Читать книгу Сердце Тайфуна - Кэтрин Болфинч - Страница 6

Детектив. Детектив, мать вашу! Это только у меня одной вызывало подозрения? Какого черта мы сталкиваемся в церкви на холме, потом в клубе отец отказывается подписывать документы, а теперь я здесь, чувствую холодный металл у виска?

Это было не просто странно – уход Гонсалеса-старшего, мое скорое возвращение, Тайфун и всё происходящее, это было очень странно. Почему отец ничего не предпринимал? Почему просто смотрел на все это?

А ведь я сразу почувствовала в нем что-то такое… слишком правильное для нашего мира. Не был он похож на того Тайфуна, о котором все говорили. Этот вообще постоянно говорил о Боге и вере, словно был одержим религией и отрицал все обычное, мирское. Но при этом сам занимал место главы семьи, разве это не перечеркивало все его убеждения? Если нет, то либо он был не так уж и религиозен, либо место отца лишь прикрытие для чего-то более изощренного. И ни один из пунктов не внушал доверия. Гонсалес был темной лошадкой, появился из ниоткуда не так давно, похитил меня и, честно сказать, плюсиков в карму ему это не добавляло.

Отец и Тайфун о чем-то тихо переговаривались, изредка взгляды направлялись ко мне, зажатой в тисках придурка Хорхе. Из-за него прическе пришел конец, туфли испачкались в грязи, а костюм придется отстирывать от едкого запаха топлива и грязи, а еще проще выкинуть. Висок все еще холодил металл. Много неприятных воспоминаний. Слишком много. Почему раз за разом жизнь окунала меня в одни и те же ситуации? Почему я не могла вынырнуть из этого порочного круга? Почему у Марии была такая возможность, а у меня нет? Только потому, что я старшая? Но наследство все равно уйдет брату, так что смысл всех этих отцовских стараний?

– Жду завтра, у меня. Только ты и он, – громче обычного проговорил отец, кивнув в сторону Хорхе. Я дернулась, пытаясь выпутаться из стальной хватки мужчины, но он только сильнее прижал к себе. – И Луиза идет со мной.

– Нет, птичка все еще гарантия безопасности, – покачал головой Тайфун, растянув губы в хищной усмешке. – Она приедет завтра вместе со мной. И никто ее не тронет. – уже более серьезно заметил мужчина, задрав подбородок так высоко, что на долю секунды мне показалось, что отец не сдержится. Видимо, так показалось и Хорхе, потому что ощущение, впивающегося в кожу на виске, металла стало сильнее.

– Идет, – сквозь зубы выдал отец, а на меня будто вылили ведро ледяной воды.

– Удивилась, птичка? – Тайфун с хищной улыбкой развернулся в мою сторону, складывая руки в карманы брюк. Возможно, если бы я не прогуливала тренировки по боксу, то пистолет Хорхе мог бы оказаться в моих руках, а пуля из него вошла бы прямо в лоб Гонсалеса. Но я лишь усмехнулась, качнув головой.

– Чего ты ожидал? Семейных разборок? Ты получишь их только на моей могиле. Или я расскажу о них на твоей, – Хорхе хмыкнул в непозволительной близости от моего уха, заставляя скривиться от отвращения.

– Не груби, Луиза, – влез отец, затем снова вернул внимание к Тайфуну, – Если хоть волос упадет с ее головы, твоя будет висеть на пике перед балконом ее комнаты. – не знаю, от чего было противнее – от его притворной заботы, от вида, что это не было его планом или от все еще прижимающегося ко мне мужчине. Не сказать, что он не симпатичный, но с ним бы в одной постели я точно не захотела бы оказаться.

– Я знаю, что такое месть главы семьи, – в голосе Тайфуна прорезались какие-то стальные, жуткие нотки, будто он действительно знал, о чем говорил. Я же видела такую месть всего однажды, и это поистине зверское и ужасное зрелище. Даже для меня привыкшей к жестокости.

