Читать книгу Таёжный дьявол. Хранитель чащи - Ким Публицкий - Страница 5

На удивление с утра у Степана сильного похмелья не было. Только слегка гудела голова и болела челюсть. Хозяева жилища ушли спозаранку. Степан запил все беспокойства таблетками с крепким чаем, подкрепился остатками вчерашней еды, собрался и вышел на улицу. Метель прошла. Погода к охоте и смене стоянки располагала. Из-под завесы туч пробивались яркие лучи солнца, а вокруг повисла безветренная тишь. Местные суетились, разнося тихий скрип шагов меж заснеженных чумов, торопились собраться, свернуть лагерь и отправиться до того, как метель возобновится. Никому не хотелось оказаться застигнутыми в пути бураном.

За сборами Степан наблюдал с интересом. Все поселенцы действовали слаженно, никаких лишних слов и движений. Женщины складывали всю домашнюю утварь в сумки из оленьих шкур, мужчины откапывали чумы, а затем разбирали и укладывали на грузовые нарты. С жилищ сначала снимали нюки и сворачивали в несколько слоёв, а когда все покрытия были сложены и связаны, брались за разбор шестов. Никто друг другу не мешал и не лез под руку. Примечательно было и то, что женщины не прикасались к инструментам мужчин, а мужчины к вещам женщин. Бытовые предметы здесь, как понял Степан, являлись не просто приспособлениями, а сугубо личными вещами, которые кроме хозяев никто не мог трогать – это было негласное правило.

Лайкам, видимо, надоело крутиться под ногами, и они запрыгивали сверху на груженые нарты. Старались не мешаться, держались в стороне от лагеря и бдительно наблюдали за происходящим.

– Хватит глазеть! К полудню тут уже ничего не останется и будет голая ледяная пустошь, – поставив руки на пояс, прохрипел Владимир.

С виду полностью оснащённый и готовый к охоте, только с непокрытой головой, он подошёл к Степану, отдалившись от компании друзей.

– Что вчера было?! Мне такое привиделось, и челюсть болит! – пожаловался Степан.

– Допился до чертиков, драться полез.

– Правда что ли?!

– Ты упал на мой кулак, – вставил подошедший сзади Леший.

– Вот как на туристов Глынбр действует! Обязательно об этом городских предупреди, а то начнут тут паясничать-буянить! – усмехнулся Владимир.

– Эх ты! Слабак! – проходя, толкнул Степана в плечо Анатролий. – Стрелять хоть умеешь? – будто невзначай поинтересовался он и протянул винтовку.

С виду обычная Сайга, похожая на те, что были у остальных охотников, только со сколами на прикладе и оцарапанным словно когтями стволом. Она явно прошла через многое и побывала в горячих боях.

– Брал уроки, – неуверенно ответил Степан.

– В тире?

– На стрельбище.

– Хорошо. Это тебе не пугач, а боевое оружие. Относись к нему бережно, и оно тебя убережёт, – дал наставления Леший.

– Запомни, одинаковых винтовок не бывает. У каждой свой собственный нрав, особенный характер и настрой. Относиться к ней нужно, как к жене, – добавил Анатролий.

– Бить и колошматить? – отшутился Степан.

– С любовью и уважением.

Степан вскинул брови. Чрезмерная дотошность охотников к оружию, как и прежде, удивляла.

– Отчитаешься потом за каждый патрон, враг не дремлет. Не будем давать ему лишний повод в нас разочаровываться.

– Какой враг?! Вы о ком?!

Охотники оставили вопрос без ответа. Анатролий покрутил в руках ружьё, показал, как обходить его секреты, целиться, перезаряжать и снимать с предохранителя. Степан не понял, о каком именно противнике шла речь, но решил не переспрашивать и молча принял винтовку.

– Запомни, оружие – это ты. За его потерю у нас отрывают руки, – серьёзным тоном предупредил Владимир и отсыпал Степану ещё немного патронов.

– В обойме разве недостаточно?

– Лучше прибереги про запас. Мало ли что, в тайге может случиться.

– Ружьё подписано, – заметил Степан гравировку на цевье.

– Да, это винтовка Геннадия, – ответил Анатролий. – Мы его потеряли недавно, но благо оружие сберегли, – опечалился он и вместе с Лешим отправился к стоящим поодаль снегоходам.

– А что с ним случилось? – поинтересовался Степан вдогонку.

– Его забрал зверь, – ответил Анатролий, не оборачиваясь.

Голос его дрогнул грустью и нотками тревоги. Совсем не походил на привычный шутливый тон.

– Не бери в голову. В ошибках и напастях тут всегда проще винить диких тварей, – сказал Владимир и уходя к своим, отдал Степану ледоруб. – Вот тебе на всякий случай. В снеговьях пригодится, мало ли где придётся лазать. Готовься, скоро выезжаем.

– Постой! – окликнул его Степан. – Перед отъездом я хотел ещё вот что спросить…

Владимир отозвался молчаливым вниманием.

– Вчера перед посиделкой Пайрия мне рассказал ещё об одном таёжном народе, живущем в лесу. Я так понял, он очень необычен и думаю, для статьи буде интересен. Не могли бы вы меня к ним завести, если нам по пути?

– А чего ж нет?! Как раз на охоту в их сторону едем, у них и от дороги недалеко. Там и распрощаемся, – улыбчиво ответил Влад.

Степана обрадовался, но тут же насторожился тому с какой лёгкостью привычно хранивший секреты охотник быстро согласился. Он хотел поподробнее о лесных жителях расспросить, но Владимир уже ушёл завершать последние приготовления. Степан закрепил ледоруб на поясе под курткой, собрал вещи и пошёл прощаться с Пайрией.

Хозяин племени запрягал большие нарты и встретил Степана приветливой улыбкой, но взгляд полнился беспокойством.

– Вот и настала пора завершиться нашей встрече, – вежливо проговорил Степан. – Был очень рад знакомству с вами, вашей жизнью и культурой. У вас удивительный народ, думаю, со всего этого удастся состряпать отменный репортаж. Жаль вот только вы вряд ли его прочтёте.

– А щито-тана. Ты приезжай к нама на великей праздника оленя на следуящий сезона в постояннеи поселения далеко к востока отсюдава. Тама всё и показать, – улыбнулся Пайрия и пожал Степану руку.

– А это идея! Так и быть, оставлю вам экземпляр, в следующем году обязательно привезу!

