рода был он, а я – так, запасной фигурой, как говорится. – Тренвит хмыкнул. – Если бы она была жива, ей бы не понравилось, что герцогский титул достался мне.

Он невесело засмеялся.

– Я уверена, что она гордилась бы тобой.

Имоджен понимала, что вряд ли это было бы так, но ей отчаянно хотелось подбодрить Тренвита. Он крепко обнял ее, и на сердце Имоджен стало тепло.

– Я никогда не хотел быть герцогом, – зевнув, посетовал Тренвит.

– В таком случае ты уникальный человек, вряд ли в мире найдется второй такой, – пошутила Имоджен.

Тренвит издал смешок.

Имоджен вспомнила тот день, когда потеряла отца. Он был добрым человеком, хотя порой забывал дорогу домой. Добрый нрав не помешал ему проиграть и пропить все деньги семьи. Он оставил жену и двух дочерей ни с чем.

– Ах, отцы, отцы… – вздохнув, промолвила Имоджен. – Они порой оставляют нам в наследство то, к чему мы меньше всего готовы. И тогда нам остается только одно – справляться в одиночку с той трудной ситуацией, в которую мы по их вине попали. Надо стараться уладить все проблемы и не обращать внимания на тех, кто судачит за нашей спиной. Ты не должен жить с оглядкой на приятелей, скрывать чувства горя и скорби, Колин Толмедж. А окружающие пусть катятся ко всем чертям!

– Ты – удивительный человек, Джинни, я еще таких не встречал, – пробормотал Тренвит, уткнувшись лицом в ее грудь.

– И что же во мне такого удивительного? – поинтересовалась Имоджен, наслаждаясь теплом, исходившим от его большого тела. Весенняя ночь была довольно прохладной.

– Ты сумела сохранить искренность в мире, полном обмана, – объяснил он.

Тронутая словами герцога, Имоджен переплела свои пальцы с его пальцами.

– Джинни – твое настоящее имя? – спросил он.

– Нет, – призналась она.

– В таком случае, как тебя зовут на самом деле?

Имоджен едва разобрала эти слова, произнесенные уже в полусне, а за ними последовал тихий храп.

– Имоджен, – прошептала она, и по ее щеке скатилась слеза.

Ей было горько сознавать, что она делила постель с человеком, который даже не знал ее имени. Они, по существу, не были знакомы. И теперь уже никогда не будут…

– Меня зовут Имоджен Причард, ваша светлость, – тихо представилась она. – Рада с вами познакомиться.