Читать книгу Император-гоблин - Кэтрин Эддисон - Страница 12

Наутро, выглянув в окно, Майя увидел, что крыши зданий Унтэйлейанского Двора запорошены снегом.

– Снег в этом году выпал очень рано, – чопорно заметил Эша, перехватив взгляд Майи.

Став в полноправным императором, Майя уже не мог проводить свои дни в безопасности за стенами Алкетмерета, к которому успел привыкнуть. Ксевет заверил его, что Унтэйлейаном ему придется пользоваться только во время самых важных официальных приемов, и объяснил, что император дает аудиенции в Мичен’тэйлейане. Также Ксевет твердо сказал, что, несмотря на предстоящие похороны Варенечибеля IV, новый император обязан сегодня же принять всех желающих.

– Работа правительства приостановлена, – сказал секретарь. Как всегда безупречно одетый, с совершенно прямой спиной, он сидел за столом напротив Майи. – Ее нужно возобновить, ваша светлость, и сделать это можете только вы.

– А как же иначе, – пробормотал Майя себе под нос.

– Ваша светлость?

– Нет, ничего. И кому же мы должны сегодня дать аудиенцию?

Вопрос оказался больше похожим на рычание, чем на цивилизованную речь. Ксевет отпрянул, прижав уши к голове.

– Ваша светлость, мы не хотели вас расстроить. Мы стремимся помочь вам.

Майя со стуком поставил чашку, так что часть питья выплеснулась на блюдце. Лицо горело от стыда.

– Просим нас извинить, – сказал он. – Мы говорили грубо и напрасно выместили на вас дурное настроение. Нам не следовало этого делать. Не следовало пренебрегать вашей помощью, за которую мы вам поистине благодарны. Простите нас.

– Ваша светлость, – неловко пробормотал Ксевет, – вам нельзя так говорить с нами.

– Почему нельзя?

Ксевет открыл рот и тут же снова закрыл. Потом очень осторожно поставил чашку на блюдце, встал со стула и с присущей ему грацией распростерся на полу перед Майей. Ишейан в тревоге наблюдала за ним.

Через несколько секунд Ксевет поднялся. Ни его прическа, ни одежда ничуть не пострадали, он был элегантен, как всегда.

– Император Эльфийских Земель не извиняется перед своим секретарем. Вы совершили то, чего никогда не делает император, и мы благодарим вас за это. – Он улыбнулся, и от этой теплой искренней улыбки его лицо внезапно стало живым, как у простолюдина. Он вернулся на свое место за столом и ровным голосом добавил: – Ваша светлость.

Ишейан молча поставила перед Майей чистое блюдце. Он взял чашку и отпил несколько глотков ромашкового настоя, чувствуя, как напиток прогоняет сон. Потом заговорил:

– Кто просил у нас аудиенции сегодня утром?

– Ваша светлость, прежде всего вам необходимо выслушать Свидетелей «Мудрости Чохаро» – членов специальной комиссии, которая занималась расследованием обстоятельств гибели корабля.

Майя почувствовал озноб. Он, на сей раз очень медленно, поставил чашку и взял сдобную лепешку, намазанную маслом – ее нельзя было ни разлить, ни разбить.

– Когда они желают меня видеть?

– Они просили принять их как можно раньше. Разумеется, если это удобно вашей светлости.

– Ах, вот как.

Он откусил кусочек лепешки, прожевал, не чувствуя вкуса, проглотил.

– Тогда, разумеется, мы примем их первыми.

Ксевет взглянул на стенные часы.

– В девять часов, – предложил он, и Майя уловил просительные нотки в его голосе.

– Хорошо, – ответил он.

– Ваша светлость, мы напишем ответ, в котором сообщим вашу волю. А пока, возможно, вы захотите взглянуть на письмо Сетериса Нелара.

Подчеркнуто нейтральный тон Ксевета говорил о том, что он прекрасно понимает чувства Майи, которому меньше всего на свете хотелось читать это письмо. Но он взял протянутый конверт.

Майя увидел знакомый почерк, и у него перехватило дыхание, как после пощечин Сетериса, которые он слишком хорошо помнил. Он снова взял с тарелки лепешку, стараясь оттянуть момент, когда надо будет вскрывать и читать письмо, и заставил себя ее съесть. Он даже заметил, какая она вкусная, хотя ему стоило огромного труда проглотить завтрак – так пересохло в горле.

