Читать книгу Одни осколки на двоих - Кэтрин Лис - Страница 6

– Как вы узнали, что мы там? – Сара грела руки о стаканчик с кофе из больничного автомата. Дэйв настоял на том, чтобы ее осмотрел врач. В физическом плане она была в полном порядке, и доктор Аствуд это подтвердил.

– Когда я прослушал твое сообщение, – капитан шумно пригубил свой напиток, – мы с ребятами сразу же поехали по присланному тобой адресу. Нам пришлось взломать дверь, но внутри никого не оказалось. Зато мы нашли схему подземелья с пометками. Тупик в том коридоре был обведен красным. Ты не брала трубку, так что я стал волноваться, не случилось ли с тобой ничего. Снова. Однако, мы не знали, где именно вы находитесь, поэтому я разделил своих ребят на несколько групп и отправил их к каждому из выходов. То, что я оказался именно у сарая Хоффса и что вы вышли именно оттуда, – чистая случайность.

– Это было очень вовремя. Спасибо. И извини, что испортила твой выходной.

– Чепуха. Выходных у меня и моей семьи еще будет куча. А вот ты такая одна. – Джонсон положил руку ей на плечо и улыбнулся. – Ты навещала того юношу? Как он?

– Дайк в порядке. Отделался испугом и расстройством желудка. Жить будет. Он спас мне жизнь. Я у него в долгу.

– Кстати, я поговорил с начальством и договорился, чтобы его наградили. Ничего такого, чисто символически, за проявленную отвагу и все такое. Только ему об этом не говори, а то зазнается еще раньше срока.

– Не скажу. Узнает, когда придет время.

Было уже поздно, когда они покинули больницу имени Генри Даурелла. Дэйв поехал домой, к семье. А она отправилась в участок. Сейчас ей не хотелось возвращаться домой. Слишком много всего навалилось за эти дни, и теперь Шериф понимала, что если останется в одиночестве, ее станут терзать мысли, от которых она пыталась избавиться.

– Детектив Робинс? – Дежурный в участке поднялся при виде нее, машинально поправил воротник. В его коморке работал телевизор. – Что Вы здесь делаете в такой час? Еще и в субботу?

– Привет, Ларри. Просто хочу немного поработать с бумагами, не возражаешь? Я давно не занималась бумажной волокитой, а ее наверняка накопилось немало.

– Понял. Если что-то понадобится, дайте знать.

В ее кабинете было темно и тихо. Сара включила свет, повесила куртку на крючок в стене. Эта комната, небольшая, в двадцать квадратных метров, досталась ей после того, как Дэйв приказал переоборудовать комнату отдыха. Раньше здесь стояла кофемашина, маленький холодильник и диван в окружении подвесных шкафчиков, где сотрудники прятали друг от друга разные «вкусняшки». Дети в полицейских фуражках. Но с приходом Шерифа «комната отдыха» превратилась в «угол отдыха»: диван перетащили в коридор, туда, где стены образовывали квадратный отросток четыре на четыре метра. Туда же сунули холодильник, на который сверху водрузили микроволновку. Кофемашину пришлось поставить на окно в общем зале, так что теперь там целый день пахло жженым кофе.

Из-за перемен, вызванных ее приездом и ее же непростым характером, большинство парней ее невзлюбили. А женщины, число которых сводилось буквально к пяти, ее просто ненавидели. Между собой они аргументировали это как неприязнь к «зазнавшейся стерве», но Саре не нужно было даже подключать мозг, чтобы понять, что на самом деле такое отношение к ней вызвано ничем иным, как обыкновенной завистью.

Первое время над ней часто подшучивали, шептались за спиной. Кто-то пытался идти на контакт, но Робинс пресекала любые попытки наладить его. Ей было безразлично, что о ней думают те, кто привык целыми днями просиживать штаны за раскладыванием пасьянсов и ужираться пончиками с глазурью. Потом слова перешли в действия. В ее кабинете каждый день появлялись «приколы». Вот только они никогда не срабатывали: в те дни Робинс не появлялась на работе, а если и приходила, то сразу же попадала в кабинет капитана, откуда еще долго летела его ругань.

Лишь один раз розыгрыш полицейских сработал. Пакет муки, подвешенный над дверью, обрушился на нее белым вихрем. Сара ничего не сказала. Вычислила виновника за семь минут и сломала ему руку. Не специально, просто он неудачно упал после ее захвата. С тех пор козни прекратились.

Теперь же все кардинально изменилось. Дело о пропавшей собаке, вылившееся в спасение жизней троих человек, принесло ей уважение среди коллег. Уважение, от которого ей не делалось ни горячо, ни холодно.

Шериф села за компьютер и проверила почту. Ничего важного. Она открыла программу и принялась печатать рапорт, в котором подробно и четко излила все подробности своего расследования. Это ее работа, требующая отчетности. А последующие несколько часов заняла документация, которую она должна была вести на протяжении месяца, но к которой, по известным причинам, не притрагивалась.

Было уже за четыре часа утра, когда Сара выключила компьютер, надела куртку и, погасив свет, покинула кабинет. Дежурный дремал в своей коморке. Она не стала его будить, просто оставила записку с указанием точного времени своего ухода.

Детектив шла домой пешком. Холодный ночной ветер пробирал, но Сара не замечала этого. Она наслаждалась свежестью, впервые задумавшись о том, что могла больше никогда ее не почувствовать. Нет, она не боялась. Знала, что каждый день детектива может таить в себе опасность. Это был ее выбор. Ее жизненный путь.

Она шагала по длинной, прямой улице, растянувшейся почти на четыреста футов, когда увидела, что в такое время не спит не одна она. Небольшой желтый домик с зеленой крышей и двумя этажами решительно отличался от зажавших его с двух сторон серых пятиэтажек. Невообразимо каким образом он вообще смог вклиниться между ними, учитывая, что расстояние между стенами легко можно было бы измерить школьной линейкой. Там, возле почтового ящика было свалено множество картонных коробок, заклеенных скотчем. А рядом кто-то пытался затащить по самодельному пандусу одну из них, большую и явно тяжелую.

Шериф подошла ближе, наблюдая за безуспешными попытками незнакомца в капюшоне.

– Вам помочь?

Незнакомец обернулся и тут же отскочил. Коробка стремительно съехала вниз, прямо к ногам Сары.

– Ух, простите. Я думала, это будет НАМНОГО легче. – Незнакомец скинул с головы капюшон, открывая короткие иссиня-черные волосы, спускающиеся до мочек ушей, переливающиеся в свете фонаря, что терялся на фоне светлеющего неба. Рассветало.

Сара зажмурилась, отвернувшись. Ей в глаза агрессивно ударил люминесцентный оттенок ярко-красного цвета. На секунду ей показалось, будто кто-то плеснул перед ней кровью.

Но крови не было. Иссиня-черные волосы девушки резко переходили в выделяющуюся косую челку, спадавшую с левой стороны на лоб до правого глаза.

– Я только приехала и по глупости решила не платить грузчикам, чтобы они внесли все это в дом. Подумала, что сама справлюсь, ха-ха. – Она сконфуженно улыбнулась. – Чувствую себя полнейшей дурой.

– Почему Вы приехали ночью? Еще даже пяти нет.

– Вообще-то я собиралась приехать днем, но мне позвонили из фирмы грузоперевозок и сообщили, что вещи привезут раньше, чем планировалось. Так что мне пришлось бегом сесть на самолет и лететь сюда.

– Откуда?

– Финикс, Аризона. Только переехала. У вас такой серьезный тон. Вы что, из полиции? – Девушка пошутила, даже не догадываясь, насколько точным окажется ее предположение.

– Угадали, – она продемонстрировала удостоверение. – Сара Робинс. Детектив полиции.

– Подождите-ка, – незнакомка удивленно заморгала. – Робинс? Неужто Вы – тот самый Шериф Робинс, о котором тут все говорят? Воу, да Вы местная легенда! Только я почему-то думала…

– Что я мужчина? Знаю. Вы сказали, что только что переехали. Так, когда успели услышать обо мне?

– Пытаетесь поймать меня на вранье? Не выйдет, я слишком хорошо вру. – Девушка засмеялась. Сара никогда не слышала такого смеха. По крайней мере среди тех, с кем ей доводилось общаться. Он был искренним и… живым. – Я приезжала сюда пару недель назад, когда покупала этот дом. Его хотели снести и построить на этом месте то ли магазин, то ли что-то еще. Но внезапно передумали и выставили на продажу, представляете? Я влюбилась в него с первого взгляда. Да и по цене он был намного дешевле других вариантов.

