Читать книгу Отказать королю - Кейт Эмерсон - Страница 8

– Ну вот мы и пришли! – воскликнула мисс Рид. – Это наша спальня.

Моя провожатая – юная розовощекая девушка, старше меня всего на год или два, – дружески мне улыбнулась. Одета она была так же, как и другие девицы и дамы из окружения принцессы Марии, в простое черное верхнее платье, из-под которого выглядывали юбка, корсаж и рукава насыщенного красно-коричневого цвета.

Комната, в которую мы вошли, была просторной, длинной и заполненной солнечным светом. В ней стояли три широкие кровати и несколько ларей для одежды. Сундуки с моими вещами были аккуратно сложены в углу.

– Мисс Рид…

– Зови меня Анной[15], – прервала меня моя новая знакомая. – Я уверена, мы с тобой обязательно подружимся.

Голос Анны звучал с таким неподдельным энтузиазмом, что я поспешила с ней согласиться. Анна тут же принялась рассказывать о себе:

– Мой отец – сэр Уильям Рид. Он владеет имением Борстолл в Бекингемшире. А тебя кто привез сюда? Твой отец?

Я изо всех сил затрясла головой:

– Тот человек, который представил меня ее высочеству, – мой опекун, сэр Лайонел Даггет. А мой отец – сэр Артур Лодж из Хартлейка в Сомерсетшире. То есть я хотела сказать – покойный отец…

Голос мой предательски дрогнул, и я быстро добавила:

– Я наследница всего фамильного состояния.

– Здесь это не имеет большого значения, – усмехнулась Анна. – Я слышала, твой опекун называл тебя Томасиной.

– Да, при крещении мне дали имя Томасина. Однако друзья и родственники зовут меня Тэмсин.

– Ну тогда я тоже буду звать тебя Тэмсин. Ты привезла с собой горничную?

– Ох! – воскликнула я. В суматохе я совсем забыла об Эдит. – Как ты думаешь, ее сюда проводят? Нехорошо, если она заблудится в этом огромном замке, где не знает ни одной живой души, кроме меня.

– Не волнуйся, сейчас она наверняка на половине прислуги. Горничных разместили там, потому что в нашей спальне нет места даже для низеньких кроватей на колесиках, которые бы задвигались под наши ложа. Мне позвать ее, чтобы она помогла тебе распаковать вещи?

Я почувствовала, что Анна просто изнывает от желания узнать обо мне больше и посмотреть, что я с собой привезла. Пришлось пойти ей навстречу и показать кое-что из столь дорогих моему сердцу вещиц, которые я захватила с собой из дома. Анна восхитилась маленьким ручным зеркальцем, подарком отца, присланным мне из самого Лондона, и колодой ярких игральных карт – еще одним его подарком, на этот раз на Рождество. Однако более всего ей понравился драгоценный кулон, который мой дед взял как трофей на французском корабле, захваченном им в краткий срок его каперства[16]. Я с удовольствием принялась рассказывать истории каждого из этих предметов, и скоро мы с Анной болтали как давние подружки.

Наконец я отважилась задать вопрос, который мучил меня с тех самых пор, как я была представлена старшей придворной даме принцессы:

– Откуда у леди Солсбери столько власти, чтобы командовать сэром Лайонелом?

– Она – не просто леди Солсбери, она графиня Солсбери, в девичестве Маргарет Плантагенет, а значит – двоюродная сестра нашего короля. Она пользуется полным доверием ее высочества и королевы Екатерины[17].

Анна рассмеялась, увидев мое изумленное лицо. Несмотря на то что соболья отделка платья леди Солсбери не осталась без моего внимания, я действительно не могла представить себе, что разговариваю с особой королевской крови.

– И она отвечает за всю прислугу принцессы?

– Только за женскую ее часть. И тебе следует быть с ней очень любезной и выполнять все ее указания, иначе она отошлет тебя домой.

Я судорожно сжала ткань платья, которое собиралась положить обратно в самый большой из моих сундуков, остававшихся в нашей общей спальне. Волна тоски по дому захлестнула меня с такой силой, что я даже закрыла глаза, тотчас наполнившиеся непрошеными слезами. Я смахнула горячую влагу, и из моих уст почти против воли вырвалось:

– Вообще-то вернуться домой будет совсем неплохо!

