Читать книгу Книга Жизни. Роман с приключениями - Кэт Сахаровская - Страница 5

Я счастлив, что знал её. Она что-то таинственно ускользающее, манящее, вроде бестолковое, но невероятно чувственная, очень добрая, сексуальности в ней, конечно, хоть отбавляй, но больше меня тянуло к ней её бесстрашие и жажда жизни. Не боясь она шла, как Чапай с шашкой на голу в самое пекло событий… Как – то, Хок заехал за ней. Она тогда жила в Приморском районе (Санкт – Петербург), квартиру там ей снимал тогдашний хахаль, миллионер. К этому моменту я был уже полностью ею одурманена. И если б всё происходило во времена инквизиций, её точно бы прозвали ведьмой, такое сильное пленение она произвела на меня. С момента первой нашей встречи, не помню, сколько прошло времени. Я всегда безумно хотел ею овладевать, я мечтал о соитии с ней днями на пролёт, спешил скорее связаться с ней, чтобы увидеть эти озорные глазки в отражении зеркала и как она боготворит своё тело. Тогда у неё какая – то проблема была с зубом. Этот недостаток она смешно пыталась скрыть, тем самым привлекала меня ещё сильнее. Кэт была похожа на тысячу тысяч каких – то неоновых частиц, которые взрываются соприкасаясь с воздухом на расстоянии 10 сантиметров от её тела, образуя невероятные цвета всей радуги. Так вот, тот тип – Хок заехал на своём джипаре за ней, она, надела обтягивающие тёмные джинсики, белую маечку, ковбойскую шляпу… Да, в общем – то совершенно не важно, что тогда на ней было. Вездесущая, на столько была привлекательной, её молодое детское тело манило своими формами при каждом её вздохе. Кажется, ей тогда было 21. 2009 год.

Они отправились кататься по городу. Как же сильно я

любил её закидоны! И эту девчонку…. Просто прокатиться по ночному Петербургу, он тратил на неё все свои деньги, заработанные на биржах, на ставках. Да, она любила его за это, за то, что он давал ей то, что она хотела, – безудержное веселье. Она любила повеселиться, – расширять рамки, отодвигать сознание, не останавливаться на достигнутом – было, и, наверное, останется это с ней навсегда. В этот вечер они решили заехать в ресторан «Папанин» на Московском. Там маханули пару текил. Она любила шумные огни ночного города, потанцевать. А он сидел, не в силах оторваться от её изгибов в танце и зовущих глаз. Говорят, есть 3 вещи, на которые можно смотреть не отрывая глаз, так вот одно из них смотреть, как она двигается. Она была настолько неземная, что, кажется, для неё не существовало никаких проблем, существующие в обществе всей планеты.

– Хок, поехали отсюда, мне скучно. – Подходит она к нему и кричит на ухо.

– Куда поедем, моя радость? – Улыбчиво поинтересовался он.

– Ну, я не знаю, поехали в Росси, чего время здесь зря терять? – смотрели на него её глазки, огнями в которых был я.

– Блин, я уже выпил чутка, давай тачку здесь бросим, возьмём такси, поколесим на таксишке? – в серьёз предложил тот. Её взгляд был понятнее любых слов. Это мне в ней и нравилось. Молодая, красивая, без тормозов, она манила.

– Ты чёоо??? – выдала она, – какое такси, я поведу, я трезвее трезвых. – смотрела она с вызовом, на что у него аргументов никогда не находилось.

– Поехали. – сказал он, рассчитался за стол и они вышли.

Она любила парковаться прямо возле входа, даже если для этого нужно было заехать на поребрик или тротуар. Машина была припаркована метрах в 50 от входа, они шли, смеялись и угарали над тем диджеем, который ставил «Руки вверх, – а он тебя целует». Она вырвала у него ключи, с улыбкой победительницы направилась к водительскому сидению и взглядом пригвоздила его к пассажирскому. Он ей доверял и в управлении тоже, готовый на всё, лишь бы она была рядом, вот такая… пару раз она у него забирала руль, и, признаться честно у неё хорошо получалось.