Дальше тянуть было нельзя. С тяжелым сердцем он вскрыл конверт и испытал детскую мстительную радость оттого, что запачкал бумагу маслом.

Его светлости императору Эдрехасивару VII, приветствуем Вас.

Мы – а также наша супруга, которая просит передать, чтобы Вы не забывали ее – чрезвычайно обеспокоены вопросом, какую должность Ваша светлость намерены предоставить нам теперь, после того, как Вы покинули поместье Эдономи. Мы смеем надеяться на то, что наше изгнание окончено, за что мы выражаем глубокую и искреннюю благодарность Вашей светлости.

Уверяем Вашу светлость в нашей готовности верно служить Вам на любом поприще.

Еще раз примите уверения в абсолютной преданности и родственной любви,

Сетерис Нелар.

Майя не сомневался, что письмо сочинила Хесеро. Он знал, как Сетерис подбирает слова, знал ход его мыслей. Да, письмо было написано его почерком, но выражения и чувства, в которых он уверял Майю, были ему несвойственны. Он представил, как Хесеро стоит рядом с письменным столом и внимательно наблюдает за Сетерисом, чтобы увериться в том, что он правильно пишет под ее диктовку.

Письмо написала Хесеро, но как ему, Майе, следовало ответить на него? Письмо содержало не только просьбу о должности, но и мольбу о доверии. Естественно, он не желал видеть Сетериса во дворце. Он мог бы утолить жажду мести, отказав бывшему опекуну, но понимал, что этот отказ породит слухи, которых он больше всего желал избежать.

Ксевет закончил писать письмо, адресованное Свидетелям «Мудрости Чохаро», и, позвонив, вручил его пажу. Когда мальчик ушел, Майя сказал:

– Ксевет, нам нужно поговорить.

Краем глаза он заметил, что телохранители и служанка напряглись. Ему не удалось говорить бесстрастным тоном, скрыть неуверенность. Он сказал себе, что рано или поздно придется провести этот эксперимент, так почему бы не сейчас? И добавил:

– Наедине.

Телимедж и Даджис в ужасе переглянулись, и Телимедж пролепетал:

– Ваша светлость, мы не можем…

– Почему? – возмутился Майя. – Вы опасаетесь, что на меня здесь нападут? Кто?

– Ваша светлость, дело в том, что мы дали клятву. Мы поклялись охранять вас! А также поклялись хранить молчание обо всем, что мы можем увидеть и услышать. Мы вас не выдадим.

«На самом деле, – подумал Майя, – я боюсь вовсе не этого. Я боюсь, что сам выдам себя, но не хотел бы, чтобы это произошло в вашем присутствии». Он попытался сопротивляться:

– Почему нельзя охранять нас, находясь с другой стороны двери?

– Ваша светлость… – с несчастным видом прошептал воин, прижав уши к голове.

– А если мы вам прикажем?

– Ваша светлость, – с поклоном возразил Даджис. – Если вы погибнете в наше отсутствие, это произойдет по нашей вине. Знайте, что мы убьем себя рядом с вашим бездыханным телом. Неужели вы этого хотите?

Майю охватило чувство безысходности и бессилия, на сердце стало тяжело. Но если ради того, чтобы настоять на своем, придется предать своих телохранителей, тогда ему не нужна такая победа, решил он.

– Нет, конечно, мы этого не хотим, – раздраженно ответил Майя. – Ишейан, оставьте нас, пожалуйста.

– Да, ваша светлость, – покорно ответила девушка и вышла.

Майя оглядел троих мужчин. Ему хотелось, чтобы на их месте были Бешелар и Кала – они уже видели его в неловких ситуациях.

– Тогда знайте, – заговорил он, пристально рассматривая скатерть, – что в течение последних десяти лет, со дня смерти нашей матушки, Сетерис Нелар являлся нашим опекуном и он… – Майя не смог сказать правду и дрожащим голосом пробормотал: – Мы не испытываем к нему любви.

Некоторое время секретарь и телохранители недоуменно молчали, потом Телимедж нарушил тишину:

– Вы не обязаны любить его, ваша светлость. Он не является вашим близким родственником, и…

– Нет! Мы имели в виду… – Он смолк и стиснул руки, лежавшие на коленях. – Откровенно говоря, я его просто ненавижу и не желаю больше ни видеть его, ни слышать о нем. Никогда!