Я отчетливо поняла, что буду остро тосковать по Бланш и по той вольготной жизни, которую вела как единственная дочь отца богатого семейства. В каждом из наших домов у меня была собственная спальня и своя постель. Мне не нужно было ни с кем делить ни комнаты, ни ложа, а здесь, в Торнбери, я, само собой разумеется, буду спать в одной спальне с другими фрейлинами и на одной кровати еще с одной девушкой. И до сегодняшнего дня мне никогда не приходилось никому прислуживать…

Но Анна прервала мои горестные размышления безжалостным замечанием:

– Если ты не угодишь леди Солсбери, тебя отправят домой с позором!

Я содрогнулась, когда поняла, что в любом случае путь обратно к мачехе мне закрыт. Если графиня будет мною недовольна, я вновь окажусь во власти сэра Лайонела Даггета. А уж он-то распорядится моим будущим так, как сочтет нужным. Если я не сумею понравиться при дворе, он выдаст меня замуж за первого охотника за приданым, который даст ему достаточно большие отступные.

Я сложила платье в сундук, тщательно разгладив каждую складочку, и приняла решение: я добьюсь успеха при дворе принцессы Марии, чего бы мне это ни стоило.

– Что мне надеть, когда я буду прислуживать принцессе? – спросила я.

– Наш портной сегодня же снимет с тебя мерки и через день-два тебе сошьют такое же платье, как у меня. – Анна приподняла юбки своего черно-коричневого туалета. – Этот наряд шьется нам за счет короны, и еще каждая из нас, фрейлин, получает вознаграждение за службу – десять фунтов в год. Эти деньги выплачиваются по частям каждые три месяца, поэтому ты всегда сможешь взять взаймы под будущие поступления, если захочешь купить что-нибудь особенное – такое, чем нас тут не снабжают.

Именно в этот момент, когда речь зашла о столь животрепещущих практических вопросах, появились двое крепких молодцов, тащивших огромную деревянную лохань для купания. За ними следовала еще добрая дюжина работников с ведрами, настолько полными, что вода из них выплескивалась на пол. Слуги вылили половину ведер в лохань, а вторую половину принесенной воды оставили на обливание. Последней явилась Эдит, вооруженная мешочками с душистыми травами для добавления в воду, шариком ароматного мыла, губкой и двумя полотенцами.

– А при дворе часто моются целиком – с головы до ног? – спросила я Анну, начав с помощью Эдит освобождаться от своего пропыленного и пропотевшего за время путешествия наряда.

Хотя многие считали мытье с полным погружением в воду опасным для здоровья, я лично не видела в этом ничего плохого, хотя и привыкла обходиться тазом и кувшином.

– У нас при дворе так моются гораздо чаще, чем где бы то ни было. – В голосе Анны мне послышалось легкое осуждение. – Говорят, король Генрих уделяет чистоте особое внимание.

Я подумала, что для мужчины такое поведение весьма необычно, но не стала говорить об этом вслух. Я радостно предвкушала, как сейчас смою с себя грязь и пыль долгой дороги. Осторожно попробовав воду в лохани, я убедилась, что она такая, как надобно – не холодная и не обжигающе горячая. Пока я усаживалась в своей маленькой купальне, Анна примостилась на одном из сундуков, поджав под себя ноги.

– Хочешь меня еще о чем-нибудь спросить? – Ее голос донесся до меня сквозь шапку пены, ибо Эдит принялась усердно намыливать мне голову.

Да, давненько я так не наслаждалась, сидя по плечи в теплой воде, пока Эдит занималась своим делом. Обычно дома, в своей спальне, я опускалась на колени и мыла голову в тазу, поставленном на скамью. Собравшись с мыслями, я спросила:

– А что входит в обязанности фрейлин?

– Нам надлежит делать все, что потребует от нас принцесса, – ответила Анна. – Кстати, ты должна будешь принести клятву верности ее высочеству. Лорд-камергер это устроит. Он отвечает за порядок при дворе. Если ты по какой-либо причине на время или навсегда захочешь оставить службу принцессе или просто ненадолго отлучиться, ты обязана будешь испросить у него разрешения.