Отец на это лишь кивнул, а я снова почувствовала себя обделенной информацией. Какого черта от меня все еще что-то скрывалось? Какого черта все от меня что-то хотели? Какого черта им всем было нужно? Почему каждый использовал меня в своих целях, но никто, мать их, не признавался? Но вместо того, чтобы закидывать их вопросами, поддаваться панике, мой подбородок был вздернут, а взгляд холоден. Ни одной эмоции, ни единой крупицы страха. Пошли все нахрен. Я выгрызу ответы из глотки Гонсалеса, если мне это потребуется. Вот только быть разменной монетой мне не нравилось.

Хватка заметно ослабла, я встала ровно, по ногам пролилась усталость от долгого хождения на каблуках. Все-таки на похищение и шантаж туфли за несколько сотен баксов рассчитаны не были.

Хорхе подвел меня к отцу, который тут же вперил в меня серьезный, изучающий взгляд, пробегаясь по лицу, открытым плечам, одежде.

– Тебя не тронули? – спросил мужчина, чем вызвал нервный смешок Гонсалеса. Интересно, если бы сейчас прозвучало «да» что-то бы изменилось?

– Ты же видишь, что у них целые пальцы, – выдала я, вспоминая, что это не совсем правда. И это приносило нереальное удовольствие. Надежда на то, что Гонсалесу было хоть немного больно, наполняла душу настоящей радостью. И, кажется, он понял, что я имела ввиду, потому как тихо хмыкнул, отведя взгляд в сторону.

– Всего одна ночь, Луиза, – проговорил отец, то ли уговаривая себя, то ли успокаивая меня. Да уж, одна ночь в доме врага. В доме человека, который похитил меня и… осознание прошибло неожиданно, словно все это время я не позволяла себе об этом думать. Но теперь, в относительной безопасности, все это нахлынуло целый водопадом, уносящим меня бурным потоком на самое дно, забитое острыми камнями.

– Что с Генри? – прошептала я, вцепившись в предплечья отца, будто это могло как-то изменить ситуацию.

– Да, кстати, Тайфун, – мужчина перевел взгляд на Гонсалеса, стоящего рядом, – Что с Генри.

– Жизнь за жизнь, – усмехнулся он. И небрежность, с которой были брошены эти слова, так и будила желание вцепиться в его лицо, царапая, пиная, причиняя боль. Хоть мы с Генри уже не были близки долгое время, но этот человек много раз вытаскивал меня из разных передряг. И его смерть забрала что-то с собой. Но вопреки желаниям, я просто стояла, глупо моргая и думая, что однажды мои ладони сомкнутся на его горле. Я хотела, чтобы он мучился от боли, когда будет умирать.

– Справедливо, – ответил отец, разрезав лицо едкой усмешкой. И в этот момент я была близка к нескольким убийствам. Там, в клубе, они сами напросились. Парень первым посмел раскрыть рот в мою сторону, это его язык выпустил в воздух слова «семейная шлюха», а я не прощала таких выражений в свой адрес. И если мне хватило просто послать его на три буквы, то это не значило, что кого-то удовлетворило, учитывая и другие словечки.

Какой мир можно построить на том, что слова главы равнялись нолю? Гонсалес хотел призрачного мира, а получил идиотов, для которых его слова ничего не значили. Так что в какой-то степени я понимала, почему произошло то, что произошло. За слова нужно отвечать, а уроки усваивать. Видимо, по мнению отца, нам тоже было чему поучиться у полицейского.

– Жду завтра в девять, – перевел тему отец, затем взглянул на меня. – Надеюсь на твое благоразумие, – как мило. Нотации перед ночевкой у лучшего друга. Обещаю не беременеть и не спать с кем попало, ну и не убить никого в процессе. Но на всякий случай скрестила пальцы.

