Читать книгу Сердце Тайфуна - Кэтрин Болфинч - Страница 7

Я просто ушел, оставляя посреди коридора напуганную гостью, если ее можно было так назвать. Пленницей, похищенной, жертвой она точно не являлась. Луиза Перес привыкла стоять на ступеньку выше остальных. Возможно, так сказывалось воспитание, возможно, в этом крылась схожесть ее характера с отцом. Я не копал так глубоко, чтобы знать. Но каждый ее вопрос, почти каждая реплика выводила из себя. Какой хрен дернул ее за язык, спросить про роли? Про ад и веру?

Как я совмещал это все в себе? С трудом. С огромным трудом, голосом совести и внутренних демонов, требующих крови и пепла.

Кабинет встретил пустотой и оглушительной тишиной – кто-то закрыл окна, поэтому привычного плеска воды и крика чаек не было слышно. Но сейчас, наверное, это не так уж и важно. Мне просто хотелось выдохнуть. Впервые за несколько суматошных дней, которые помотали по всему городу, просто сесть за рабочий стол и погрузиться в бумаги и не важно какие: из участка, счетные книги или досье, главное, упаковать мысли по подписанным коробкам.

Но когда я опустился в кресло около рабочего стола, в глаза бросилась рамка с фото, на котором радостно улыбалась женщина. Была ли она счастлива на самом деле? Существовало ли счастье в ее жизни или все отведенное ей время на земле она жила в страхе? Почему такую чистую душу судьба свела с жестоким, беспринципным человеком, каким был мой отец? За что ее срок на земле оказался столь коротким?

Я знал только то, что женщина с фото – моя мать, от которой мне достались почти черные глаза и вера в Бога. Она до конца жизни оставалась преданной тому, во что верила. Бог жил в ее сердце, одаривал любовью, и эту любовь она отдавала мне. И так я чувствовал, что мне все по плечу, что Он рядом. Но Он оставил меня, когда забрал ее.

И вера – единственное, что до сих пор соединяло с матерью, с воспоминаниями о ней, с любовью, с нежностью теплых рук.

Моя жизнь, правда, состояла из противоречий. Ради матери я хранил крупицу света и посещал церковь на холме, которой она всегда помогала. Ради отца взял управление над бизнесом. Ради самого себя служил в полиции. Мне нужно было знать, что моя душа еще не прогнила настолько сильно, что слава жестокого человека, бегущая впереди, не была правдой на сто процентов. Может быть, где-то глубоко внутри я жаждал искупления, и вопрос Луизы просто попал в ту точку, о которой мне не хотелось размышлять.

Я откинулся назад, запрокинув голову на спинку кресла. Дым струился в потолок, мысли толпились внутри, почти разрывая голову, а я не мог двинуться с места, чтобы хоть что-то сделать. Досье Луизы Перес лежало прямо под левой ладонью. Там же находились папки о ее брате, сестре и отце. Информацию об их матери не нашел ни Хорхе, ни Дэни, что было, по моему мнению, очень интересным фактом биографии. Куда могла деться женщина, мать троих детей, часто мелькающая на публике? Может быть, стоило прошерстить новости. Но разрыв откажется слишком большим. Нужна ли мне эта информация вообще? О моей матери тоже нигде не осталось ни строчки, ее словно стерли из памяти других, из истории, из жизни. Хотелось бы и мне так легко стирать воспоминания, как в этом мире избавлялись от людей и любых упоминаний их существования.

Но такой привилегии у меня не оказалось, поэтому я докурил, затушил сигарету и подумывал после встречи с Гонсалесом отправиться в церквушку. Душе требовалось спокойствие и былая решимость. Особенно, когда семья Санчес поджимала сбоку, а Фелипе казался слишком нерешительным и задумчивым. Возможно, его одолевали все те же мысли, что и Луизу. И я не мог винить их в подозрениях, учитывая, что по делу Санчес я работал уже давно. Устранение этого клана освободило бы дорогу Перес, мне, очистило бы улицы города. И я надеялся, что мне удалось обойти его в этой гонке за расположение Фелипе. Хотя похищение дочери вряд ли добавляло мне плюсов в его списке. Но это не было настолько важным, чтобы переживать.