– А куда мне идти? Торнбери слишком далеко от моего дома, чтобы я могла туда вернуться сама, без провожатых.

– Ну, надолго мы в этом замке не задержимся. В каждом дворце или поместье мы будем проводить всего несколько недель. Ее высочеству был дан собственный двор, чтобы как можно больше подданных нашего короля могли лицезреть ее в роли принцессы Уэльской, то есть наследницы престола.

– Но тогда принцесса Мария должна путешествовать по своим владениям, а не по границе с ними, – заметила я, вспомнив, как сэр Лайонел на нашем пути указывал на отдаленные возвышенности на другом берегу реки Северн как на то место, откуда, собственно, и начинается Уэльс. – Замок Торнбери стоит на линкольнширской, то есть на исконно английской земле.

– Наверное, принцесса скоро почтит своим присутствием и валлийцев[18], – услышала я голос Анны сквозь плеск воды, которую Эдит лила мне на голову, – но сначала мы с тобой и со всем двором посетим город Глостер.

«Интересно, а как насчет Бристоля?» – подумала я. Бланш наверняка узнает, если этот город включат в маршрут следования принцессы, и постарается на это время приехать в наш городской дом, чтобы мы могли встретиться, если только… если только сэр Лайонел не воспротивится. Как же несправедливо, что этот человек, а не моя мачеха управляет унаследованным мною имуществом! Но нет, сэр Лайонел не имеет никаких прав на наш бристольский дом, так как это владение отошло Бланш в составе ее вдовьей доли и моя мачеха может распоряжаться этой своей долей по собственному усмотрению. А в нее входит – ни мало ни много – треть фамильного состояния Лоджей. Если Бланш решит вновь выйти замуж, она сделает своего второго мужа богатым человеком.

Пока Анна подробно рассказывала о подготовке к торжественному въезду принцессы в Глостер и о том пышном празднике, который жители города задумали в ее честь, Эдит насухо вытерла мое тело и принялась расчесывать мои спутавшиеся за время пути каштановые локоны, спускавшиеся до самой талии, что делало ее задачу весьма нелегкой.

– Ах, скорее бы оказаться в Глостере! – воскликнула Анна. – Хоть какая-то перемена в нашей жизни!

Меня удивила странная нота в ее голосе:

– Перемена? А какова же ваша обычная жизнь при дворе?

– Она невыносима скучна!

– Быть такого не может! Ведь для развлечения принцессы наверняка устраиваются маскарады, балы, банкеты и турниры.

Анна, смеясь, только покачала головой.

– Ну, во всяком случае, ко двору Марии приглашают странствующих актеров, фокусников, музыкантов, разве нет?

– Ничего подобного!

– Но у ее высочества наверняка есть собственный шут или шутиха.

– К нам приставлен всего лишь один музыкант для развлечения, а более – для обучения принцессы. Да и вообще, ее высочество посвящает учению почти все время. Уроки, уроки, уроки… На некоторых из них мы обязаны присутствовать. А когда мы не слушаем, как ее высочество обучается какому-нибудь иностранному языку, не сопровождаем ее в церковь и не гуляем с нею по саду, мы шьем рубашки для бедняков и вышиваем алтарные покровы.

– Но нам всем должны давать уроки танцев и музыки, а на них не заскучаешь…

– Так-то оно так, но этих уроков совсем мало и они уже превратились в рутину.

Хотя Анна нарисовала гораздо менее привлекательную картину жизни при дворе, чем я себе вообразила, возможность обучения наукам и искусству показалась мне весьма многообещающей.

– Ну что ж, торжественный въезд в Глостер будет приятным разнообразием, – напомнила я своей новой подруге.

Она в ответ рассмеялась:

– О да! Мы должны будем чинно ехать сразу же вслед за принцессой Марией. Придется посмотреть все представления в ее честь, выслушать все торжественные речи – а они обычно длятся бесконечно. Мы должны будем целый день улыбаться и не сможем спешиться ни на минуту, даже для того чтобы сходить «по-маленькому».