– Почему Вы решили переехать сюда? Сдается мне, Финикс намного больше подходит для комфортной жизни. Здесь даже работы толком нет, не говоря уже о нехватке… Всего.

Девушка лишь развела руками, окинула загадочными золотисто-карими глазами пустынную улицу, утыканную невзрачными зданиями с редкими кустарниками и загромождающими дорогу пустыми машинами.

– Не знаю. Наверное, я просто устала от большого города. Эта вечная спешка, загазованный воздух и тысячи людей, которым нет до тебя никакого дела. Там всем все равно, кто ты такой, как у тебя дела, что на душе. Большим городом правят деньги, а если их нет – считай, ты и не живешь вовсе.

– У Вас не было работы?

– Была, конечно. Вообще-то, и сейчас есть. Я переводчик. Работаю в Интернете. Но когда работаешь сам по себе, то должен быть готов к тому, что иногда заказов может не быть. И деньги не такие уж большие. Поэтому я решила, что хочу уехать из вечной суеты куда-нибудь, где смогу от нее отдохнуть, а этот город показался мне отличным вариантом. Эм… А Ваше предложение все еще в силе? Насчет помощи.

– Конечно, мисс..?

– Точно, я не представилась. Вечно забываю о манерах. – Она протянула детективу руку. – Ме́редит Блауд, новая жительница этой улицы.

Подцепив коробку с двух сторон, они подняли ее по лестнице и затащили в дом. Коробка оказалась тяжелее, чем выглядела. Опустив ношу на пол, детектив выпрямилась и невольно вздрогнула. Прямо напротив двери в конце узкого коридора на нее смотрела Сара Робинс. Ее собственное отражение выглядело измотанным.

– Красивое, правда? – Мередит улыбнулась, заметив негодование женщины. – Я купила его в одной антикварной лавке неделю назад. Там, в Финиксе. Я случайно оказалась в том районе и даже не знала о существовании этой лавки. В ней работает очень милый старичок. Он рассказал мне, что когда-то это зеркало принадлежало королю одного маленького государства. Никто уже и не помнит, как оно называлось, но старик поведал мне легенду об этом зеркале. Хотите послушать?

Сара неуверенно кивнула. Скорее из вежливости, чем из интереса. Она не любила легенды. Не верила в магию и приписываемые вещам мистические свойства, считая все это шарлатанством. Но Мередит была так увлечена, говоря об обыкновенном зеркале.

– Много лет назад, когда все люди жили только на одном материке, существовало маленькое восточное королевство. Его жители очень любили своего короля, доброго и справедливого правителя. Но однажды старый король сильно заболел. Пришло время думать о том, кто займет трон.

– Похоже, этот старик наплел Вам лапши на уши. Это же типичная история из тех, что рассказывают на ночь маленьким детям.

– Сначала я тоже так подумала, но слушайте дальше. Имейте терпение, Шериф. Так вот, у короля не было детей, так что выбирать приходилось из доверенных лиц. Одним из них был камергер короля, который являлся главным претендентом на трон. Не знаю, правда, насколько это возможно. Может быть, продавец все выдумал. С каждым днем королю становилось все хуже и хуже. Это зеркало висело напротив кровати, и в нем он видел, как его жизнь угасает. И тогда в замок явился целитель. Он сотворил чудо и поднял короля на ноги. Народ ликовал. Но камергер так разозлился, что решил во что бы то ни стало получить трон. Он отравил короля. Тот умер в муках перед своим любимым зеркалом. Камергера короновали и поднесли ему это самое зеркало. Он любовался своим отражением, как вдруг почувствовал чьи-то руки на своей шее, а потом увидел в зеркале мертвенно бледное лицо покойного короля. «ПРЕДАТЕЛЬ!» – закричал призрак и утащил камергера в зазеркалье. Больше его никто не видел.

– И Вы в это верите? – Шериф скептически подняла бровь. – Это полнейший бред. Призрак, зазеркалье, королевство, название которого никто не помнит?

– Я и не говорила, что верю в это. Но зеркало очень красивое. Позолоченный орнамент с незатейливыми узорами, эти крохотные изображения каких-то богов. Ручная работа… – Мередит восторженно выдохнула. – Оно удивительное.

– Наверное. Главное – чтобы исполняло свою функцию.

Работа вместе пошла намного быстрее. Они занесли все коробки в дом всего за двадцать минут. Сара и сама не знала, почему вызвалась помочь. Она чувствовала накопившуюся усталость, однако совсем не хотела идти домой.

– Огромное спасибо за помощь!

Мередит внушала впечатление человека, который всегда улыбается. Всегда ищет что-то хорошее. Робинс была далека от такого мировоззрения. Она видела мир таким, каков он есть. Полным пороков, лжи и работы для детектива.

– Рада была помочь.

– М, я бы пригласила Вас выпить кофе, но кофемашину я еще не купила, а все кофейни наверняка еще закрыты… Но мне очень бы хотелось отблагодарить Вас.

– На самом деле, тут неподалеку есть круглосуточная забегаловка. Там подают кофе.

Она не собиралась этого говорить. Не собиралась идти с этой незнакомкой до закусочной за углом автосервиса. Не собиралась рассказывать о своей работе. Однако, иногда все бывает совсем не так, как планировалось.

– Ты шутишь?! Тебя несколько часов назад в своей лаборатории пытался растворить кислотой какой-то псих?!

Сара пожала плечами, неспешно делая несколько глотков отвратительного горького кофе. Она не должна была говорить об этом первой встречной. Но сказала. Глядя в эти золотисто-карие глаза невозможно было соврать. В зале сидели только они. Робинс поймала себя на мысли, что ей импонирует общество Мередит Блауд.

– На самом деле все началось с дела о пропаже собаки одного богатого ублюдка, который оказался тем еще извращенцем.

– Какой ужас. Как тебе вообще удается быть такой беспристрастной? – Переводчица подперла голову рукой. Ее кофе остался почти нетронутым. – Это очень опасная профессия. Неужели тебе совсем не страшно за свою жизнь?

– Я не говорила, что мне не страшно. Порой даже очень. В такие моменты чувствуешь, что твои кишки вот-вот выйдут наружу. Но я понимаю, что если не я, то никто. Никто не спасет девушку от маньяка-насильника. Никто не найдет убийцу отца пятерых детей. Никто и пальцем не пошевелит, чтобы выследить и остановить преступника. Именно поэтому я стала детективом. Чтобы защищать тех, кого больше некому защищать.

– А как же полиция? Ну, я имею в виду всех остальных полицейских. Они для этого и существуют, разве нет?

– Большинство полицейских, которых я знаю, – полные олухи. Единственное, что им можно доверить, – патрулировать улицы и молиться, чтобы ничего не произошло во время их смены. Они не способны раскрывать преступления. А главная их проблема – неумение слушать.

Сара вернулась домой в шестом часу утра и сразу же завалилась спать. Отвратительный кофе ее ни капли не взбодрил. Почти сутки без сна давали о себе знать. Она проспала восемь часов и проснулась от шума на улице. Бригада ремонтников чинила покосившийся рекламный щит. Робинс нехотя встала.

После позднего завтрака, состоявшего из чашки правильно сваренного и намного более вкусного кофе и тоста, детектив вышла из дома и пешком отправилась в бар. Дайка должны были выписать этим утром. Она не надеялась, что встретит его на работе. В конце концов, он пережил сильное потрясение, так что вполне мог рассчитывать на выходной. Сара спустилась по лестнице вниз и вошла в вечно душное круглосуточное заведение. Людей было немного, но любителей выпить посреди дня в воскресенье оказалось больше, чем она ожидала. В зале играла песня Элтона Джона «Sacrifice».

За барной стойкой стоял тот, кто только что выписался из больницы, так как пережил сильное потрясение.

– Шериф! – Дайк широко улыбнулся и отставил в сторону бокал. – Не думал, что Вы зайдете. Как Вы себя чувствуете? Мне сказали, Вы не захотели оставаться в больнице.

– Я в порядке. Почему ты вышел на работу?

– Ну, я подумал, так будет проще… Меня все еще немного трясет, когда я вспоминаю о вчерашнем. А здесь нет времени думать об этом. Да и мне нужны деньги, чтобы оплачивать квартиру.

– Ты спас мне жизнь. Я у тебя в долгу.

– Бросьте, я просто… – Песня сменилась. – Эй, это же Алан Джексон «Remember When»! Он мой любимый исполнитель.

Дайк вдруг покраснел. Сара подумала, что ему резко стало плохо и уже собиралась предложить помощь, но тут он заговорил:

– А… Шериф?