Мужчина развернулся, направившись к выходу, и ни разу не оглянулся в мою сторону. Наверное, сейчас в крепкой хватке незнакомого мужчины стояла не Луиза двадцати двух лет, а маленькая девочка, так сильно ждущая отца с «работы». И только с возрастом она узнала, что «работа» – незаконные сделки, махинации на бирже, допросы, встречи, «случайные» поджоги и еще множество грехов, которые я тщательно оберегала.

– Едем, – бросил Тайфун, пойдя вслед за отцом. Хорхе убрал пистолет от моей головы, схватил за локоть с такой силой, что кожа побледнела, а по руке пронесся ток боли.

– Не обязательно так держать, видел мои туфли? Если не всажу шпильку тебе в глаз, то не убегу. – фыркнула я, выдергивая руку.

– Прости, красотка, жизнь научила не верить женщинам, – и если бы ситуация была другой, то я бы даже подумала, что он пытался быть дружелюбным. Но в нашем мире не существовало дружелюбия.

– Отпусти, – также коротко обронил Гонсалес, обгоняя нас и скрылась в машине.

– А вот его жизнь ничему не учит, да? – усмехнулась я, быстрым шагом пересекая площадку, по которой звонко отстукивали шпильки. Наверное, пар десять глаз наблюдали за тем, как я приближалась к машине. Неужели они так сильно боялись женщину? Убежать я бы не смогла при любом раскладе, убить Тайфуна или кого-то из семьи тоже. Так почему они смотрели так пристально? Я, конечно, неотразима, но не настолько, чтобы ломать глаза об меня. Впрочем, не мои проблемы. Моей проблемой было остаться в живых.

– Вот скажи, правда, замаливал грехи в церквушке? – спросила я, садясь рядом с Тайфуном. Все внутри переворачивалось от отвращения к этому человеку. Я знала, что в нашей реальности смерть – дело частое, но разве понимание имеет значение, когда задет близкий человек?

– Это не твое дело, птичка.

– Не мое, – согласилась, задавливая желание скормить ему его же галстук. – Не знаю, какие у вас договоренности с отцом, но вот как мне это видится: Гонсалес-старший куда-то исчезает, появляется младший, буквально из ниоткуда, и вот удивление, он детектив, случайно оказавшийся в одно время в одном месте с дочерью другого клана. При этом детектив пытается влезть в дела другой семьи, заключить мирный договор. Не странно?

– Сегодня мне удалось тебя удивить? – внезапно спросил мужчина, доставая сигарету. Я отвела взгляд, потому что ответ был положительный. – Не отвечай, знаю, что удалось. Так вот завтра ты удивишься не менее сильно, – он мельком глянул в мою сторону с видом, будто я несмышленый ребенок, которому нужно все объяснять, а мне хотелось лишь стереть эту усмешку.

Я отвернулась к окну, надеясь, что больше не пересекусь с ним где-то и думая, что пора бы обзавестись планами на ближайшее будущее. И чтобы эти планы включали в себя не переезд в квартиру на другом конце города, а возвращение в Канаду.

Всю оставшуюся поездку мы провели в полной тишине. Хорхе изредка глядел назад, пересекаясь со мной взглядом в зеркале. Тайфун печатал что-то в телефоне. А я снова просто смотрела в окно. Телефон остался в сумке, которая все еще лежала на заднем сидении в машине Генри. Задница… полная задница… у него осталась жена. Что я должна сказать сказать ей? Отец ведь вряд ли возьмет на себя эту ответственность, учитывая, что женился Генри только из-за того, что однажды нас застукали в машине в весьма интимной обстановке.

Не успела вернуться, а тонна проблем уже окутала с головой.

Примерно через тридцать минут мы остановились около большого минималистичного белого дома, почти на краю обрыва, уходящего в море. Удобно, наверное, и закапывать никого не приходится.

Если бы это место не принадлежало Гонсалесу, то я сочла бы его дьявольски красивым: дом прямоугольного вида с панорамными окнами, огромный сад со всеми возможными сортами роз, небольшие фонтаны и пение птиц. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая все это в приятные теплые тона. Кто бы знал, что в доме настоящего чудовища могло быть так тихо и спокойно?