Лёгким поворотом ключа, она запускает двигатель в действие, Артур рядом, пристёгнут и немного в шоке. Она врубает музон, улыбочка на лицо, включает буковку D на коробке передач и дерзким движением выезжают от Папанина.

Мне по нраву манера её езды за рулём, бесконечно внимательна, прекрасно чувствует дорогу, под педалью, любит скорость, непомерно любит скорость.

Очутившись на пяти полосном движении в одну сторону, она сразу принимает левый ряд. Через 300 метров есть возможность крутануться в обратную сторону, правда без знака! Загорается зелёный, едва повернув на обратное движение по направлению к Восстанию, проезжают метров 100, как позади них включается гаишная «люстра», которая засверкала в зеркале заднего вида.

– Хок, – голосом испорченного настроения заявляет она, – кажется за нами гайцы.

– Бляяя… – зашипел он, чувствуя, как вечер подходит к концу и в штанах что-то зашевелилось. Вот, не знаю, как бы Вы, а меня реально штебануло. – Пи*дец, – говорит он, нервно калькулируя ущерб.

– Бляяяя… Их ещё не хватало мне сегодня, – недовольно, но спокойно сказала она, – Вечер только начался. Чё, парковаться будем или сделаем вид, что их не замечаем, – заржала она во весь голос, это прибавило им настроения.

– Конечно парковаться, машина же моя, – но уже с улыбочкой добавил тот. Она тут же парканулась, с недовольным личиком, нажав на кнопку, открывает стекло и сразу начинает:

– В чём дело, уважаемый, я разве что – то нарушила? – улыбается, чувствую, как в ней рубается что – то нереальное.

Инспектор представляется:

– А Вы разве не знаете, что здесь нет поворота в обратную сторону? – смотрит на неё инспектор и ожидает ответной реакции. Катя в недоумении и будто бы увидела перед собой марсианина:

– Неееет, – жестикулируя, высовывает голову из окна, разыскивая знак, которого там не было.

– Ваши документики, вы пили сегодня? – недоверчивым, но добрым взглядом смотрит на неё марсианин, а её это словно ещё больше заводит.

– Нееееет, ну что Вы, я нет, а вот он да, поэтому и везу его домой, – начинает объяснять Катя.

– У нас есть информация, что и Вы выпили в ресторане, – выкладывает, как на духу инспектор.

Катя в шоке, но улыбка с её лица не спадает, она начинает ржать пуще прежнего, Хок, понимает, что вот и пришёл конец, сейчас их заберут на освидетельствование, тачку на штрафстоянку, штраф, в голове закрутились подсчёты, настроение стремительно угасло, он оказался в такой ситуации впервые, если честно. Чтоб Вы понимали, Хок – примерный семьянин, домосед, трудяга и всё такое, а тут такое… Передача прав, сам пьяненький, нарушение ПДД, кстати о правах… Не знаю сколько секунд по времени длились его размышления, но Катин голос вывел из ступора:

– Слушай, да не знаю я где мои права, дома где-то, – уже пустилась в флирт она.

– Тогда давайте поедем домой за Вашими правами, Вы что не знаете, что управлять транспортным средством без предъявления удостоверения на право вождения автомобилем нельзя? – не унимался инспектор.

– Я же говорю, уважаемый инспектор, – господи, как же в этот момент она была мила, ей, кажется, доставляло удовольствие всё, что происходит на этой Земле. Хок молча впадает в транс, – мы с другом решили заехать, выпить по чашечке кофе, – правильно я говорю, Хок?

Кивает.