Он поднял голову. Телимедж и Даджис были потрясены. Ксевет, который, в отличие от них, провел в Эдономи несколько часов, позволил себе многозначительный взгляд. И ответил:

– Мы понимаем, что эти слова стоили вам немалых усилий, ваша светлость. Каковы будут ваши пожелания?

– Наши пожелания – дать ему какую-нибудь должность, которая позволит ему жить в почете и благополучии… Но только чтобы у нас не возникало при этом необходимости принимать его или читать его назойливые письма.

– Ваша светлость, – очень мягко произнес Ксевет, – если вы хотите избавиться от этого господина раз и навсегда, вам нужно просто сказать об этом.

– Нет, мы имели в виду вовсе не это. Он не сделал ничего дурного.

Воспоминания о тысяче мелких жестоких поступков опровергали его слова. Увы, никто, кроме Майи, не счел бы их несправедливыми, а кроме того, нехорошо было ворошить прошлое и пережевывать старые обиды просто потому, что он стал императором.

– Мы не желаем ему зла. Мы просто хотим, чтобы он оставил нас в покое.

– Ваша светлость, мы подумаем, что можно сделать. – Ксевет помолчал и добавил очень неохотно, как будто опасался, что эти слова навлекут на него немилость: – Возможно, вам известно, что такие вопросы находятся в ведении лорд-канцлера.

– Тогда поручите это дело ему. Нам все равно, лишь бы с этим было покончено.

– Да, ваша светлость, – почтительно ответил Ксевет. Взглянув на часы, он напомнил: – Скоро девять.

– Значит, надо идти, – сказал Майя, желая поскорее завершить этот неприятный разговор. – Мы благодарим вас всех.

– Ваша светлость, – поклонились придворные, и Телимедж распахнул перед ним двери.

Майя боялся, что Мичен’тэйлейан, малый приемный зал, окажется уменьшенной копией Унтэйлейана, но, к счастью, это оказалось не так. На его взгляд, он был излишне роскошно отделан – золото и слоновая кость подчеркивали темный цвет кожи Майи. Однако зал был обставлен удобной мебелью: здесь стоял длинный стол и массивные мягкие кресла, здесь было тепло, и в целом, это была вполне подходящая комната для деловых встреч.

Когда Майя и его сопровождающие вошли в приемную, их уже ждали следователи – двое мужчин и женщина, одетые небогато, но достойно; у всех на шее висели ключи ученых. В отличие от прелатов и маз, ученые не давали обетов бедности, но среди них редко можно было встретить богача. Сетерис говорил, это потому, что они все глупцы, но Майя, глядя в усталые осунувшиеся лица Свидетелей, не увидел никаких признаков глупости.

Они успели лишь назвать свои имена – Пелар, Айджевет, Севесар – все они были учеными второго ранга, когда прибыл задыхающийся от быстрой ходьбы, негодующий Чавар в сопровождении множества секретарей. Майя был вынужден довольно долго ждать, пока Чавар устраивался в кресле и рассылал секретарей с бесполезными поручениями, чтобы продемонстрировать свою значимость. Майя подумал о том, вел ли себя лорд-канцлер так же при Варенечибеле, и усомнился в этом. В конце концов, лорд-канцлер объявил, что он готов, и Майя кивком разрешил меру Севесару, старшему из ученых, начинать.

Мер Севесар не стал тратить времени даром. Он поднялся, поклонился императору и лорд-канцлеру и объявил:

– Ваша светлость, причиной катастрофы «Мудрости Чохаро» явилась диверсия.

– Абсурд! – воскликнул Чавар, но Майя поднял руку, приказывая ему молчать.

– Как вы это выяснили? – обратился он к Севесару. – И каким образом преступники подстроили крушение?

Ответ был пространным и полным сложных терминов, но Майя уловил суть. Свидетели, изучая останки корабля, обнаружили обугленные и частично расплавленные фрагменты предмета, который, как подчеркнул Севесар, не являлся частью конструкции эльфийских воздушных кораблей. Он назвал этот предмет зажигательным устройством. Майя и Чавар слышали такое название впервые и не вполне поняли, что оно означает. После продолжительных и бесполезных объяснений, которые лишь запутали присутствующих, мин Айджевет внезапно заговорила довольно нетерпеливым тоном:

– Когда оно сработало, водород воспламенился.