– Что такое?

– Может… Э… Вы согласились бы… Ну… – Он неловко отвел глаза, вжав голову в плечи. – Потанцевать… Со мной?

Такого женщина не ожидала. Она не любила танцевать. Ни здесь. Ни с ним. Ни с кем-либо еще. Но она не могла отказать. Чувствовала, что не может.

– Ладно, – из ее груди вырвался тяжелый вздох. – Ладно, Дайк. Веди.

Парень явно не ожидал, что она согласится. Его лицо расцвело, глаза засияли. Он быстро скинул фартук и вылетел из-за стойки. Протянул ей руку. Его ладонь вспотела от волнения. Они вышли на танцпол. Она видела, как он растерялся. По всей видимости, ему ранее не доводилось никого приглашать на танец.

Сара положила его руки себе на талию, а сама коснулась его плеч. Они медленно двинулись в такт музыке. Песня была прекрасная. Полная эмоций и искренних чувств. Голос исполнителя, способный унести далеко-далеко. Мелодия, казалось, действительно унесла Дайка из этого мира. Они танцевали, а Робинс чувствовала на себе его взгляд. Взгляд человека, влюбленного по уши.

Они были почти одного роста. Шериф чуть выше, но это не мешало. Дайк выглядел счастливым. Но Сара чувствовала напряжение. Свое, не его. Предчувствие, что что-то должно произойти, не оставляло ее. Как бы сильно она ни надеялась, что все обойдется, ощущение неизбежного сковывало тело.

Песня подходила к завершению. Последние слова Алана Джексона призывали помнить.

Она почувствовала, как накаляется обстановка. Видела, как Дайк, закрыв глаза, медленно приближался к ее лицу. Он улетел в свои мечты и совсем забыл о реальности. Ей пришлось вернуть его на землю.

– Стоп, – резко бросила она, решительно отстранив его за плечи. – Дайк, ты милый парень, правда. И ты обязательно найдешь себе хорошую девушку. Но это буду не я.

– Но…

– Я не ищу отношений. Да, ты спас мне жизнь. И я благодарна тебе. Но не настолько, чтобы давать тебе ложную надежду. Прости.

Он отстранился, опустил голову. Она все еще держала его за плечи и чувствовала его дрожь. Она не хотела разбивать ему сердце. Но должна была. Так было правильно.

Робинс вернулась домой и закурила сигарету, выйдя на балкон. Она не чувствовала вины. Не считала себя ужасным человеком. Дайк рано или поздно все поймет. Жизнь продолжается.

Следующие пару недель Сара посвятила бумажной работе в участке. Выполнила все оставшиеся поручения на этот и следующий месяцы. Дэйв был рад, что она взяла себя в руки, но боялся, что все станет, как прежде, как только она со всем разберется. Жизнь этого города, всколыхнутая произошедшим, постепенно вернется на круги своя, и для Шерифа вновь не будет дел.

Она и сама думала об этом. Что, если на этом все и закончится? Дело Гротли увлекло ее, как было всегда, стоило ей напасть на след. А теперь нераскрытых дел не осталось. Перед ней снова возник город, в котором ничего не происходит.

– Ты слышала? Мэр города решил провести аукцион на базе AIN. О, это же сегодня! Вечер будет вести Майкл Хэнкстон. – Мередит продемонстрировала экран своего телефона, где высвечивалась электронная версия афиши аукциона.

«Art is near» – галерея современного искусства, созданная в начале двадцать первого века Томом Тайкролом. Это место часто использовали для подобных вечеров. Директор галереи не мог себе позволить отказаться от любых предложений, способных принести деньги. AIN вечно находилась на грани закрытия, но каким-то чудом до сих пор избегала этой участи.

– Кто он? – Сара жевала картофель фри. Возникшее на экране телефона лицо смуглого мужчины с белыми зубами, оскаленными в улыбке, ее мало интересовало.

– Если не ошибаюсь, он ведет какое-то ток-шоу на местном телевидении. – Девушка пожала плечами и продолжила просматривать запись на стене в Facebook. – Хей, там будет бесплатное шампанское и креветки.

Они сидели в закусочной «Your sweet corner». Шериф курила на улице возле полицейского участка, когда случайно заметила Мередит Блауд на другой стороне дороги. Она ждала автобус. В итоге они решили вместе пойти пообедать.

– Ну так что? Не хочешь сходить туда и посмотреть? – Блауд отправила в рот помидор из салата.

– Я не очень-то люблю общественные места.

– Да брось, я уверена, там будет что-нибудь интересное. Ну же, не ломайся. Нужно иногда выбираться из своего панциря.

– А если меня все устраивает? Мой панцирь.

– Только потому, что ты никогда не видела мира за его пределами.

Галерея AIN включала в себя все черты, присущие хорошей галерее. Роскошная обстановка, большие залы, хорошо обученный персонал. И это было второй причиной, по которой это место находилось в финансовом упадке. Содержание такого объекта обходилось недешево, а картины, вывешенные в залах, не привлекали к себе внимания помешанных на искусстве богачей. Посещаемость галереи также страдала. Большинство жителей города либо не интересовались современным творчеством, либо не имели денег, чтобы понять, интересует их такое творчество или нет. Только на подобных мероприятиях AIN и держалась вот уже на протяжении почти двенадцати лет.

– Терпеть не могу эти сборища. – Сара залпом опустошила один из поданных официантом в бабочке фужеров с шампанским, взяла второй. – Напомни, почему я вообще согласилась сюда прийти?

– Цитирую: «Если я соглашусь пойти туда, ты перестанешь таскать мою картошку?» – Блауд хихикнула. – Ох, Шериф, тебя так легко обвести вокруг пальца.

Мередит придавала этому вечеру большее значение, чем детектив. Классическое черное платье, обтягивающее фигуру, и туфли на каблуках подчеркивали ее женственность, а яркий элемент прически выделял из толпы. Она выглядела изящно. В отличие от Сары, которая решила не заморачиваться и пришла в своей кожаной куртке и джинсах. Робинс не входила в число тех, кто продумывает мельчайшие детали своих нарядов и подбирает новый образ к каждому событию в жизни.

– До начала аукциона еще полчаса. Можно пока с кем-нибудь познакомиться, поговорить.

– Стой, куда ты? – Сара поймала ее за локоть. – Ты просто так возьмешь и бросишь меня?

– А ты точно детектив? Или тебя на расследования всегда за руку водят? – Девушка засмеялась. Она накрыла руку Робинс своей. – Успокойся, это всего лишь аукцион. Большинство гостей здесь – обычные люди, как мы с тобой. То есть те, кто купился на бесплатные закуски и выпивку.

Блауд подмигнула ей со своей легкой улыбкой и пошла к небольшой группке людей, стоящих кругом и что-то обсуждающих. Сара наблюдала за тем, как легко ей удалось влиться в их компанию. Уже через мгновение девушка непринужденно рассказывала им о чем-то, слегка покачивая в руке бокал.

Шериф вздохнула и обернулась. Она и не заметила, что все это время стояла возле фуршетного стола. Сборище народа, претворяющегося «светским обществом» отбивало аппетит. Она прислонилась спиной к колонне, сунув руки в карманы.

– Чувствуете себя не в своей тарелке?

Рядом с ней стоял мужчина во фраке с бабочкой. Детектив невольно отметила, как вьются короткие волоски его черной бороды. Растительность на лице делала его визуально старше, но это играло явно не в его пользу. Обилие блестящего на волосах геля сразу навевало мысли о желании скрыть признаки облысения.

– Я привыкла к другим видам… времяпрепровождения. – Она сделала глоток шампанского.

– О, а вот я обожаю такие вечера. – Мужчина сделал широкий жест свободной от фужера рукой. – Я был на каждом мероприятии в этой галерее и, признаться, никогда не видел Вас прежде. С кем имею честь говорить?

Робинс проигнорировала его вопрос. У нее не было никакого желания представляться, да и в продолжении разговора она не видела смысла. А вот мужчина, напротив, был настроен на беседу.

– Ах, да, если хочешь, чтобы тебе представились, назовись первым. – Он протянул ей свою грубую широкую руку с серебряным кольцом на указательном пальце. – Алан Хиггинс. Был бы рад увидеть Вас в нашей церкви.

– Вы священнослужитель?

– Именно так. Я патриарх.

– И что Святой отец делает на аукционе?