Последнее мне не очень понравилось, однако участвовать в таких церемониях мне было внове, так что я готова была претерпеть небольшие неудобства. Меж тем Эдит облачила меня в чистые, приятно пахнущие одежды, и я, наслаждаясь комфортом, невольно изумилась пресыщенности Анны Рид. Откуда в ней это? Принцесса ведь совсем недавно получила свой собственный двор, и Анна не могла служить ей раньше.

Но тут мне пришло в голову, что в словах моей новой подруги есть кое-что еще, заслуживающее внимания:

– Так ты говоришь, что мы поедем вслед за принцессой? Верхом?

Анна даже заморгала от удивления:

– А как же иначе мы окажемся в городе? По воздуху, что ли, перенесемся?

– Ну, в паланкине или еще как-то… Сэр Лайонел запретил мне взять с собой моих лошадей. – Сердце мое сжалось при воспоминании о Белле. – Могу ли я послать за ними?

– У принцессы великолепные лошади и большая конюшня. Нам предоставят прекрасных скакунов, обученных ходить под дамским седлом.

Значит, мне дадут лошадь! Боже мой, вот самое приятное, что я услышала сегодня! Я продолжала улыбаться, как дурочка, пока Эдит в последний раз оправила мне юбку и попросила разрешения уйти на половину слуг, чтобы успеть к ужину.

При этих словах моей горничной я также вспомнила, как давно у меня во рту не было ни кусочка. Тут в животе предательски заурчало. Я бросила взгляд в сторону буфета с решетчатыми дверцами для проветривания, на который обратила внимание сразу же, как вошла в спальню фрейлин. В таких буфетах обычно хранились вино и сыр.

– А можно что-нибудь поесть? – спросила я у Анны. – У меня маковой росинки с утра не было.

– Ах, дорогая, что же ты не сказала раньше? – засмеялась Анна, доставая большой кусок сыра и кувшин с ячменным напитком. – Нас здесь хорошо кормят, но за столом подносят кушанья только после принцессы и самых важных придворных дам. Вообще все трапезы ее высочества проводятся в самой торжественной и официальной обстановке. И каждая из них – очередной урок для постижения всех премудростей дворцового этикета. Ведь в один прекрасный день наша госпожа выйдет замуж за какого-нибудь иноземного правителя и займет место королевы при его дворе.

– Значит, как и все мы, принцесса не может полностью распоряжаться своей жизнью?

– Точно так. И в отличие от нас она никогда не остается одна. Временами мне ее даже жаль.

Анна вызвала слуг, которые унесли лохань и вытерли разлитую по полу воду. Стоило им уйти, как в спальне появились другие фрейлины. Они были почти ровесницами и все одеты в совершенно одинаковые платья. На первый взгляд они показались мне на одно лицо, но Анна тут же спасла положение, принявшись знакомить меня с каждой из них.

– Вот Сесилия Дейбриджкорт, – начала она, беря за руку стройную зеленоглазую девушку. – Ей девятнадцать, и она самая старшая из нас.

– Я родом из Солихалла, что под Ковентри, – проговорила та голосом таким тихим, что я едва расслышала ее слова.

– Имена остальных твоих новых товарок, данные им при крещении, ты запомнишь без труда, – продолжала Анна с улыбкой, – потому что их всех зовут одинаково.

– Я – Мэри Фицгерберт из Дербишира, – представилась первая из девушек. У нее слева на подбородке была небольшая, но заметная родинка.

– А меня зовут Мария, а не Мэри, – подчеркнула вторая. – Мария Витторио. Мой отец – врач королевы.

Она говорила с чуть заметным акцентом, который выдавал ее испанское происхождение.

У третьей Мэри было огромные печальные карие глаза. Она сказала, что ее зовут Мэри Даннет и она из Лестершира. Позже я узнала, что ее отец, как и мой, умер слишком рано.

В тот вечер у нас не было времени, чтобы обменяться более подробными сведениями друг о друге. Поужинать с принцессой нас не пригласили, но мы должны были прислуживать ее высочеству, пока она вкушала свою вечернюю трапезу. И вместе со всеми остальными фрейлинами я отправилась в покои дочери короля.