– Милосердные богини, – прошептал кто-то.

– Случайность исключена? – быстро спросил Чавар, оставив свой обычный презрительный тон.

– Абсолютно исключена, – заявил Севесар и поклонился Майе. – Ваша светлость, нам очень жаль, но мы решили, что вы должны узнать об этом как можно скорее.

– Вы были правы, – успокоил его Майя. Он ничего не чувствовал кроме странного озноба. Эмоции, которые должны были возникнуть у него после заявления ученого, отсутствовали, и это его пугало. Ему потребовалось собрать все силы для того, чтобы ответить достойно. – Ваши старания и ваша преданность делу заслуживают похвалы. Мы благодарны вам за то, что вы нашли истину.

– Пока мы нашли лишь малую часть истины, ваша светлость, – возразил Севесар. – Мы не знаем, кто это сделал и зачем. Нам известно лишь, что совершено преступление.

– Конечно, – согласился Майя. – Но поиск ответов на эти вопросы не входит в вашу компетенцию. Вашей задачей было расследование причин гибели «Мудрости Чохаро», и вы выполнили свою работу с честью и усердием.

– Ваша светлость, – попрощались ученые и откланялись. Ему показалось, что они были рады завершить свою миссию и уйти, и он их хорошо понимал. Должно быть, они думали, что их будут в чем-то обвинять или заставят отвечать на вопросы, ответов на которые у них не было. Ему хотелось лишь одного: уйти из этой комнаты вместе с ними, но это была недостойная мысль. Когда Свидетели вышли, в малом приемном зале наступила тишина, тяжелая, как бархатный гробовой покров. Придворные старательно избегали смотреть друг другу в глаза.

Майя заговорил первым.

– Что нам теперь следует делать?

И вспомнил нетрезвого Сетериса, открывшего ему дверь своей спальни в Эдономи. Но сейчас он использовал множественное число не только потому, что так полагалось императору, но и потому, что такое решение он не мог и не должен был принимать единолично. Он вопросительно взглянул на лорд-канцлера.

Чавар раздраженно нахмурился, что отнюдь не утешило Майю.

– Мы должны выяснить, кто совершил это гнусное преступление.

– Разумеется, – согласился Майя. – Но как?

Чавар хотел что-то сказать, но запнулся; видимо, у него закончился запас напыщенных фраз. Майя обвел взглядом толпу незнакомых секретарей и продолжил:

– Мы не знаем, с чего начинать расследование такого преступления. Нам известно, что в случае убийства следует обратиться к судье, чтобы он назначил Свидетеля Мертвых, но какой судья ведает этим случаем? Судья того округа, где произошло крушение? Или того города, из которого отправился в путь воздушный корабль? Или города, который являлся местом назначения?

Это был отнюдь не праздный вопрос. Из уроков Сетериса и газетных статей Майя знал, что судьи ревностно охраняют свои территории и права. Сейчас речь шла о расследовании убийства императора, поэтому правительству предстояло сделать нелегкий выбор. Майя понимал, что судьи, которых он обойдет, будут смертельно обижены, и что Верховный Суд, вне всяких сомнений, оскорбится заодно с ними.

Чавар заговорил:

– Но как быть, если во время расследования понадобится, так сказать, вторгнуться на территорию, находящуюся под юрисдикцией другого судьи? Такое время от времени случалось – например, помню дело матроса с баржи, обвиненного в воровстве. Ничего хорошего из этого не вышло. По этому поводу даже сочиняли сатиры… – Он произнес слово «сатиры» таким тоном, каким обычно говорят «тараканы». – …Нам хотелось бы надеяться, что с тех пор положение дел изменилось к лучшему, но, увы, это не так.

– Мы не желаем, чтобы имя нашего отца упоминалось в сатирах, – твердо сказал Майя.

Взгляд Чавара выразил нечто, отдаленно напоминавшее одобрение.

– Возможно… – неуверенно начал Ксевет.

Чавар сердито прищурился, но Майя подбодрил секретаря жестом, и Ксевет продолжил:

– Возможно, решение заключается в том, что не следует пытаться выбрать одного Свидетеля Мертвых. В конце концов, Варенечибель был императором всех Эльфийских Земель.