– Мы же с Вами не в каменном веке живем, – он сдержанно хохотнул. – Я считаю, что в посещении мирских мероприятий нет ничего зазорного. Это отличная возможность познакомиться с новыми людьми, пригласить их на свидание с Господом. Вот Вы, например, ни в чем не хотели бы исповедаться? Я чувствую исходящую от Вас тяжесть.

– Я в это не верю.

– Очень жаль. Очищение помогает. Я лично знаком с людьми, которые изменились после посещения церкви и исповеди до неузнаваемости. Разумеется, в лучшую сторону. Людей часто мучают их грехи, и это мешает им жить. Я же могу эти грехи отпустить. Поверьте, Вы почувствуете облегчение.

– Если я скажу, что подумаю, Вы оставите меня в покое?

– Я понял Ваш намек. Но прежде, чем уйти, я все же скажу это еще раз: буду рад увидеть Вас в нашей церкви.

Сара неспешно бродила по периметру зала, вблизи колонн, осматриваясь и наблюдая за людьми. Она не могла дождаться, когда все это закончится, а аукцион тем временем еще даже не начался. Время шло до жути медленно.

Она остановилась у края стола, рассматривая торчащую из квадратного стаканчика-креманки шпажку с утопленной в соусе табаско крупной креветкой.

– Ты должна пойти в полицию! – Сара невольно насторожилась, услышав тихий шепот в паре метрах от себя. Она притворилась, что ничего не слышит, изучая блестящие вилки на фоне белой скатерти. – Это же вопиющее богохульство! И от кого? От Святого отца!

– Тише ты! Может, все не так уж и плохо? Он же как никак отпускает грехи…

– Ты его защищаешь? После того, что он сделал?! Алан Хиггинс должен быть наказан, и ты это знаешь!

– Замолчи!

Две молодые женщины резко затихли, когда к ним подошел мужчина, ранее представившийся Саре как упомянутый ими Алан Хиггинс. Он радушно улыбался, отвесил женщинам пару комплиментов и пошел дальше, направляясь к небольшой компании мужчин.

– Чертов ублюдок, – процедила одна из говоривших, блондинка в красном платье. – И как его только земля носит.

– В чем дело? – Шериф не выдержала, подошла. Говорила достаточно тихо, чтобы никто не услышал их разговора. – Что не так с Хиггинсом?

– Не только с ним. Вся их церковь… – начала было блондинка, но подруга одернула ее за руку.

– Н-ничего, все в порядке. – Вторая женщина, брюнетка в синем платье, натянуто улыбнулась.

– А Вы, собственно, кто такая и почему подслушиваете чужие разговоры? – Первая женщина уперла руки в бока.

– Детектив Робинс, полиция. – Сара продемонстрировала удостоверение и снова спрятала его во внутреннем кармане. – Я хочу помочь.

– Мы же сказали, все хорошо. – Брюнетка взяла подругу за руку и потянула прочь. – Пойдем, Беатрис.

– Да, я сейчас тебя догоню, только возьму еще пару этих тарталеток. – Блондинка потянулась за тарелкой и тихо добавила: – В туалете через три минуты.

Она быстро закинула на тарелку закуски и отправилась следом за женщиной в синем платье.

Ровно через три минуты Шериф открыла дверь женского туалета. Беатрис стояла возле раковин со скрещенными под грудью руками. Она выглядела нервной.

– Закройте дверь, чтобы никто не вошел.

Сара зашла и заперла дверь на защелку.

– Я слышала о детективе Робинс. Это же Вас называют Шерифом, верно? Только Вы можете помочь моей подруге и всем женщинам в этой паршивой церкви!

– Успокойтесь и расскажите мне все по порядку.

– Хорошо. Все началось несколько месяцев назад. Хельга, моя подруга, Вы видели ее в зале, решила попробовать сходить в церковь, очиститься. Она никогда не была особо верующей, но тогда в ее жизни настал сложный период, она подумала, что хуже от этого точно не станет. И сначала все шло хорошо, ей понравилось, и она стала посещать службы каждую неделю. Но однажды она вернулась домой в слезах. В тот день я присматривала за ее сыном, ему три года. Ее муж умер от сердечного приступа год назад, так что иногда я помогаю ей с ребенком. Я спросила, в чем дело, а она ничего не могла ответить, только рыдала. Мне удалось ее успокоить только после того, как я сходила в аптеку за успокоительным. Она доверилась мне и рассказала, что после службы подошла к Святому отцу, к этому поганцу Алану Хиггинсу, и попросила исповедаться. Он напоил ее какой-то дрянью, от которой у нее закружилась голова. Он сказал, что это нормально, а когда она перестала понимать, что происходит, заставил ее раздеться, якобы под предлогом «обряда для исповеди». Я, конечно, никогда не была в церкви, но мне кажется, это НЕнормально. Она не помнит, что происходило потом, но очнулась она на полу комнаты для исповедей совершенно голая, а этот извращенец сидел рядом на стуле и гладил бороду. Даже представить страшно, что он с ней там делал!

– Почему она не обратилась в полицию?

– Я пыталась ее убедить сделать это, но он откуда-то взял запись того, что они там делали и пригрозил, что если она кому-либо расскажет об этом, то запись попадет в Сеть со всеми вытекающими последствиями. Поймите, она работает представителем в солидной фирме и не может позволить, чтобы что-то подмочило ее репутацию.

– Понимаю. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам. Обещаю.

– Где ты была? Аукцион вот-вот начнется! – Мередит взяла ее за руку и потащила к расставленным в центре зала перед небольшой сценой стульям.

Они заняли места позади, так как не имели цели ничего купить. Людей собралось много, но лишь меньшая часть имела при себе таблички с номерами. Большинство приходило на такие вечера «чисто посмотреть».

– Добрый вечер, дамы и господа! – На сцене появился Майкл Хэнкстон. Он демонстративно провел рукой по приглаженным назад черным волосам и ослепительно улыбнулся, демонстрируя работу своего дантиста. – Рад приветствовать всех вас на этом вечере. Вечере аукциона.

Он растягивал слова, жестикулировал руками. Очередной позер с ТВ с плохой актерской игрой.

– И этот тип серьезно кому-то нравится? – Робинс мельком глянула на Мередит. Ее лицо оставалось нейтральным.

– Ну, он вроде неплохой ведущий. Люди его знают. Большинство, то бишь общество, чаще всего ничего не смыслит в том, что «хорошо», а что «полная хрень». Общество диктует правила, а каждому отдельному индивиду приходится им следовать. Это система, Сара. Не пытайся ее понять.

– И наш первый лот… – Майкл Хэнкстон выдержал паузу, пока на сцену вносили ящик, накрытый красной тканью. Он ловко сдернул тряпку. – Маска древнего африканского народа, существовавшего несколько сотен лет назад!

– Система? И ты считаешь такую систему хорошей? – Детектив нахмурилась, пытаясь понять, о чем думает эта девушка. – Разве не из-за той же самой системы сотни «не таких» людей кончают с собой каждый чертов день?

– Я не говорила, что считаю ее хорошей. Но что изменится от того, если я скажу, что система давно изжила себя и больше не должна диктовать нам, как жить? Ничего. Потому что система будет существовать до тех пор, пока общество не решит иначе. А все, кто не согласен, «не такие», как ты выразилась, находят из нее выход. Каждый по-своему.

– Суицид – не выход.

– В твоем видении мира – нет. А в чьем-то еще – да. Боже мой, Сара, мы все еще говорим о ведущем ТВ-шоу маленького городка, вроде этого? – Мередит тихо засмеялась. – Правильно я понимаю, что ты против системы?

– Да.

– А вот и нет. Ты – полицейский. Полицейская? Поли… Не суть. Ты работаешь на систему. И, хочешь ты того или нет, ты защищаешь ее от всякого, кто пытается идти против течения. Взять хотя бы историю, которую ты мне рассказывала. С тем психом-профессором с кислотой. Ты пыталась его остановить…

– Потому что он был преступником.

– Преступником? Разве? И в чем же заключалось его преступление?

– Он убивал людей, мать твою.

– Он пытался спасти человечество. Искал способ излечить болезни, от которых никто до сих пор не нашел лекарства.

– Ценой жизней невинных людей? Абсурд.

– Именно. Ты смотришь на ситуацию с точки зрения закона. Закон зиждется на морали. Той же самой морали, которая помешала инвесторам, которых так трепетно искал ученый, понять, насколько ценными могли бы стать его открытия. Морали, которая запрещает использовать трупы для разработки лекарств. Что ему еще оставалось, если весь мир от него отвернулся?

– Он мог красть трупы из моргов. Но он предпочел убивать живых.