Луиза Перес уже завтра вернется к привычной жизни, снова начнет сорить деньгами направо и налево, и ничто не потревожит ее покой. Наверное, легко жить, когда весь мир у ног, а тебе для этого не нужно ничего делать. Хотя я бы не назвал эту девушку той, кто бездумно пользуется тем, что ей дают. Впрочем, у меня было слишком мало сведений для того, чтобы составлять полноценный портрет Луизы Перес. Она любила внимание и привыкла получать его разными способами, вряд ли отец заботился о проблемах дочери – его больше интересовал сын. Луиза резка, уверена в себе или делает вид, что это так, а за фасадом скрывается напуганный ребенок, который на половом органе вертел всю эту сложную, страшную жизнь. Девушка явно умела держать эмоции под контролем, даже в таком случае не растерялась, не заплакала, не запаниковала. Не первое похищение? Не первый труп?

Интересно, почему информацию о младшей дочери никто не нашел?

Что еще скрывала семья Перес? Как все это время им удавалось обходить расследования?

Луиза. Лу-и-за. Почему ее имя так знакомо? Что-то крутилось в памяти, постоянно уплывая, словно я пытался поймать рыбу за хвост голыми руками, а она все ускользала и ускользала. Казалось, ответ лежал на поверхности, а я все никак не мог его найти.

Пальцы отбивали ритм по подлокотнику кресла, мысли сменяли друг друга, но ни одна не задерживалась надолго, оранжевый кончик сигареты мелькал в темноте, освещая на несколько секунд серьезное, задумчивое лицо.

Этой ночью я так и не смог уснуть, не поднимался даже из кресла и не выходил из кабинета. Утром меня на этом же месте нашел Хорхе, впихнул кружку с кофе и, обронив короткое «встречаемся через десять минут», направился за той, кто всю ночь мелькала в голове бесконечным ворохом вопросов.

Выглядела она ничуть не лучше, чем я: глубокие тени под глазами, помятая одежда, растрепанные волосы, потерянный взгляд. Девушка даже ни разу не кинула в мою сторону ни одной язвительности. Впрочем, я не особо был настроен на разговоры.

Дорога до дома Перес тоже прошла в полной тишине – Луиза почти растеклась по сидению, я все еще крутил в голове разные теории и список вопросов, которые интересовали больше остальных.

Когда желто-красный дом оказался в зоне видимости, девушка заметно оживилась, лихорадочно стала поправлять волосы, прочесывая растрепанные кудри пальцами.

– Не могла бы ты сорить своими волосами в своем доме?

– Мог быть более гостеприимным.

– После тебя придется загонять машину в мойку.

– А после тебя придется выкинуть этот костюм, – огрызнулась девушка в ответ, даже не взглянув в мою сторону.

– Просишь купить новый?

– Я бы предпочла смотреть на то, как ты его стираешь, – а затем, даже не дождавшись пока Хорхе заглушит машину, выпрыгнула из нее, быстрым шагом направившись к дому. Я вышел следом, догоняя девушку уже около крыльца. Пальцы сомкнулись на локте, останавливая. Луиза дернула руку, пытаясь вырваться из хватки.

– Вроде бы я уже не твоя пленница, – не поворачиваясь, произнесла она.

– Все еще моя, – отозвался я, сильнее сжимая локоть, – пока подпись твоего отца не появится на договоре, ты моя гарантия, и только попробуй что-нибудь выкинуть. Надеюсь, знание того, что дом окружен моими ребятами, остудит твой пыл. – девушка зло нахмурилась, собираясь что-то сказать, по моему лицу расплылась усмешка, не скрывающая превосходства. Это не просто гарантия безопасности, это гарантия, мать его, моей жизни. А жить я очень хотел.