– Мы выпили кофе, он понюхал немного текилы, ну, что-то приключилось с ним, не знаю, какая-то хворь, вроде того, поэтому я ему не разрешила сесть за руль. Короче, красивый, давай так, чтоб ты был спокоен, а мы благоразумны – 25 и с сопровождением с нами до Росси, идёт? – в серьёз выдвигает она. Хок замер, глаза инспектора дышали недоверчивостью. Возникла пауза в несколько секунд, – накидываю ещё пятёрку и ты включаешь мигалку, чтоб никто не мешал нам ехать, – с улыбкой докончила она.

Так они и поехали, весёлые, довольные от Московского до ул. Росси в сопровождении гаишников под весёлые гирлянды гайцов.

– Этот… этот таксюга нас сдал!!! Говорю тебе! – яростно с улыбкой в голосе заявила она, пока ехали до адреса впереди с мигающей «люстрой», – Я тебе говорю, который у выхода предлагал нас довезти, а мы отказались, он по любому в клубе нас видел, дрянь последняя.

Хок был в шоке, думаю, инспектор тоже был шокирован, но платил всё равно Хок.

– Слушай, у тебя точно есть права? – озадачился Хок, вспомнив ситуацию про права, подхихикивая всё больше и больше.

– Да, точно, точно! – Словно не обращая внимания на вопрос, ответила Катя.

То утро они встретили вместе. В машине после ночных похождений на побережье Финского залива. Сидели в тачке, разговаривали о жизни и наблюдали, как по горизонту всплывает огненное светило, озаряя город дневными благостями. Хок оставался на пассажирском сидении и любил каждую минуту прожитого часа.

Она выбрала родиться в маленькой деревне где – то посреди лесов, – сосновых боров, березовых опушек. Эти места являются янтарём природы чистейшего воздуха, силы духа, самородком среди диких частей её, наполненной изобилием карельских ягод, грибов, рыбы в тысячах тёмных озёр, трескучего мороза под ногами зимой, вечно зелёного лета, пением птиц от зари до зари. Она выросла во дворе, и не понятно было кто из неё выйдет. Играя с мальчишками в игры, всегда выбирала быть главарём. Она собирала компании мальчишек и они шли патрулировать пароходы, которые были пришвартованы в гавани тех мест. Зимой она любила с компанией всё тех дворовых пацанов прыгать в сугробы сальто с крыш гаражей и сараев, а летом лазила по деревьям, в сопровождении своей дворовой подружки Ани и Иры. Всё так же не любила возвращаться со школы домой. Она любила есть карельские калитки из тонкого ржаного теста с картошкой. Но больше всего меня поразило то, что её страстью было «рисовать». Она чертила карты своей местности на кусках обоев, где каждый миллиметр был тщательным образом выверен. Там указаны дома, подъезды, дороги, тропинки, местонахождение того или иного сарая, сколько труб в доме на крыше. В куклы с девочками она мало играла, но если играла, то дома, в одиночестве. Кукол, в прочем, как и многие другие вещи, она выменивала у одноклассников на фишки или стопку вкладышей «Турбо», «Лав из» или «Бомбибом». Эта малышка была уверенной троишницей в школе, но заметная страсть к совершенству вела её с детства не для деревенских трущоб.

Они часто сидели в тачке. Она рассказывала ему о своём детстве, о людях, о своих переживаниях. Иногда… Он терял почву под ногами от того, как на самом деле она переживала. Где она берёт сил, чтобы пережить ту минуту, когда кажется, ч что всё кончено?!. И если меня однажды спросят, всё ли я рассказал… Я отвечу: «НЕЛЬЗЯ БЫТЬ ИСТИНОЙ НАПОЛОВИНУ».

2003 год. Долгожданный отъезд! Она собирает чемодан с вещами и наконец-то переезжает из своей родной глубинки в столицу Карелии.