– Такова была его идеология, не вписывающаяся в систему. Теперь ты понимаешь, что… ЕТИТЬ ТВОЮ ЗА НОГУ, ЧТО ЭТО?!

Сара уставилась на очередной прозрачный ящик на столе ведущего. На бархатной подушке за стеклом лежал топор. Выполненный в стиле крыла летучей мыши, оплетенный коваными узорами, с клеймом в виде змеиного глаза. Лакированная рукоять, обвитая вырезанными в дереве узорами, отражала свет ламп.

– Сплав вольфрама и осмия, хромированное лезвие единственного в мире, уникального топора, выкованного неизвестным ремесленником. О возрасте этого удивительного инструмента по сей день ходят жаркие споры. И кто-то из вас сегодня может стать его обладателем! Начальная цена – пять сотен долларов!

– Тысяча! – Мередит вскинула руку вверх. Ее глаза горели.

– Две тысячи! – Кто-то из впереди сидящих легко перебил ее цену, а дальше обстановка лишь продолжала накаляться. – Три пятьсот! Пять тысяч! Семь!

– Восемь тысяч! – Мередит не хотела отступать.

В итоге единственный в мире уникальный топор был продан за одиннадцать тысяч семьсот восемьдесят четыре доллара какому-то старику в инвалидном кресле. Аукцион как-то резко утратил свой смысл. Мередит предложила уйти.

– Зачем тебе вообще понадобился этот топор? – Сара выдохнула в воздух облачко пара. Температура на улице внезапно упала с наступлением ночи. – Ты готова была отдать за него восемь тысяч?

– Вообще-то у меня и денег таких нет. – Хихикнула девушка, обхватив плечи руками и поежившись от холода. Куртка, любезно отданная Шерифом, не спасала. – Было глупо надеяться, что мне удастся его купить.

– Тогда почему ты повышала ставку?

– Мой отец был лесорубом. Только не смейся.

– И в мыслях не было.

– Точно, ты же никогда не улыбаешься. Интересно, почему?

– Мои лицевые мышцы парализовало на задании. Что там с твоим отцом?

– Он… погиб. – Мередит опустила взгляд.

Они шли по безлюдной улице. Холод пробирал насквозь, пронзая легкие, сковывая конечности. Кончик носа и уши неприятно покалывало.

– Знаешь, какая профессия часто попадает на первые три места в списках самых опасных профессий? – Их глаза встретились. Карее золото и серый дым.

– Лесоруб.

– Да… Я подумала, ему бы понравился тот топор. Хотя, он скорее декоративный. Было бы жалко портить его о грубую древесину. Теперь он, наверное, украсит стену того старикашки. Возможно, он повесит его над камином. Если, конечно, у него есть камин. Или над телевизором. Нет, это неудачное место. Лучше представлю, что камин у него все-таки есть.

Пару дней Сара Робинс собирала информацию о местной церкви. Похвастаться было нечем. В Интернете о ней практически ничего не писали. Равно как и о пасторе или патриархе (или кем бы он ни был), Алане Хиггинсе. Все, что ей удалось найти, – его биографию и их официальный сайт. Тогда она решила пройтись по местам скопления людей и поспрашивать вживую. Ей удалось найти прихожан, входящих в эту церковь. Все они, как один, говорили одно и тоже: какой прекрасный и милый человек Ален Хиггинс. Но Шериф чувствовала неискренность в их словах. Что-то или кто-то в этой церкви заставлял людей молчать.

Воскресенье. Сара стояла перед входом в церковь Святых деяний. Она постаралась подобрать наряд, максимально подходящий для такого места – черные зауженные брюки и светлую блузу. Не слишком привычная для нее одежда, но она должна была выглядеть как человек, пришедший на «очищение» перед Богом.

– Кого я вижу! Та самая леди с аукциона, что решила скрыть от меня свое имя. – Алан Хиггинс возник у нее за спиной совершенно неожиданно, но не застал ее врасплох. Сара обернулась. Он был облачен в церковную одежду.

– Простите мне мою грубость. – Она соединила пальцы опущенных рук в замок и смиренно потупила взгляд в землю. – Я сама не своя в последнее время. Мне снятся кошмары, из-за которых я боюсь ложиться спать по ночам. Я надеялась, что Вы сможете мне помочь, Святой отец.

– Вы правильно сделали, что пришли сюда, голубушка. Никогда не стоит пренебрегать помощью Господа. Так, как я могу к Вам обращаться?

– Меня зовут Кэтрин Барретт.

– Очень хорошо, Кэтрин. Идем внутрь, месса скоро начнется. А после ты сможешь остаться и исповедоваться, дитя мое.

Сара была в церкви всего несколько раз за свою жизнь и только по долгу службы. Она никогда не верила в Бога. Не хотела полагаться на кого-то, чье существование невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Она давно для себя решила, что может полагаться только на себя.

Сегодня церковь была полна прихожан. Обычные люди, которых можно встретить на улице, не думая о том, что каждое воскресенье они собираются в маленьком зале перед крестом на стене, слушают проповеди и молятся. Она не понимала этого. Но уважала право людей на это.

Месса ее не интересовала. Алан Хиггинс казался обыкновенным пастором, читающим Догмат о непорочном зачатии девы Марии и о её телесном вознесении. Символично, учитывая, какие слухи ходят о Хиггинсе.

Детектив села в заднем ряду. Ее взгляд скользил по присутствующим, церковным стенам, кресту с изображением Иисуса. Она чувствовала себя неуютно в таком месте. Она никогда не бывала в обществе сразу стольких религиозных людей. Месса казалась до ужаса долгой.

Сара не заметила, как погрузилась в свои мысли. Она думала о церкви. О Хиггинсе. И о том, доверие скольких людей он обманул и продолжал обманывать ежедневно. Очнулась она лишь тогда, когда кто-то по неловкости задел ее колено, когда покидал скамью после прочитанной молитвы. Месса закончилась. Паства медленно рассасывалась. Она наблюдала за тем, как верующие один за другим разъединяют ладони, встают и медленно плывут к выходу, наверное, чувствуя облегчение или что-то другое. Что-то, чего она сама познать не смогла.

Алан Хиггинс прятал Библию до следующего раза, попутно разговаривая с кем-то из прихожан. Заметив Сару, он улыбнулся.

– А, Кэтрин, – обратился он к ней, когда прихожанин ушел. – Как тебе месса? Все мы стали чуточку ближе к Господу.

– Да, несомненно. – Шериф пыталась вспомнить хоть что-то из того, что происходило во время службы. – Это было очень интересно. Я бы хотела исповедаться, чтобы точно запомнить этот день надолго.

– Прекрасно! Иди за мной, дочь моя.

Алан Хиггинс провел ее в небольшую кабинку, больше похожую на крохотную комнату. Вход в нее был скрыт от чужих глаз занавеской. Убранство исповедальни выглядело скудным. Два стула – единственная присутствующая там мебель, не считая маленькой тумбы со стоящим на нем графином из темного стекла, заткнутого пробкой, и бокала. Мужчина сел на стул, что стоял у стены. За его спиной на ней висел крест.

– Садись, Кэтрин, и расскажи мне все, что тебя гложет.

Сара села. Ее взгляд был прикован к глазам распятого Иисуса.

– Мне снятся кошмары. Разные. Я подумала, что это может быть из-за моих грехов. Я часто позволяю своим слабостям взять надо мной верх.

– Хм, сложный случай, – загадочно протянул Хиггинс. Он откупорил графин и налил в стакан темную, пахнущую ладаном жидкость. – Вот, выпей это, чтобы говорить было легче.

– Что это? – Робинс нахмурилась. Крест все время притягивал ее взгляд.

– Особый чай. Он поможет тебе расслабиться и говорить искренне.

– Вы даете его всем исповедующимся?

– Разумеется, нет. Только тем, кому трудно открыться.

Она поднесла стакан к губам, понюхала, улавливая исходящий от «чая» странный аромат. Да, это именно то, о чем она подумала. Никакой ладан не мог скрыть этот запах. Притворившись, что сделала глоток, Сара отставила бокал в сторону.

– Думаю, этого будет достааа…

Ее глаза начали закрываться. Голова потяжелела, опустилась на грудь.

– Вот так. А теперь давай снимем это с тебя. Покажи мне свое прекрасное тело. Я помогу тебе очиститься.

Она слышала, как он встает, приближается к ней. Почувствовала его тяжелую руку на своем плече, его пальцы на грудной клетке. То, как они расстегивают пуговицы ее блузы.