Пайрия подошёл ближе и с опаской посмотрел на охотников.

– Что-то не так? – поинтересовался Степан и полушёпотом добавил, – послушайте, если вы хотели о чём-то мне рассказать, то сейчас самое время. Никакой я не корреспондент, а полицейский под прикрытием, пришёл расследовать дело об исчезновении людей в этих краях, – признался он и украдкой показал удостоверение.

Пайрия удивился.

– Охотники как-то связаны с похищениями? Или держат вас в заложниках? Если вам что-нибудь известно, посодействуйте следствию и вам зачтётся.

– Но ты с ними уезжать?!

– Не переживайте, просто так, без улик я не уеду. Что-то тут не чисто и кажется мне, что охота многое прояснит.

– Это верняк.

– Я найду виноватых и их прижму, – уверил Степан.

– О-о-о! Я думать ты их в тайга найти! Непременно найти!

– Всё зависит от того, что мне там покажут.

– То, что ты ищешь – это жизнь внутри, – сипло проговорил Пайрия и посмотрел в сторону леса.

Степан принял слова к сведению и обратил внимание на то, с какой выразительной интонацией он их сказал.

– Будь-мана осторожен.

– Мне не привыкать. Так всё же, что вы об охотниках знаете? – выдержав короткую паузу, поинтересовался Степан так, словно вёл допрос.

– Он говорил, что найдёт дьявола, но дьяволом стал он сам, – сказал Пайрия под вой ветра и покосился на Влада. – Остерегайся его, как и тайги.

– Понятно-о-о, интересно-о-о. Спасибо за совет. Может, скажете что-нибудь конкретнее?

Пайрия затравлено оглянулся на стоящего поодаль охотника. Он находился невдалеке и, перебросив через плечо винтовку, пристально наблюдал.

– Таига-ма терпения любит. Сам всё скоро узнать. Она сама тебе всё показать-рассказать, если ти-мана достоин.

– Хватит загадок! Говорите, как есть! – выходил из себя Степан.

– Подругома не узнать. Никак не узнать, – сказал Пайрия и повертел головой.

– Что ж и на том спасибо.

Степан понял, что охотники представляли здесь явную угрозу. Думал, что местные их не только боялись, но и точили зуб, при всём при этом возможно и сами что-то скрывали. Возможно, были соучастниками их тёмных делишек. В расследовании Степан старался не принимать ничью сторону и придерживаться нейтралитета, действовать не предвзято. Полагал, что всё может быть более запутанным, чем казалось на первый взгляд. Он – детектив, и должен найти всех виновных, кем бы они ни являлись.

Пайрия пожелал удачи. Велел быть в лесу осторожным и отдал Степану небольшой амулет в виде длинного когтя, облепленного со всех сторон клочками меха. Меж зазоров вплетались хвойные стебельки, скрепленные загадочной смолой, похожей на еловую или сосновую, сразу и не определить. Они источали странный, ни на что не похожий едкий запах, от которого сушило нос.

– Вот-мана. Прими, убережёт.

– Извините, но я не верю во все эти россказни про духа тайги, которыми прикрываются охотники, – как можно мягче отказался Степан.

Он не хотел обидеть Пайрию своим скептицизмом. Думал, что страхи опасны, только если в них верить, а всевозможные мистические амулеты как нельзя этому способствовали. Мифы Степан оставлял мифам и предпочитал не смешивать реальность и вымысел. На его взгляд, они мешали рассудительности и аналитике.

– Ты поверишь, и тогда тебе потребуется это, – настаивал Пайрия и вопреки протестам отдал амулет. – Подарка-мана! Убережёт!

Степан согласился с тугим душевным скрипом и только чтобы проявить уважение. Пайрия его проводил и отпустил с благословениями от Великого Нума – местного самого могущественного божества, хранителя солнца и всеобщего прародителя. Степан подумал, что раз так, то даже в самой глубокой таёжной чаще ему точно нечего бояться. Он искренне поблагодарил Пайрию за тёплый приём, надел оберег, заправил под одежду и направился к снегоходам.

Волнения Пайрии поселили в душе Степана сомнения о необходимости поездки в тайгу. Он думал остаться на стоянке под предлогом помощи кочевникам, а самому их как следует допросить. В отсутствии компании Владимира, наверняка он смог бы на них надавить и выведать всю правду, но в лагере ещё оставались охотники. Это всё усложняло. К тому же они настаивали на поездке, и Степан не хотел перечить. По характеру он был мягок и мало кого мог убеждать угрозами, кроме того живое и профессиональное любопытство подчиняло волю, вело на поводу у желаний, не позволяя себе в них отказать.

– А куда это они без нас?! – догоняя Владимира, тревожно спросил Степан.

– Не все охотники едут. Многие остаются помогать и чумы стеречь. К нашему возвращению лагерь уже будет свёрнут и готов к отправке. Туши будем свежевать уже на новом месте, а тебя отвезут обратно к дороге. Нам по пути. Смотри не свались, запахнись от встречного ветра потеплее, хиус в тундре пробирает до костей. Держись рядом и всё будет по красоте.

Владимир надел головной убор в виде плотной охотничьей шапки-канадки со свисающим сзади лисьим хвостом и боковыми отложными ушами. Нацепил снегозащитные очки и капюшон, обитый рыжим мехом, стянул завязки и пригласил сесть на снегоход позади. Степан скрыл голову в шлеме и прочно взялся за ручки сиденья. С двух-трёх заводов загудели моторы, и охотники отправились к тайге.

* * *

Вокруг простиралась бескрайняя равнина, припорошенная снегом, где стылый иней – продолжение неба, а облака белёсой кромкой бережно касаются земли. Необъятные ледяные просторы свободно просматривались до самого горизонта и тянулись далеко в белизну, насколько видел глаз. Вдали возвышалась длинная гряда Таймырского хребта с округлыми сопками, пологими и крутыми склонами и пышными снежными шапками. Облака нежно укрывали горные вершины, садились в низины и заполняли густым волокнистым дымом глубокие, скалистые перевалы в котловинах и впадинах.

Студёный ветер бил путникам в лицо. От мороза щипало щёки. Спасали только хорошо утеплённые одежды. Дорогу посыпал небольшой снежок, добавляя лишнее волнение охотникам. Все опасались возможной метели, но погода не ухудшалась, а лишь поддразнивала встречным ветром и стоявшим в воздухе колким холодом. Ехали по укатанной дороге на юго-восток, пока замёрзшие пустоши не перешли в заснеженную лесотундру. Охотники остановились у подлеска и, оставив снегоходы рядом с деревьями, отправились в тайгу.