Как только Чавар понял, что имеет в виду Ксевет, он моментально сменил гнев на милость. Майя в изумлении и немалой тревоге смотрел на то, как предложение Ксевета повторили, обсудили и преобразовали в нечто чудовищное. Чавар тут же приступил к созданию нового комитета, включавшего всех самых высокопоставленных Свидетелей Верховного Суда. Он разослал секретарей с приказами организовать для Свидетелей осмотр тел императора и его сыновей до начала похорон. Майя собрался с силами и напомнил, что тела членов экипажа и слуг Варенечибеля уже преданы земле, но Чавар небрежно ответил:

– Предоставьте это Свидетелям, ваша светлость.

И покинул зал вместе со своей свитой, на ходу раздавая приказы и громогласно требуя информацию.

В зале Мичен’тэйлейан остались лишь Майя, Ксевет и два молчаливых телохранителя. Итак, Чавар, ни с кем не посоветовавшись, назначил себя руководителем расследования и присвоил себе право проводить его так, как он считает нужным. Императору оставалось лишь выпрашивать информацию – или вообще положиться целиком на лорд-канцлера, который наверняка ожидал и желал именно этого.

Майя спросил:

– Таково было ваше намерение?

Ксевет, приводивший в порядок разбросанные по столу документы, замер, и его белые пальцы без колец скомкали попавшуюся под руку бумагу.

– Ваша светлость?

– Вы много лет работали на лорда Чавара. Вы уже демонстрировали нам, что умеете… управляться с ним. Вы подали ему эту мысль потому, что хотели видеть его руководителем расследования? Вы ведь знали, что в итоге так и произойдет?

– Ваша светлость, – начал Ксевет и положил бумаги на стол так осторожно, словно они были стеклянными. – Верно, мы знали, что лорд Чавар одобрит любое предложение, которое поможет сделать расследование более масштабным и более… – Он нерешительно смолк, но Майя взглядом приказал ему говорить откровенно. И секретарь решился продолжить:

– …публичным. Но мы не ожидали, что его так захватит эта идея. Возможно, она каким-то образом отвечает собственным планам лорд-канцлера. Мы знаем, что у него имеются разногласия со Свидетелем, в чьем ведении находится Верховный Суд. Возможно, он увидел способ извлечь какую-то личную выгоду из происшедшего.

– Возможно, – согласился Майя. – Как вы считаете, расследование завершится успешно?

– Мы уверены в том, что Свидетели сделают все возможное. Поверьте, лорд Чавар искренне желает отыскать убийцу.

– Понятно, – угрюмо буркнул Майя.

– Ваша светлость?

Майя не знал, как облечь в слова одолевавшую его смутную тревогу. Не исключено, что он не столько подозревал Чавара в двуличии, сколько сердился на то, что его, Майю, отодвинули в сторону. Но сегодня он уже успел задеть чувства Ксевета. Так что Майя лишь покачал головой и хотел просто спросить о дальнейших планах на день. Но Ксевет, внимательно наблюдавший за ним все это время, продолжил разговор:

– Не хотелось бы, чтобы Чавар ограничился Свидетелями из числа судей.

– Что вы имеете в виду?

– Как наверняка известно вашей светлости, – объяснил Ксевет, прекрасно зная, что Майя слышит это впервые, – всегда существовало два класса Свидетелей – юристы и клирики. В последнее время считается немодным призывать Свидетелей из числа священников, так же, как немодно верить в то, что боги могут даровать своим служителям магические способности.

– Значит, вы предлагаете обратиться к кому-нибудь из священнослужителей с просьбой стать Свидетелем Мертвых? Но как нам найти кандидата на эту роль?

«Без ведома Чавара», – добавил он про себя.

– На самом деле, – откашлявшись, ответил Ксевет, – есть один священник, Свидетель Мертвых – кстати, прелат Улиса, но без бенефиция. По счастливому совпадению, он сейчас находится при дворе.

– Но как случилось, что он оказался здесь? – поинтересовался Майя.

– Подробности нам неизвестны, – сказал Ксевет. – Мы знаем лишь, что он сложил с себя сан, какое-то время путешествовал, потом осел в столице.

Майя чувствовал, что Ксевет чего-то не договаривает, и продолжал расспрашивать:

– Но почему именно при дворе?

– Потому что ему покровительствует родственница, – объяснил Ксевет, всем своим видом давая понять, что ему очень не хочется говорить. – Вдовствующая императрица.