Она схватила его руку прежде, чем он успел расстегнуть еще хоть одну. Схватила, сжала до боли в пальцах, и засадила кулаком по наглой «святой» морде. Мужчина сдавленно крякнул, отлетел назад, напоролся спиной на стул. Наручники защелкнулись на его запястьях прежде, чем он успел очухаться.

– Алан Хиггинс, Вы арестованы по подозрению в совершении насильственных действий по отношению к Вашим прихожанам.

– Что? Как ты..?! – рявкнул он, рванулся и попытался встать. Сара толчком усадила его обратно. – Да кто ты вообще такая?! У тебя нет права арестовывать меня!

– Детектив Робинс, полиция. – Она выставила перед его лицом удостоверение. – У меня есть право Вас арестовать. А вот у Вас нет никаких прав, которые бы позволяли насиловать женщин, приходящих к Вам на исповедь.

– Я никого не насиловал! У тебя нет доказательств!

– Неужели? Думаю, скрытая камера говорит об обратном. – Она кивком указала на крест. В глазах Иисуса поблескивал на свету крохотный объектив.

– Отличная работа, Роббинс. – Дэйв похлопал ее по плечу. Алан Хиггинс сидел в полицейской машине. Он долго плевался проклятиями отнюдь не церковного характера. – Как ты вообще узнала о том, что здесь происходит? Не знал, что ты католичка.

– Я не католичка. Не верю. – Она пожала плечами. – Просто получила наводку от одной из жертв этого… человека. А вывести его на чистую воду было проще простого. Он пытался напоить меня LS-1.

– Серьезно? Где он вообще его достал? Его производство давно прикрыли. Сразу после того, как… Ну, ты знаешь.

– Да. Но найти и изъять все до последнего пакета так и не смогли. Вероятно, он сможет вывести нас на след поставщика этой дряни. Придется его допросить. Вы изъяли материалы с камеры?

– Изъяли. И сейчас мои парни обыскивают его дом. Они уже взломали его компьютер и нашли записи «исповедей». Ему следовало зашифровать их. Или хотя бы не держать пароль от компьютера на стикере, приклеенном к монитору.

– О Боже… Священник насиловал прихожанок? – Мередит невольно прикрыла рот рукой. – Это ужасно! А ты снова бросилась на амбразуру. Почему ты не взяла с собой кого-нибудь из полицейских, кто мог бы тебя прикрыть?

– Двое привлекли бы намного больше внимания. И я работаю одна. Кроме того, Алан Хиггинс – дилетант. Он не опаснее комара, если его вовремя прихлопнуть и не позволить укусить себя.

Они шли рядом. Просто прогуливались по улице, случайно столкнувшись в магазине. Такие встречи происходили все чаще. Но Сара была не против. Рядом с Мередит она чувствовала себя странно. Эта девушка разительно отличалась от ее старых друзей из Нью-Йорка и от Дэйва Джонсона. Она не была обременена тяготами работы или семьи, всегда слушала и знала, что сказать. Умела заполнить неловкое молчание, когда в голову уже ничего не шло. Но даже просто идти рядом было… приятно. Словно Сара впервые встретила человека, которого хотела считать другом. Человека, к которому не испытывала своего врожденного недоверия.

– Ты всегда сравниваешь людей с насекомыми? – Мередит усмехнулась. – Сара, хоть ты и говоришь так, но все же будь осторожна в следующий раз. Даже если твой противник выглядит безобидным, нельзя терять бдительность.

– Откуда ты это взяла? Боевиков насмотрелась?

– Не-а, комиксы. – Она улыбнулась и, подмигнув Шерифу, побежала вперед.

– Алан Хиггинс раскололся. Мы задержали наркодилера. Теперь им обоим светит суд и тюремный срок. – Дэйв выкладывал на стол сэндвичи из термосумки. Сара долго отказывалась идти на ланч, так что Джонсон решил устроить его прямо в ее кабинете. Его жена, Элизабет, приготовила целую кучу еды и наказала, чтобы он непременно накормил ею Шерифа. В конце концов Робинс сдалась. – Надеюсь, больше никто не будет распространять здесь эту дрянь.

– Он сказал, где брал его? – Детектив откусила сэндвич с курицей. Она не ела ничего вкуснее за последние дни.

– Да, но тебе это не понравится.

– Говори.

– Он заявил, что коробки с LS-1 ему просто оставляли под дверью, а деньги он переводил на анонимный счет. Мы проверили его не детекторе лжи. И операции по карте подтверждают его слова. Он ничего не знает.

Сара и не надеялась на большее. Очередной тупик и пелена неизвестности вокруг «лиловой самбуки».

***

– Шериф, Вы устали… Что Вас мучит?.. Забудьтесь… Останьтесь здесь…. Шериф…

Свет огромной полной луны заливал ветхий бревенчатый дом, стоящий у самой кромки воды. Такой же ветхий крохотный причал. Зловещий скрежет старого флюгера на крыше. Она вошла внутрь, ступая по скрипучим доскам, прошла в центр комнаты. Позади захлопнулась дверь, обрушив на голову пыль и штукатурку. Лунные лучи разрезали темноту.

Она пошла вперед, к дверному разъему, ведущему в другую комнату. Шла и не могла дойти. Проход отдалялся с каждым ее шагом. Она побежала. Так быстро, как только могла. Медленно проход стал приближаться. Она влетела в него и затормозила перед стоящим у стены человеком. Она не узнала его скрытое во мраке лицо. Но видела револьвер в согнутой руке, приставленный к виску.

– Тик-так… Тик-так… Всех спасти, увы, никак… Заходи скорее в дом… Кто висит там над столом?..

Она услышала треск. Повернула голову и увидела в углу раскачивающееся в петле под потолком тело.

Прогремел выстрел.

***

Сердце бешено колотилось. Тяжело дыша, Сара пыталась выкинуть из головы вид разлетевшихся по деревянной комнате ошметков человеческого мозга.

Прошло несколько недель с тех пор, как она расследовала дело Гротли. Ее не отпускали жуткие сны. Они выглядели реальными, словно все происходило наяву. И страх, что она испытывала, был настоящим.

На дворе стояла глубокая ночь. Она чувствовала дикое желание закурить. Вышла на балкон и зажгла сигарету. Легкий дымок взвился в воздух. Длинная затяжка. Легкие наполнились дымом. Робинс чувствовала, как расслабляется каждая клетка ее тела.

Ночной город уже не играл огнями. Это не Нью-Йорк, где жизнь бурлит круглые сутки. Здесь люди не привыкли к шумным тусовкам до утра, потому что нет таких заведений, где они могли бы веселиться. Подростки чаще всего устраивали вечеринки в квартирах или загородных домах, а взрослым не было ничего дороже очередного бокальчика в местном баре. Этот город существовал в каком-то своем мире, который Сара не понимала.

Она смирилась. Не могла не смириться. Знала, что ее жизнь уже не станет прежней. Она должна научиться жить заново и не строить ложных надежд.

Лежащий на подоконнике телефон зазвонил. Определитель высветил имя.

«Дэйв? Так рано?» – подумала она и смахнула пепел с сигареты. Отвечать не хотелось. Не хотелось портить эту ночь. Этот холодный воздух. Звездное небо. Дым. И очередную затяжку.

– Слушаю.

– Центральный банк. Приезжай. Ты должна это увидеть. – Суровый голос Дэйва звучал еще более хрипло, чем обычно. Он был встревожен.

– В чем дело?

– Долго объяснять. Поднимай свой зад и двигай сюда. У тебя десять минут.

Капитан повесил трубку. Сара еще долго смотрела на потемневший экран, пока тлела сигарета.

Она подъехала к Центральному банку на круглосуточном такси. Садиться на руль ей не хотелось. Отдав водителю двадцатку и проигнорировав вопрос «Что случилось?», она направилась к огражденному желтой лентой участку улицы. У края здания возвышалась огромная фигура, от которой почти непрерывным столбом валил едкий темный дым.

– Ты дымишь, как паровоз, – поздоровалась она.

Капитан развернулся к ней четким, отточенным военным движением. В зубах он сжимал кубинскую сигару. Подарок Элизабет.

Дэйв никогда не курил. Разве только в исключительных случаях, когда дела оказывались совсем плохи. Они смотрели друг на друга. Такой тяжести в его глазах она прежде не видела.

Мужчина ничего не сказал. Только кивнул на широкий переулок между Центральным банком и жилой пятиэтажкой. Сара чувствовала, как тяжелеют ноги. Она медленно подошла, свернула за угол, приподняв ограждающую ленту. И оцепенела.