– Я сейчас догоню! Только возьму вещи, – крикнул Степан им в след.

– Брось ты свою городскую паранойю! Не бойся, никто твоё барахло тут не украдёт! Снегоходы не угонят, а сами они не уедут. На охоту нужно отправляться налегке. Брать только самое необходимое. Любая мелочь может стать обузой, – хрипло сказал Владимир.

Степан согласился и направился вслед за охотниками в чащу. Зимний лес очаровывал волшебным таинством снежного покрова. Высокие ели и величественные сосны, укутанные пышной белизной, как сахарной ватой, искрились на свету, будто усыпанные крупицами алмазного бисера. Свежевыпавший снег бегло серебрился под ногами, словно песчинками бриллиантов. Степан порой даже не решался по нему ступать, опасаясь потревожить застывшую здесь нетронутую красоту. Воздух, пропитанный терпкими запахами хвои, дышал свежестью и умиротворением, но вместе с тем возобновлял ощущения навязчивой слежки.

Всюду повисла мертвенная тишина, прерываемая скрипом шагов и шелестом задеваемых при ходьбе веток. Можно слышать, как с сосен падал снег. Чутьё подсказывало Степану, что в лесу он находился с охотниками не один. Сердце заходилось в преддверии опасности. Пугали любые шорохи. Нутром особенно остро чувствовался чей-то пристальный, внимательный взгляд, полный презрения и хищной, безжалостной злости, неприятно колющий спину, но куда бы Степан ни посмотрел, всюду ершились безмолвные ели. Чем дальше Степан заходил в лес, тем всё больше думал, что не он искал жертву, а добыча выслеживала его. Душу одолевали гнилостные ощущения, гласившие о том, что из-под раскидистых кущ за охотниками кто-то внимательно наблюдал. Тревога гноилась внутри, влекла за собой густой тягучей смолой, липкой и вязкой, как повисший среди деревьев полумрак. В памяти всплывали подробности вчерашних историй, и только осознание того, что вокруг опытные охотники, не давало поддаться страху.

Аккуратно ступая, Степан вместе с попутчиками держал ухо востро и курок на взводе. Он не сводил глаз с прицела и едва сдерживался, чтобы не выстрелить в первую попавшуюся тень. Казалось, в любой миг из ветвей могли выпрыгнуть дикие хищники, вцепиться в глотки охотникам и растерзать, как беззащитных куропаток. Тело била дрожь не то от холода, но то от боязни таинственной слежки. Степан глядел во все глаза, вертел головой по сторонам, но его неизвестный наблюдатель по-прежнему оставался незаметным. Это уже походило на паранойю. Оставалось надеяться, что по возвращению в город навязчивое чувство преследования, наконец, исчезнет, как туман.

Под ногами звонко хрустели сучья, с пышных хвойных ветвей срывались снежные хлопья, и словно вторя фамилии Степана, рассыпались в серебристо-белую пыль. Пробираясь сквозь густые поросли, охотники долго бродили, окрестности Хымвынара находились далеко и Степану казалось, что они зашли уже глубоко в чащу. Удивляло то, что они при этом всё ещё никого не встретили и не поймали. Степан сетовал на то, что охотники не взяли с собой лаек. Ищейки бы сейчас пригодились.

Редколесье осталось позади, пышные сосны и ели росли плотно прилегая друг к другу, и, тесно сплетаясь корнями, перегораживали путь непролазной стеной. Охотники дошли до седых склонов Таймырских гор, слегка растянулись гуськом, и пристально осматриваясь, продолжили следовать вдоль подножий. По пути всё чаще попадались поваленные сосны и скатившиеся валуны, скованные толстой коркой льда. Владимир предостерёг о стрельбе – участок был лавиноопасный.

Сверху присыпала мелкая снежная крупа, редкая, мягкая, оседала на одежду, деревья и отяжеляла на ветвях и без того грузные белые шапки. Густо сплетённая паутина из хвойных сучьев и колких иголок мешала выслеживать добычу, создавала труднопроходимые заросли. Мороз в тайге не чувствовался так остро, как на продуваемой всеми ветрами тундровой равнине – деревья грели, но Степана всё равно бил озноб. Холод выдавливал из лёгких воздух, леденил пальцы даже в плотных перчатках, и время от времени приходилось разминать руки. Пробежка в преследовании какого-нибудь зверя сейчас явно бы не помешала. Несмотря на все старания, охота проходила безуспешно и никто дичь не подстрелил. Степану казалось, что все звери словно чуяли присутствие чужаков и в пущей осторожности не высовывались из-за деревьев, а только пугали пристальной слежкой, вели себя так, будто их кто-то предупредил. Он стал задумываться, а не пора ли собираться обратно. Охота выдалась на редкость скучной и унылой, как будто всё в округе вымерло. Не хотелось возвращаться с пустыми руками, но Степан полагал, что дальнейшие поиски бесполезны.

Время близилось к полудню, и в поведении Лешего всё чаще замечалась нервозность. Он бросал на Влада быстрые взгляды и всё кивал в сторону, будто требовал повернуть назад. Тот сбавил шаг, стиснул зубы и показал жестами приготовиться к стрельбе. Леший обошёл Степана сзади под видом высматривания следов, снял с предохранителя винтовку и прицелился в спину.

– Знаете, я тут подумал, – сквозь одышку проговорил Степан, – может, мы не можем никого выследить, потому что не взяли с собой собак? Раз уж пошли на охоту то почему мы их оставили?

Охотников встревожили высказанные подозрения. Вдруг идущий в стороне Анатролий услышал треск и остановился. Он вздёрнул указательный палец и пошёл на хруст веток. Его движения заставили всех встряхнуться, а Лешего отвлечься и повременить с выстрелом.

– Ну?! Что там?! – воскликнул Степан, полагая, что охотник снова всех разыгрывал.

– Т-с-с-с! Тихо ты!