– Луиза! – Перес дернулась, затем медленно развернулась, вынуждая выпустить руку. Я повторил ее движения, замечая заплаканную женщину, чья отчаяние, кажется, ощущалось повсюду, заражало. Луиза дернулась от неожиданности, но всего через секунду сжала ладони в маленькие кулачки и вздернула подбородок.

– Анабель, – еле слышно прошептала Перес.

– Ты довольна?! Довольна тем, что живешь? Довольна тем, что он мертв? – выкрикнула она, шагнув к Луизе, которая, кажется, отрешилась от мира и просто наблюдала.

– Что я сделала, Анабель?

– Да как ты смеешь! – ярость, звучавшая в голосе женщины, была такой сильной, что на секунду показалось, что она просто ударит Перес. – Ты спала с ним. Генри везде ходил за тобой! Как ты посмела отнять его у меня? Он умер из-за того, что ты была рядом! Ты убила его! Ты! И знаешь что, Луиза Перес? Будь проклята. Ты не заслужила того, чтобы жить, – яд все срывался и срывался с ее губ, женщина сорила проклятиями, а затем шагнула к Луизе, цепляясь тонкими пальцами в предплечья Перес мертвой хваткой. Луиза отшатнулась назад, сбрасывая ее руки со своих и при этом сохраняя каменное выражение лица, словно она просто вышла послушать.

– Живи дальше, Анабель. Его работа была опасной, и он знал обо всех рисках.

– Что я скажу ребенку? – она вмиг успокоилась, едва не свалившись на землю, но я успел ее поймать. Луиза дернулась, как от пощечины, словно только сейчас защита была пробита, ударив под дых и отрезав воздух. Женщина подняла взгляд полный боли на девушку, но та лишь сильнее выпрямила спину, смотря свысока, – Ты будешь гореть в аду, Луиза.

– Почему вы обвиняете ее? Разве она виновата в том, что он убит? Она просто была рядом.

– Спросите у нее сами, почему жизнь Генри была сложна. – зло хмыкнула Анабель, отпуская мою руку и отходя в сторону.

– Виноват тот, кто убил.

– И кто же это?

– Я, – коротко отозвался я, складывая руки в карманы. Женщина удивленно хлопнула ресницами, растерявшись, но и в итоге ничего не сказала. – Он был взрослым человеком и осознавал все риски. Работа такая, – я пожал плечами, а затем, взяв Луизу за локоть, повел к дому. Перес послушно шла рядом, не вырываясь, не оборачиваясь. Лишь только около дома она выдернула руку, поправила жилет и стала подниматься по ступеням, оставляя меня позади.

– Спасибо, – прошептала девушка.

– Это было не ради тебя.

– Мне плевать, – отозвалась она, продолжив подниматься. Дверь открылась, когда Луиза оказалась в нескольких сантиметрах от нее. Нас встретила пожилая женщина в длинной серой юбке и фартуке.

– Я рада, что вы вернулись, мисс, – поприветствовала она. – Хозяин уже ждет вас, – женщина впустила нас внутрь.

– Подожди в гостиной, – кинула Луиза мне, а затем повернулась в домоправительнице.

– Ваша квартира уже готова к переезду, – донеслось мне вслед. Интересно все обстояло. Не хотела жить с отцом? Сложные отношения – это было видно, но чтобы настолько… признаться, не ожидал.

– Отлично, собери мои вещи на завтра. Водителя предупреждать не нужно, поеду на своей машине, – выдала Луиза, словно минуту назад ее не обвиняли в смерти и не желали гореть в аду. Неужели она ничего не чувствовала? Неужели ей не было жаль?

В гостиную шагнул Фелипе, бросив взгляд в коридор, на дочь, затем вернул внимание ко мне.

– Она никого не убила?

– Нет, – усмехнулся я, отвечая на рукопожатие, – И ее тоже никто не тронул.

– Луиза, – позвал мужчина, указав мне на диван. Девушка мгновенно повернулась, отвлекаясь от общения с прислугой, – приведи себя в порядок, и через десять минут в кабинете. – проговорил он и, дождавшись, когда дочь кивнет, сел напротив меня. – Кофе?