Ужас смешался с кровью и пылью. Стеклянные глаза. Крик, застывший на губах.

Кровь. Кровь. Кровь.

Весь переулок был залит алой кровью.

На земле лежал на животе мужчина. Его костюм был изодран, чуть в стороне валялись разбитые очки в прямоугольной оправе. Руки и ноги были заломаны назад под неестественным углом, голова развёрнута на сто восемьдесят градусов. Словно кто-то пытался переделать его тело и заставить ходить в обратную сторону. Из мест переломов четко виднелись белые кости. Лицо исказило выражение дикого, животного ужаса. Щеки, ещё мокрые от слёз, осунулись. Серые глаза смотрели в никуда. Стало ясно одно: он видел своего убийцу.

В его спине зияли несколько глубоких ран. Сара присмотрелась, напрягая зрение. В них что-то блестело. Достав из внутреннего кармана куртки перчатки, детектив приблизилась. Присела, с трудом сумев не наступить в свежую кровавую лужу. С помощью пинцета ей удалось извлечь из раны крошечный сверкающий осколок.

– Стекло. Или что-то на него похожее.

– Мы нашли пистолет возле мусорного бака, вон там. – Дэйв кивком указал на контейнеры возле стены позади банка. – Glock 17. При себе у жертвы было извещение об отказе в кредите и ключи от квартиры. Это все.

– Извещение? – Сара покосилась на полицейского с фотоаппаратом. Он суетился вокруг, снимая место преступления. – Проверьте его кредитную историю и сведения о доходах.

– Зачем? Ты считаешь, это похоже на ограбление? Сомневаюсь, что обычный бандит стал бы так изгаляться над телом.

– Это не бандит. Больше похоже на месть. Или наказание. Нужно выяснить, какой мог быть мотив. Если он хотел взять кредит, то ему для чего-то нужны были деньги. А раз ему отказали, вполне возможно, что мы имеем дело с коллекторами, которым этот парень не смог вернуть долг.

– В таком случае деньги должны быть действительно огромными, раз уж они так измывались над его трупом. – Джон бросил остаток сигары на землю и затоптал. – Если твоя теория верна, то нам нужно вычислить…

– Капитан!

К ним торопливо шагал офицер, держа на вытянутой руке пакет для улик.

– Мы нашли документы жертвы в мусорном баке через квартал отсюда. Погибшего звали Бенджамин Роствуд, тридцать два года. Помимо паспорта в баке было его водительское удостоверение.

– Хорошо, продолжайте поиски. Вдруг удастся найти что-то еще. А это отправьте экспертам для установления личности, – скомандовал Дэйв

Робинс проверила карманы погибшего, подогнула ворот рубашки и манжеты на рукавах, осмотрела обувь. Но больше ничего не обнаружила.

– Кто вызвал полицию?

– Охранник банка. Его сейчас допрашивает один из моих парней.

– Я поговорю с ним. Выясню, что ему известно. – Детектив поднялась. – Где они?

– Внутри. И, Сара, – лицо Дэйва чуть разгладилось, – будь с ним помягче. Старик напуган так, что почти одной ногой в могиле.

Центральный банк представлял собой большое полукруглое здание со скульптурой долларовой банкноты на крыше. Панорамные затемненные окна, закругленные углы, стеклянные вращающиеся двери. Главный вход находился под сигнализацией, так что ей пришлось войти через черный ход, оставленный охранником открытым для полиции.

– А потом… Потом..! – сбивчиво бормотал седой невысокий мужчина в форме с надписью «Охрана». Он пытался удержать в руках пластмассовый стаканчик с водой.

– Детектив Робинс, – Сара подошла ближе и кивком сообщила офицеру, что справится здесь сама. – Это Вы нашли тело?

– Д-д-да, – старик сглотнул. – Это было ужасно! Я в жизни не видел ничего подобного…

– Как Вас зовут?

– Льюис Каннингем… – Он попытался сделать глоток воды, но стакан трясся слишком сильно, расплескивая воду на его подбородок, шею и грудь.

– Мистер Каннингем, пожалуйста, постарайтесь успокоиться. Нам очень нужны Ваши показания.

– Да… Да, точно… Я п-попробую. – Охранник судорожно вдохнул полные легкие воздуха и медленно выпустил его носом. – В общем, сегодня я заступил на смену позже обычного. Задержался дома, чинил кран. Да это вам и не интересно. Вышел я, значит, покурить через заднюю дверь. Ночь сегодня тяжелая, ну не сдержался, вертись оно конем. И вот стою я с сигаретой, как вдруг раздался крик! Т-такой громкий, пронзительный вопль. Я чуть в штаны не наделал. Бросил сигарету, схватил пистолет и побежал в том направлении. В переулок, значит. Сворачиваю я за угол, а он т-т-там… Я как встал на месте, как вкопанный, так и отпрыгнул назад, навернулся на мусорный бак и херак на землю! Даже пистолет выронил! Потом вскочил, как ошпаренный и помчался вас вызывать. Ну, а дальше Вы и сами знаете…

– Вы запомнили, в какое время это произошло? – Шериф делала пометки в своей записной книжке. Ей все это не нравилось.

– Около половины третьего или чуть позже. Я если и выхожу отдохнуть, то только в это время.

– Я хотела бы просмотреть записи с камер видеонаблюдения, если позволите.

– Да-да, кончено… Сюда.

Тишина. Камера охватывала освещенный банковскими фонарями переулок цепким взглядом. Сара перемотала запись на 3:30. Все еще тихо.

3:38. Из-за угла выбежал запыхавшийся Бенджамин Роствуд. Его ноги практически волочились по земле от усталости. Он часто оглядывался назад. Мужчина споткнулся о какой-то камень и рухнул на землю. Он обернулся через плечо, его глаза наполнились ужасом. Роствуд усиленно продолжил ползти по земле на коленях, не в состоянии встать.

3:39. Из-за угла вышла совершенно темная фигура, похожая на чью-то непроницаемую тень. В ней невозможно было разглядеть ни лица, ни даже признаков того, к какому полу принадлежал убийца. Словно сгусток темноты, принявший форму человека. Фигура неспешно шла следом за судорожно уползающим мужчиной и каким-то образом смогла его нагнать. Подняв ногу, убийца резко наступил на ногу жертвы чуть ниже колена. Послышался хруст костей. Мужчина завопил от боли, но его голос не прозвучал, будто кто-то отключил на записи звук, хотя где-то за пределами видео раздался вой автомобильной сигнализации. Та же участь настигла и вторую ногу, но ответом была все та же тишина.

По щекам Бенджамина текли слезы. Он что-то беззвучно бормотал, вероятно, моля о пощаде, пытался продолжать ползти, цепляясь пальцами за асфальт, сбивая в кровь ногти. Тень нагнулась к нему и легко вывернула в неестественное положение обе его руки разом, точно сломала две спички. Мужчина с ужасом посмотрел на нечто. Он не мог сдержать рыданий. Силуэт выпрямился и вскинул руку. В его ладони блеснуло нечто, похожее на осколок… зеркала? На темном лице появилась совершенно безумная и зловещая зубастая улыбка, которой могли позавидовать и Джокер, и Чеширский кот. Тень что-то произнесла, но камера вновь не поймала звука.

Осколок вошел в его спину несколько раз. Разрезал плоть легко, точно подтаявшее масло. Мужчина беззвучно кричал от боли, пока под ним растекалась лужа алой крови. И в конце концов силуэт склонился к нему, обхватил руками голову и со все той же необычайной лёгкостью развернул ее на сто восемьдесят градусов. Мужчина застыл навсегда, глядя в пустоту полными ужаса глазами.

3:42. Тень подняла голову и обратилась своим безличием прямо в объектив камеры. И снова ужасная, ухмыляющаяся и совершенно безумная улыбка появилась на темном лице. Силуэт прошел мимо трупа и скрылся за углом, теряясь из поля зрения камеры.

В этом момент раздался звук разбившегося стекла, за которым последовал душераздирающий вопль. А через несколько секунд из-за того угла, откуда прибыл Бенджамин, выбежал пожилой мужчина в форме – охранник банка – с пистолетом в руках. Он осмотрелся, увидел труп, отскочил назад. Ударился о мусорный бак, упал, выронив пистолет и побледнев от ужаса, затем поднялся и бросился обратно к зданию банка, откуда, вероятно, затем вызвал полицию.

– Сара, хватит. Ты просмотрела его уже тысячу раз. – Дэйв стоял напротив ее стола в участке. – Сейчас восемь утра. Ты сидишь здесь четыре часа. Езжай домой и выспись. Полицейский должен иметь светлую голову, а не синяки под глазами, вызванные бессонной ночью.