В этот раз, вне всяких сомнений, Анатролий был серьёзен. Он стоял в изножьях пихты и внимательно осматривал следы. Глубокие, неровные, они были свежими и оставлены на снегу совсем недавно. Степан осторожно подошёл и рассмотрел находку внимательнее. Множественные отпечатки оленьих копыт тянулись длинной частой вереницей и исчезали меж сугробов. Охотники молча их осматривали, выражая всем видом настороженность. Степан пригляделся. Не нужно слыть профессионалом, чтобы понять, что следы хоть и были от раздвоенных копыт и шли парами, но считались не квартетом, а имели счёт кратный трём. Так, словно олень передвигался на шести ногах или рядом с ним шло другое, прямоходящее, копытное существо. Следы тоже разнились между собой, парные – оленьи, выглядели глубже и заметно крупнее двойных. Память тут же взбудоражили смутные образы вчерашних кошмаров. Степан внутренне содрогнулся и озабоченно огляделся по сторонам.

– Странно, обычно они следы заметают ветками или присыпают, но тут нет. Как будто намеренно хотят, чтобы их нашли. Интересно почему? – осипшим голосом рассудил Владимир.

– Думаешь, снова устроили западню? – спросил Леший с подозрением.

– Непохоже.

– Кто?! Олени?! – удивился Степан.

– Заткнись! – рявкнул на него Влад, показал пальцами молчать и смотреть в оба.

– Да какая разница, тупые животные, – проговорил Анатролий.

– Не скажи, – усомнился Леший.

Почувствовав себя лишним, Степан сфотографировал следы на телефон и отошёл назад, не мешая охотникам.

Наблюдая, как снежная белизна еловых ветвей украдкой подмигивала спрятанными меж иголок маленькими шишками, Степан вдруг услышал в стороне от себя тихое шуршание. Подумал, что ветер, но деревья не колыхались, застыв в безмолвной тишине. Степан крепче взялся за ружьё и медленно направился в сторону звуков. Шагах в десяти, за хвойными зарослями, показалась смутная тень. Степан остановился и пригляделся. Среди густых пушистых кущ и гроздей больших еловых шишек мелькнули очертания оленьей головы и высокие рога, похожие на панты. Степан прицелился и выстрелил. Ветви тут же колыхнулись, а по ту сторону ели послышался приглушённый топот копыт. Степан бросился вдогонку, стремительно нырнув в сплетения заснеженных сучьев. Охотники обернулись и строго, даже сердито в его сторону посмотрели. Они вскинули ружья, хотели выстрелить, но он уже скрылся из вида.

– Ты что творишь?! – разозлился Леший.

– Ха! Кажись, попал! – закричал Степан убегая.

– Эй! Стой! Ты куда?! – воскликнул Владимир ему вслед.

Степан не слушал. В преследовании он бежал, спотыкаясь и едва не падая. Пробивался сквозь деревья, сугробы, старался не упустить добычу, скрывающуюся средь пышной хвои. Прытким, быстрым силуэтом она мелькала впереди меж веток и мешала прицелиться. Степан не отставал. Радовался, что, наконец, ему хоть в чём-то повезло. Он горел желанием настигнуть свою первую жертву и завершить провалившийся поход внезапной удачей.

Охотники погнались за Степаном, но не догнали. Они остановились у бурной горной реки, обнаружив новые оленьи следы. В этот раз они ходили по кругу вдоль всего берега и перемежались с человеческими. Запутывали, пестрили каплями крови.

– Проклятье лесное! И что теперь?! – выругался Леший, ударив ружьём о колено.

– Тут был кто-то до нас, – озадачился Анатролий.

– Вряд ли. Уходим. Мы здесь задержались. И так слишком далеко этого недотёпу завели, – подозрительно осматриваясь по сторонам, сказал Владимир.

– Но как же сайга Геннадия?! – возразил Анатролий.

– Забудь про неё! Тут мы не на своей земле, – обвёл взглядом окрестности, Владимир, – дальше владения зверя. Там обитает дьявол, – кивнул он в сторону противоположного берега.

– Дадим ему свинца! Тварь ранена! Мы сможем, наконец, её выследить и добить! – настойчиво выпалил Анатролий и взвёл курок.

– Ты это сам видел?! Уверен, как и с Геннадием тогда?! – Владимир смерил его сердитым взглядом.

Анатролий смолчал.

– Неужели ты действительно веришь, что этот простак мог кого-то подстрелить?! Нет. Тут весь лес за дьявола. Не удивлюсь, если он нас сюда сам заманил, как в тот раз. Сейчас мы не готовы к повторной встрече.

– Это всего лишь животное!

– Только чертовски умное, – вставил Леший.

– Я бы сказал дьявольски, – поправил Владимир.

– Но здесь на снегу везде кровь! Мы знаем куда идти!

– Скорее всего тварь пошла вверх по течению, – озвучил наблюдения Леший, глядя как вдоль реки плыла ледяная шуга на поверхности.

– Отомстим за Гену! Ты обещал! – настаивал Анатролий.

– И слово сдержу! Отомстим за всех! В своё время. Нас сейчас мало чтобы ему противостоять, и мы без поддержки! Ни остальных охотников, ни собак. А ты не будь так наивен, тварь выдумывает все новые и новые уловки. Не поддавайся им. Погляди, следов больше, чем нужно, да и те, что есть, не настоящие, а фальшивые отпечатки. Брызги крови только тут. Дальше капель нет, – указывал вдоль берега Владимир.

Его хриплый голос звучал с волнением.

– Она пролита здесь единожды и не от выстрела. Словно намеренно.

– Вот только зачем? – ужаснулся Леший.

Из глубокой чащи донёсся протяжный вой.

– Вот и ответ. Её учуяли волки! Уходим!

Анатролий грозно выругался и вместе с охотниками отступил, провожая оставленную за спиной чащу недовольным взглядом.

* * *

Преследование завело Степана в небольшую расщелину между заснеженных скал. Он не опускал винтовку и продолжал бежать на звуки доносившихся спереди шагов. Ущелье сужалось. Приходилось протискиваться боком и тереться курткой о камни.

– Отлично! Тупик! Попа-а-а-л-с-я, – протянул Степан с предвкушением.

Дальше на пути непроходимой стеной возвышался покрытый снегом, высокий утёс. Степан вышел на округлую поляну и очутился на льду озера, образованного срывающимся сверху замёрзшим водопадом. Оставленные на снегу капли крови вместе со следами вели в сторону одиноко растущей сосны на берегу. Ветви колыхались, будто дрожали от страха, скрывая за собой загнанную жертву.

– Ну-у-у-ка, иди сюда. Не бойся, не бойся. Ещё один выстрел, – не спуская глаз с мушки, медленно подходил Степан.