Она нравилась мне, эта девчонка, своим неуёмным желанием жить, она была моим бесстрашием, детёнышем индиго, искомой величиной, я восхищаюсь ею. Она не любила в себе эту провинциальную простоту, могла прятать свои настоящие чувства от людей, выдавая за правду лживые подчас пошлые намерения. Я не видел никого, похожих на неё хоть чуть – чуть. Свой посёлок она нежно называла болото. Уехать оттуда ей помогло поступление на обучение. И вот он – первый курс учебного заведения под №7.

Там она нашла многократное отражение себя, отдавая годы

вперёд жизни, бесстыдная копия исходного оригинала в зеркалах. Самостоятельная, свободолюбивая вольная жизнь, где нет этих родителей, школы, докучных одноклассников, соседей и той провинциальной жизни, что пачкала ботинки провинциальной грязью. Вот она – свобода, за которой скрывается всё или ничего. Что нужно девчонке, окончившей сельскую школу, полной жизни и неугасаемого оптимизма??? Она учила меня жить по старому заново, будто бы завтра не наступит и делать нужно сегодня то, что можно было сделать ещё вчера.

Она выбрала путь, что умеет лучше всего – рисовать и поступила в художественное училище, а там общага, огромный мир целого невиданного до селе города Петрозаводска, ну, и, конечно же новые знания в образовательном учреждении. А главное, открывались возможности.

Как-то на страничке в контакте ей пришло сообщение от некой Моранди (кажется, это был уже 2012-й год), представившаяся доверенным лицом известного лондонского фотографа Мика Досона и пригласила сняться для журнала Лондона. Что сказать, а тело Катя действительно имела шикарное, соблазнительные формы, этим и пользовалась. Но её дикость, её простота выдавали. Симпатичная, но в глазах всё тот же неокрепший провинциальный страх перед мегаполисом, и не смотря на это она шла, просто шла туда где огни, к центру, туда, где музыка, весёлые компании, словно пытаясь убить в себе этот страх или вскрыть его, словно перед Судом. Она боялась всего этого, но была ведома этим страхом, словно с револьвером, но в юбке и с улыбкой на лице. Я чувствовал страхи в ней, но следовал туда, куда шла она. Катя согласилась и приехала на студию к Мику, которая была в его квартире на Академической. С порога сняла с себя одежду, вошла в комнату, уселась на высокий стул, расставила ноги, прикрыла рукой Лагуну, уставила взор на него и сказала:

– Ну, снимай меня, Мик, я пришла. – И он снимал. Он сделал

пару пробных работ, сказал, что она будет smoll model. Та сидела на этом высоченном крутящемся стуле, слегка меняла положения тела, дрожала от страха перед неизвестностью, гигант Мик фотографировал. Катю взгляд Мика будоражил, в его затворе фотокамеры был какой-то странный страх. Он совсем не говорил по русски, и всё, что говорил Моранди переводила для Катя. После они все вместе выпили чай. За столом Мик говорил, а Моранди переводила:

«Ты возбуждаешь во мне желание обладать. Я вижу мои руки на твоих бёдрах, а воображение сменяет позы, в которых я жёстко трахаю тебя, а после аккуратно ввожу свой член, стараясь как бы зализать твои раны. Я вижу, ты отворачиваешься от меня, не отворачивайся. Даже если я закрою глаза я не в силах прогнать тебя из своего разыгравшегося воображения».

«Это всё игра», – объяснила потом себе Катрин, видимо, нужно всё это было ей пройти, я не знаю. Хок видел эти фотографии, она сидит на этом высоченном стуле, выдавая себя за смелую открытую, но он чувствовал её робость и по-детски наивную девчонку, с вызовом в глазах, бросившей целому миру. Они, конечно, обсуждали какие-то условия, Мик говорил, что хочет заключить с ней контракт на сьемки для глянцевого журнала в Лондоне и Нью-Йорке; так же рассказал о проекте на сьемки для короткометражного фильма о женственности. И всё это странным образом связано с поездкой в Израиль в 2013-м году…

Но прежде, поведаю Вам вот что.