– Я не могу понять, – Сара пропустила его слова мимо ушей, – что он использовал, чтобы скрыть свое лицо от камер?

– Не знаю, может, какой-нибудь костюм? – Капитан сел напротив. – Ты вообще слышишь, что я говорю? Тебе нужно отдохнуть. Ты ничего не выяснишь, если будешь уставшей. Я уже отправил запись экспертам, так что остается просто ждать.

– Ждать? Да, ты прав. Придется ждать. А пока я пойду к Патриции. Выясню, удалось ли ей что-нибудь…

– Ты шутишь? Ее рабочий день только начался. Не удивлюсь, если она еще даже не осматривала тело. На все это нужно время. И терпение.

– Тогда я…

– Ты пойдешь домой отдыхать, – отрезал Дэйв. – И чтобы я не видел тебя здесь до обеда. Выспись, а потом будем думать, что дальше.

Сара покинула участок в пол девятого утра. Улицы города давно ожили, раскидав людей по офисам. Дороги наполнились автомобилями, Nissan Altima Шерифа вклинилась между красным «фордом» и серой «тойотой». Но вопреки приказу Дэйва, она ехала не домой.

Остановившись, Сара вышла из машины и зашла в жилой дом следом за открывшей дверь женщиной с грудным ребенком на руках. Обогнала их на лестнице и остановилась возле квартиры с номером 242. Дверь открыла пожилая женщина с пышной кудрявой шевелюрой.

– Я могу Вам помочь? – поинтересовалась она, глядя поверх очков с толстыми выгнутыми стеклами. Она держала дверь чуть прикрытой, рассматривая незваную гостью через щель, ограничиваемую серебристой цепью.

– Детектив Робинс, – она раскрыла удостоверение, – Льюис Каннингем здесь проживает?

– Да, это мой муж. – Женщина заволновалась. – Он вернулся с ночной смены несколько часов назад. А зачем он Вам?

– Я просто хочу поговорить. Могу я войти?

– Да-да, разумеется. – Миссис Каннингем закрыла дверь. Послышался звон цепи, а затем дверь раскрылась полностью. Женщина стояла перед ней в домашнем халате и пушистых тапочках. – Скажите, а это ведь Вы – Шериф, правда?

Сара молча кивнула и вошла в квартиру. В нос ударил запах корицы и печеного теста. Супруга Льюиса засуетилась, закрыв за ней дверь.

– Знаете, я так рада наконец с Вами познакомиться, – ворковала она, мягко заталкивая детектива в гостиную. – Конечно, было бы лучше, если бы наша встреча произошла не при таких ужасных обстоятельствах… Мой муж был такой бледный, когда вернулся домой с работы. Может быть чаю?

– Да, пожалуйста.

– Сейчас-сейчас, дайте мне несколько минут. – Женщина упорхнула на кухню, оставив Сару наедине с сидящим в кресле седым мужчиной.

– Простите ее за это. – Льюис Каннингем потер лысеющую голову. – Беатрис всегда так радуется, когда к нам приходят гости. Настоящая хозяйка. Присаживайтесь.

Она села на край дивана, быстро окинула комнату взглядом. Обычная гостиная. Уютная. С кучей бесполезных мелочей и фотографий в рамках.

– Честно говоря, – продолжал Каннингем, – не понимаю, почему Вы здесь. Я уже рассказал все, что знаю…

– Я просто хотела узнать, как Вы. – Сара рассматривала кружевную салфетку, расстеленную на столике.

– Ох, даже и не знаю, что ответить. Все еще не могу отойти от… Ну, Вы понимаете. Я был так напуган, что у меня подскочило давление вскоре после того, как вы уехали. И я понял, что уже слишком стар для всего этого. Поэтому решил уйти на заслуженную пенсию. Осталось только дать соответствующие документы на подпись начальству. Вы же видели мистера Грина? Он приехал так быстро, как только смог, когда узнал о происшествии.

– Да, мне довелось перекинуться с ним несколькими словами. – Сара кивнула. – На самом деле, я хотела бы задать Вам еще несколько вопросов. Если Вы не против.

– Хм, да, я понимаю. Но я уже рассказал все, что видел и слышал. Даже не знаю, чем еще могу Вам помочь.

– У меня вопрос по поводу Вашего напарника, с которым Вы обычно работаете вместе. Почему сегодня он не вышел на смену?

– Он вышел. Но где-то около часа ночи ему позвонили из больницы. Его жена сегодня должна была родить. Он обещал позвонить, когда ребенок появится на свет, однако еще не звонил. Наверное, это до сих пор не произошло. Они так долго ждали этого ребенка. Им обоим уже почти сорок, так что это для них, возможно, последний шанс.

– А вот и чай. – Беатрис вошла в комнату с подносом в руках. Поставив его на стол, она разлила напиток по чашкам и протянула одну из них Шерифу. От него пахло бергамотом и мятой. – Обязательно попробуйте мое печенье. Все наши соседи всегда удивляются, как мне удается готовить его таким мягким и рассыпчатым. А все дело в моем секретном ингредиенте!

– Спасибо. – Сара взяла печенье из вазочки. Оно было еще теплым. Кусочки шоколада таяли на языке. – Потрясающе. Правда. Это самое вкусное печенье их всех, что я пробовала.

– Ох-хох, ну что Вы. – Женщина залилась румянцем, гордо подняв голову. – Я положу Вам его с собой! Сейчас вернусь.

Дождавшись, когда Беатрис Каннингем покинет комнату, Робинс снова переключила свое внимание на Льюиса.

– Знаете, а ведь я вспомнил кое-что, – вдруг сказал мужчина еще до того, как она успела задать вопрос. – Несколько дней назад я уже слышал похожий звук… Да-да, точно. Это было на прошлой неделе. Я был дома вечером один. Беатрис тогда ушла к подруге. Я сидел здесь и читал новый выпуск «Характера». Это такой мужской журнал о рыбалке. Сижу я, значит, в тишине, и вдруг слышу, как на улице что-то разбилось. Выглянул в окно – а там соседская дочка из дома напротив опять буянит.

– «Опять»?

– Да. Она периодически выдает что-нибудь такое. А в последнее время совсем с катушек поехала. Они с ее матерью, кажется, снова разругались. Вот она и скинула с балкона зеркало. А потом, ближе к ночи, приехали санитары и забрали ее. Бедная девочка.

– Вы сказали «зеркало»?

– О чем это вы? – Беатрис вернулась в комнату и вручила Шерифу мешочек с печеньем. – Ох, Льюис снова рассказывает историю о малышке Лори? Я знакома с ее матерью. Она всегда была прекрасной женщиной. Я говорю «была», потому что Хелен сильно изменилась после смерти мужа.

– Что с ним случилось? – Сара сделала глоток чая, заметив недовольный взгляд хозяйки на ее полной чашке. Лицо последней тут же посветлело.

– Эту историю весь город знает. Ее муж, Генри, был охотником. Два года назад произошел несчастный случай. Его загрыз медведь. Думаю, они так и не смогли смириться с утратой.

– Медведь? В этих краях? Как-то не верится.

– Так, то был медведь из зоопарка, – пояснил Льюис. – Каким-то образом он сбежал оттуда, так что Генри и еще пару охотников наняли, чтобы поймать его. Только вот медведь совсем не хотел возвращаться в зоопарк. С тех пор его закрыли, а всех животных раскидали по заповедникам.

– А вы не знаете, где именно живут Хелен с дочерью?

– Да вон в том доме, прямо напротив. – Мистер Каннингем указал на здание на противоположной стороне улицы.

Беатрис заулыбалась, когда Сара залпом выпила весь оставшийся чай.

Сара осмотрела дом, в котором, по словам Каннингемов жили мать с дочерью. Старое обветшалое здание с двумя этажами. Кое-где отвалилась побелка, покосился номер дома, а крыльцо выглядело так, словно пережило бомбардировку. Шериф так и не смогла понять, по какому принципу строились дома в этом городе. Здесь спокойно могли существовать на одной улице и многоквартирное сооружение, и частный дом.

Подойдя к двери, Робинс громко постучала. Прислушалась, пытаясь уловить звуки шагов. И ей это удалось: спустя минуту за дверью послышалось движение.

– Уходите! Иначе я вызову полицию! – Нервный женский голос срывался на крик. – И позвоню своему мужу! Он охотник и быстро поставит вас на место, сколько бы вас там ни было! Т-так что убирайтесь! Не заставляйте нас совершать грех!