Его одолел охотничий азарт. Заглядывая за снежные ветви, Степан хотел, как можно лучше рассмотреть подстреленную добычу. Любопытным наблюдением он нашёл то, что следы копыт сходили с кромки озерного льда и уходили влево, тянулись вдоль скалистого берега. Это выглядело странным, потому как бежать по голым камням представлялось явно труднее. Как будто олень побоялся становиться на лёд, хотя поверхность виделась прочной. Степан не понял причин этой нелепой осторожности, его внимание привлекла ещё одна занятная деталь. По виду следы показались двойными, а не парными, словно животное передвигалось вертикально, только на задних ногах.

Степан мало знал об оленях и не мог сам себе это объяснить, но как люди они точно не ходили. Приближаясь, он вдруг увидел, как за деревом скрывался загадочный человеческий силуэт. Среди веток пряталось существо, похожее на высокую, стройную девушку. Вначале Степану показалось, что она была одета в тонкую шубку из густого оленьего меха, как у ненцев, и шапку с большими раскидистыми рогами. Потом, заметив мелькающие меж хвойных иголок округлые очертания грудей, Степан подумал, что незнакомка была и вовсе без одежды и нашёл это странным в студёный мороз. После, присмотревшись, он решил, что её откровенную наготу прикрывал тесно облегающий комбинезон, утеплённый сверху слоем каурого меха. Короткая шёрстка плотно прилегала к телу так, что выразительно подчёркивала фигуру во всех самых любопытных местах и даже обтягивала выемку пупка. Она словно была её собственная, живая. Волоски колыхались волнами при малейшем дуновении ветра. Степан заметил, что незнакомка отдалённо походила на девушку с фотографий Пайрии. Её покрывали того же цвета одежды, только с белыми пятнышками, без узоров. Она обладала схожими чертами строго вычерченного профиля и такой же утончённой фигурой.

– Это девушка?! – опуская оружие, изумился Степан. – Влад! Толик! Леший! – унимая одышку, крикнул он назад. – Вы это видите?! Скорей сюда!

В ответ от скал откликнулось эхо, и под ноги плюхнулся увесистый снежный ком. Загадочная незнакомка забилась глубже в ветви, будто опасаясь схода лавины или прихода новых людей. Это заставило Степана смолкнуть. Он стоял в удивлении и больше не мог выдавить из себя ни слова. Оленевидная девушка тоже безмолвствовала. Милая, хрупкая, как обледенелая еловая веточка, присыпанная снегом, она дрожала на ветру, и пугливо выглядывала из-под белого покрова сосны. Большие раскосые глаза в обрамлении чёрных ресниц смотрели пристально, изучающе, длинные, щетинившиеся на ветках иголки, повторяли их пышную густоту. Тени выделяли строгие контуры бровей, подчеркивали форму. Словно накрашенные косметикой они очаровывали до оцепенения и насыщали взгляд глубокой живой выразительностью. Светло-карий, любопытный взор вызывал озноб и притяжение. Он казался напуганным, ранимым, но было в нём ещё и что-то колкое, безжалостно жестокое, надёжно спрятанное в потаённой глубине. Степан обернулся. Может, поблизости и впрямь снимали фильм или где-то рядом находилась выездная резиденция деда мороза с пасущимися волшебными оленями? Степан мог невзначай оказаться на засекреченной съёмочной площадке, а представшая перед ним таинственная незнакомка являться загримированной актрисой. Но камер и софитов нигде видно не было, а облик девушки настолько привлекал естественностью, что рассеивал любые сомнения во всякой искусственности.

– Э-э-э-этого не может быть! Что ещё за чудо-юдо? – присматриваясь, едва находил слова Степан.

К собственному удивлению, он понял, что шерсть незнакомки была не надетая, не поддельная, а её исконная, родная. Перед ним предстала девушка-важенка, сохраняющая в себе человеческую женственность и миловидную привлекательность в животной, оленьей форме. Сочетала природную уникальность и безупречную утончённость, являлась особой исключительной, благородной породы и редкой красоты.

– Всё это н-н-на тебе?! Настоящее?! Не-не-невероятно! Это неправдоподобно! Ты кто такая?! – не переставая пялиться на незнакомку, удивлялся Степан.

Он всякое повидал, но ничего подобного никогда не встречал. Девушка-важенка продолжала молчать, озираться по сторонам и прижиматься к дереву. Она пугливо выглядывала из-под веток, раздвигая их руками, и роняла на землю снег. Ногти играли на свету бликами, как после только что сделанного маникюра. Слезы застыли на ресницах, как льдинки среди иголок хвои, но незнакомка не плакала. Влажные глаза сдерживали в себе боль крепким терпением.

Раскидистая сосна ершилась густыми щёточками длинных зелёных иголок, позволяла свободно за собой прятаться, но обходя со стороны, Степан всё же рассмотрел таинственную незнакомку. Она была обнажена, если тонкая коричневая шерстка, покрывающая тело, могла выдаваться за одежду. Большие груди со стоячими сосками цвета спелых черничных ягодок держались высоко и с виду казались упругими, как мячики. Округлые, манящие, ни на что не похожей, уникальной каплевидной формы, даже спрятанные хвойными ветвями, они бросались в глаза выпуклой выразительностью и высоко вздымались при глубоком, частом дыхании. Грациозные линии талии очаровывали элегантностью и бережной плавной дугой уходили в широкие, необычайно привлекательные бёдра. Тугой, плоский живот виднелся меж пышной сосновой зелени и красовался в центре светлой ямочкой пупка. Рядом с узловатой вязью корней просматривались длинные стройные ножки. Голени в белой шёрстке, будто одетые в чулки, восхищали изяществом и завершались копытцами, словно туфельками.

Девушка-важенка выглядела роскошной, аккуратной, ухоженной. С первого взгляда не скажешь, что жительница диких условий. Только приглядевшись можно увидеть её лёгкую растрёпанность и натренированность. Незнакомка была атлетично сложена. По всему телу проступал рельеф мышц, подчёркивающий бугристыми силуэтами грани точёной фигуры, а по бокам почковались спутанные кудели шерсти.