– Вызови ребят, сам едь домой, – кивнул Тайфун, самолично открывая дверь машины с моей стороны и обхватывая локоть. Его ладонь оказалась шершавой, теплой, и от контраста кондиционера внутри салона, от которого становилось холодно, и его руки, по телу побежали мурашки. Мужчина, кажется, понял это как-то по-своему – до меня долетел еле слышимый смешок.

– Так что, заплетем друг другу косички, будем пить вино и смотреть сопливые фильмы? Или что там делают на ночевках? – ехидно поинтересовалась я, двинувшись вслед за ним к дому.

– Ты будешь тихо сидеть в комнате, которую тебе отведут, а я работать, – безэмоционально отозвался он, впуская меня в просторный полностью белый холл, отливающий немного в молочный цвет, из-за которого все казалось не таким уж больничным. Мебели здесь почти не было, но мужчина не дал времени рассмотреть обстановку, сразу потянув на второй этаж по винтовой лестнице.

Коридор тоже был почти пуст, за исключением нескольких высоких ваз с цветами, только множество дверей расходились в разные стороны. Тайфун молча шел в конец коридора, и, конечно, радовало, что повел он меня не в подвал. То есть реально пожертвовал, если можно так выразиться, целую спальню. Плюсиков в карму это не добавило.

– Даже вид красивый, все для тебя. Надеюсь, ты будешь помнить мою гостеприимность, птичка, – усмехнулся мужчина, открыв дверь одной из комнат.

– Мне интересно, каким образом в тебе помещаются все твои роли? Думаешь, сможешь избежать ада?

– Не думаю, – резко отозвался мужчина, – но там мы точно встретимся. – бросил он, а затем просто оставил меня посреди коридора, заставляя смотреть на его удаляющуюся спину. Аарон Гонсалес был полон противоречий и загадок, и вызывал очень много вопросов, ответов на которые у меня пока не было. И я не знала, хотела ли я их искать.

Я вошла в комнату, пользуясь тем, что дали. Все могло быть намного хуже. Меня могли определить в подвал, на цепь или того хуже, в круг мужчин без тормозов и принципов. А так у меня оказалась большая светлая комната, с двуспальной кроватью, и, Гонсалес не соврал, вид был шикарный: внизу волны разбивались о большие камни, обрыв зарос ярко-зеленой травой, а вокруг пролетали кричащие чайки. Какое-то изощренное единение с природой, от которого становилось жутко и спокойно одновременно.

Кровать так и манила, поэтому я, не теряя времени, растянулась на белоснежных покрывалах, закрыла глаза, чувствуя, как усталость навалилась на плечи и пригвождала к месту. Вот только тело устало, а мозг все еще работал, судорожно обрабатывая информацию. Это ощущалось слабым давлением на голову, а затем воспоминания, подобно горной реке, потекли друг за другом. Генри, кровь, запачкавшая стекла и салон, его замерший взгляд, медленное падение в сторону. Я зажмурилась, пытаясь не пускать эти образы в голову, но они все равно проникли внутрь, разнося преграды в виде времени и психотерапии в хлам.

Я снова окунулась в кошмар, стремительно уменьшаясь в размерах и ощущая только захлестывающий, словно морские волны, страх. Мне было до ужаса страшно. Маленькие ладони испачкались в крови, а по лицу, перемешиваясь с красным, текли потоки слез, заставляя захлебываться в кружащем вокруг ужасе. Мама…

Пальцы стирали кожу до жжения и покраснения, а кровь все еще не хотела смываться с рук. Почему она не оттиралась? Почему я не могла ее смыть? Почему я видела картинки самого худшего своего кошмара? Мама… Генри… За что?

Я была готова визжать от накрывшей паники. Казалось, что кровь была повсюду, ее металлический привкус ощущался на языке, а я не могла от него отделаться. И мне было так страшно, что сил кричать не было. И я снова была одна.