Загадочная особа являлась неповторимым сочетанием силы и ранимости. Степан был потрясён до глубины души. Хотел достать телефон, чтобы её заснять, но видя, что девушка-важенка пугается, вынул руки из карманов и поднял вверх распростёртыми ладонями. Он был ошеломлен и очарован, а она взволнованна и напряжена. Незнакомка судорожно металась, впивалась в Степана взглядом, ощущала себя загнанным в угол животным, затравленной жертвой, оставленной на заклание.

– Нет-нет-нет! Не бойся! Я тебя не обижу! Видишь?! Ничего нет! – призывал её к спокойствию Степан, убирая за спину винтовку.

Девушка-важенка продолжала выражать всем видом настороженность, беспокойство и недоверие, изредка высовывая мордочку из ветвей. Торчащие в стороны ушки в форме капелек с кисточками на кончиках, как у рыси, выдавали встревоженность и повышенное внимание. Они энергично двигались во все стороны, элегантно гармонировали с высокими ветвистыми рогами и коротким пучковатым хвостиком, словно маленьким комочком шерсти на крестце. Незнакомка обладала правильными, утончёнными чертами мордочки и выставленной вперёд, прямой челюстью. Губы были сомкнуты, а маленький, чёрненький носик улавливал самые тонкие запахи.

– Что ты за зверь такой? – делая ей навстречу осторожные шаги, спрашивал Степан. – Из какого-такого таёжного народа?

Он был далёк от криптозоологии и мало наукой интересовался, возможно, поэтому и не стал криминалистом, как когда-то хотел, но сейчас старался вспомнить всё, что знал о необыкновенных обитателях тайги, упомянутых даже в самых старых источниках. Пытался мысленно приурочить девушку-важенку к одному из древних видов, но в голову, как назло, ничего не приходило. Степан пожалел, что знал мало легенд и плохо воспринимал мифологию.

– Это ты всё время за мной следила? – спросил Степан, чувствуя на себе знакомые ощущения от её взгляда

Он рассматривал силуэт девушки-важенки так, словно не мог насытиться её обликом, стоял в немом восторге и не знал, бояться ему или восхищаться увиденным. Степан не имел представления, как завершится эта встреча. Загадочная незнакомка могла чуть что, сразу убежать или вовсе на него наброситься, и он уже никак не сможет её остановить. Это пугало. Шокированный, Степан думал, что будет не способен вступить с ней в борьбу или же повторно вести преследование. Сейчас он хотел, как можно ярче запечатлеть девушку-важенку в памяти, во всех даже самых мелких деталях. Как можно дольше на неё смотреть, чтобы позже как можно точно воссоздать увиденное на бумаге. Ему даже показалось, что незнакомка могла быть галлюцинацией, вызванной обилием чувствующихся в воздухе хвойных ароматов или призрачным видением, сотканным из снежной пелены. Быть ненастоящей, придуманной. Иллюзорной. Степан смотрел на девушку-важенку с нескрываемым наслаждением, стараясь не разрушить её бесподобный образ. Думал, что стоило моргнуть, как она могла тут же раствориться и пропасть. Улетучиться словно дым, навсегда исчезнет, оставшись медленно угасать осколками памяти где-то на задворках сознания.

Девушка-важенка представала сказочно прекрасным существом, настоящим самородком. Напуганная дикарка, вольнолюбивая и своенравная, будоражила самые смелые фантазии. Она осторожно отодвинула пальчиками сосновую ветку, открыла мордочку и выглянула из-под руки. Заметив, как незнакомка оставила на заснеженных иголках след от ладони, Степан разуверился в посетивших предположениях о природе её мистичности. Но всё же внешность девушки обескураживала, полностью переворачивая все былые представления о женской красоте. Степан стоял, раскрыв рот, и боялся шелохнуться, опасаясь неосторожным дыханием или случайным движением потревожить посетивший его наяву дивный сон. Он не хотел пробуждаться и лишаться лицезрения возникшей перед глазами обворожительной особы. Степан старался важенку не спугнуть. Не разрушить снизошедшую с небес неземную красоту. Не разбить всё её хрустальное великолепие и не нарушить шаткое равновесие присутствующей гармонии. Незнакомка тоже не двигалась. С виду она боялась Степана не меньше, чем он её, и никто не мог друг другу уступить в этом нелепом страхе.

Они смотрели глаза в глаза, изучающе, с предельным любопытством. Наблюдали за повадками друг друга. В глухой тишине Степан мог слышать частое дыхание незнакомки, видеть, как падающие с неба редкие снежинки оседали на края её шёрстки, задерживались в волосках и повторяли рассыпавшиеся вдоль тела белые пятнышки, словно выцветшие на руках и ногах веснушки. Маленькие крапинки блестели на меху жемчужным бисером и ярко сверкали кристальными бликами. Степан решил их сосчитать, но сумел только приблизительно понять количество. Силуэт таинственной незнакомки всё ещё скрывался за сосной и не позволял видеть всю её целиком, но пятнышек на теле было довольно много. Несколько дюжин точно.

Девушка-важенка казалась игрушечной куколкой, изготовленной умелым мастером с предельной искусностью. Неповторимая каждым контуром фигуры, каждым изгибом, чистая, как вода горного ручья, нетронутая, будто сама природа она словно была сплетена из грёз, соткана из самых волшебных сновидений. Сказочная девушка-загадка, встреча с ней казалась дивным сном, призрачным видением. Нежная, изящная, наверное, дальняя родственница лани, помесь человека с косулей или кабаргой. Она выглядела ранимо и удивительно невинно, но в то же время была крепкой и жилистой. Её живот с виду имел хорошо развитую мускульную плотность. Казался невероятно прочным и сильным, изгибы рук и ног виделись плавными, но в то же время мощными и надёжными, плотно укреплёнными мышцами.

Степан не мог поверить, что намеревался на незнакомку поднять руку. Убить подобное существо было преступлением против природы, против нравственности, морали. Против эволюции! За недавние поступки Степан себя презирал. Сейчас ему даже мысль претила причинить этому чудесному созданию какой-либо вред. А вот охотники – наверняка знали о подобных особях и ничего не сказали. Какую роль они среди них играли? Вновь вспомнились образы увиденного в чуме кошмара из чучел голов и мехового одеяла. Степана посетили страшные мысли, пленили тревожные опасения. Все догадки складывались в единую картину. Содрогаясь от ужаса, он едва был способен уложить всё в голове.

– О н-н-нет. Она же живая! Как человек! Как же они могли?! – проговорил Степан, опустив взгляд.

Он чувствовал себя виноватым, подумав о том, что на Гланаване наверняка среди прочего угощения ел мясо подобных ей особей. Степан наклонился, кашлянул в потугах рвоты и вытер пальцами язык. Из-под куртки показался висевший на шее амулет. Девушка-важенка, вздрогнула и широко распахнула глаза. Её взгляд изменился. Стал жадным, властным, пугающе другим. Видя гримасы и ужимки Степана, она улыбнулась и высунулась из-за ветвей. Чёрным кончиком носа незнакомка случайно коснулась хвойных иголок, поморщилась от укола и громко чихнула, стряхнув на себя осевший снег.

– Будь здорова! – растерянно пожелал Степан.

Девушка-важенка вышла из-за кущ то ли из праздного любопытства, то ли осмелев или поняв, что снежная белена её уже не скрывает.

Степану представился шанс целиком насладиться её наготой. Незнакомка оказалась обольстительно привлекательна для шерстистой, рогатой, прямоходящей важенки. Окраской она походила на Црына, была схожей с ним каурой масти, только значительно темнее. На всём теле преобладал каштановый цвет шерсти, повторяющий тон прямых, ниспадающих на плечи волос. Белый мех занимал небольшие участки, равномерно чередовался с более темными областями. Редко кроющий и пуховый волос на груди и между ног, шея, живот, а также лоб, хвостик и ушки окрашивались в белоснежный цвет. Усыпанные по бокам светлые пятнышки удивляли разнообразием по очертаниям и расположению. Мерцали, словно россыпью алмазных песчинок вдоль плеч, рук и бёдер. Спереди бросалась в глаза пышная, ярко-белая манишка, заполняющая ложбинку груди густым меховым воротничком. Книзу окраска туловища светлела до бело-кремовой, полностью охватывая брюшко.

– Так вот ты какой, олень северный, – словно заворожённый проговорил Степан, разглядывая незнакомку.

Её небольшая короткая голова, клиновидно сужалась к носу, но не теряла человеческие черты, оставалась широкой и высокой в области лба. Ушки длинные, овальной формы, заострённые. Рога высокие, раскидистые, симметричные, казались даже больше, чем у Црына. Вертикально поставленные и лирообразно изогнутые, они ветвились множественными отростками вокруг прочного костяного ствола, будто корона из ветвей, и блестели в туманном свете глубокой таёжной чащи. Со стороны они казались отполированными. Отливали в тон лоснящейся шерсти и скрывались у основания падающей на лоб короткой чёлкой. Жидкие, ухоженные волосы плавно струились вдоль плеч, повторяя цвет меха. Длинные, гладко уложенные пряди отдавали лакированным блеском и затемнялись на макушке.

Взмахами рук незнакомка отвлекла взгляд Степана от собственных рогов, приблизилась и потянулась к амулету на его груди.

– Эй! Не трогай! Моё! – он посторонился и спрятал под одежду оберег.

Девушка-важенка в ответ громко фыркнула, словно опять чихнула. Она упёрла руки в бока, широко расставила ноги и, переведя вес на правую сторону, игриво вильнула бедром. Таёжная обитательница выглядела неподражаемо, ослепляла видом. Целиком была объята красотой. Сквозь насыщенную хвою настойчиво пробивался её приятный сладкий запах с мускусными примесями. Восхитительный аромат кружил голову, разрушая всякие барьеры стеснительности. Обводя незнакомку взглядом, Степан смутился, увидев её пышные бёдра, покрытые истончающейся к низу шёрсткой, словно мягким персиковым пушком. Наверняка приятные на ощупь они выглядели притягательными и манящими. Спереди интимное место скрывали густорастущие белые пучки шерсти. Подобно пушистой манишке на груди, они колыхались тонкими волосками от малейшего дуновения ветра и любого даже самого осторожного движения. В глубине между ног просматривались две мандариновые дольки промежности, робко прячущиеся в пуху, как в белой шелухе. Они проглядывались таящими очертаниями розовой каймы, вызывая лёгкое смущение и неиссякаемый восторг. Незнакомка показалось Степану полноватой в бёдрах. Видимо, хорошо питалась, но избыточные формы не уменьшали ликования от её необыкновенной красоты, а напротив выразительно стройнили фигуру, гармонируя с узкой талией и высокой объёмной грудью. Добавляли пикантных деталей в бесчисленные особенности внешности.

– Ты, ты ранена?! – заботливо спросил Степан.

Он заметил, как у незнакомки со сжатой ладони срывались редкие капли крови.

– Дай посмотрю, – добавил Степан, надеясь перевязать рану шарфом.

Поняв, что девушка-важенка не стремиться убежать, Степан хотел осторожно коснуться её руки, но она не далась. Дёрнулась. Поджала ушки. Пугливо отскочила, цокнув по камням копытами, и издала долгий, уходящий в нос волнующий звук похожий на низкую ноту духового органа.

– Может начаться заражение! Надо промыть! – доставая флягу с водой, настаивал Степан.

Он продолжал пристально смотреть на важенку, хотел к ней прикоснуться. Видя на себе его голодный, любопытный взгляд, она скованно сжалась и сплела перед собой руки. Груди приятно смялись, наплыли одна на другую, опёрлись на ладони. Приподнялись как свежее тесто и стали крупнее, а в верхней части, в области подмышек, появились привлекающие взгляд маленькие выпуклости.

– Ты меня не понимаешь? – огорчился Степан и смущённо потупился под ноги, пряча горящий возбуждением взгляд. – Конечно же. С чего бы? Тут и с местными едва разговаривать получается, что уж говорить о какой-то там лесной жительнице.

Загадочная незнакомка посмотрела на Степана внимательно, с предубеждением. Взгляд её лёг не прямо, а прошёл вскользь. Она вздёрнула ушки торчком, широко распахнула глаза и вильнула хвостиком, словно привычным движением отмахнулась от мух. Позади послышалось глухое, свирепое рычание. Степан вздрогнул, обернулся и взялся за винтовку. С входа в ущелье подкрадывались около дюжины волков. Они приближались и хищно скалились, роняя на снег слюни рядом с замёрзшими каплями крови. Звери выглядели крайне необычно. Большеголовые, коротконогие, непропорциональные, с ярко жёлтой пятнисто-зелёной шерстью, Степан вообще не понимал откуда они взялись и как могли выжить в дикой чаще. Волки казались размером с крупную овчарку, некоторые из них были оранжево-жёлтого окраса, словно облитые едкой кислотной краской. Они сразу привлекли к себе внимание пёстрым видом и янтарными горящими глазами, не скрывающими злость. Степан даже сомневался после всего увиденного, волки ли это были или может ещё какие неведомые и явно не дружелюбие твари. Но судя по обнаженным клыкам и голодному взгляду, кем бы существа ни являлись, они явно приходились хищниками.

– Лучше спрячься, – судорожно сглотнул Степан, указывая незнакомке обратно в сторону сосны.

Девушка-важенка смело вышла вперёд, позволяя видеть, свою аппетитную сочную попку, похожую на свежий только что поспевший персик со стебельком в виде короткого хвостика чуть ниже крестца. Вальяжной, грациозной походкой лесная обитательница отчеканивала шаги вдоль кромки скалистого берега и с опаской поглядывала на озеро. Она обходила лёд, звеня по камням копытцами, будто шпильками и дразнила, подыгрывая бёдрами, словно отхаживала дефиле. Передвигалась бипедально, на двух ногах, совсем как люди, но при этом явно человеком не была. Проходя мимо, незнакомка вырисовала указательным пальцем на груди Степана кривую, ударила по оружию и заставила опустить ствол.

– Эй, ты чего?! – воскликнул Степан.

Девушка-важенка оставила его возмущения без ответа. Она бесстрашно приблизилась к волкам, раздалась высокими, протяжными блеяниями и странными, похожими на приглушённое гудение низкими гортанными звуками. При этом вертела головой и активно жестикулировала.

– У-у-у тебя есть свой язык?! – не переставал удивляться Степан.

Он внимательно наблюдал за её поведением и приближающимися хищниками. Смотрел настороженно, но винтовку не поднимал. Говор девушки-важенки походил на нен-вада1, но в то же время отличался от любого людского языка, сочетал в себе сплетения фраз, блеяния и разнотонные животные звуки. Он слышался полузвериным, получеловеческим, как и его нескромная обладательница. Слова незнакомки казались нежными и мелодичными, не походили на грозные упрёки, скорее, на уговоры, но голос звучал звонко, повелительно и властно. В разговоре она показала раскрытую ладонь и, смахнув кровь, брызнула в сторону Степана. Собаковолки дерзкую важенку не слушали, а скалились всё грознее. Незнакомка, грозно зарычала, проблеяла что-то на своём языке, громко топнула копытом о землю и провела перед собой ровную линию. Собаковолки её перешли. Они приближались, обступали, обходили со всех сторон, словно окружали добычу. Поняв, что договориться, не удастся, незнакомка опустила ушки, прижала к голове и убрала назад. Она встала на четвереньки и, сердито глядя исподлобья, выставила вперёд рога. Подражая звериному рычанию, пятнистая важенка принялась наступать на хищников и стараться навести страх.

Один из собаковолков, что взбирался справа по скале, прыгнул на девушку. Умелым отскоком она ушла от броска. Клыкастая пасть, клацнула зубами и сомкнулась рядом с бедром. Незнакомка подняла с земли камень и с размаха заехала зверю по морде. Тот жалобно заскулил и заковылял к своим. Остальная стая мигом поддержала нападение. Второй собаковолк бросился на девушку с тыла. Хотел укусить за хорошо подставленную задницу, видимо, её пышные, аппетитные формы привлекали не одного Степана. Мощным ударом ноги важенка лягнула хищника под дых и далеко от себя отбросила. Степан думал выстрелить в следующего набегавшего зверя, но поняв, что не успеет, развернул ружьё и ударил прикладом. Незнакомка боднула очередного хищника и вспорола ему живот кончиком рогового отростка, а ещё одному нападавшему также вскрыла шею. Рога оказались острыми как бритва, словно намеренно заточенные, и выглядели опасным оружием. Девушка-важенка удивительно умело ими орудовала. Степан подумал, что она без особого труда могла и сама справиться с целой стаей. Девушка пробивала дорогу к выходу из ущелья, раскидывая хищников, крутясь в боевом вихре, вздымала движениями снег, будто создавала дымовую завесу и криками манила за собой. Теперь она уже не воспринималась слабой и беззащитной, была явно способна постоять за себя и дать сдачи. Степан хотел ей помочь и отстрелять зверей, но боялся новоиспечённую спутницу задеть.

В битве незнакомка быстро развеяла все представления о собственной беспомощности, ранимости и хрупкости. Она высоко скакала на изящных оленьих ножках

Отталкивалась от каменистых уступов, бегала вокруг, звеня цокотом копыт, но не становилась на лёд. Будто осмысленно избегала соприкосновения с замерзшей гладью. Собаковолки напротив медлительно и неумело взбирались по скалистым уступам, давая девушке-важенке преимущество. Степан оказался бессилен. Он быстро понял, что винтовка с волками в ближнем бою бесполезна. К тому же вспоминая предостережения Анатролия, считал опасным стрелять среди крутых заснеженных склонов. Достать ледоруб означало бросить оружие. Степан на это пойти не мог.

– Прочь! Убирайтесь твари! – он бежал вслед за незнакомкой, отмахиваясь от хищников ружьём, словно палкой.

В схватке девушка-важенка орала, как одичалая, подражая волкам, и старалась их спугнуть, внушить ужас громким, грозным рыком. Она вела бой очень тактично. Находилась в стороне от озера, возле скал, старалась не становиться на лёд. Степан отчаянно размахивал оружием и, ударив одного из хищников, случайно выстрелил в сторону. Звери испугались и бросились врассыпную, а громкий звук разнёсся по ущелью, звонким повторяющимся эхом. Пятнистая важенка недовольно крикнула на Степана, словно осудила.

– Ой, я случайно! Прости! Не хотел! – он старался её успокоить и поставил винтовку на предохранитель.

Сверху послышался глухой грохот. Земля под ногами затряслась, задрожала, а с утёсов посыпался щебень и обледенелые камни. Степан обернулся и вздрогнул, увидев, как со скал сходила небольшая лавина и вместе с оползнем заваливала ущелье.

– Б-е-е-е-ж-и-и-и-и-м! – он заорал под громыхание падающего снега и бросился наутёк.

Ударом ноги с разворота важенка лягнула копытом очередного нападавшего зверя и открыла путь к бегству. Степан устремился за ней. Хищники изрядно задержались, многие оказались засыпанными, но уцелевшие бросились в погоню.